Слезы, гнев душили расстроенную Саиду, губы шептали рвущиеся из раненого сердца упреки, обвинения, которые она собиралась высказать мужу.
- За что, за что он так со мной? -в который раз спрашивала она себя, задыхаясь от обиды.
Саида посмотрела вокруг. Дом, всегда казавшийся уютным, как-то вдруг сразу опостылел, стал чужим.
Кадр за кадром, как в кино, проходила перед глазами вся жизнь с Исламом, которая всегда казалась ей счастливой и безмятежной.
... Их печальное, но судьбоносное знакомство случилось зимой, когда Саида училась на последнем курсе института. Опаздывая на консультацию, она почти бежала. Столкнувшись с кем-то, она не успела даже возмутиться, растянулась на скользком асфальте и закричала от боли в ноге. Собрались люди, пытались помочь девушке встать, но она не могла шевельнуться от боли. И тогда парень, нечаянный виновник беды, поймал такси и на руках отнес Саиду в машину. Он отвез девушку в травмпункт. Перелом оказался серьезным, и Саиде пришлось провести в больнице два месяца. Ислам (так звали парня) навещал ее каждый день, приносил фрукты. сладости, интересные книги для чтения. Она и не заметила, как привязалась к нему, и когда Ислам вдруг исчез, не пришел в больницу в течение недели подряд, Саида поняла: мир, в котором его нет, совсем не радует ее. Ее выписали, и Ислам появился в общежитии через две недели, обросший и осунувшийся. В ожидании объяснений Саида напряглась, как натянутая струна. Она уже и без объяснений понимала, с Исламом что-то произошло. Оказалось, в эти злосчастные дни, когда она все глаза проглядела в ожидании Ислама,. что девушка будет волноваться. попросил друга Замира предупредить ее, даже записку передал. По стечению обстоятельств или закону подлости тот парень не успев передать Саиде записку заболел и слез с тяжелым воспалением легких. И когда Ислам, спустя две недели, проведал друга и поинтересовался судьбой своей записки, Замир ответил, что болеет с тех пор, как обещал ему увидеться с Саидой и потому не смог передать записку адресату. Ислам еле сдержался. чтобы не взорваться градом упреков и возмущений в адрес друга, хотя понимал, Замир и в самом деле болел, он был нездоров и находился на постельном режиме даже сейчас. Ислам представлял себе, что пережила девушка, и несмотря на то. что пока, в ближайшие дни не планировал встречаться с Саидой тут же отправился к ней в общежитие.
Ему было боязно : поймет ли его девушка, простит ли исчезновение без всяких оправданий. Но Саида и не думала его упрекать, она была рада любимому. И именно эта разлука дала ей понять : она полюбила Ислама. Девочки - соседки по общежитию деликатно оставили их одних, но Ислам вскоре поспешил уйти:. не желая портить девушке репутацию. А когда он просто и спокойно сказал Саиде: “Мне так хорошо с тобой, так уютно и радостно... - она от избытка чувств заплакала.
Потом были месяцы встреч, каждую свободную минуту они проводили вместе. Через год, отметив годовщину смерти отца Ислам отправил к родственникам Саиды маму. Та нисколько не противилась выбору сына. более того- милая обаятельная и уважительная Саида понравилась ей с первого же взгляда.
А потом у них была свадьба - не самая богатая и роскошная, но удивительно веселая. Казалось что ликуют и танцуют на их свадьбе не только гости, но и тарелки, вилки, люстры, стулья - все вокруг было переполнено счастьем молодых. Саида помнит счастливые глаза Ислама, который вызывал в ней такое же безудержное счастье. Помнит и осуждающий шепот своей тети на свадьбе: - Не улыбайся так! Что люди подумают! Невестам на свадьбе положено хотя бы для приличия прослезиться.
Но Саида сияла счастьем и никак не могла напустить на себя грусть.
Говорят, семейная жизнь убивает любовь повседневностью, бытом, проблемами. Саида не могла согласиться с этим. Ей было приятно заботиться о нем, стирать и гладить ему рубашки, готовить его любимые блюда. Она смотрела на брак, как на счастливую возможность быть полезной любимому человеку, помогать ему во всем, украшать его жизнь своей любовью, нежностью, заботой. Саида любила мужа так безгранично, что их медовый месяц продлился на долгие годы. Сложились неплохие отношения и с родителями Ислама. Ею была довольна свекровь, известная всем своей сварливостью. И лишь родственники Саиды были против ее рабского, по их мнению, поклонения мужу, считали, что она балует его и что он никогда не оценит этой жертвы по достоинству. Саида лишь улыбалась в ответ на советы умудренных опытом сестер. Когда-то и сама она не смогла бы понять перемен, происшедших с ней после замужества. Ей казалось, что такое почитание мужа - удел женщин забитых, недалеких и что современная женщина не будет, как она сейчас, мыть мужу ноги, подавать ему чай в постель, оберегать от любой работы, даже если необходимы мужские руки. Саиде, закончившей с отличием музыкальную школу и институт, хорошо разбирающейся в литературе и искусстве, обаятельной и красивой, эта роль как-то не подходила и поэтому своим отношением к мужу она удивляла многих.
- Будь здорова, Саида. Так, как ты, берегли мужей лишь жены фараонов, да и то потому, что в случае смерти мужей их хоронили вместе с ними, -говорил, восхищаясь ею, друг Ислама Джамал на годовщине их свадьбы.
Вскоре после первой годовщины свадьбы родилась Асенька, их первенец. Радости и гордости молодого отца не было предела. Ислам обожал дочку и столько возился с нею, что друзья порой шутили: - Посмотри, не появилось ли у тебя молоко?
Выросший в большой многодетной семье, Ислам хотел, чтобы и в их доме не смолкали детские голоса, к тому же он фанатично мечтал о сыне. Но шли годы. По-прежнему семья их была хранима любовью, но судьба, видимо, решила взять реванш за их долгое семейное счастье. Асеньке уже было двенадцать, и она перестала просить у родителей брата и сестру, как в детстве. Смирился с тем, что у них нет больше детей, и Ислам, которому врачи, консультировавшие жену, почти не оставляли никаких надежд. Он часто играл с младшим сыном своего брата, забирал малыша к себе, и Саида, видя это, испытывала мучительные угрызения совести от того, что не может вновь стать мамой. Мечта о ребенке стала ее навязчивой идеей. Она лечилась у московских экстрасенсов, тибетских лекарей, ездила на грязи, выполняла все назначения, прислушивалась ко всем советам. Ислам жалел жену и не мешал ей, хотя и не надеялся на результат ее самоотверженной борьбы с болезнью.
Но прошло еще три года, и судьба вновь улыбнулась им. Саида почувствовала в себе новую жизнь. Но чтобы сохранить это долгожданное маленькое чудо, ей почти на полгода нужно было лечь в больницу, причем все время нужно было проводить в постели.
Ислам приходил к ней утром и вечером, приносил цветы и фрукты, “похищал” на выходные.
Вдвойне любопытные от безделья и скуки ее соседки по палате с завистью следили за ними.
Она заметила перемену в муже - он очень похорошел, весь светился счастьем и радостью. Все это она приписывала ожиданию ребенка.
- Пошли нам сына, Всевышний, он так мечтает о нем, - думала Саида, глядя на радостного и веселого мужа.
Как-то в больнице ее посетила дальняя родственница Рукият. Сказала, между прочим, что-то о мужской неверности, о том, что нельзя мужей надолго оставлять одних. Вроде шутила, да и ничего конкретного не сказала, но что-то в ее словах насторожило Саиду. Она не спала всю ночь. А уже утром, увидев мужа, опять такого счастливого и ласкового, постыдилась своих мыслей и больше об этом не думала.
Мальчика назвали Анваром в честь отца Ислама, и очень скоро он стал кумиром и для отца, и для своей пятнадцатилетней сестры, и, особенно для бабушки. Она не могла дня прожить, не увидев внука. Ислам был прежним, любящим и заботливым, но все-таки что-то в нем изменилось.
Как-то, вернувшись с Анваром с прогулки, Саида случайно услышала разговор свекрови с Исламом: - Когда же все это кончится? Постыдись, ни у кого нет такой жены, как твоя, мне стыдно людям в глаза смотреть. Сестры Саиды едва здороваются со мной. Смотри, узнает она - потеряешь все: и семью, и детей.
Саида, стоявшая в прихожке, чуть не уронила маленького Анвара. Потемнело в глазах, казалось, земля уплывает из под ног. Сердце колотилось с такой бешеной силой, что его удары заглушали мысли, мешали сосредоточиться. Так и не войдя в комнату, она вышла из дому и пошла к своей старшей сестре Хадижат.
Другая женщина... Это звучало так банально и просто, но как тяжело! Хадижат рассказала все. Оказалось, сестры давно уже знали об измене ее мужа, но не хотели волновать ее, ждущую ребенка, да и сейчас, когда она кормила малыша, не сказали бы, чтобы не волновать. Но раз сестра уже знает, какой смысл теперь скрывать.
Более подробную информацию дала ей секретарша мужа и ее родственница Шамси, взяв с нее честное слово. не ссылаться на нее. Она дала ей номер телефона любовницы мужа и ее адрес.
- Я по просьбе Ислама продукты к ней с водителем возила однажды, - правда, он сказал мне, что это жена его друга, которой он обещал помочь в его отсутствие. Я наивная поверила, а потом, подслушав его разговоры по телефону поняла: кто есть кто?
Саида шла к дому Зайнаб, как слепая, не разбирая дороги. Не рассуждая даже, зачем она туда идет и что скажет сопернице? В мыслях она представляла себе заранее, как та, любимая им, нагло будет смеяться в лицо, представляла ее то роскошной красавицей, перед которой Ислам не смог устоять, то вульгарной девицей, привлекшей мужа своей распущенностью.
Дверь Саиде открыла сама Зайнаб. Она была в брючках и в клетчатой рубашке, на вид ей было не больше восемнадцати. Во внешности Зайнаб не было и намека на красоту: худенькая, невысокая девочка, почти подросток. Волосы собраны на затылке хвостиком. Пожалуй, лишь глаза ее, большие и серые, излучали какой-т особенный свет, притягивали.
- Проходите, пожалуйста, - отступила Зайнаб, и в глазах ее мелькнули испуг и растерянность. Но Саида стояла на пороге, как вкопанная. Она никак не могла выбрать слова, которые могли бы причинить сопернице хотя бы частичку той боли, которая разъедала ей душу.
- Я все понимаю, - торопливо заговорила Зайнаб, не выдержав ее взгляда. - Если вы даже убьете меня - будете правы, я очень виновата. Но я люблю вашего мужа. И тут ж, осознав, как нелепо и нагло звучит это признание в контексте их встречи, Зайнаб - сказала: - Я обещаю вам твердо - я уеду. - Закрыв лицо руками, молодая женщина заплакала.
Саида ушла, так и не сказав сопернице ни слова, злясь на себя за то, что вместо наглой и надменной разлучницы застала девочку, напоминающую мокрого и жалкого воробья, и не смогла наказать, унизить, оскорбить ее... Теперь она ждала мужа.
Ислам, как всегда, ласково обнял ее и спросил:
- А где Анвар, Ася?
И тогда она ответила, стараясь говорить спокойно, сдерживая крик рвущийся из ее раненого сердца : “ Их для тебя больше нет. И меня тоже нет”. Есть у тебя теперь клюшка малолетка, почти ровесница твоей дочери, вот и иди к ней.
После долгого молчания Ислам медленно сказал: “Виноват я и только я. А Зайнаб не вини. Она чистая и хорошая “.
Больно кольнули Саиду эти слова, сказанные мужем о Зайнаб: “чистая и хорошая...”
- Вот и уходи к ней. Но если решишь остаться с нами, я дам тебе шанс, только забудь дорогу туда.
Проблема решилась сама собой. Зайнаб, как и обещала, уехала. Саида простила мужа и никогда не напоминала ему о измене. Ислам был по-прежнему внимателен и заботлив. Все свое время он проводил с семьей. Они вместе, как и прежде, ходили в кино и в гости. Но она видела: в муже, всегда уверенном, полном жизни, будто что-то сломалось, погасло. Он был с ней и с детьми, но в то же время где-то далеко. Что-то угнетало, мучило, терзало его ежедневно. ежечасно, ежеминутно. Однажды Саида застала Ислама сидящим за столом, уронив голову на руки. Больно кольнуло сердце, она окликнула его. Ислам поднял голову, а Саида вдруг увидела такую пронзительную боль в его бесконечно любимых глазах, такую невыносимую печаль, что поняла - отъезд Зайнаб ничего не решил. Не она, а эта девочка-подросток жила в его сердце. Однажды, не выдержав, она сказала: “Не могу я так, Ислам, с тобой и без тебя. Не рви мне душу. Дети вырастут и так, даже если мы не будем вместе. Я не оторву их от тебя, не беспокойся, мало ли что я говорила в отчаянии. Ты прекрасный отец, а я не враг своим детям, чтобы лишить их общения с тобой. Я и сама никогда не упрекну тебя в нашем разрыве, но больше так не могу. Зачем нам всем мучиться? Уж лучше пусть я одна, раз ничего нельзя поделать.”
Саида почему-то думала, что Ислам ждет этого разговора и с радостью примет свободу от семьи. Но Ислам покачал головой: “Нет и нет, Саида. Без вас я не смогу”. Разговор этот ничего им не дал и лишь разбередил рану Саиду. Посыпать ее солью не забывали и “доброжелатели”.
- Правильно сделала что припугнула эту бесстыжую. А сейчас она в Буйнакске живет, рядом с сестрой моей. Говорят, ребенка ждет. Родители прокляли ее, не приняли, прогнали, когда она хотела вернуться к ним в село. Отец слег от позора, - с удовольствием смаковала все известные подробности все та же Шамси, которая видела свою роль не в помощи своему руководителю, а в сборе самой разной информации о нем.Все кроме Саиды знали : особый интерес к жизни ее мужа родственница проявляла не случайно, она давно уже была влюблена в своего шефа, всем своим видом показывала ему, что была бы не против особых отношений. Но Ислам на них не подписался. В отместку Шамси решила раскрыть его жене глаза на него.
Саида размышляла: как жить дальше? Уйти, не простив его, осиротив детей? Но ведь не только в детях дело - сиротой станет и она. Для нее синонимом жизни была любовь к мужу. И однажды утром, глядя мужу прямо в глаза, она сказала:
- У Зайнаб будет ребенок. Он твой и у него должен быть отец. Оформляй развод со мной и законный брак с Зайнаб - ей он сейчас нужнее. И к родителям ее поезжай. Ни старики, ни ребенок не виноваты ни в чем - не заставляй их страдать.
Ислам не стал говорить ей, как долго и безуспешно искал адрес незаметно исчезнувшей из его жизни Зайнаб, не потому, что любил, а потому что чувствовал свою вину перед этой девочкой. которую он так подло воспользовался ее доверием и бросил. Не стал говорить жене и о том, что ничего не знал о ребенке. Сказал лишь: “Я не знаю, как мне быть, я не смогу без вас”.
Но она не дала ему договорить.
- Без нас ты и не будешь, Ислам, я - жена твоя по шариату. А бумажка из ЗАГСА еще никого не удерживала и не возвращала.
Ислам не мог поднять на жену глаза. Чувство вины за все страдания, причиненные ей, боль жены, которую он чувствовал почти физически, захлестнули его.
Ислам сделал так, как они договорились. Вот только Зайнаб не дала ему расторгнуть брак с Саидой и согласилась стать его второй женой. Сестры Саиды перестали к ней ходить, негодуя на свою “ненормальную” сестру. Тщетно они пытались взывать к ее уснувшей гордости и достоинству, говорили, что ее муж не султан, чтобы иметь гарем, да и она не должна довольствоваться унизительной ролью, которую он отвел ей.
Ей действительно было тяжело делить любимого с другой. Но еще более невыносимо ей было видеть его несчастным.
... Прошло еще полгода. Зайнаб жила в Буйнакске, у тети, единственной из родственников, кто приютил ее. А когда она,, ослабленная трудными родами, тяжело заболела, родители забрали ее в село, а малышку решили отдать в Дом ребенка.
Вездесущая Шамси поспешила к Саиде с новостью:
- Твой муж ездил к ней, лекарство возил, врача. Может, она и поправиться, но врачи говорят, вряд ли. Какой то диагноз ей поставили редкий, сказали, что скорее всего обречена. Пусть бы уж жила, беспутная. Только теперь она поймет, как Аллах наказывает...
- Замолчи, - резко перебила ее Саида. - Человек не выбирает судьбу, и потом все, что случилось, не вина ее, а беда.
Она посмотрела на часы - еще есть время. Быстро одев Анвара, отвезла его к матери, а сама отправилась на автостанцию.
Вечером она уже купала, пеленала маленькую Амину, кормила из бутылочки. Ее дочь демонстративно не подходила к ребенку, сидела, насупившись, и исподлобья наблюдала за ней.
Ася никак не могла понять своей доброй и умной мамы и сейчас, и тогда, год назад, когда, узнав о поведении отца, она возмутилась, а мать резко оборвала ее: “Мала еще судить отца!” А потом, ласково обняв дочку, грустно сказала: “У тебя хороший и честный отец. Ему сейчас очень трудно. Поверь, он очень любит нас”.
Маленькая Амина, сытая и довольная, потянулась к погремушке, которую держала над ней Саида и вдруг широко неожиданно улыбнулась ей, показав два передних зуба. Ее карие глаза были удивительно похожи на глаза Ислама. Да что глаза, в лице этой крошки она вновь и вновь узнавала любимые черты.
Открылась дверь. Ислам на минуту растерялся, увидев Саиду с малышкой на руках. Не веря своим глазам, он стоял как вкопанный, и растерянно переводил взгляд с Саиды на детей.
- Закрой дверь, дует ребенку, - спокойно сказала Саида. - Я привезла к нам девочку. Она не сирота и поэтому пусть живет у нас, пока мать поправится.
- Она не поправится Саида, врачи не обещают, - сказал Ислам, отведя глаза.
- Врачи не Боги, все в руках Всевышнего и все будет хорошо у Зайнаб. А если не дай Бог все будет так, как говорят врачи, тем более, девочку никуда и никому мы не отдадим, ни родственникам Зайнаб, ни тем более в детдом. У нее отец есть, есть сестра и брат. Я хочу, чтобы у нее была своя родная мама, но если ее не станет, в моем сердце найдется место и для Амины. Только я молю Всевышнего, чтобы он помог Зайнаб, я простила ее и не желаю ей зла. никогда не желала.
Ислам не видел жену. Слезы раскаяния, любви, вины застилали ему глаза.
- Прости, Саида, - сказал он наконец дрожащим голосом, - ты лучше всех, добрее, чище тебя нет на земле. Я тебя недостоин...
- Прошу тебя, закрой дверь, дует, - растерянно повторила она, не найдя от волнения других слов. А потом подошла к двери и сама плотно прикрыла ее.
В ее доме вновь было тепло. Никаким ветрам теперь она не даст остудить его, отлучить от любви.
КОНЕЦ