- Спи, моя принцесса. Пускай тебе приснится твой Прекрасный Принц.
Она нежно убрала золотистые локоны с ее бледного ангельского спящего личика, тяжело опустилась в кресло, закрыла глаза и задумалась, вспоминая последний ее сквозь сон вопрос:
«Кто он, Прекрасный Принц? Прекрасный Принц, малышка…, он вот какой человек. Он молод, он богат, он всенепременно рано или поздно будет королем, из чего с очевидностью следует: будущая жена его обязательно станет королевой, она будет богата и, что самое главное, дети ее тоже будут богаты и тоже будут принцами и принцессами с последующей будущностью в королях и королевах и внуки ее… Да…, еще желательно, чтобы он безумно полюбил свою будущую жену и на этом основании выполнял бы любой ее каприз всегда, от венца до смерти. Неплохо было бы, если б он был еще и красив. Такое приятно и для общей эстетики, разумеется, но важнее – чтобы дети их были красивыми.
Собственно вот они, альфа и омега любой девичьей мечты. Как видишь, здесь ни слова о любви, девичьей любви. Не то чтобы нет её вовсе, но когда все, либо хотя бы часть условий соблюдены, то женская ответная любовь подразумевается как бы сама собою. Исключая первую детскую влюбленность, идущую прямо от сердца и мимо головы, девушка любит исключительно через холодную голову и строгий расчет. «Принц» здесь, понятное дело, метафора, фигура речи, но, что до остального, как то: богатство, защищенность, гарантия будущего детей – все верно, все действует. А любовь…, ну что любовь?.. Счастлива та, которой при всем при этом еще и выпадет полюбить и получить в ответ любовь тоже, но…
На свете нет столько Прекрасных Принцев, чтобы ровно по количеству Золушек или Принцесс, да и волшебных фей не бывает вовсе на свете и уж точно не скромностью и долготерпением заслуживается хрустальная туфелька. Мы, малышка, когда еще молоды и имеем возможность выбирать, подбираем такого, что наиболее подходит под каноны принца и, в наивной надежде остальное долепить из него самим, говорим себе, что влюблены, затем влюбляем его в себя и… Главное - это красивое платье и красивая свадьба. Венчание…, вот он наш жестокий капкан и коварный обман. Вставая под брачный венец, мы полагаем, будто бы свершилось, будто вот он, по правую руку нашу наш принц, а впереди, за златыми Царскими вратами, на Алтаре наше безоблачное будущее… Но будущее…
Ничто хорошее не начинается со лжи, малышка, лжи самой себе. Ради венца, ради замужества мы выбираем не любя, почитая за любовь лишь желание любить, выдавая за любовь желание быть богатой, понимая под любовью власть над мужем, но без любви, без настоящей, девственной, от сердца любви мы либо попадаем в рабство ничтожеству, либо владеем ничтожеством. Мы начинаем искать любовь в супружеской измене, но и там находим лишь разврат, страх разоблачения и безысходность, безысходность до скончания дней своих. И единственная наша радость – это надежда, что у детей наших все сложится иначе, не так, но самое ужасное, моя принцесса, что я, когда придет срок твой, стану подбирать тебе Прекрасного Принца отнюдь не слушая твоего сердца, но глядя на то, богат ли и кому наследует твой будущий Принц. Оглянись, дорогая… Мы богаты. Если мне удастся сохранить этот брак (а я костьми лягу, чтобы сохранить его для тебя), ты получишь хорошее образование, может, и за границей и, может быть, где-то там, за морем, ты встретишь приличного человека, потому что приличный человек, Прекрасный Принц, это когда…»
Внизу громко хлопнула входная дверь и она в испуге открыла глаза.
- Машка, сука! Мужа встречай, б…! – ввалился в холл их коттеджа Прекрасный Принц.
- Тише ты, принцессу нашу разбудишь!, - торопливо сбежала она по лестнице вниз.
- Принце-е-е-сса…, - грузно опустился он в сафьяновое кресло, поискал глазами, куда выбросить окурок сигары и, не найдя пепельницы, раздавил его носком ботинка о вощеный, марокканского кедра паркет. – Все вы, б…, принцессы, пока, б…, а заглянешь в душу - совершеннейший крокодил! Это, заметь, не я, это твой Чехов так о вас говорил, б… Все вы, чеховские барышни, б…, любви вам подавай, б…, в облаках, б…, вита…
Он не докончил мысли, глаза его закатились, заиндевевшие от мороза очки упали с носа на верхнюю губу в аккуратно стриженых усах и весь он как-то сполз внутрь своего английского пальто, из угла полураскрытого рта его повисла дрожащая сосулька желтой слюны. Она подошла, села на низенькую банкетку у ног его, оперлась подбородком на кулаки и долго-долго посмотрела…, нет, не на него, а куда-то совсем далеко, сквозь него, куда-то назад, в пылкую юность свою:
«Прекрасный Принц, малышка…, он такой человек… М-да… А любовь…, ну что любовь?.. Счастлива та, которой при всем при этом еще и выпадет полюбить и получить в ответ любовь тоже, но…, кажется мне, не живут они рядом, любовь и достаток. Однако ведь и нищета тоже убивает любовь? Так в чем же женское счастье?.. В тебе, принцесса…, только в тебе».