На пятнадцатом году службы я впервые получил отпуск летом, чем не преминул воспользоваться и, прихватив с собой дочку, которой к той поре исполнилось одиннадцать лет, махнул по стране: сначала Москва, потом Волгоград, затем теплоходом по Волге-матушке до Нижнего, далее места моей малой родины, затем Казахстан и замкнули круг в исходной точке - Хабаровске. Мне давно хотелось показать дочке и страну и места моего детства, познакомить ее вживую со своими братьями и сестрами, а также с их детьми.
Различные переезды и перелеты ничего необычного из себя не представляли, поэтому я остановлюсь только на путешествии по Волге, которое, по существу, и было самой интересной частью нашего турне.
Путь от Волгограда до Нижнего длился почти шесть суток. Теплоход нам достался хотя и видавший виды, но еще вполне респектабельный трехпалубный белоснежный красавец с важным именем "Карл Маркс". При покупке билета любезная кассирша поведала мне, что рейс наш не круизный, а самый обычный, коммерческий, но по пути мы будем заходить практически во все прибрежные города, а в крупных городах стоянки будут по четыре-пять часов. Нас это вполне устраивало, ибо за такое время можно было достаточно подробно познакомиться с приволжскими городами хотя бы накоротке. Кстати, на практике оказалось еще лучше: почти везде прямо к приходу теплохода к причалу подъезжали экскурсионные автобусы, и гиды настойчиво заманивали транзитных пассажиров на свои экскурсии. Стоили они вполне сносно и, забегая наперед, скажу, что мы осмотрели все города, лежащие на пути нашего судна. Получалось, что для моей дочки это был, прямо сказать, настоящий информационный праздник.
Каюта наша размещалась на последней, самой верхней палубе, была небольшая, но очень уютная. В ней имелись все удобства, вплоть до душевой, так что предстоящее путешествие не показалось мне неудобным или утомительным, а уж дочке такие пустяки, как неудобства, и в голову видимо, не приходили - все для нее было внове, все интересно, все в диковинку, и она засыпала меня вопросами, на которые я еле-еле успевал отвечать.
Короче, настал день нашего отплытия, волгоградская родня в лице моих племянников и племянниц проводила нас и мы под громкую музыку песни "Как провожают пароходы", исполняемую задорным Хилем, отчалили от пристани, и направились вверх, прямо к плотине Волгоградской ГЭС.
Вид огромной плотины, перегораживающей путь нашему кораблю, впечатлил мою Иринку и она, видимо несколько подавленная величавой картиной, все вопрошала меня, а как же наше судно преодолеет такую огромную стенку? Пришлось ей подробно рассказывать, как работают шлюзы. Впрочем, все, что я рассказывал дочке, мы скоро увидели реально, когда с нижнего бьефа вошли в первый шлюз.
Наконец, монотонное восхождение нашего кораблика по ступенькам шлюзов закончилось и судно выбралось на простор "речной волны", как поется в одной великой песне. Двигатели теплохода прибавили мощности и он полетел, как белый лебедь, по просторам Волги-матушки. Сначала мы с дочкой, как водится, отправились на осмотр корабля, который стал нашим прибежищем на целых шесть дней. Осмотрели все, полюбовались на необъятную ширь Волгоградского моря и пошли в каюту капитально обустраиваться. Вечером нас пригласили на ужин в ресторан, находящийся в носовой части теплохода. Нам досталось очень уютное местечко - столик в правом переднем по ходу судна уголке рядышком с пианино известной марки "Petroff". После ужина, посидев немного в каюте, мы отправились поболтаться по палубе, послушать музыку на танцплощадке, просто подышать воздухом.
Вскоре стемнело, наглядевшись на танцоров, пошли в носовую часть судна. Проходя мимо ресторанной двери я машинально нажал на ручку - дверь открылась. Мы прокрались, как злодейские преступники в уголок к пианино, я открыл крышку, и начал потихоньку играть, а потом и вполголоса петь. Моя Ирка стояла рядышком, потом присела на стул и молча слушала. А я все пел старинные русские романсы и песни. Так мы просидели с ней, наверное, около часа. Когда я, закрыв крышку пианино, повернулся к выходу, то увидел, что зал ресторана практически полон людьми. Пассажиры так тихо заходили и присаживались, что мы, увлеченные своим делом, этого даже не заметили. Раздались негромкие аплодисменты и мы,смущенные малость таким положением дел, вышли, провожаемые взглядами сидевших в зале людей.
На следующий день все повторилось, если не считать, что мы неожиданно зашли в город Камышин по каким-то непредвиденным обстоятельствам, но теплоход там стоял очень недолго, и нас на берег не пустили. Моя шустрая дочка уже познакомилась с девочкой своего возраста, которая ехала с мамой, дамой очень важного и чопорного вида. Критически оглядев меня и дочку, дама, милостиво кивнув, разрешила своей Наташе, как звали девочку, общаться с моей Иркой. С этого момента моя дочь мне не докучала и всецело отдалась походам по теплоходу в компании новой подружки. Теперь мы общались с ней только на экскурсиях и в столовой. Вечерами по-прежнему ходили в ресторан, играли и пели, а народ слушал.
Как-то в один из дней, ближе к ужину, моя дочка прибежала в каюту какая-то притихшая. Я лежал, читал книгу. Она, посидев несколько минуток, вдруг спросила: - папа, а почему тетеньки там, в глубине корабля, где в одной каюте едут много-много людей, меня жалеют и называют сироткой? А одна тетенька сказала, что жалко, что у такой хорошей девочки умерла мама. Папа, а что, наша мама умерла, и ты мне не говоришь? Я ответил, что ничего подобного, мама наша жива и здорова, и не надо слушать всяких болтливых теток. А если, говорю, они тебе завтра еще что-то подобное скажут, ответь им, что мама у тебя есть, и что она нас ждет дома в Хабаровске. Успокоившаяся дочка убежала.
Я полежал, поразмышлял над этим фактом, но так ничего и не поняв, принялся за книжку. К вечеру, прибежавшая к ужину дочка мне сказала: - папа, когда эта тетенька снова меня спросила про маму, я ей сказала, что наша мама жива, а тетенька сказала, что она, мама наша, глупая женщина, ибо,как можно дитя отцу доверять? Папа, почему она так сказала? Что я мог ответить своей дочке, да еще и так, чтобы она поняла, что, видимо, настолько в народе сложился стереотип о неспособности мужчин нормально и правильно общаться с детьми, что сам факт того, что какая-то женщина решилась доверить ребенка мужу и дозволила им отправиться в далекое путешествие, вызвал у публики чувство недоумения. С точки зрения этих матерей, жена моя была воспринята ими, как неразумная женщина. Всего этого я, конечно, дочке объяснять не стал в силу ее еще юного возраста, сказал только, что тетеньки эти, видимо, немного странные, или их мужья - совсем плохие дяденьки. Случился этот разговор уже перед последней ночью нашего плавания, рано-рано утром мы должны были прийти на пристань в Нижний, где я последний раз был аж двадцать два года тому назад. Вечером, когда мы пришли к ресторану, оказалось, что зал заперт, доступа к пианино нет. Погуляв немного, мы вернулись в каюту, и легли спать. Дочка скоро засопела носиком, а я долго лежал, вспоминал молодые годы, размышлял о незавидной доле русской женщины и непутевых русских мужиках, о странном менталитете нашего народа.
Рано утром мы прибыли в Горький, дочка моя буквально висла у меня на руках, так ей хотелось спать, и я понял, что путешествие автобусом ей не одолеть, взял такси, положил Иринку на заднее сидение, укрыв пиджаком, и мы тронулись в путь к городу моего детства и юности. Там нас ждали новые дела и события, но это уже совсем другой рассказ, и совсем другая история.