СЕРЁГА.
Трудно и больно привыкал Виктор к рождению ребенка.
Появление Серёги стало для него сущим адом: даже по ночам малыш не давал ему забыться, плакал и будил, напоминая о женской неверности, его мужской несостоятельности, беспомощности, неумения сделать вовремя решительный шаг и что-то исправить в личной жизни.
Лена сонная, бледная, растрёпанная вскакивала при первом же звуке детского плача, брала малыша на руки, и тихо, подолгу укачивала то прижимая к груди, то в деревянной колыбели, стараясь не разбудить Виктора.
А Виктор просыпался от малейшего шороха и не мог уже уснуть до самого утра. Его воображение рисовало картины будущей жизни: декретный отпуск Лены окончится, она выйдет на работу и он тогда уйдёт от неё.
Куда? Этого он пока не знал. А иногда даже беззвучно плакал ночами в темноте от обиды и неизвестности.
В командировки Виктора больше никто не слал: новый начальник всюду ездил сам, а потом восторженно, громко и обстоятельно, чтобы слышал весь отдел, рассказывал по телефону, как прекрасно всё было, как здорово принимали его в славном городе Ленинграде. А Виктор горько вздыхал, вспоминал хорошенькую, гостеприимную но такую непостоянную секретаршу Милочку: «Ох уж эти бабы!».
Но стоило только новому начальнику отлучиться, как Виктор буквально отключался, засыпал на рабочем месте и как-то чуть было не свалился со стула.
- Не спишь из-за малыша по ночам? – с пониманием спрашивали Виктора в отделе.
- Не сплю из-за него... – соглашался Виктор. – Это точно.
За время декретного отпуска Леночка изменилась. Она превратилась в обычную домохозяйку и больше не напоминала ни одну из модных телеведущих, не вызывала восхищения, зависти и тайных вздохов знакомых.
И это тоже случилось благодаря рождению ребенка.
Когда Сережа поднялся на ноги, сделал первые самостоятельные шаги, подошел и обнял Виктора тёплыми ручонками за шею, доверчиво заглянув в хмурые глаза сказал ему «папа», Виктор с удивлением посмотрел на него, попытался отстранить, но малыш вдруг пошатнулся – Виктор вовремя у самого пола подхватил его и сердце взрослого мужчины вдруг растаяло:
- Прости меня, ты ни в чем не виноват. И никто на свете кроме нас с тобой всей правды не знает! – тихонько сказал он Сереге.
А Серега, то ли из мужской солидарности, то ли от счастья еще крепче прижался к щуплой мужской груди и в знак согласия припечатал щеку Виктора сладким слюнявым поцелуем...
Впервые за целый год со дня рождения Сереги Виктор усадил малыша на колени, ласково погладил по головке и вдруг обмер:
- Копия Борька! – взволнованно прошептал он малышу, разрываемый вновь нахлынувшей обидой. – Иди поиграй с игрушками – и аккуратно но решительно поставил Серегу не пол.