С добродушным старческим ворчанием гонит на выпас своё беспокойное стадо Атлантический океан. Волны, сталкиваясь, недовольно шипят друг на друга, трутся боками и трясут серыми гривастыми спинами.
Чёрные мохнатые облака, бесшумные и таинственные точно летучие мыши, низко скользят над колышущейся поверхностью, едва касаясь её своими огромными, окрашенными по краям серебристыми лунными отблесками крыльями.
Осторожная щербатая Луна одним хитрым глазком что-то высматривает из-за косматого края, с издёвкой, на короткий миг освещает серые спины волн и, удовлетворённая своей коварной шуткой, прячется вновь, ехидно усмехаясь беззубым старушечьим ртом.
– Вот уж ****ское светило! – Клял не пользующееся уважением моряков небесное тело штурман. – Ни себе, ни людям! Хотя бы горизонт осветила.
Оскорблённое «****ское светило», обиженно кусая губы, задвинуло чёрные портьеры.
– Где начальник эРТеэС! Баранов, что с РЛС? Вы наведёте порядок в своей боевой части? Локация не работает, чёрт бы её побрал! Так и будем вслепую плавать, как кроты? – Гудит недовольный голос командира во внезапно наступившей темноте.
– Да там уже всё сыплется!
- Всё сыплется… Очко Поля Робсона! Доисторическое ископаемое! Мастодонт радиотехники, мать твою! – Плюётся на мостике командир. – Штурмана, есть широта?
– Только счислимая, товарищ командир!
– А как в пролив входить будете?
– По радиопеленгу.
– С вашей-то радиодевиацией? Магелланы…
Тревожит отсутствие встречных целей. Вахтенный офицер, настороженно, по-собачьи, нюхает воздух, вглядывается озабоченным взором в сереющий восток, туда, где соединились небо и море, откуда накатывает медленная тяжёлая зыбь. Не мелькнёт ли нежданный огонёк.
Вы когда-нибудь входили в Гибралтар после трёхсуточного плавания по счислению?
Трое суток не было видно звёзд. Настороженный глаз пеленгатора с нетерпением ожидает, когда утро раскалённым лезвием отсечёт небо от моря и можно будет определить азимут точки, где зарождается новый день.
Тщетно! Капризный розовощёкий младенец надёжно укутан непроницаемой пеленой облаков.
Солнце поднимается выше. Ну, хоть какую-нибудь привязку, хоть маленький пятнадцатиградусный угол из линий положения! Штурмана, раздражённо щёлкают кнопками секундомеров, и уже не трут спиртом запотевающие зеркала ставших вдруг бесполезными секстанов. Горизонта, которого должен коснуться край огненного шара, фиксируя астрономические наблюдения, не видно. Он размыт утренней дымкой. Да и линия положения по Солнцу дала бы долготу, а нужна широта.
Куда завела миродержавная десница Провидения? Где это чёртово горло? Геркулесовы столбы. Край Ойкумены. Где эти мели и сулои? Ищи свищи.
– Цель справа пять, дистанция шестьдесят кабельтовых! – Идёт вправо! - Докладывает сигнальщик, указывая на вылупившийся из облаков, обнадёживающий голубой комочек.
– Из Гибралтара!
– Ясен перец!
Повеселели.
Ветер заметно теплеет. Усиливающаяся с каждым часом зыбь говорит о близости пролива. Лодка, восторженно шлёпая носовой бульбой по волнам, поднимает тучу искрящихся радужных брызг. Вот-вот завизжит от радости!
Внезапно дымка рассеивается. Ветер меняет направление. Мощные восходящие потоки раскалённого воздуха Африканских пустынь незримой стеной прикрыли вход в пролив, возведя непреодолимую преграду для холодных туманов хмурой Атлантики.
Сгрудившиеся у входа облака пытаются перебраться через невидимый барьер, клубятся в бессильной ярости, устремляются в необозримую высь, и увлекаемые ветром, разочарованно ползут в сторону Бискайского залива.
Ясно видны горы Пиренейского полуострова и Марокканского побережья Африки. Между ними глубокая расщелина – Гибралтар.
– Учебная тревога для прохода узкости! – Резкий звонок оповещает: цель достигнута!
Вот оно горло.
Волны Средиземного моря бегут навстречу, постепенно сужаясь по фронту, сливаются, увеличиваются по амплитуде и равномерной зыбью вырываются на просторы Атлантики.
Размах килевой качки увеличивается.
Лодка зарывается носом в набегающую навстречу водяную стену. Мощные струи с громким шипением ударяют в ограждение рубки, белыми языками лезут наверх и, перехлёстывая через край, тяжёлыми струями заливая мостик, устремляются в открытый рубочный люк.
В центральном посту – водопад. Вода с настила сливается в трюм.
– Пустить ГОН на осушение третьего отсека!
Воет голодным волком главный осушительный насос, откачивая воду из трюма за борт.
– Внизу, как вы? Может быть люк задраить?
– Замечаний нет! – Свежий воздух приятнее временного некомфорта.
– Разрешён выход наверх по одному человеку с отсека. – Либеральничает командир, нарушая установленный порядок плавания вблизи навигационных опасностей. Когда-то ещё матросам-подводникам придётся увидеть легендарную водную преграду, разделяющую Европу и Африку. Вот они, два континента, любуйся!
Старпом, гарант корабельной конституции и противник любых демократических изменений, неодобрительно качает головой.
Народ толпится в центральном. Матросы заворачивают в целлофан сигареты, нетерпеливо заглядывают в люк, ожидая спускающегося вниз, до нитки промокшего, но довольного неожиданным весёлым купанием товарища, чтобы забрать пропуск наверх–заветную бирку и, выбирая момент между потоками воды, пулей выскакивают наверх.
– Смотри, через ограждение не пересигни!
Вода, поднимаясь из-под рыбин, заливает до колен ноги и весёлым водоворотом устремляется в ограждение выдвижных устройств. Пытаются спастись, поднимаясь на выгородки ходовых огней, но потоки льются сверху за воротник. Рабочее платье моментально липнет к телу приятной прохладой. Хоть выжимай! Однако, сигареты каким-то чудом дымятся.
– Вертолёт. Слева пятьдесят, угол места десять. Направляется в нашу сторону!
– Где?
– Где?
– Да вон, над горой.
Быстро увеличивающаяся точка стремительно приближается, действительно превращаясь в вертолёт. Вот уже видны опознавательные знаки британских ВМС. Вот уже за тонированными стёклами кабины видны лица пилотов. В грузовом отсеке, свесив вниз ноги, сидит человек в ярко-оранжевом комбинезоне.
Вертолёт облетает лодку по кругу и с виртуозной уверенностью зависает у левого борта на расстоянии хорошего плевка. Хоть швартуй!
– Товарищ командир, может бросательным концом его привязать? – Несмело запрашивает сигнальщик.
Оранжевый человек щёлкает затвором фотоаппарата.
– Эгей!
– Эгей, землячёк, компота не надо? – Гостеприимно предлагают «небритые мальчики».
«Землячёк» улыбается, продолжая щёлкать фотоаппаратом.
Вертолёт резко кренится, эффектно обдаёт мостик каскадом солёных брызг, делает круг почёта и, оставив на память хорошее настроение, направляется к своему берегу. Оранжевый «землячёк» долго машет рукой.
– Вражина натовская!
Берега убегают в стороны, в бесконечность, открывая впереди необъятный простор. Килевая качка, постепенно ослабевая, затухает окончательно.
Морская вода вдруг неожиданно резко меняет цвет с серо-зеленого на бирюзовый. Ослепительное солнце ласково почёсывает переливающимися лучами загривки усмирившихся волн.
Здравствуй, Средиземное море!