– И чего ты этим хочешь сказать? Ну...
Чего же она всё домогается-то? Лежу, никого не трогая, шлифую остроту ока, следя за мухой на шторке.
А уж та! Будто зрителя почуяв: и лапкой макушку чесанёт, и пробежится пару сантиметров, крылышками ангелочка изображая… Бестия!
Надо бы ответить благоверной? Не отстанет же. И косится недобро.
– Ты чего обещал с вечера? Забыл? /Это она про шубу/
Перебрёх у нас вышел на днях нешуточный на предмет разницы между нею /женой!/ и дохой. Я-то думал, сравнение удалось, дескать, тоже мехом вовнутрь, а снаружи… гладенькая, ни единой ворсинки, а наглядности ради – капнул… Дабы убедить, что с неё, как с гуся водица. И понеслось.
– Я тебе кто? Машина, тёртая воском, неряха, отроду не знавшая мыла, засаленная да замызганная?
Надо бы возразить. Иначе… Размахивать начнёт, муху напугает.
Ничто так не злит человека более, чем немотивированная агрессия. Вон и олово в глазах наметилось. Того гляди, на визг переплавит. Откуда же у меня столько выдержки? Опыт.
– Короче, встрял ты по-взрослому! – ошибочно принимая безмолвие визави за его покорность планиде, то бишь ей, начинает менять гнев на мою щедрость. Мать, что ли так вышколила дочурку?
– Все, ты погляди, погляди кругом-то?! Уже по три… /запнулась!/ как минимум, шубы износили да, заметь, не до проплешин, а я… /подбирает словечки?!/ прозвища «выдра» только и удостоилась? Ты, хоть знаешь, кто это?
/Муха насторожилась, ловя флюиды, не про неё ли?/
– И не смей врать, что норочьий мех той шкуре не ровня, на латки не годится. Ты в глаза, глаза смотри! Это я-то крыса? Хорёк!
И вновь субботка хуже понедельника. Стоп. Насекомое, сменив портьеру, садится на потолок, хвастаясь лакированным затылком, подальше от гнева. Чует амбре скандала? Вряд ли. Пора амортизировать.
– Дорогая, был такой писатель Фенимор…
– Какой… Феня Мор? Ты мне локон не завивай, не прокатит! /это она по инерции/
… отдававший предпочтение меху водных обитателей /на лице уже вид интереса, муха тоже каменеет/, у коих на суше он приобретает нулевую теплопроводность, что вкупе с природным блеском создаёт гармоничную систему красоты, греющей душу его владелице, и патологической зависти у… не имеющих оного, и ставшую мерилом благополучия любой дружной, как и наша, семьи. Герой произведений – траппер…
– На какой он стоит полке? Тебе верить-то… Выдра, выдра… Уважительно, на «вы». Тоже, небось, хорёк? Нормального, разве так обзовут?
Улыбается. Всё-таки языку замены нет! Взор теплеет. Хорошо, что в доме клёвая библиотечища?
И стократ, когда супруге по-прежнему не до неё. Я так думаю… Кстати, а если бы сказал, как с лебедушки роса, что тогда? Пришлось бы шиншилловыми байками умащивать? Именно! А посему… Будьте рассудочны: ибо лишнее – враг необходимого. И так во всём.
Не потому ли муха зиму не любит? Надо подумать. Нелегко на потолке сидеть, вот уж кто цепок… А то всё клещ, репей.
И как же здорово, что живу с незлобивой, отходчивой. Любит? Это не обсуждается. И верит, мечтая о лете: куда, на чём, лишь бы вместе. Сколько раз уже? А шубка, так – повод, не более, чтобы завязать беседу. Два выходных впереди, а тема – ёмкая, надолго. Как у Даррелла – "Моя семья и другие звери". Все налицо. Но кошка спокойна. А, значит... в полёт, фантазии! Куда мухе до нас? У неё и мозжечка-то нет, не то что дохи от Купера.