Порядочно я хлебнул вчера. Но Вы же умеете понимать, что для нас это не имеет значения. Расскажу всё как есть, потому что скрывать в моем состоянии невозможно. Слова так и выходят из меня; неудержимо.
Есть у меня знакомый. Человек большой, даже значительный, потому предупреждаю Вас, чтобы Вы не очень трепались. Я то что, я создание пропащее, Вы другое дело. Я бы Вам никогда не сказал, если бы Вы мне не приглянулись. Очень, очень я на Вас расположенный, но сейчас не о том. Вы кушайте, кушайте! Редис очень хороший.
Знакомого моего зовут Капитон Афанасьевич. Я бы, ей богу, спился с таким именем, а он ничего, даже наоборот. Был я у него дома, проездом. Раковину к трубе приставлял, такая пышность, три этажа комнат. От зеркал и мебелей глаза разбегаются; даже без косоглазия. Я сразу понял, что Капитон хозяин солидный, поэтому грех немного взял, расценки поднял, в пределах разумного, конечно. Две машины и велосипед; красный. У меня тоже есть велосипед, но, чтобы красный! Вы меня понимаете? Как хорошо, что вы меня понимаете.
Капитон этот солидную жизнь вел. Всё честь по чести. Всякие ковры, фрукты, напитки, как без этого. При такой жизни многое можно позволять. Такое можно подпустить и эдакое - свобода полная. Конечно нельзя в эти времена обойтись без супружества. Капитон и не обходился. Завел себе жену, да такую, что сначала ахнешь, а потом уже крякаешь. И имя интересное, Оксана Альбертовна. Я два раза видел, так полные глаза трепетного полёта. Мне можно верить.
Жизнь промышленная, друзья, приятели; в атмосфере же живем, не в пустыне безводной. Слово за слово и захотел Капитон Афанасьевич быть не хуже других банкиров. Для того пригласил из иностранной страны Италии художника, чтобы запечатлеть образ благоверной супруги, которая такая юная случилась, что испугаться можно. А всё затеялось, чтобы и в её отсутствие красотой, стало быть, тихо дивиться. Но перед одной картиной сейчас какое довольствие? И опять же, прогресс. Друзья, приятели посоветовали Капитону пригласить заодно умного программиста; такого, который всяческие новые механизмы преуспел.
Села Оксана на мягкую кушетку с кручеными ножками, улыбнулась устами алыми, сверкнула очами бездонными, зазвенела смехом серебристым. Зарубежный художник краски разложил, кистями вмиг стал красоту на холст перекладывать, чтоб ничего не упустить. Программист с компьютером в руке по другую сторону пристроился и тоже стал с красавицы программу писать. Долго работали, девушка аж вспотела от напряжения и частого смеха. Потом ещё с неделю мастера ходили к Оксане Альбертовне. Что тут скажешь? Много талантов на свете. Я видел картину. Такая красота, что ахнешь так, что даже крякать после не нужно. Восторг полный, вихрь наслаждения. Какие слова? Тут слова забудешь и как есть, с разводным ключом стоишь; рот на распашку, а слова не выходят, блеск в глазах и только. Вот какое необъяснимое оно, настоящее искусство.
Программист тоже свою работу сделал, отдал её Капитону Афанасьевичу. Тот сначала на портрет загляделся. Он, не то что я, он человек образованный, рот сильно не открывал, но по всему видно было, что потрясен был живописью до самой крайности. Более я его не видел, но знающие люди сказывали, что изменилось всё в том доме. Сначала дворника за лишние глаза выгнали, а потом совсем невероятное получилось. Потом Капитон и супругу свою юную, Оксану, стало быть, Альбертовну удалил. Как там было не ведаю, только не стало её в доме. Велосипед, тот что красный, ржавчиной тронулся, с портрета пыль перестали сметать, банкирские шумные пирушки прочь прекратились. Пошла вечерами по дому гулять тишина. Только в кабинете до глубокой ночи сидел хозяин, смотрел в компьютерную машину и ощущал приливы нескончаемого счастья. Это работала Программа Альбертовна с натуры писанная.
Вы редис кушайте, очень вкусный овощ. Если бы я вчера не хлебнул, я бы с Вами не познакомился. Такое изящество с Вами кушать. Я Вам говорил, что Вы прелестны? Нет? А Вы не отказывайтесь, берите ещё редису. Я Вам под это дело ещё что-нибудь расскажу.