ПОСЛЕДНЯЯ СХВАТКА
Виктора неотвратимо потянуло в подмосковный лес, к своему знакомому дубу. Он встал и, стараясь не производить шума, оделся, взял на дорогу часть отпускных денег, дождался, когда домашние собрались на кухне и тихо вышел из квартиры, прихватив с собой обувь. Обулся он у подъезда и направился в западное Подмосковье. У него кружилась голова, от слабости подгибались ноги, но он усилием воли заставлял себя двигаться к городскому транспорту по бесконечно-длинным московским улицам.
К своему излюбленному месту он добрался, когда солнце уже клонилось к закату. Дуб тихо умирал, оплетённый ворохом лиан, стеснённый соседством магнолий и чинар.
Виктор так устал, что едва добрёл до дуба. Он повалился на землю, прислонился головой к стволу и закрыл глаза.
- Мы погибаем так же, как и ты - шуршали пожелтевшие осенние листья, - нам плохо дышится среди чужих растений. Тебя сгубило ЗЛО, а нас - субтропики.
- Открой глаза, господин! - услышал Виктор гортанный голос. Перед ним стояла его знакомая цыганка. Такая же красивая, как и прежде: те же отливающие чёрным блеском вьющиеся волосы, та же коричневая родинка на правой щеке.
- Ты снилась мне сегодня утром, Эрна, - сказал Виктор.
- Моя душа была с тобой, - ответила она. - Тебе грозит опасность! Чуешь?!
- Мне всё равно, - ответил он, - чем жить, как я живу, не лучше ль умереть? Вот прямо здесь вдали от людей.
- Тобой овладело ЗЛО! Ты с ним всю жизнь сражался, так неужели отдашь ему свою жизнь?! - воскликнула цыганка. - Ты горе причинишь своим родным! Они же тебя любят, только ты этого не видишь! Ты стал слепым, ЗЛО тебе глаза застило! Оно высасывает из тебя жизнь! Но не всё ещё потеряно: сегодня у тебя последний шанс победить его, спасти себя, своих родных и всех людей. Сегодня ночью тебе придётся с ним сразиться. Не оплошай! Вот тебе нож, он из серебра. Его боится вся нечистая сила. А теперь прощай! Уж насупила ночь.
Цыганка обняла Виктора, поцеловала прямо в губы долгим поцелуем и скрылась в темноте.
У него помутилось в глазах, но скоро головокружение прошло, и он почувствовал себя сильнее. Провёл рукой по сухим листьям, пытаясь встать, и наткнулся на острый предмет. То был длинный, тонкий обоюдоострый нож, сверкавший серебром. Виктор выпрямился, сжимая в руке его рукоятку, и глубоко вдохнул влажный ночной воздух, пахнувший лесом. Это придало ему силы и веру в победу над Злом. На горизонте с трудом вылезала большая кроваво-красная луна, а тёмно-синий купол неба был покрыт мириадами звёзд различной величины. Крупные звёзды давали свет, и Виктор впервые невольно залюбовался зрелищем ночного неба. Вскоре его внимание привлёк возникший вдалеке какой-то крутящийся столб. Он быстро приближался, подгоняемый сильным порывистым ветром. И вот этот вихрь, состоящий из пыли, сухих листьев и каких-то крупных предметов, налетел на Виктора, закружил его, подняв над верхушками деревьев. Дышалось с трудом, и от быстрого вращения кружилась голова. На верхней части смерча воздух был чище, и вращение замедлилось. Виктор распластался горизонтально, сжимая в руке нож, а на него надвигалось огромное чудовище, похожее на паука, которого он неоднократно встречал в своих кошмарах. Его мохнатые лапы с железными когтями тянулись к Виктору, стремясь проткнуть его. Взмах ножа, и одна лапа, отделившись от туловища, полетела вниз. Чудовище зашипело и сверкнуло желтизной своих глаз. Виктор на минуту отвлёкся на появившиеся вокруг чудовища его копии, только меньшего размера, сверкающие жёлтыми огоньками глаз. Воспользовавшись этим, чудовище острым когтем рассекло ему кожу щёки и верхней части грудной клетки. Кровь заливала Виктору глаза, нечем было дышать, сердце отчаянно колотилось. Он понял, что умирает, и небывалая решимость овладела всем его существом.
- И ты умрёшь вместе со мной, гад!! - крикнул он и, кинувшись на чудовище, вонзил нож по самую рукоятку в его тело.
Виктор уже не видел, как огромный паук, развалившись на две части, исчез, а более мелкие пауки разбежались в разные стороны по ночному небу. Сам он, обливаясь кровью, стремительно падал, на минуту задержался на сплетении лиан, и без сознания свалился на землю.
В эту ночь в семье Дениса никто не ложился спать.
Исчезновение Виктора Эвелина обнаружила ещё днём и сильно расстроилась: её племянник был болен, и, несмотря на это, куда-то тайно ушёл, не взяв с собой мобильный телефон. На стуле возле кровати лежали какие-то деньги, возможно, принесённые его сослуживцем. Всё это наводило на нехорошие мысли.
- Боюсь, что он покончит с собой! - плакала Эвелина.
- Он этого не сделает, - утешал её Денис, - но поступок неразумный, это поступок больного человека. Я очень жалею, что мне не удалось помочь ему.
С наступлением темноты ветер усилился, превратившись в настоящий ураган. Снаружи всё гремело, превращаясь в сплошной гул. В их окна третьего этажа бросало пыль, песок и кусочки асфальта. С дома сорвало крышу, и она изогнутым куском материи поплыла вверх, уносимая мощными потоками воздуха.
Все замерли, ошеломлённые стихией. Теперь уже вся семья беспокоилась о Викторе, а Эвелина ходила из угла в угол, прижимая руки к груди. Ею овладело отчаяние, всё сжималось внутри от страха за племянника, ставшего ей сыном, и она не замечала сильную боль за грудиной, уже час, терзавшую её. Она ходила по комнате до тех пор, пока не упала на руки подоспевшего Дениса.
- Лина, я утром же свяжусь, с Комитетом Безопасности, - говорил он. - Виктор работал там, и я уверен, что они приложат максимум усилий, чтобы найти его.
- Мама, скорее всего, Витя укрылся где-то от непогоды, и как только можно будет добраться до дому, он придёт, А сейчас он очень болен, но ему помогут. В настоящее время мы видим его живым - наперебой говорили двойняшки.
Зоя капала в рюмку капли, которые Эвелина принимала во время сердечных приступов, а Антон вызывал скорую помощь.
Эвелина лежала бледная, на лбу выступили крупные капли пота. Она дышала тяжело с хрипотой.
- Денис, отрежь мне волосы, мне очень тяжело,- попросила она мужа.
- Не покидай нас, мама, - плакала Зоя, склонившись над матерью. В это время Денис прядь за прядью ножницами резал её волосы, и они огненной волной падали на пол. Едва Денис успел их убрать, как приехала кардиологическая бригада скорой помощи.
Врачи сняли Эвелине электрокардиограмму и сделали инъекции средства, замедляющее свёртывание крови, обезболивающее и средство против отёка лёгких.
- Ничем не могу Вас утешить, - казал Денису кардиолог, - У Вашей жены обширный повторный инфаркт миокарда, осложнённый отёком лёгких. Мы можем забрать её в больницу, но это только ускорит её конец.
- Лина, поедем в клинику? - спросил Денис.
Она отрицательно покачала головой, и врачи уехали.
Вся семья устроилась рядом с больной, стараясь облегчить её страдания. В стёкла окон всё ещё бился затихающий ураган, а когда всё стихло, остановилось и сердце Эвелины.
- Мама!!! Мама!!... - в отчаянии кричала Зоя, припав к её груди. - Мама, ты жива! Открой же глаза…
Денис с сыном, как в столбняке, стояли и смотрели на Эвелину, так же как и Зоя, не допуская мысли, что она мертва, и уже никогда не откроет своих изумрудных глаз. Наконец, первым очнулся Денис, и осторожно увёл Зою в другую комнату.
Эвелину хоронили по христианскому обычаю на третий день методом кремации. Проводить её пришли коллеги Дениса и Оксана с Алёшей. Через некоторое время семье вручили красивую металлическую герметически запаянную урну: всё, что осталось от красавицы балерины, скончавшейся на шестьдесят пятом году жизни.
На опушке леса западного Подмосковья стояла небольшая избушка. В год катастрофы её построила спасшаяся от наводнения одна пожилая чета из ближайшей погибшей деревни. Во время царившего в городе хаоса на это никто не обратил внимания, и она стояла уже несколько лет. Её хозяева держали козу, кур, вскопали небольшой огород и жили натуральным хозяйством.
Когда утром утих разбушевавшийся ночью ураган, бабка послала мужа за валежником для того, чтобы растопить печь.
Дед шёл по лесу, выбирая сухие ветки, среди ветвей, сломанных ветром. У старого дуба он заметил лежащего в неестественной позе мужчину. Он был без сознания, а лицо и грудь его были залиты кровью. Приложив руку к шее раненого, дед ощутил слабую пульсацию.
- От урагана пострадал бедняга, - произнёс дед, - вот только как до избы его дотащить?
Он приподнял пострадавшего и удивился лёгкости его тела. Взвалив это тело себе на спину, дед, согнувшись, медленной поступью зашагал к своей избушке. Прекратившееся кровотечение из ран возобновилось, и тёплая кровь капала деду на шею. Наконец, дед дошагал до избы и свалил на скамью свою ношу.
- Вот, мать, как ураган-то человека разукрасил, - сказал он, - жив ещё. Похлопочи над ним, может, и отживеет, не то хоронить его придётся.
Бабка без промедления принялась за дело: промыла раны и смазала их самогоном. Намочив полотенце в холодной воде, она обтёрла им лицо и руки раненого, после чего влила ему в рот немного самогона. Мужчина открыл глаза и застонал.
- Ну, вот, и отживел, касатик, - бормотала она, - а уж худой-то какой, будто месяц не ел.
Она растопила печь и поставила варить половинку забитой курицы в маленьком чугунке. Через два часа бабка села возле раненого с кружкой бульона в руке. Другой рукой она поила его из чайной ложки. После нескольких неудачных попыток, она добилась того, что больной постепенно начал глотать бульон. Так она выпоила ему почти половину кружки, потом закутала его в тёплое одеяло и оставила спать. И он, действительно уснул спокойным, укрепляющим сном. Мужчина проспал около суток, и утром, открыв глаза, слабым голосом спросил, где он находится.
- Не бойся, ты у друзей, - сказал дед, - а ты, вот, кто? И что с тобой приключилось?
- Меня зовут Виктор, - ответил он, еле шевеля губами, - ветром меня высоко подняло, а потом о землю ударило, а дальше… не помню …
- Выпей отвар из трав, а потом лежи и не утруждай себя разговором, - проговорила бабка, видя, как трудно ему говорить.
Виктор с трудом проглотил горьковатую жидкость и снова погрузился в сон, даже не в сон, а какое-то небытие без чувств и сновидений. Его выздоровление шло медленно. Через неделю он мог только сидеть, а ещё через три дня мог с трудом выйти из избушки. Дальнейшее выздоровление его было более быстрым, и он уже думал, как ему преодолеть путь до дома.
- Как я могу отблагодарить вас, дорогие мои спасители? - обратился Виктор за ужином к хозяевам избушки. - Вы смерть от меня отвели и от болезни выходили.
- Это нам было в радость, - сказала старушка сквозь слёзы, - был у нас сын, такой же, как ты, только постарше, да как случился потоп, он погиб, а мы с дедом спаслись. Так что я вместо него за тобой ходила. А тебе сколько годиков-то?
- Тридцать пять недавно исполнилось.
- Ну, так и есть: нашему-то сыночку сорок сейчас было бы.
Виктор напрягся, сосредоточив своё внимание на их сыне. Его взору открылась картинка: в городе, похожем на Нижний Новгород, молодой мужик, очень похожий на деда, кладёт из кирпичей стену. Эта процедура заняла у него пять минут, но и за это время он изрядно напугал и деда и бабку.
- Не печальтесь, - сказал Виктор, - ваш сын жив и здоров, он сумел спастись во время потопа, а сейчас в Нижнем Новгороде из кирпича стену строит. А про вас он думает, что вы погибли.
Чета стариков с ужасом уставилась на него.
- Не удивляйтесь, - продолжал он, у меня способность такая, видеть то, что другим видеть не дано.
- А ведь наш Тимоша и, правда, каменщиком был, - первым очнулся дед.
- Касатик, да ужели ты правду сказал?! - плакала старушка. - Сам Бог нам тебя послал.
- Кровь из носа! А сына своего разыщу! - воскликнул дед.
От предсказания Виктора старики даже как-то помолодели, словно сила в них влилась.
- Вот что радость делает с людьми, - думал Виктор, - а я до сих пор радоваться не умел.
- Спасибо вам за хлеб-соль, - сказал он, - а мне домой пора, а то мои близкие уже горюют обо мне.
- Я провожу тебя до города, сынок, - сказал дед, а то не дай Бог, с тобой что случится.
Старушка обняла Виктора, перекрестила, и они с дедом отправились в путь. В транспорте он объяснял, что пострадал от урагана, и ему нечем заплатить за проезд. Свежий шрам на лице говорил яснее слов, и ему верили.
Подходя к дому, Виктор почувствовал ауру горя, и сердце его дало серию перебоев.
Он нарочно медлил, поднимаясь на третий этаж к своей квартире, и даже постоял немного прежде, чем нажать кнопку звонка.
Ему открыла Зоя с таким печальным выражением лица, что он сразу всё понял.
- Тётя Лина?! - спросил он.
Зоя молча указала ему на кладовку. Виктор метнулся туда и увидел помещение кладовки, оклеенное обоями нежно-оранжевого цвета. В центре неё стояла тумба, накрытая черной бархатной скатертью, в центре которой стояла красивая урна с выгравированным на ней цветным портретом Эвелины.
- Тётя Лина-а! ? страшно закричал Виктор, обняв тумбу руками. - Ведь это я виноват… Как мне жить теперь?!
Денис и Зоя стояли рядом, смотрели на него и молчали.
- Виктор, - наконец произнёс Денис, - ты был в то время очень болен, да то, как ты выглядишь сейчас, говорит о том, что с тобой случилось что-то страшное. А жить надо в любом случае, приспосабливаясь к обстоятельствам жизни.
Эти слова отрезвили Виктора. Он разделся, зашёл в душ, и долго мылся после своего длительного отсутствия. Вымывшись, он взглянул на себя в зеркало и отшатнулся: отразившееся лицо было чужим. Он смотрел на это бледное, осунувшееся лицо с тёмными кругами и сеточкой мелких морщинок вокруг глаз. На лбу и вокруг рта пролегли глубокие морщины. По левой щеке ото лба к подбородку тянулся свежий, багровый шрам, который продолжался по верхней части груди. Его тёмная шевелюра была сейчас белой как снег. Теперь ему стало понятно, почему так странно смотрели на него люди, пока он ехал домой.
На другой день утром Виктор решил посетить своё прежнее место работы и извиниться перед коллегами за своё прежнее безобразное поведение. Проходя через рынок, чтобы купить фруктов и угостить коллег, Виктор неожиданно увидел знакомую фигуру, то была цыганка, трижды посетившая его возле дуба в западном Подмосковье. Он мучительно вспоминал её имя и, наконец, вспомнил.
- Эрна! - крикнул Виктор, приближаясь к ней.
Цыганка обернулась. Да, это, несомненно, была она. Только не было родинки на правой щеке.
- Ты меня с кем-то путаешь, красавец, а может, я снилась тебе? Чую я, что ты был болен, а в бреду мало ли что покажется.
И она удалилась свободной, такой знакомой походкой.
Виктор стоял, как в столбняке. Он помнил, как она его поцеловала и от этого кружилась голова и путались мысли. Забыв купить, то, что хотел, он автоматически, как сомнамбула, направился в комитет безопасности. Начальник был в кабинете один.
- Виктор?! - удивился он его приходу - тебя и не узнать.
За эти годы начальник КБ тоже изменился. Время разрисовало его лицо ещё неглубокими морщинами, волосы на висках поседели.
- Андрей Ильич, - произнёс Виктор, - простите меня за мою выходку, которую я позволил себе несколько лет назад: я был в то время болен.
- Я догадался об этом, поэтому и оформил тебе очередной отпуск. Заявление за тебя написали ребята, а подпись твою подделал Хасан. Как видишь, и сотрудникам КБ приходится в исключительных случаях заниматься противоправными делами. Однако месяц положенного отпуска прошёл, и мне пришлось подписать приказ о твоём увольнении. И кто это тебя так разукрасил? - не сдержал своего любопытства начальник.
- В районе западного Подмосковья попал в ураган. Смерч меня высоко в воздух поднял да об землю шмякнул. Хорошо, что при падении на лианах повис и держался на них некоторое время, не то разбился бы в лепёшку. Старик, живущий неподалёку спас меня. Еле выкарабкался, зато блондином стал.
- Как почувствуешь, что сможешь работать, пиши заявление, примем, как новенького: времени много прошло.
- Я готов хоть завтра приступить к работе: мне очень трудно без дела, - попросил Виктор, - у меня тётка умерла, пока чета стариков в Подмосковье меня выхаживала.
- Тогда работай со следователем. На диктофон допросы будешь записывать, а после их распечатывать. Для оперативной работы ты ещё не окреп.
- Я согласен, - обрадовался Виктор. - А как ребята поживают? Нашли они тогда главаря банды?
- Всю банду раскрыли, похвастался начальник, - и всё благодаря Саиду, вернее, его способности оставаться невидимым. Он зажимал в кулаке диктофон, проникал в квартиры вместе с хозяином и там записывал их телефонные разговоры. Лучшей улики не придумаешь.
Виктор вдруг почувствовал усталость, на него навалилась апатия. Он написал заявление о поступлении на работу, попросил передать привет сотрудникам, попрощался с начальником и вышел из кабинета.
Идти домой не хотелось: без Эвелины там его никто не ждёт. После её смерти Антон очень редко бывал дома, конечно, ему тяжело было бывать там без матери. Что было делать? Бесцельно бродить по улицам? Только от одних мыслей можно было сойти с ума. И он решил навестить Оксану и Алёшу.
Те встретили Виктора удивлёнными взглядами, которые не сумели скрыть при его появлении.
Он молча стоял у входной двери, как изваяние, пугая замерших в немой сцене хозяев и их детей.
Обстановку разрядила их дочь. Кивнув головой в сторону Виктора, она спросила:
- Мама, это привидение?
- Ты не ошиблась, девочка, - ответил Виктор, - я и сам так думаю.
Его слова вывели из ступора хозяев квартиры. Алёша и Оксана наперебой пригласили его пройти, усадили в кресло. Оксана пошла на кухню, чтобы сварить кофе, а её муж старался занять гостя разговором.
- Как непривычно видеть тебя, Витя, с такими белыми волосами, - говорил он, не зная о чём вести беседу со своим бывшим товарищем, - но они идут тебе больше, чем твоя бывшая смоляная шевелюра.
- Алёша, у меня очень скверно на душе, - сказал Виктор, - я попал в ураган, и умер бы, но меня спасли случайные люди. У них я боролся со смертью около двух недель и за это время потерял самого близкого человека - тётю Лину. Остальное вы знаете. Сейчас я обвиняю себя в её смерти, а это
- очень тяжело. Давай, просто помолчим немного.
Алёша с жалостью смотрел на него, а Виктор привалился к спинке кресла и закрыл глаза. Только теперь он заметил, что в квартире его знакомых дышится легче, чем дома, да и света больше, хотя окна такие же, да ещё закрыты гардинами.
Оксана, вышедшая из кухни, чтобы пригласить всех к столу, замерла и не решалась побеспокоить Виктора. Она слышала всё, о чём он говорил, и её сердце сжималось от жалости к этому, лишённому личной жизни человеку, ставшему жертвой мирового ЗЛА.
Когда Виктор очнулся от горестных воспоминаний, все расположились за столом. Оксана настаивала, чтобы Виктор ел пончики к кофе и, как могла, утешала его.
- Время лечит самые жестокие раны, Витя, - говорила она. - А себя не обвиняй, смотри на это, как на несчастный случай.
От этих слов, да и от самой радушной атмосферы в доме, где не было злых мыслей, Виктору стало легче. Он поблагодарил хозяев и собрался идти домой.
- Приходи к нам чаще, - в один голос просили его Алёша с Оксаной, - мы тоже будем вас навещать.
- Видимо, никто не сообщал им о наших отношениях с Зоей, иначе, они проговорились бы об этом. Зоя часто навещала их, но и она им ничего не сказала. Может быть я не прав, считая, что она меня ненавидит? - думал Виктор, подходя к подъезду своего дома.
За ужином он решил серьёзно поговорить с Денисом и Зоей.
- Дядя, я очень виноват перед всеми вами, - начал он, - особенно перед тётей Линой. Ведь это я виноват в её смерти. Я виноват перед Зоей, разлучив её с другом, подозревая в плохом поведении и даже обзывая её. Я виноват и перед Антоном, подумав о нём плохо накануне случившегося с ним несчастья. Когда же он попал в аварию, я обвинял себя в происшедшем и ужасно переживал это. Да вы с тётей Линой и сами догадались об этом, увидев в каком душевном дискомфорте я примчался к вам в больницу. И после всего этого не считаю возможным жить вместе с вами. Я приношу несчастье всем, кто связан со мной. Но прежде, чем уйти от вас, я прошу прощения у тебя, Зоя, и у тебя, дядя Денис, и у Антона. Простите меня, если можете.
- Виктор, ты - член нашей семьи, - сказал Денис, - а в семье могут быть разные конфликты, но они поправимы, потому что у родственников в жилах течёт родная кровь. И как бы они ни ссорились между собой, в трудную минуту всегда помогают друг другу. Ты же сам вспомнил, как ты примчался в больницу, когда маленький Антон попал в аварию. Это закон природы, Витя, а против природы идти нельзя: она наказывает за это. И ещё: вспомни тётю Лину. Она не одобрила бы твою идею, больше того, она бы расстроилась, узнав твои мысли. Так не расстраивай её в ином мире, где она сейчас находится, и живи вместе с нами, как и раньше.
Виктор опустил голову и молчал, потому, что слёзы душили его. Последней каплей были слова Зои.
- Витя, я не сержусь на тебя. То, что мы расстались с моим одноклассником, возможно, к лучшему. Может быть, судьба меня оградила от какой-то беды.
Теперь слёзы ручьём хлынули из его глаз, и он, чтобы скрыть это, закрыл лицо руками и бежал в свою спальню.
- Каким же слепцом я был, - думал он Виктор. Боролся со Злом с холодным сердцем, спасая людям жизнь, не облегчая их души. Поэтому ЗЛО и овладело мной. Сколько же Зла я натворил …
Виктор или задремал, или впал в транс, но только что он ясно увидел возле своей кровати Эвелину с короткими огненными волосами. Сквозь неё просвечивали предметы спальни, а тело её колыхалось, как колышется воздух над костром. Она сочувственно смотрела на него своими изумрудными глазами, и в его мозгу возникали слова.
- Витя, ты должен быть счастлив тем, что ты жив, и то, что ты натворил злого, можно исправить на Земле. А там, где я сейчас, уже ничего не исправишь, и это очень мучает. Наверно, это и есть АД, а не тот котёл, в котором, по трактатам богословов, кипят грешники.
Я открою тебе то, что узнала в ином мире. Запомни: во вселенной ничего не исчезает: ни одно наше действие, и ни одна мысль. Злое или доброе всё возвращается к нам бумерангом с удвоенной силой. Иногда люди творят зло, того не ведая, или ошибочно думая, что делают доброе дело, а потом удивляются, откуда на них сваливаются напасти. Злые мысли тоже наказуемы, Витя. Я не успела исправить все свои злые поступки, которые совершила в первой половине своей жизни. Но и то, что я успела исправить, дало мне возможность иметь семью, о которой я уже и мечтать перестала. Вторая половина моей жизни прошла в ужасных душевных терзаниях, и это справедливо, потому что я в молодости не заботилась о своих родителях, а они страдали обо мне, так же, как страдала я в последние годы своей жизни.
Тут образ Эвелины растаял, и Виктор погрузился в сон.
Утро у Зои и Дениса началось рано, и они решили позавтракать одни, а Виктора разбудить позднее. Зое нужно было ехать на другой конец города к восьми утра на свой последний экзамен перед каникулами, а Денису к этому же времени нужно было успеть на конгресс парапсихологов, проводимый впервые, на котором ему предстояло выступить с докладом. К этому он готовился долго и тщательно, а теперь волновался о том, как будет воспринято его выступление.
Зоя разливала по чашкам кофе и раскладывала по тарелкам омлет. Порцию Виктора она поставила в холодильник. В глубине её изумрудных глаз затаился страх, и это не укрылось от отца.
- Что за страх прячется в твоих глазах, дочка? Чего ты боишься? - спросил Денис.
На этот вопрос Зоя горько расплакалась.
- Папа, - сквозь слёзы сказала она, - я соскучилась о маме. Когда я ложусь спать, и сон подкрадывается ко мне, я проникаю в тот мир, где находится мама, и знаю, что ей там плохо. Её мучает ЗЛО, которое она сотворила в молодости. Я хотела бы ей помочь, но не знаю как.
- Я помогу тебе, - ответил Денис, - в выходной день мы с тобой пойдём к моему знакомому экстрасенсу. Он сильный медиум и устроит нам спиритический сеанс, где ты сможешь поговорить мамой и утешить её, да и я охотно поговорил бы с ней.
Этот разговор слышал проснувшийся Виктор.
- Значит, то, о чём сегодня ночью говорила мне Эвелина, не было сном! - думал он. Это означает, что я должен вспомнить всю свою жизнь, припомнить каждый свой поступок, каждое общение с людьми, как родными, так и посторонними, проанализировать всё это с точки зрения добра и зла, понять, что мне нужно исправить и контролировать каждый свой шаг. А как полюбить людей, если в сердце пусто и в нём живёт только раскаяние о содеянном? Вероятно, любить могут только счастливые люди или наоборот? Только тот счастлив, кто умеет любить. Денис хотел однажды помочь мне, да и тётя Лина советовала к нему обратиться. Сегодня же ещё раз попрошу его о помощи, - решил он.
О помощи Виктор попросил Дениса ещё вчера перед сном, после того разговора, который пробудил в нём слёзы раскаяния. Утром он позвонил своему начальнику о том, что он задержится из-за проблемы со здоровьем.
Денис провёл Виктора в свой рабочий кабинет, усадил его в удобное кресло и погрузил в транс. Тотчас же перед его глазами возникла восхитительная картина восхода солнца. Виктор даже чувствовал дуновение ветерка и пение птиц.
- Посмотри, как очарователен восход солнца, - слышались ему издалека слова Дениса, - как радуются ему птицы! Порадуйся и ты.
И Виктор ощутил, как всё внутри стало лёгким, ему даже захотелось взлететь ввысь. Вероятно, это и было чувство радости.
Потом к нему подошла Эрна, обвила руками его плечи и, прижавшись к нему, крепко поцеловала в губы. Виктор смотрел в её карие глаза, и ему казалось, что приятнее этого момента уже ничего не может быть на свете. Затем Эрна нагнулась, подняла стоящего на траве малыша и посадила его Виктору на колени.
- Посмотри, как прекрасен этот маленький человечек, как он улыбается тебе, - снова услышал он голос Дениса, доносившийся издалека.
Ребёнок потянулся ручонками к лицу Виктора. Он приподнял его, ощутив бархатисто-нежную кожу ребёнка. Малыш обнял его шею руками и поцеловал его багровый рубец. Виктор ощутил такую блаженную чистоту, как будто искупался в синеве утреннего неба. Он гладил пухленькие ручки ребёнка и удивлялся его крохотным пальчикам.
- С этого момента ты будешь любить людей, к тебе придёт любовь к женщине, и ты будешь мечтать о детях. Ты будешь восхищаться всеми явлениями природы и познаешь красоту мира. - звучал голос Дениса где-то уже совсем близко. - А теперь проснись.
Виктор открыл глаза, ещё пребывая под впечатлением приятных ощущений. Он долго не мог перейти в реальность, первыми его словами было:
- Этого со мной никогда не бывало! До чего же прекрасна жизнь в любом её проявлении. Спасибо тебе, дядя Денис!
Однако пора завтракать и идти на работу. Зоя уже позавтракала и ушла. Денис торопился в клинику и тоже ушёл, перекусив на ходу. Виктор последовал его примеру: оделся и вышел, заперев за собой квартиру. После сеанса гипноза, проведённого ему Денисом, он ощущал бодрость и уже давно забытый прилив сил. Его радовал и утренний холодок, и свежесть ещё не запылённого воздуха.
В метро его больше не раздражала толпа вечно мечущихся людей.
- До чего же сложна структура человеческой души, - думал он, находясь в вагоне поезда. - И ещё, должно быть не разгадан мир эмоций, так тесно связанный с психикой человека. Каким искусством владеет дядя Денис, если может управлять и тем и другим у своих пациентов…
Мысли Виктора прервал голос водителя, объявившего нужную ему остановку. Он вышел из вагона, поднялся по эскалатору, покинул метро и пошёл через сквер, вдыхая свежий воздух, пахнувший листьями и влажной от росы землёй. Ему хотелось жить, работать и радоваться жизни, как радуются ей деревья, трава и цветы.
36