Через несколько месяцев я буду дважды встречать новый год: новый календарный - 2016-ый и свой собственный, 45-ый год жизни от рождения меня, Любови свет Валерьевны.
Вряд ли это подведение итогов - о, до таких высот мне не допрыгнуть - скучно и всё ещё некогда, плюс ... подобной фигнёй страдать я так и не научилась, хотя, отрицать пользу рефлексии не буду, в грамотном применение это весьма пользительная штука.
Просто делюсь новыми ощущениями большой и почти взрослой мозгами девочки, которые, местами, необычны и интересны; возможно, кто-то узнает себя, возможно, кому-то полегчает и увидится, что мы, что б не говорили язвенники и - они же - скептики, в этом мире не одиноки...
* * *
Чем больше я узнаю, тем меньше я знаю - вот уж, воистину... Более того, поражаюсь, сколького я не знаю и, верно, не узнаю никогда - и невозможно, и нужды нет.
Иногда кажется, что я вообще ничего не знаю, всё приобретённое столь мизерно и малозначимо, что просто несущественно и почти незаметно на фоне огромности всего планетарного информационного поля. В сущности, так оно и есть.
Но это не огорчает и не вызывает печали о собственном скудоумии и песчинности своего существования - вот оно, преимущество возраста, подходящего, осмелюсь заявить, к середине жизни. Открытие границ собственной реальности не вводит в тоску, но приносит умиротворение, поскольку (так и захотелось написать - ибо...) одновременно приходит ощущение безграничности всего мира. И, как следствие, безграничности - объёмности... - своего мирка в части целого...
Потихоньку уходит категоричность - меньше хочется доказывать и вообще сотрясать воздух, бесспорно, принципы и основы остаются в наличии, но защищать их перед кем-либо уже не считаю нужным - не вижу нападающих, лишь временные (а кто тут вечен?) собеседники.
Всё меньше волнует непознанное - не то, чтобы не хотелось узнать, но интерес становится менее паникующим и жадным, и более спокойно-познавательным.
Понимание необъятности и могущества постоянно увеличивающегося информационного потока, к тому же, не всегда, прямо скажем, дружелюбного и успокаивающего, заставляет всё более избранно-рационально подходить к выбору предлагаемой информации; выбор становится осознанным и неспешным, как попытка противостояния той неукротимой энергии.
Принцип невмешательства становится всё более родным и открывается во всей глубине и красоте.
Книги читаются, а фильмы смотрятся со всё более придирчивым подходом с применением критерия «нравится-не нравится моей душей сейчас», всё меньше обязательств и навязанных шут знает кем и когда правил - не зацепивший внутреннюю струнку фильм без жалости выключается, книга - захлопывается, бездарный, скучный или просто неинтересный собеседник имеет всё меньше шансов на воровство самого бесценного - времени.
Поначалу пугаешься падению интереса к столь привычному ранее, укоренившаяся система жизненного уклада кажется единственно правильной и - что страшнее всего, как потом понимаешь, - единственно возможной. На какой-то момент охватывает паника под руку с отчаянием, впервые сталкиваясь с такой ярко выраженной аномалией, да ещё имеющей прямое отношение к собственной персоне, невольно начинаешь дёргать веком и давить тихий внутренний всхлип... Попутно перебирая варианты: старость, болезнь, отупение, депрессия, общее падение интереса к жизни... - далее со всеми остановками.
Чуть позже, когда приступ временного ступора переходит во вполне терпимое оцепенение от так и неоконченной попытки осознать, принять и простить, мозг, икая и давясь соплями морального ужаса, понимает, что сердце продолжает биться, лёгкие - качать воздух, глаза - бессмысленно хлопать и, вообще, организм всё ещё жив.... - о, вот тут и начинается самое интересное!
Писать об этом легко и быстро, на деле же процесс втыкания и вгрызания в действующую реальность длится довольно долго, недели и месяцы. Как-то поначалу даже и неловко стать такой ... свободной, что ли, нагло - до непристойности - аполитичной и асоциальной, но свободной до безобразия! Когда читаешь и смотришь, что хочешь, когда выбираешь компанию и абсолютно не моргнув взглядом рвёшь многолетние тягомотные связи, когда выбираешь одежду, наличие причёски, косметики и духов исключительно по настроению и желанию, когда улыбаешься в ответ любому человеку всегда и легко, без дурацкий мыслей типа "чего это он/а...?", а погода перестаёт быть мрачной даже в середине серо-дождливого ноября.
Всё чаще думаешь, присвистывая про себя - фигасссе!..., вот она какая, настоящая жизнь. И смеёшься, понимая, что имеешь полное право жить, быть, делать и хотеть не тогда, когда положено и как была приучена, а тогда, где, как и с кем... - аааабсолютно верно! - когда, там, так и с тем, с кем хо-чу. Потрясающая формула свободы выора, той самой свободы воли. Проще не бывает, но работает, факт.
Иначе смотришь на так называемые банальные вещи, а они открываются настолько вдруг глубоко и красиво, что перехватывает дыхание и аж полное недоумение - неужели это не придумано?...
Всё жестче и без прикрас, однако и без внутренних травм и рыданий смотришь вглубь - на суть - событий и явлений. Всё меньше жалости, а сочувствие избранно и дозировано. Фразы "кто на что учился" и "у каждого свой путь" становятся лаконичным отражением действительности и всё чаще вызывают радость от их точности и лаконичности - этим всё сказано и можно замолчать. А раньше б тома писала и строила словесные конструкции...
Имеешь право промолчать, оставив вопрос в воздухе, вовсе без ответа, тогда как раньше вся извелась бы от собственной невежливости. И так же принимаешь чужое молчание, как ответ.
Не боишься признаться в незнании и непонимании предмета, в том, что не читала и смотрела, не была, не ездила и не собираешься... Потому что не считаешь интересным и просто – не на-до...
Наконец-то научилась улыбаться на хамство, перестав видеть за злобными словами хама, скорее, обиженного самим собой человека. Или уставшего и переполненного всем не самым радостным по самую макушку или выше. Почему он так себя мучает - это отдельный вопрос и, по правде говоря, уже не кому - а раньше б (читай выше) вся извелась, да ищь рванулась бы с непрощенной помощью.
Умею сказать правду, хотя по-прежнему не научилась ни говорить, ни любить НАСТОЯЩУЮ правду в лицо тем, кто её не услышит. Не боюсь их обиды, просто не хочу более зря тратить время на глухих. Иногда сомневаюсь в этом – а вдруг услышит, поймёт, осознает, поменяет, сделает жизнь лучше и тогда заживёт человеком – счастливым, вольным, смелым?... Но всё чаще понимаю – не-а..., мечты, мечты... И таких «а вдруг» всё меньше – опыт убеждает лучше всего.
Понимаешь, что бестолочь и дундук им и останется, какие бы гении его не окружали; научить думать, хоть в мизерном количестве, зачаточном действии, можно любого, вопрос, будет ли он это использовать.
Уже не просто понимаешь, но точно знаешь, что озарения в среднем или зрелом возрасте приходят не на ровном месте, но в результате упорнейшего труда, хотя бы ты и лежишь недвижимо в шезлонге или на полоке бани. Приходят в преклонном возрасте они лишь к единицам, как подарок Судьбы и волею Небес, но снова думается: значит, заработал... И никогда не приходят в самом конце пути, когда ты ещё здесь, но на последнем шаге от "туда".
Мозговые шоры - страшная штука, пожалуй, это единственная болезнь, которая остаётся неизменной в своей беспощадности из век в век, волоча за собой множество удручающих побочных явлений, таких как ложь, самая страшная которая - самому себе; скупость на эмоции и чувства; серость и плоскость всего жизненного пути, когда единственная радость - это пятница и отпуск.
Подумалось: то самое озарение-понимание самого-самого главного в последние минуты жизни - это не что иное, как отблеск яркого света с той стороны, когда дверь на выход открыта, и яркий свет оттуда ослепляет последний миг сознания.
В общем, как был и жил дундуком, так и помрёт, короче говоря, и не надейтесь!...
* * *
И столько всего пустого и сорного остаётся за бортом – не передать!, столько ненужного занимает своё законное место под названием "хлам-с", ...
Не заботят дороги, политики, дураки, неизбежность... И, вообще, понимаешь, что та самая неизбежность - это синоним стабильности. Лучше которой иной раз ничего и нет. Если не сделать это единственной возможной и – о, вот, ха-ха, ужас! - лучшей привычкой.
ЛА
22 ноября 2015 г., Москва