1. Золотое яйцо
Обиталища драконов четырех кланов отличались всегда, и очень сильно. Тяжеловесную роскошь Ниморра нельзя было сравнивать с полными света, морского ветра и простора меловыми пещерами Каэртанна — города Рассветного клана, а зеленую долину, напоенную солнечным теплом, и глубокие, покойные чертоги Полуночных с холодными, строгими ледяными залами Полуденного клана. Жилища драконов словно бы накладывали отпечаток и на самих драконов.
Каррашерран, город Полуденных, был прекрасен: своды рукотворных пещер, украшенных резными кружевами хрусталя и настоящего льда, вздымались на невообразимую высоту. Освещали их проемы в стенах, забранные толстыми пластинами хрусталя и белые, ночами сияющие лунным, холодным голубоватым светом, кристаллы, вычурными гроздьями вырастающие из стен. Серо-белый, голубой, зеленовато-синий камень полов матово поблескивал или глянцево сиял. Красота, неописуемая словами. Но двум альвам, попавшим в эту ледяную сказку, было не до любования.
— Как тут… холодно, — бормотал Линни.
Аннир только обнимал возлюбленного, стараясь успокоить, хотя самому было немного боязно. Холодные невозмутимые драконы, которым словно физически невозможно было лишнего раза улыбнуться, пугали короля, хотя принимали их радушно и со всем почетом. Принимали ровно до того момента, как Анносеаннирали, после разговора с братом и Таном, начал всеми силами уклоняться от подсовываемых ему книг по темной магии. Когда юный король, не без помощи дракона, уразумел, чем ему это грозило, даже брать в руки эту пакость ему стало невмоготу. Он смотрел на потрепанные тома с гадливостью, как на раздавленных мокриц, и не мог заставить себя коснуться их страниц.
Кирмариенладистарин, глава клана, мягко, очень вежливо, но непреклонно намекал, что пора бы уже, пора…
— Хранитель советника ожидает, когда вы приступите к обучению.
— Я… я хотел бы с ним поговорить. Один! — заявил Аннир, надеясь донести до Хранителя весь ужас того, что тот собирается сотворить с собой — и со своим драконом.
— Да, конечно.
Хранитель оказался человеком, маленьким, тонким, но упрямым как три каменных глыбы:
— Он воспринимает рядом только владеющего темной магией. А я должен быть с ним рядом.
— Ты и будешь, — доказывал ему Аннир. — Просто потерпи до Весеннего слета, когда глава клана Заката сможет вам помочь.
— А если он не сможет помочь? А Имрису становится все хуже.
— Да пойми же ты! — Аннир стиснул кулаки, зажмурился, успокаивая дыхание, и заговорил уже тише, четко и ясно произнося каждое слово: - То, что ты хочешь сделать со своим драконом — преступление. Я был безумен, когда привязал его к себе, это не умаляет моей вины, но если я начну обучать тебя — она вырастет в сотню, в тысячу раз!
— Если ты не научишь меня — он умрет. Тогда дай мне книги, я сам разберусь, что надо делать.
— Нет. И твой Имрис — сильный дракон, он не умрет за те две недели, что остались до слета.
Будущий Хранитель расстроился до слез и ушел. Глава клана, следивший за разговором посла с мальчишкой с помощью зеркала, покачал головой, тяжело вздохнув. Плохо. Альв слишком упрям.
С этого разговора отношение к альвам переменилось. Не так резко, конечно, как ожидал Аннир. Но весьма чувствительно. И без того эмоционально сухие и холодные драконы стали еще суше и холоднее, а в ледяном Каррашерране и Анниру, и Линни было и без того не слишком хорошо. Знали бы они раньше… Но сделанного не вернешь, а посольские верительные документы Анниру мог вернуть только сам глава клана. А он этого делать не желал по каким-то своим причинам, которых юный король не понимал.
— Ничего, осталось немного времени, — Линни прижимался к нему. — Скоро мы встретимся со всеми.
— Почему у них тут так холодно, — Аннир кутался в два одеяла, согревая возлюбленного и пытаясь согреться сам.
— Они драконы, им, наверное, все равно, — Линни вспомнил того мальчишку, будущего Хранителя, щеголявшего по Каррашеррану в простых штанах из тонкой шерсти, полотняной сорочке и меховой безрукавке, передернулся: они с королем одевались в три раза теплее, и все равно это не спасало.
— Ничего, я знаю один хороший способ согреться, — уверил Аннир.
Линнаанни покраснел, догадавшись, о чем он, но совсем не был против. Может, это в самом деле поможет? К процессу согревания король приступил сразу же. Он успел прочитать у драконов несколько интересных книг по искусству телесного наслаждения, горел желанием попробовать кое-что на практике. С точки зрения альвийской морали, это было крайней распущенностью. Тем большим было желание попробовать. Линни это желание поддержал всеми доступными способами, без слов давая понять: он только за, он тоже этого хочет.
У альвов считалось верхом неприличия поцеловать законного супруга в постели даже в живот, а уж если ниже… О-о-о, за такое бы совет короля немедленно отправил на прилюдную порку. Хотя Анниру было наплевать, он учился ласкать своего Линни. Осторожно, наивно и нежно, потихоньку понимая, что просто поцелуев сомкнутыми губами мало. Да и книги говорили не только о поцелуях. Он вспомнил, как ласкал его Линни, пока думал, что все происходящее ему снится. Оказалось, что ничего страшного нет, хотя в рот член фаворита он все-таки не взял, обошелся облизыванием. Может, когда-нибудь потом, когда переборет себя и вбитые в разум правила…
Линнаанни хватило и этого, чтобы разметаться по постели, умоляюще постанывая и выгибаясь. Ему казалось, что это сон, вот теперь это точно длинный и тягучий сон, потому что наяву такого не может быть, это слишком хорошо — король, который ласкает его, целует, что-то такое шепчет, очень нежное. Он поймал Аннира за косу, не понимая, что это вряд ли можно счесть непристойностью меньшей, чем-то, что творит его любовник, слегка потянул: хотелось уже большего, чем даже такая ласка.
— Какие милые, возятся, как котята, — отстраненно заметил Ладис, так сокращали имя главы близкие ему, которых набиралось ровно трое. — Интересно, мой сын будет выглядеть так же глупо?
Подглядывать за остроухой молодежью было забавно, но не более, к тому же, пора было вернуться к сыну. Ничего, что он пока что в яйце. Белоснежный дракон прошел в свою пещеру, где на мягкой подстилке возлежало яйцо с золотой скорлупой, улегся так, чтобы яйцо оказалось между передних лап, подышал на него изморозью:
— Спи, маленький, спи. Проснешься — будешь королем.
Когда-то ему посчастливилось — не так уж и давно по меркам драконов — отыскать пещеру, в которой молоденькая и глупенькая самочка из Рассветного клана отложила свою, вероятно, первую кладку. На юную мать напали Дикие, Ладис нашел уже дочиста обглоданные кости и выпитые яйца. И одно — закатившееся в самый дальний уголок пещеры — целое. Золотое.
Ладис принес его в пасти, упрятал подальше от Анфая и его соглядатаев. Это его яйцо, его сын. Нелегко было прятаться, но мысль о том, что вот это — его ребенок, которого могут отнять, приводила в бешенство. Но время шло, а из яйца так никто и не появился. Ладис перепугался, что дракончик внутри умер, но тогда яйцо само распалось бы, а оно светилось иногда, когда Ладис пел ему, словно отвечая. Белый дракон решил, что королевскому яйцу нужно больше времени, чем прочим, поэтому добросовестно его облизывал, поворачивал, дышал на него. Нужно было просто набраться терпения, когда-нибудь у него будет маленький золотой дракончик, смешной и неуклюжий, Ладис его научит всему, что нужно королю.
Тем большую злость он испытал, когда узнал о том, что у Закатных появился свой Золотой, да еще и не в полной мере дракон, а какой-то выродок из смертных людишек. И то, что этот мальчишка — Хранитель и супруг главы клана, никак не компенсировало в глазах Ладиса его ущербность. Признать королем вот это? Нет, ни за что! Королем должен был стать его сын, и точка! Вот удивятся на слете все три клана, когда их щелкнут по носу.
Ладис еще подышал на яйцо, потом улегся подремать. Даже во сне он прокручивал свои интриги, хитросплетения поступков. Нет, безусловно, когда Вентанамирршалиэрр уничтожил Анфая, Ладис был ему даже немного благодарен. Но нелюбовь к Закатным была настолько глубоко въевшейся в его душу, что не подгадить им он просто не мог. По сути, ему не было жаль своего советника, если уж тот умудрился попасть в элементарную ловушку альва, а перед этим еще и спутаться с человечкой, то он заслуживал того, что произошло. Умрет так умрет, невелика беда. Однако упрашивал ушастого обучить несостоявшегося Хранителя он так, словно от этого зависела жизнь его собственного сына. Сделать гадость еще и альвам, которым так благоволит Закатный — о-о-о, это же просто великолепно.
— Глава Кирмариенладистарин, — позвали от входа.
Переступать порог его пещеры не смел никто, Ладис берег своего сына, не позволяя никому его увидеть, это была самая большая тайна главы клана — золотое яйцо, любимый сын.
— Что? — рыкнул он.
— Совет ожидает вас.
Пришлось подниматься, облизывать яйцо с обещанием скоро вернуться, укутывать его в ледяной кокон, мешавший разглядеть, что внутри. И идти на совет, заранее зная, что скажут. Конечно же, он не ошибся.
— Вам нужен Хранитель… Вот у Анфая его не было — и что? Он мертв окончательно.
Он презрительно обвел советников ледяным взглядом. Хранитель! Пф-ф, да кому они нужны, эти никчемные придатки, вся ценность которых — в гипотетической возможности перерождения? Представив себе, что в его пещере поселится отвратительный двуногий, слабый, как червь, которого, к тому же, придется поить своей кровью, инициировать, терпеть год за годом всю оставшуюся жизнь —, а это практически вечность…
— Нет.
— Но у всех глав есть супруги и Хранители…
— Нет, я сказал, — безэмоционально произнес Ладис.
Он был уверен в себе — никто в ближайшую тысячу лет не бросит ему вызов. Здесь, в клане — никто, они все слабее, все слишком подвержены эмоциям. А другим кланам лезть незачем. Конечно, он чувствительно куснул Закатного за крыло тем, что утащил его протеже. Но Вентанамирршалиэрр не станет вызывать его на бой ради парочки ушастых.
— Он меня пугает, — это Ладис о себе слышал часто.
Напугать чем-то Полуденного дракона нужно еще постараться. Ладис пугал… Безэмоциональностью, умением убивать молча, не размениваясь на слова: налетел, дохнул в глаза льдом, вскрыл глотку и помчался дальше. Но глава из него получался отличный, этого совет не мог не признать.
— Это все, что вам было от меня нужно? — холодно осведомился Ладис. Послушал молчание, развернулся и убрался к себе.
Если бы только драконы были единственным разумным видом на этой планете! Но боги зачем-то сотворили еще целую кучу условно-разумных, с точки зрения главы, тварей, с которыми приходилось взаимодействовать. А это значило бумаги, дипломатию, видимость уступок и компромиссов. Посольства, переговоры…
Ах да, посольство альвов. Наверное, принц уже накувыркался со своей парой. Можно и обсудить некоторые дела, что поделать, в клане не хватает такой мелочи, без которой почему-то молодняку неуютно — деревьев им мало. Надо подумать, на что можно выменять саженцы, и какие именно предпочесть. А это означало еще и переговоры с подземниками, которые должны были соорудить для этого парка систему полива и обогрева.
Анфай никогда о таких мелочах не заботился, может, поэтому его смерть и восприняли равнодушно. Ладис четко знал, что для довольства клана нужно покрутиться и устроить всякие нелепые с его точки зрения вещи: какие-то праздники, разбить парк с настоящими деревьями, отпустить молодежь полетать с другими кланами. Опять же, у него скоро будет сын, нужно позаботиться о том, чтобы вокруг было красиво. Ну почему для этого надо возиться с глупыми двуногими…
Стопка листов с письмами росла, мысли крутились, словно дешевые камешки в барабане шлифовальной машины. Вот дошлифуются — и составят низку бус, стоимость которой будет в десятки раз выше. Как всегда. Закончив с письмами, он проверил, действительно ли ушастая мелочь накувыркалась, презрительно вздернул губу: теперь они спят! И вот такое он должен терпеть рядом, как утверждает совет? Никогда. Никогда он, глава клана Полудня, не опустится до подобной мерзости.
— Посол Анносеаннирали! — позвал Танир.
И с некоторым злорадством пронаблюдал, как мальчишка вскинулся, ошалело вертя головой. Конечно, Вентан, наверняка, посылал кого-нибудь вежливо постучать в двери покоев. Но здесь такого не будет.
— Жду вас через десять минут в кабинете.
Через означенное время альвийский король появился на пороге кабинета. Если у Тана кабинет был объединен со спальней, то у Танира такого не было и быть не могло. Он четко разграничивал личную жизнь и работу.
— Присаживайтесь, — к нему подвинули внушительную стопку документов. — Ознакомьтесь.
После продирания через истинно альвийские заковыристые фразы остался договор о поставке саженцев серебристого вяза в количестве двух сотен штук.
— Вяз? — удивился Аннир. — Зачем вам саженцы? Здесь слишком холодно, чтобы они смогли приняться и расти.
— Я позабочусь о тепле. Мне нужен парк для молодежи, чтобы им было, где размышлять.
Если бы только Аннир знал, есть ли у них нужные саженцы в нужном количестве! Впрочем, подумалось ему, если и нет сейчас, маги сделают. Договор он подписал. Взамен драконы обещались одарить неким количеством «хрустального льда», еще одного целебного минерала, добываемого в клане.
— Рад, что вы столь благоразумны, принц.
Аннир немедленно насторожился, каким-то седьмым или десятым чувством учуяв очередное промывание мозгов насчет темной магии и обучения ей.
— Вот если бы все-таки решили помочь пострадавшему из-за вас советнику… — глава клана смотрел, как всегда, бесстрастно.
— Давайте начистоту, — король начал злиться. — Пострадал советник не по моей вине, а по вине казненных королевы и короля. И по собственной глупости и высокомерию.
— Это вне всякого сомнения, — согласился глава Кирмариенладистарин.
— Поэтому я не могу отвечать за то, что с ним сейчас происходит. И уж точно не желаю брать на себя ответственность за то, что он может стать безвольной марионеткой в руках своего Хранителя, вздумай тот научиться темной магии.
— Возможно, вы и правы, отдавать советника во власть двуногого…
Аннир стушевался:
— Я не совсем верно выразился. В Хранительстве нет ничего плохого, наоборот, это позволяет дракону стать чуть более человечным, ведь, как ни крути, а ваши чувства и логика отличны от наших. Но если юный Тайшес вздумает привязать советника к себе не обычными узами Хранителя, а теми, что остались оборванными от темного зова… Это лишит их того, ради чего Тайшес здесь, ради чего Имрис его выбирал.
Глава кивнул, оставшись все таким же бесстрастным:
— Не смею вас задерживать.
Аннир, откланявшись, вымелся из кабинета быстрее ветра. Бр-р-р, как же этот дракон его пугал! Как будто ледяная статуя разговаривает. Скорее бы слет, как можно скорее.
Такие же мысли посещали и Верра, так же мерившего шагами свой кабинет и корившего себя последними словами за то, что не подумал, куда посылает брата. А ведь знал, что Полуденные — худший из возможных вариантов. И что ему Рассветного не послушать было? Понадеялся на совесть Полуденного, что тот не станет обижать фактически ребенка… И что теперь? Аннир даже не выходит на связь.
Дозваться Аннира он не мог уже третий день. Словно магию королевской крови кто-то — да что там, он знал, кто! — блокировал.
— А если с ними там что-то случится? Если он уговорит Аннира на темную магию?
— Успокойся, — Гррис остановил его беспорядочное кружение по комнате. — Все будет хорошо. Полуденный не идиот — влезать в прямой конфликт с альвами и нашим кланом.
— В прямой - да, но он уже блокирует магию Аннира.
— Может, это не он? Мы же не знаем, что там и как в этом клане, может, это особенности того места, где они обитают.
Верр вздохнул, опустился в кресло:
— Да, ты прав.
Дракон хохотнул:
— Хорас меня побери, ты признал мою правоту! Что-то сдохло за морем!
Король метнул на него испепеляющий взгляд:
— Лучше сгинь с глаз моих, утешитель.
Гррис скользнул за спинку кресла, замер там, как статуя. Приказ выполнил на все сто — невидимый и неслышимый, на глазах не маячит.
Альв снова поднялся, принялся расхаживать по кабинету. Две недели, еще целых две недели. И почему они не владеет способностью заставить время бежать быстрее? И Вентан молчит, как будто забыл о нем.
Наконец, король заставил себя усесться за стол. И только он сосредоточился на том, чтобы вчитаться в документы, как на магической пластине проступила копия договора с подписью Аннира. Этот способ связи использовали только Полуденные, имевшие какую-то свою неприязнь к магическим вестникам. Айверралиэно схватил договор и вчитался в него, привычно раскручивая двойные и тройные смыслы дипломатических оговорок.
— Вязы… Я тут с ума схожу, а они там договора на деревья подписывают?
Пришлось еще раз внимательнейшим образом перечитать договор — вдруг, упустил что-то? Но нет, смысл не изменился — дракон требовал двести саженцев серебристого вяза, взамен обещая двести полновесных кристаллов «хрустального льда». Цена более чем справедливая, хорошо, что Аннир подписал. Верр завизировал договор и своей подписью и малой печатью, щелкнул пальцами, вызывая вестника, написал распоряжение и отпустил магическую птицу. Потом подумал и написал записку: «Аннир, я волнуюсь — что случилось? Ты не выходишь на связь», и ее тоже отправил вестником.
Через четверть часа проявился ответ.
— Все хорошо. Магию не требует. Не понимаю, зачем я ему. Тут холодно, мерзнем под тремя одеялами, — прочитал король.
— Зачем — это и ежу понятно, — заметил Гррис, отлипая от стенки. — Кирмариенладистарин считает, что, удерживая альвийского посла видимостью работы, как следует позлит Вентана. В чем-то он прав, хотя наш глава клана вряд ли разозлится. А вот Киммириан… Хм, боюсь, Ладис плохо представляет себе, чем может обернуться этот его поступок.
— И что сделает Ким? Формально все в норме — послов нечасто загружают работой без устали. Да и вязы… Это не видимость работы, это потребует много сил.
— Дело в том, что договор ученичества никто не отменял, — пояснил дракон. — А вот спросить мнение учителя, забирая Аннира, как-то позабыли. И тут начинаются противоречия: посольские верительные грамоты против договора ученичества и покровительства Закатного клана.
— Что ж, если такой вопрос встанет, будем решать, а сейчас надо заняться саженцами.
Вопрос стоял — нерушимо и твердо, как скала: Ким почему-то нервничал, метался по их с Таном комнатам, не находя себе места. И чем ближе было время Весеннего слета, тем сильнее изнутри что-то кололо, требовало или звало. Что — он не мог понять, списывая эти чувства на тревогу относительно ученика.
— Что-то не так, Тан, я чувствую это… Из меня словно… Словно что-то вытаскивают.
После таких слов занервничал уже дракон. А когда начинает нервничать глава клана — это серьезно. Но Тан хотя бы умел держать себя в руках. Для начала он всеми возможными способами обследовал супруга. Ничего, что могло бы повлиять на него, обнаружено не было. Здоровый крепкий золотой дракончик. Только вот очень уж маленький. Ким перестал расти, и даже золото не помогало — оно просто не реагировало на Кима, разве что горсть-другая впитывалась в его шкурку, и все.
— Это нормально? — Ким волновался, вертелся около мужа, сравнивая размеры.
И тяжко вздыхал, понимая, что он еще даже не вполовину Тана. Что никто не примет всерьез такое вот мелкое недоразумение в качестве короля. Тан обнимал его, утешал, что все будет хорошо, и он еще вырастет. И, хотя голос звучал уверенно, Ким ему не верил.
— У нас даже дети подросли, а я нет… Почему я такой маленький? Я хочу быть большим, грозным, — Ким даже расплакался.
Тан усадил его на постель, вытер слезы жесткими пальцами и заставил поднять голову и посмотреть себе в глаза.
— Ким, ты мне веришь?
Юноша закивал, всхлипывая.
— Ты вырастешь. Как только я разберусь, почему этого не происходит, мы все исправим вместе.
Ким обнял мужа, понемногу успокаиваясь.
— Но что мы скажем на слете? Все ждут короля… А я…
— А ты — король. Просто еще маленький. Детка, не все и не сразу, — усмехнулся дракон. — Учись терпению, мой хороший, оно тебе ой как понадобится.
Ким прижался к нему, затих, чувствуя, как тепло и спокойно рядом с его любимым драконом.
— Ты же не оставишь меня? Никогда-никогда?
Тан только оскалился на подобное предположение:
— Никогда, Ким, золотой мой.
— А раз я теперь дракон, мне тоже надо будет найти Хранителя? — внезапно озадачился Ким.
Бронзовый только рассмеялся:
— Ты рожден человеком и душа у тебя человеческая, детка. И, как ей и положено, вернется в этот мир однажды, притянув и мою душу.
— Может, в этом все дело? Я не рожден драконом… и поэтому такой маленький.
Вентан задумался, поглаживая его по спине, отвлекая от дурных мыслей. Потом медленно произнес:
— Мне кажется, дело в чем-то ином. Король драконов должен собрать в себе кровь всех кланов, в тебе же кровь только трех.
— Да, Рассветных не хватает. Но Родничок ведь не откажет в помощи?
— Осталось только понять, как это сделать. Полуночный отдал тебе свою кровь по обряду и договору защиты и покровительства. Полуденный — через родство. Я — по обряду Хранителя. Просто так принять кровь дракона нельзя.
— Мы что-нибудь придумаем, я уверен. А как же первый король? В нем была кровь всех кланов…
— Спящий… Пожалуй, стоит поискать что-то о нем в хрониках. Может быть, узнаем что-то, что я упускаю?
Ким закивал, потянул мужа в сторону библиотеки:
— Да, давай. Я хочу вырасти! Я хочу летать!
Тан только рассмеялся, послушно идя за ним.
Разобраться с хрониками им помогал Ирс, который в поисках новых легенд и вдохновения перерыл библиотеку сверху донизу.
— Да, есть такое… Про Ледяную Звезду, первого короля драконов.
— Давайте, посмотрим.
Через некоторое время на столиках выросли стопки шкатулок с книгами-кристаллами.
— А что мы вообще ищем? — уточнил Ирс.
— Все упоминания о родственных и кровных связях Ледяной Звезды, — подумав, сказал Тан.
— Это будет трудновато… Но попробуем, — решительно кивнул Ирс.
Сколь бы полными ни были архивы драконов, а отыскать что-то о Ледяной Звезде оказалось до странности непросто. Словно упоминание о первом и последнем короле драконов было вымарано из книг, хотя это был уже и вовсе нонсенс.
— Ладно, я сдаюсь, — со стоном признался Ирс.
— А баллады? — встрепенулся Ким. — Баллады могут что-то сказать…
— Данну, что ищет свою Звезду, — принялся вспоминать Ирс. — Была пара баллад о том, что бедствия грядут, когда проснется король драконов. Про его семью есть только мимолетное упоминание, что скорбели о короле трое его сыновей и дочь. Я зарабатывал на жизнь альвийскими балладами. Их слушали охотней.
— Есть еще одна, — медленно проговорил Тан, —, но это не баллада, а легенда. Что дух короля драконов Хорас и Сератус разделили на пять частей. Одну, что была привязана к душе его Хранителя, отправили к людям, лишив возможности переродиться в иной расе. А еще четыре — драконьим кланам, чтоб дух короля не смог собраться воедино, пока не научатся жить в мире все со всеми.
— Если это так… Значит, кровь ни при чем… Но как выглядит часть дракона?
На это Тан только руками развел.
— И ты не прав. Кровь есть вместилище жизни и духа дракона.
— И как получить часть Рассветных… Может, в генеалогии покопаться, вдруг найдется с отцовской стороны хоть один, когда-нибудь далеко.
— Ну, давай, покопаемся, — вздохнул бронзовый.
Еще несколько часов методичного перекапывания людских родословных не дали ничего: Рассветный клан ранее с королевским родом тор Эйдириалл не контактировал, договоров на крови не заключал.
— Значит, нужно что-то придумать… Может, с Родничком посоветоваться, он умный.
А еще красивый, но этого Ким говорить мужу не стал, хотя глава Рассветного клана у него неизменно вызывал желание сцапать и притащить к себе жить и откармливаться, такая милая расписная куколка.
— Мы обязательно посоветуемся с ним на Весеннем Слете, — пообещал Тан.
Ирс, после того, как услышал легенду о разделенном духе Ледяной Звезды, засел за свиток, черкая что-то, тихо насвистывая себе под нос и снова черкая: писал новую балладу.
— Все, мы его потеряли, — посмеялся Ким.
К Весеннему слету готовились задолго до срока. Если к Осеннему драконы приносили на Золотое озеро плоды своего летнего труда — шкуры, продукты, шерсть и все такое прочее, то сейчас на обменных рядах будет больше готовых изделий, чем сырья.
Ладис радовался тому, что все привыкли к надменной морде главы и неразговорчивости — яйцо нужно было нести с собой, в пасти. Вдруг дракончик решит вылупиться прямо во время слета, нужно быть рядом. Послов остроухих понесет на себе гвардия, мастера прибудут чуть позже вместе с материалами.
— Я тебя обязательно окуну в воды озера, чтобы у тебя была красивая золотая скорлупа, — Ладис пригреб яйцо к груди.
Со стороны глава клана выглядел как помешавшаяся драконица, но ему было наплевать. Никто не видит. А ребенку нужно чувствовать биение сердца родителя, знать, что его любят.
— Глава, — около входа в пещеру кашлянули. — Все готово.
— Тогда летим…
Ладис перекинулся, взял сына в пасть и прошествовал к выходу.
— Не могу поверить, что мы увидим это! — Аннир крепко прижимал к себе Линнаанни, но радовала его больше даже не возможность увидеть Весенний Слет драконьих кланов, а возможность вырваться из ледяных пещер Каррашеррана, надышаться вольным ветром и увидеть хоть что-то, кроме льда и хрусталя.
— Скорее уж, что сбежим, — шепотом подсказал Линни, прекрасно понимая чувства возлюбленного, прильнул к нему еще теснее, радуясь тому, что можно обнимать вот так, свободно, не боясь косых взглядов.
— Хотел бы я сбежать, — король прижался к его шее губами, целуя нежную кожу. — Сбежать с тобой куда подальше ото всех, от политики и всего такого… Как думаешь, мы сможем прожить только моим лекарским даром в каком-нибудь человечьем городе?
— Конечно, сможем, хотя бы пару лет, отдохнуть ото всех и вся. Но нас же не отпустят, — Линни вздохнул. — М-м-м, Аннир, надо собирать вещи…
— Сейчас… Еще секундочку, Линни.
Глупо, и Аннир знал это. Но единственное родное и близкое ему существо здесь, в этом драконьем городе, выпускать из рук не хотелось никак. За те недели, что прошли для альвов под кровом Каррашеррана, они стали близки, как никогда прежде.
Собраться помогло только явление гвардейцев, сообщивших, что через пять минут отлет, все, что послы не успели собрать, им пришлют потом. Странное было заявление: глава клана не говорил, что на слете передаст их обратно Закатным. Но оно обрадовало и Аннира, и его спутника. Обрадовало настолько, что плевать было на вещи — скорее бы только улететь!
Несли их на себе два гвардейца. Глава клана следовал впереди, молчащий и невозмутимый. Рядом с могучими воинами он казался обманчиво хрупким, узкое тело, не слишком широкие крылья. Однако мощь в нем таилась разрушительная, в первую очередь, из-за того, что Кирмариенладистарин владел магией, неподвластной остальным.
Лед… Когда-то в юности он не был таким ледяным и невозмутимым, отнюдь. Мать называла его «горячим сердечком». Воспоминания об этом давно подернулись пеленой памяти, он сам постарался забыть о своей бесшабашной юности, отдал горячность и способность испытывать яркие эмоции за знания. У Полуденных были свои Говорящие, к одному такому древнему отшельнику напросился и юный Ладис.
Из клана улетал юный дракончик, горячий и смешливый. Вернулось воплощение древних льдов, холодное, бесчувственное. Осиротевшее — Анфай Среброкрылый вызвал на поединок отца, мать не смогла жить без супруга. Ладис затаился, терпеливо, долго, постепенно собирая сторонников, перетягивая на свою сторону совет, словно ледяная глыба, прирастающая по ладони в год, вроде бы немного, не стоит волноваться. Но проморгай момент — и вот вместо маленькой глыбы несется могучая ледяная гора, сметая на своем пути все. Совет был единодушен — быть главой Ладису Холоду.
Одна только искорка и грела - сын, его крохотное золотое чудо, он вырастит его, выпестует, научит всему, что знает сам, только требовать отречься от чувств, пожалуй, не будет. С течением времени пришло понимание того, как ошибся, но исправить уже ничего нельзя.
Ладис мерно взмахивал крыльями и думал, что требование Совета найти Хранителя глупо еще и поэтому. Ну что он сможет дать человеку ли, альву ли? Любить… нет, его любви хватит только на сына, делить эти крохи еще на кого-то? А без искреннего чувства уз Хранителя не сотворить. На одной только крови не создать той нерушимой связи, что спаяет воедино драконью душу и душу смертного.
Под крыльями пронеслось озеро, затем мелькнула территория, отведенная для его клана — Полуденные традиционно селились вдали от остальных, не смешиваясь с ними. Для главы клана приготовили шатер, в котором он смог бы поместиться и в облике дракона. Ладис поспешил положить яйцо, облизать, успокаивая. Затем снова наморозил вокруг непроницаемый купол, скрывающий от чужих глаз его сокровище, перекинулся и отправился наносить визиты главам других кланов.
Первыми на пути были традиционно уже Полуночные, с Ормраншаррианвермарином Ладис раскланялся привычно холодно. Потом прошел через территорию Рассветных, поздоровался с Инараомирмавэрайрилинниином, самую толику теплее, чем со всеми остальными — Рао ему нравился, хотя он и считал, что Рассветный слишком мягок для дракона. Но у него было яйцо, которое снесла самка Рассветных, это было значимым поводом даже отпустить легкую шутку в адрес Рао:
— Смотри, как бы какой-нибудь дракон не счел, что ты — яркая игрушка, и не уволок в коллекцию.
Лазурный дракон удивленно глянул на него, вежливо улыбнулся: он был давно и очень счастливо женат. Ладис направился дальше, поприветствовать Закатных, хотя с удовольствием послал бы Тана куда подальше.
— Добрый день, — он вежливо склонил голову.
Алопламенный с такой же каменной мордой ответил, его Хранитель настороженно зыркнул, но в разговор влезать не спешил, хотя явно желал узнать, как там ушастые.
— Прекрасный сегодня день, — продолжал Ладис с той же интонацией. Что поделать, поиздеваться хотелось, пусть слабо, но при отсутствии эмоций можно было сказать «очень».
— Несомненно, глава Кирмариенладистарин, день просто чудесен для начала весеннего Слета. Надеюсь, он и пройдет так же хорошо, как начался, — Вентан ухмыльнулся. — Как ваше чудное начинание? Говорят, роща серебристых вязов в главном зале Каррашеррана принялась?
— Да, она просто чудесна, моему сыну будет, где погулять.
— Э… вашему сыну? — изумился бронзовый.
— Да. Моему сыну. А что удивительного вы нашли в моих словах?
— Кроме того, что о вашей новой свадьбе никто ничего не слышал — что вы, совершенно ничего удивительного, глава.
Ладис посмотрел сквозь него, затем оскалился:
— Глупую молодую девицу прикончили Дикие, выпили все яйца, кроме одного.
Глаза Тана вспыхнули: на память он не жаловался, а о потере юной драконицы не так давно сокрушался Родничок, а никак не Полуденники.
— О, вот как? Кирмариенладистарин, ты решил воспитать себе сына из чужой кладки? Не ожидал.
— Еще одно слово в таком тоне о моем сыне — и я тебя прикончу, — поведение Ладиса еще больше стало напоминать драконицу с первым яйцом, которая везде видит угрозу для первенца. — Он не чужой. Это мое яйцо и мой сын!
Изумление на лице Алопламенного сменилось совершенной маской спокойствия:
— Успокойся, Ладис, никто здесь на твое яйцо не претендует.
— Однажды он станет королем драконов… Так что не надейся, что я признаю твое двуногое… Гр-р-р…
— Золотой в мире может быть только один, — тихо заметил Тан, незаметно оттесняя Кима себе за спину. — Ты знаешь легенды.
— Это МОЙ сын… И не надейся, что я признаю это двуногое. Ты знаешь правила — рожденный драконом станет королем, а твой Хранитель всего лишь человечек. Тебе придется склониться, — Ладис снова зашипел. — Как только мой сын появится на свет…
— Сомневаюсь, что твой сын собрал все пять частей духа Ледяной Звезды, Ладис. Сколько он уже ждет в золотом яйце? Десять лет? Одиннадцать?
— Тридцать, — прошипел Ладис. — Но и твое двуногое не собрало всех частей, не так ли? Повязать кровью — какая малость, я свободен, я возьму супруга из Рассветных, я возьму кровного брата из Полночных и Закатных. Я проведу ритуалы. Мой сын соберет все части, кх-х-х-хау!
— Ты забыл законы, Ладис Холод? Взять ты можешь только Хранителя, и то выбрав из людей или альвов. Успокойся, — голос Тана громыхнул, глаза залило золотым светом, он повел в воздухе перед лицом Полуденного раскрытой ладонью, словно собирая в нее застилающую разум дракона тьму.
— Если ты или твое двуногое попытается приблизиться к моему сыну — разорву на части, — процедил Ладис. — Это мое яйцо. И из него появится мой дракончик.
— Ступай к себе, Ладис. Отдохни. Перелет утомил тебя, — с затаенной в глазах усмешкой ровно проговорил Алопламенный. — Никто здесь не покушается на твое отцовство.
Ладис снова обшипел обоих и удалился, обнимать крыльями сына и прижимать его к груди.
— Значит, мы нашли пятую часть… И что теперь? — Ким растерялся.
— Ждать. На все воля богов, детка. Если уж они привели сумасшедшего Ладиса сюда вместе с золотым яйцом, из которого уже никто не вылупится — на то была их воля. Что-то должно случиться на этом слете.
— А он сумасшедший? — удивился Ким.
— Он на диво холоден и разумен, но не по своей воле. Когда-то Кирмариенладистарин был обычным драконом, мой драгоценный, но поддался искушению и окунулся в запретные знания. Тьма в его разуме… ее немного, но она словно сеть, сдерживает его.
— А если ее убрать, что случится?
— Или он сойдет с ума, когда вернутся все эмоции в полной силе, или… станет хорошим главой клана, способным навести порядок среди Полуденных.
Ким содрогнулся, вспомнив Аннира:
— Но лучше не проверять.
— Он может измениться и сам. Только не хочет. Анфай Среброкрылый убил его отца, мать ушла следом. Жена, которую он выбрал себе, оказалась слишком слабой и смогла отложить только одну кладку, во время второй беременности она погибла. Выжили трое из его детей — все три девчонки.
— И он их не любит?
— Может быть, любит, но отсутствие сыновей, тех, кто продолжит его род — вот что его удручает. Драконицы переходят в род супругов, продолжают уже их линию крови.
— И что будет, когда он поймет, что из яйца никто не вылупится…
— Катарсис, детка. То самое потрясение, которое или освободит его разум, или погрузит его окончательно в безумие.
— А дракон может взять вторую супругу?
— Нет. Законы на сей счет строги, да и Хорас, создавая нас, заложил в сознание возможность лишь одну драконицу назвать женой, а полюбить — только ее и Хранителя. А без любви, как ни странно, детей нам не зачать, это непреложная истина.
— Значит, его род прервется без вариантов?
— Он может усыновить сироту, — пожал плечами дракон.
Ким кивнул. Жаль было несчастного ледяного дракона, который так любил это золотое яйцо.
— Полуденные притащили твоих альвов, — Тан высмотрел в толпе двух ушастых, ухмыльнулся. — Вон они.
— Ну хоть одна хорошая новость за сегодня… — Ким ринулся выспрашивать, как там жили король и его фаворит, не обижали ли их.
Тан решил не мешать им, отправившись расспрашивать Орма и Рао о том, как прошла зима, заодно слушая и наблюдая настроения драконов разных кланов. На этом слете он собирался объявить о том, что у драконов появился Повелитель.
2. Праздник, притязания и решения
Драконы веселились, шутили, собирались играть свадьбы - все как всегда. Даже Полуденные присоединились с остальным, правда, только молодежь, ухаживали в меру умения за юными драконицами из других кланов.
— А что это ты такой задумчивый, Тан? — поинтересовался Рао.
— Так, мне кое-что не нравится в поведении некоторых Полуденных, — мотнул косой бронзовый. — Впрочем, ты знаешь, что мне Полуденные вообще не нравятся.
— Знаю. А что не так? Вроде после смерти Анфая стало спокойнее, они даже несколько свадеб назначили.
— Вы видели, как сыновья Анфая смотрят на Ладиса? — хмыкнул Тан. — Как на кусок мяса. Кто-то из них явно собрался бросить ему вызов. Плохо, что я не могу понять, кто из них.
— Какая разница, Ладис расправится с ними, ты же знаешь.
Тан лишь неопределенно повел бровью. Что-то его беспокоило, но вычленить причину он пока не мог.
— Давай, я лучше налью нам всем вина, — Орм лучился счастьем: его супруга собиралась отложить яйца.
Отказываться от лучшего вина из благодатной долины Полуночных никто не стал — это было бы несусветной глупостью. Однако насладиться им не довелось — со стороны Полуденных донеслись рык, треск льда, какие-то визги. Тан с Ормом, выругавшись, рванули туда, Рао поспешил за ними. Как главы кланов, они обязаны были следить за порядком на слете.
Навстречу им проковылял белый дракон, один из сыновей Анфая, рухнул. Под ним расплывалась лужа крови.
— Идиоты. Рао, позови Кима, он лучший целитель здесь и сейчас, — рявкнул Тан, перекидываясь.
Рядом с ним спешил черный дракон, в горле клокотало темное пламя: Орм очень не любил нарушений древнейшего закона о поединках.
Второй труп обнаружился на пороге шатра Ладиса, буквально разорванный пополам лезвиями льда. Сам шатер ходил ходуном, обрастая на глазах льдом, пока, пробив стенку, из него не вывалился еще один Анфаев отпрыск, заливая кровью из рассеченного горла все вокруг. Ладис лежал внутри, залитый кровью, в закатившихся глазах еще танцевали искры, но все слабее. Сквозь разодранное крыло виднелась золотая скорлупа — дракон оберегал сына, не отходя ни на минуту.
Рао притащил Кима, но спустить его на землю не успел — тот сам соскользнул по его боку и сразу кинулся к раненому. Орм и Тан замерли, готовые удерживать Полуденного, если тот вздумает биться. Ладис слабо зарычал, вернее, в его горле что-то заклекотало.
— Леж-ш-ши тих-х-хо! — прошипел бронзовый. — Только дернись — с-с-ам приконч-ш-шу!
Ким потер ладони, вызывая привычное чувство струящегося тепла, и приступил к исцелению. Это было трудно, пожалуй, труднее, чем тогда с Таном. Но три огромных дракона поочередно касались его, отдавая свои силы, подпитывая, и он справился, да и знаний теперь у него было намного больше, чем прежде. Шрамы на серебряной шкуре Полуденного останутся, как напоминание.
Наконец, Ладис задышал ровно, погрузившись в крепкий сон. Но яйцо прижимал все так же бережно. Ким любопытно косился на него, памятуя слова о тридцати годах, которые прошли с момента, как это яйцо отложили.
— Может, я посмотрю? Что там не так с этим яйцом, живой внутри дракончик, или нет?
— Золотое, — прошептал Рао, потом встрепенулся. - Ким, осторожней, все-таки тут Ладис рядом. Но откуда оно у него?
— Его снесла та девочка, помнишь, ты плакался о потере Сариалиссанарамирра? Так что это дитя твоего клана. Ладис его нашел и припрятал, — хмыкнул Тан. — Он сам сказал сегодня, видно, так хотел уесть меня, что не удержался.
Рао округлил глаза, потом подозрительно шмыгнул носом:
— Королевское яйцо… Оно было в моем клане. Боги благословили нас…
Ким осторожно подбирался к яйцу мимо страшной пасти серебряного дракона. О, в пасть Тану он мог заглядывать без опаски, да и Орм с Рао не причинили бы ему вреда и не вызвали у юного целителя страха. Этого же дракона он справедливо опасался, тем более после слов супруга.
— Орм, придержим Ладиса, — рыкнул бронзовый.
Черный дракон послушно обвил хвостом морду спящего. Крылья прижал Тан, а хвост зажал в пасти Рао. И как раз вовремя: Ладис, учуяв рядом с драгоценным яйцом чужака, зарычал, просыпаясь. Ким, вздрогнув, оступился и плюхнулся рядом с яйцом, коснувшись его ладонью. Золотая скорлупа пошла трещинами. Яйцо засияло, и это сияние перекинулось на Кима, окутывая его теплым коконом. Скорлупа рассыпалась мелкими осколками. Внутри нее не было ничего. Яйцо, с которым так носился Ладис, оказалось пустым. Серебряный дракон остановившимся взглядом смотрел на то место, где оно лежало, не делая попыток вырваться, а потом завыл.
Главы шарахнулись прочь из шатра — Ладис в таком состоянии мог и на куски разодрать. Кима Тан уволок в пасти, как куклу. И только на своей территории, выпустив помятого целителя, обернулся и помотал головой:
— Жуть какая. До печени пробрало.
— Что я наделал, — Кима трясло.
— Тише, тише, детка. Ты все правильно сделал.
— Он же… он сказал не трогать…
— Оно было пустым, мой драгоценный. Никто бы не вылупился, а Ладис сошел бы с ума окончательно, оберегая пустышку.
— Он теперь меня ненавидит, да?
Тан пожал плечами:
— Спроси у Рао. Он умеет читать в душах драконов.
Ким, всхлипывая, побрел искать Рассветного. Весь берег Золотого озера гудел: драконы обсуждали произошедшее. Тела отпрысков Анфая уже уволокли подальше, их должны были предать огню на закате. На вопрос Кима Рао покачал головой:
— Я не могу пока что к нему приближаться, сам понимаешь.
А Ладис оплакивал сына — нерожденного, да и не существовавшего никогда, придуманного им маленького дракончика, смешного непоседу. Подходить к главе не отваживался никто, боялись навеки стать ледяной статуей. Близкое дыхание смерти, прошедшей буквально на волосок от него, «опахнувшей крылом», как говорили драконы, и эта потеря словно сдернули с его души панцирь, любовно наращиваемый в течении столетий. И дракон остался один на один со всеми своими эмоциями и горем, беззащитный, словно детеныш во время первой линьки.
Около шатра безутешно рыдающего главы носились все, кто был, но внутрь никто не совался. Что делать, не знал ни один из драконов Полудня. И никто не обратил внимание на тонкую фигурку альва, проскользнувшую в шатер ближе к вечеру.
Линнаанни потребовалось все его мужество, чтобы решиться на это. Но безучастно смотреть, вернее, слышать, как разрывается от скорби чье-то сердце, потерявшее самое дорогое, он не мог. Дракон двуногое не заметил, свернувшись вокруг разбитой скорлупы и время от времени поддевая ту носом. Поэтому прикосновение легкой ладони к его носу оказалось неожиданным, и он замер, не зная, как отреагировать на столь вопиющую наглость. Замер и альв, глядя в мутные от слез глаза дракона, по сравнению с которым казался букашкой. Осторожно погладил мелкие, размером с монетку, чешуйки.
— Пошел прочь, — наконец сориентировался дракон.
— Я уйду, глава, — кивнул Линни, отступая на шаг. — Просто… примите мои соболезнования.
— Соболезнования… К чему мне твои соболезнования, двуногое, они не вернут мне сына.
— А он был? — на выходе уже обернулся Линни, кивнул и выскользнул прочь, пока дракон не опомнился.
Ушел альв вовремя — ледяное копье пробило стенку шатра, только чудом никого не задев. Всплеск магии неожиданно отрезвил. Ладис снова склонился над осколками скорлупы, обнюхивая их. Они были слишком чистыми, без высохших пленочек, без следов погибшего зародыша. Но ведь яйцо было живым, Ладис чувствовал это, чувствовал, как внутри бьется маленький огонек магии! Он подумал еще, рыкнул, но уже скорее досадливо, чем зло: магия! Та самая часть духа Ледяной Звезды, а вовсе не живое существо отзывалось ему. Значит, он сам выпестовал частичку этого заносчивого двуного, которой не хватало, чтобы того стали пропихивать в короли. Это было обидно. Будто щелкнули по носу сами боги: не зарывайся, Полуденный. Тем более обидно, что мальчишка лечил его, и это можно было счесть платой, вернее, платой это и являлось — за вытащенную практически из когтей смерти жизнь. А воспоминание об уходящей из тела жизни всколыхнули иные мысли: может быть, совет не так уж и неправ в своем упрямом желании навязать ему Хранителя?
Ладно, можно найти какое-нибудь двуногое. Любовь, правда… Да к Хорасу любовь. Нет у него больше любви, вся кончилась вместе с разбившейся золотой скорлупой. Хотя… Зачем Хранитель, если сына нет, супруга умерла. Некому продолжать род, три дочери, и все — отрезанные ломти. Их судьбой Ладис и не интересовался, уберутся в другие кланы, и штилем небеса. Совет не отстанет, ну и пусть. Пусть помучаются, пытаясь выбрать ему кого-нибудь. А он будет трудиться на благо клана, пока не надоест. А потом просто сложит крылья в «высоком» полете. А что касается короля… о, Тан сильно ошибается, думая, что клан Полуденных безропотно примет двуногое.
Вечером на холме над озером запылали три высоких костра, пожирая тела погибших Полуденных. Не было танцев и песен: три клана выражали свое сочувствие к четвертому. Сам Ладис бродил по берегу озера и рассматривал равнодушным взглядом его дно и снующих пестрых рыб. Хотелось привычно укутать разорванную в клочья душу в ледяной панцирь, да вот беда — его и не было. Оставалось делать вид, что он такой же как был, тот, кому дали прозвание Холод.
— Глава, — первый советник все-таки решился приблизиться.
Ладис одарил его злым взглядом и отвернулся.
— Глава… Вы подумаете о Хранителе?
Советник был въедлив и настойчив, Ладис разозлился, повернулся, оглядывая его. Внимание привлек браслет на руке, красивый, изящный, альвийской работы.
— Это делал мастер Антвиэри…
— Женат? — отрывисто спросил дракон.
— Н-нет, — опешил советник.
— Вот его и хочу в Хранители. Исполняйте.
— Э-э-э…, а вы уверены, Глава? — еще больше растерялся советник.
Вряд ли Ладиса обрадует известие о том, что тот, в кого он так бездумно ткнул когтем, прекрасный мастер и чудесный по характеру человек, но физически ущербен.
— Исполняйте, — рявкнул Ладис.
Советник пожал плечами:
— Он болен, Глава.
— Чем именно? — Ладис постепенно закипал.
— Ноги не двигаются.
— После ритуала задвигаются, — равнодушно бросил глава.
— Но так же нельзя! — советник Шерат едва за голову не схватился. — Вы его не знаете, он о вас только слышал, да и то не факт. Как можно проводить ритуал, если он вас впервые увидит?!
— Хранитель нужен не мне, а совету, вот и подсуетитесь, — Ладис отвернулся. — Поживет со мной, привыкнет, проведем ритуал к осени.
Пришлось советнику смириться: воля Главы, что ж, вот и будут ее исполнять. Придется лететь в Марен, искать мастера Антвиэри, уговаривать его на время перебраться в Каррашерран. Да не просто так перебраться, а еще и общаться с тем, кому до него нет никакого дела. Ох, и угораздило ж его надеть сегодня этот браслет! А еще Шерат гадал, как отреагирует глава, когда поймет, что Антвиэри — не альв, а человек, которому удается воссоздать такую особую альвийскую манеру работы, что все неизменно путают.
Ладис проводил советника сухим смешком. Пускай попляшут всем советом, уговаривая двуногое.
— Ах да…
Двуногое же, хрупкое. Дракон вздохнул и побрел на торг.
— Мне нужна всякая ерунда для двуногого, — сообщил он торговцу одеялами. — Потеплее.
— Для человека? Для альва? Подземника? — поинтересовался тот.
— Альва. Больного, он не ходит.
На просторный прилавок тут же выложили с десяток теплых, легких, как пух, одеял в любимых альвами цветах и узорах.
— Возьму все, пускай сам разбирается.
Он даже не обратил внимания, у кого покупает эти одеяла, а парнишка-продавец из Закатного клана был немало удивлен тем, что сам Глава Полуденных снизошел до его лавки. Да еще и не чинясь, не торгуясь, выложил за самые дорогие одеяла из самой лучшей козьей шерсти ту цену, что он запросил.
Ладис сгреб одеяла, понес к шатру, на полпути вспомнил, что неплохо бы взять еще что-нибудь. Но что может понадобиться двуногому? Мебель есть, одеяла купил, посуда тоже есть.
«Там решу. В Каррашерране есть свои мастера», — в конце концов подумал он.
Назавтра, правда, вспомнил о том, что Рассветные иногда вывозят на торг свое чудодейственное водорослевое полотно. Может, если из такого пошить будущему Хранителю портки, ноги станут здоровыми? Ритуал, конечно, всяко надежнее, но чем Хорас не шутит?
— Рулон, — мелочиться Ладис не умел, торговаться тоже.
Торговец долго моргал, глядя вслед главе Полуденных. Потом поспешил поделиться этим чудом.
— А у меня он одеяла скупил, — сказал кто-то из Закатных.
— Чудно… Что это он задумал? Альв какой-то…
— Да он же Хранителя взять решил, — сообразил кто-то. — Вот и тащит все.
— Что-то будет… Чтобы глава Полуденных Хранителя взял? Советники брали, бывало, но только по большой любви, — покачал головой пожилой, умудренный многотысячелетним опытом Полуночный, случившийся рядом и услышавший разговор молодых. — А этот, тем более, не зря свое прозвание носит. Ладис — «камень» означает, а Холод он Холод и есть. Кто ж это в него без памяти влюбиться умудрился?
— А вдруг да и нашелся… Любовь, она ж такая.
Со стороны Полуденных донеслись звуки музыки: глава разозленно приказал веселиться, а не оплакивать наглую молодежь. Позвали и остальных глав на праздник, деваться некуда. Сам Полуденный пригласил их в шатер — уже другой, поменьше, не испоганенный ледяными копьями и кровью. Орм явился один, Рао — с супругой, Тан, естественно, с Хранителем, и Ладис практически весь вечер не сводил с этой пары немигающего взгляда, пытаясь что-то для себя понять.
В шатер заглянул кто-то из молодых драконов, пролепетал:
— Глава… Ритуал же. Вино…
Ладис поднялся, направился к общему сборищу. Музыка на пути словно гасла. Глава зло глянул, музыка зазвучала вновь. Кубок с вином словно оттягивал руку. Интересно, что налили. Старая шутка — чем крепче в кубке вино, тем больше любят главу. Анфаю традиционно подносили всего лишь старое хорошее вино, Среброкрылый шуток не терпел.
«Вода, наверное», — подумал Ладис, осушая кубок. И согнулся пополам, пытаясь вдохнуть. Молодежь щедро наплескала главе самогонного пойла подземников. Ладис решил, что он вопреки своей магии дохнет пламенем.
— Кхххх… ааа… кххха… Кхххх… — он пытался разогнуться. — Прикончу… Ящерицы… Ободранные.
Вдохнуть получилось только спустя долгие минуты, внутри все еще бушевало пламя, хотелось сунуть голову в воду и выпить все Золотое озеро. А потом проморозить дерзких юнцов насквозь, чтоб знали, как над главой клана насмехаться. Но, когда он обвел взглядом лица мальчишек, гнев испарился: они были обеспокоены и озадачены, но насмешки он не видел ни в одних глазах. И воды ему в кубке протянули по первому же знаку.
— Глава, вы в порядке?
— Нет, — буркнул Ладис.
Мир вокруг как-то странно кружился. Юнцы вдобавок решили, что раз первая шутка удалась, можно провернуть и вторую. Глава не может отказать никому на празднике Слета, если его зовут на пляску в круг. Анфая опять же не звали. Ладиса сразу подхватили, затащили в общее кипящее марево бесшабашной юношеской удали — молодежь клана Полуденных еще не успела стать холодной и отстраненной, а вино, выменянное у Полуночных, немало помогло в веселье. Полетела по воздуху белая коса, зазвенели любимые Ладисовы браслеты.
— Я не умею, — слабый протест потонул в общем шуме.
Закружили, передавая из рук в руки, заставили вплестись в канву пляски, потерять ориентацию, не понимая, где свои, а где и чужие, чьи руки на плечах лежат, чьи — обнимают.
— Хорошо отплясывают, — засмеялся Ким, глядя, как одуревшего Ладиса кружит Орм.
— А можно вас, учитель? — звонкий голос пробился сквозь шум, перед ним вырос, как из-под земли, Аннир, рядом с Таном, неловко переминаясь и смущаясь до алых ушек, возник Линни.
Ким кивнул. И еще две пары вплелись в общий рисунок танца, чтоб поменяться партнерами через пару кругов. Киму досталась супруга Рао, пухлолицая, уютная какая-то драконица, со смешливыми голубыми глазами, Тану — Ладис, уже вовсе ничего не соображающий. А вот глава Закатных, кружа своего партнера, головы не терял. Наоборот, был весьма сосредоточен: когда еще выдастся шанс сдернуть с дракона остатки темных заклятий, лишавших его эмоций. Тем более что до Тана дошли слухи о решении Ладиса взять Хранителя. Заклинания сползали неохотно, но работу облегчало то, что Ладис никогда не пил ничего крепче воды, не понимал прелести вина. Веселая молодежь своей шуткой заставила главу совсем потеряться, не понимая, что творится.
Темная сеть, наконец, треснула и сгорела в яростном пламени огненного мага. Ладис пошатнулся, словно его по темечку обухом приласкали, обвис в руках Вентана, и тот поспешил унести его в шатер: теперь Полуденному требовалось отлежаться. Праздник продолжился своим чередом, слегка отдалившись от шатра главы. Оставив молодежь, убрались и остальные главы, кто — спать, а кто и вовсе нет.
Сбор с объявлением о появлении короля решено было назначить в полдень. Ким нервно покусывал губы.
— Боюсь…
— Чего, мой драгоценный? — усмехался Тан, вычесывая его своим заговоренным гребнем.
— А если Полуденный выскажется против?
— Пусть высказывается. Только один голос, даже принадлежащий Главе клана, тут не решает ничего.
— Но тогда не будет выполнено условие — нет полного согласия. Или это не считается?
— Не считается. Только если клан в полном составе выскажется против — только тогда это будет иметь значение.
Ким только тихо вздохнул. Клан не пойдет против главы.
Глава же того самого клана с раннего утра пытался понять, отчего он в таком замешательстве, и куда подевались его всегдашние холодность и невозмутимость? Почему так ярко светит солнце, зачем такие красивые облака, похожие на меховые шапки на великанах-горах, почему так сильно, до боли, бьется сердце, когда он смотрит на собравшихся у шатра драконов, готовых выслушать его слово. И зачем они тут вообще собрались?
— Общий сбор… Глава Закатных хочет что-то всем сообщить, — подсказал кто-то из советников.
Ах, да, король, Владыка Разумных Крылатых. Ладис неожиданно хохотнул: Хорас побери, пафосу-то сколько в этом именовании! А проблем-то сколько у будущего Владыки! И одной из проблем станет он, Ладис. Если двуногое наивно рассчитывает на то, что титул его защитит, то сильно разочаруется.
— Идемте, — оскалился Ладис. — Послушаем.
Подспудно он ожидал чего-то яркого и пафосного, что так любили, по его мнению, все Закатные. Однако на сей раз Тан не отступил от требований строгого драконьего этикета ни на полшага: сам он был в истинном виде, рядом стояли главы Полуночных и Рассветных, а перед ними, совсем маленький и хрупкий на вид, вытянулся Киммириан Саджет тор Эйдириалл, бывший когда-то принцем людей, а ставший Хранителем и драконом.
— Что такое, глава Вентанамирршалиэрр? Мне передали, что вы собираете всех, дабы сообщить какую-то важную новость.
Бронзовый слегка кивнул, обвел немигающим взглядом синих, с золотыми искрами, глаз всех собравшихся.
— Хочу сообщить народу Крылатых, что Владыка вернулся к нам. Все пять частей его духа были собраны воедино. Представляю вам Киммириансааддарэйдаларимирра.
Имя Киму выбиралось долго, как и любое краткое имя дракона, оно содержало некоторую основную информацию о нем, позволяющую сразу понять, какого он рода, свободен или в браке, каков у него норов. Окончание Ларимирр было взято из рода первого короля. Имя осталось неприкосновенным, Сааддар значило «благословенный двумя богами», Эйда — «обладающий даром».
Все склонили головы, кроме Полуденных, повторявших все за главой.
— Вот как, — усмехнулся Ладис. — Я думал, что произошло нечто важное. Идемте… — он кивнул своим. — Когда этот балаган закончится, поговорим, Вентанамирршалиэрр.
Тан подтолкнул носом замершего Кима, и тот, шагнув вперед, обернулся, встряхнулся и раскрыл крылья, скаля острейшие белые зубы. После того как последняя часть духа Владыки вошла в его тело, после купания в Золотом озере, дно которого лишилось внушительного слоя золота в результате, золотой дракон если и уступал бронзовому, то не намного. А вот Ладиса теперь размером превосходил.
— Клан Полудня, я говорю с вами по праву каждого на Весеннем слете: слышите ли вы свое сердце, свой разум, или доверили думать за себя одному лишь Главе?
Все молчали, переглядываясь. Ладис усмехался. Советник Шерат, вскинув голову, шагнул вперед:
— Я принимаю тебя, Владыка.
Следом за ним головы склонили еще несколько Полуденных. Глядя на это, молодежь явно растерялась. Главу они любили, за время, прошедшее после смерти Анфая, Ладис успел многое сделать для них, завоевал сердца юных драконов. И теперь им нужно было сделать нелегкий выбор.
— Что ж, — Ладис перестал улыбаться. — Я спрашиваю перед лицом всех собравшихся — каково наказание для того, кто посягнул на чужое яйцо, нарушив прямой запрет прикасаться? Помнится мне, это смерть для всех, вне титулов… Я прав, совет Закатных? Я прав, совет Полночных? Я прав, совет Рассветных?
Рао выступил вперед, и сейчас во всем его облике не было ничего мягкого.
— Тогда и я спрошу тебя, Полуденный, о древнем законе, который приказывает вернуть яйцо, спасенное из кладки, если мать погибла, тому клану, к которому она принадлежала.
— А я напоминаю тебе: дракон, что находит яйцо, вправе воспитать его, как своего потомка.
— И все вы спорите о пустом, — фыркнул Орм. — Все это касается только живого яйца, тебе, Ладис, прекрасно известно, за что следует смерть: за гибель нерожденного дракончика. Твое яйцо было пустым.
— Нет, за яйцо, закон гласит четко. Я не признаю королем того, кто не принимает во внимание просьбы тех, кого собирается назвать подданными. Но если король решит сохранить свою жизнь и исправить ошибку — я жду другое яйцо взамен. Не сироту-дракона. Не только что рожденного. Я жду яйцо с жизнеспособным дракончиком внутри.
— Я отвечу тебе, Ладис, — Ким вернул себе облик человека, посмотрел в глаза Полуденного. — Это яйцо было частью меня и принадлежало не Рассветному клану и не твоему клану, и даже не тебе лично. Закон не распространяется на него, потому что в нем сказано: «живое яйцо». Орм прав, спор на пустом месте.
— Хорошо, — Ладис зло улыбнулся. — Да будет так. Клан Полуденных приветствует нового золотого дракона.
После того как драконы разошлись обсуждать произошедшее, Орм задумчиво сказал:
— Ждите проблем. Ладис не признал в тебе, Ким, короля, лишь засвидетельствовал твое право притязаний на титул. Придется постараться, чтобы этот упрямец склонился.
— Но что я могу сделать? — Ким с отчаянием посмотрел на Орма.
— Учиться, — усмехнулся Полуночный. — Пока только учиться. Королями в один день становятся только у Бескрылых, да и то, лишь на словах.
— Я имею в виду, что я могу сделать, чтобы он признал меня?
— Этого я не знаю. И никто не знает.
— Но ведь что-то должно быть такого, что может его смягчить… — Ким совсем упал духом. — Как мне быть королем, если меня ненавидит глава четверти подданных? Родничок, ну скажи хоть ты что-нибудь.
Рао, подумав, покачал головой:
— Боюсь, то, чего хочет Ладис, не в твоих силах сотворить. Ему нужен сын, он помешался на этом яйце, мечтал о ребенке.
— И что мне делать? У него больше не может быть детей…
Рао развел руками.
— Иногда самки, особенно, юные, погибают от когтей и клыков Диких. Кладки, обычно, гибнут тоже, высидеть яйца может только мать. Магия отца не сможет пробудить детенышей к жизни, как и магия чужой самки, они разные, поэтому, даже если найденную кладку вернуть в клан, яйца все равно погибнут. Но есть одно исключение, о нем почти никто не знает, — Рассветный с насмешливой улыбкой глянул на Тана, — даже ты, хотя в твоем клане, Алопламенный, лучшая библиотека. Мало кто помнит, что первый король был рожден в нашем клане. И уж совсем мало кто знает, что золотому дракону подвластно то, что не дано остальным. Его сила может пробудить замершую в яйце жизнь.
— То есть, если я найду такое яйцо, я смогу сделать так, чтобы дракончик в нем остался жив? И если я отдам яйцо Полуденным, глава перестанет меня ненавидеть? — уточнил Ким.
— За Ладиса я тебе ничего сказать не могу.
— Если у него будет и сын и Хранитель… Может, он и оттает, — решил Ким.
Хотя то, что Ладис обзавелся Хранителем, было юноше в диковинку. И любопытно — кто вообще этот самый Хранитель, каким вообще надо быть, чтобы пленить сердце главы Полуденных? И почему Ладис его не взял с собой.
После напряженного представления золотого дракона тем неожиданнее было появление незнакомого Закатным мальчишки, ведущего за руку странно заторможенного и безучастного Полуденного, в котором даже Тан с трудом опознал того гордого красавца, прадеда Киммириана.
— Добрый день, — юноша кивнул Вентану. — Мне сказали, что вы можете поправить ему разум, глава?
— Разум! — фыркнул Тан. — Был бы там разум… впрочем, я сделаю все, что смогу, чтобы вы сумели воссоединиться со своим избранником.
Юноша кивнул, отступил на шаг.
— Не уходите, вы мне понадобитесь, — властно приказал бронзовый. - Ким, будь рядом тоже, на всякий случай. А вы, юноша, как вас зовут? Кажется, вы хотели научиться темной магии? У вас будет шанс взглянуть изнутри, что это такое.
Это было жестоко с его стороны, да, но как иначе объяснить глупому юнцу, во что он едва не втравил себя и в каком бездонном болоте собирался утопить своего дракона.
— Тайшес, — представился юноша. — Я маг. Только другой направленности, — он слегка смутился.
— Конечно, маг. Другой бы не стал требовать того, что не способен понять. Идите за мной.
Он привел всех троих к дальнему берегу озера, где не было палаток и драконов. Указал на большой, гладкий камень:
— Уложите его и встаньте в изголовье. Ладони на виски. Держите крепко. Если отнимете руки — потеряете избранника.
Тайшес не стал говорить, что он прекрасно понимал темную магию, только вот сам обучиться не мог, не понимал принципа искажения заклинаний. Однако он вообще был молчалив и на слова дракона внимания не обращал — что с них взять, все они высокомерные и из себя невесть что покорчить любят. Тут уж как привыкнешь, а сейчас надо возвращать Имриса. Юноша прижал ладони к голове своего дракона.
«Не выпущу, сволочь чешуйчатая».
«Ким, золотой мой, будь наготове. Как запустить сердце, ты уже знаешь?»
Юный жрец кивнул, разминая руки. Вентан окутался золотистой дымкой неполного превращения, положил покрывшиеся чешуей ладони на голову Тайшеса и на лоб Имриса. И нырнул в чужой разум так аккуратно, как только мог. Угасающий разум — премерзкое «зрелище», особенно, если разрушает его такое с виду изящное плетение, похожее на альвийскую ядовитую лозу. Сколько же «усиков» оно уже запустило! Тварь, подчинившая советника, вообще не отличалась гуманностью — лоза еще и шевелилась, переползала, свивалась. Подавив желание просто дохнуть на этот клубок псевдоживого заклятья огнем, дракон принялся ювелирно отсекать куски, сжигая их в ладонях. В реальности же Ким с ужасом и отвращением наблюдал, как хрипит и корчится на камне Полуденный, как выступает на его губах пена, окрашиваясь кровью, текущей из носа и из-под плотно сомкнутых ресниц.
Тайшес крепко держал своего дракона, с отвращением разглядывая «лозу». Любопытное заклятье, но очень уж пакостное. Ее словно бы не становилось меньше, хотя Тан видел, что плетение редеет. Под ним уже проглядывают контуры тела дракона — его ментальной проекции. Истощенного до состояния обтянутого кожей скелета, с тусклой, местами отваливающейся кусками чешуей.
Имрис задергался, пытаясь уползти, свернуться в клубок.
— Держи его! — прикрикнул на теряющего концентрацию мальчишку Тан. Это возымело действие: дракон снова распластался, раскинул обтрепанные, в язвах, крылья, захрипел.
Ким вбил в замершую на долгие несколько мгновений грудь Имриса сгусток силы, призванный заставить остановившееся сердце снова работать. «Лоза» постепенно рассыпалась хлопьями, чем меньше плетения оставалось, тем быстрей оно разрушалось без подпитки извне.
Всем троим казалось, что прошли долгие дни в этой борьбе с темным заклятьем, хотя на самом деле все заняло от силы полчаса. «Лоза» осыпалась пеплом, дракон протяжно заскулил и открыл мутные глаза, затянутые пленкой боли. Вентан осторожно выбрался из его разума. Его работа была закончена, теперь все дело — за Хранителем. А ему хотелось только одного — искупаться, чтобы смыть с тела пот и иллюзорное ощущение пепла, прилипшего к коже. И пожрать!
Тайшес сразу же обнял Имриса:
— Я здесь. Сейчас вернемся в клан, поешь, отдохнешь.
Когда он увел едва переставляющего ноги, но уже осмысленно оглядывающегося дракона, Тан обернулся и простер крыло:
«Забирайся, детка, слетаем на озеро Сератуса».
Ким забрался ему на спину, засмеялся.
«Я вытоптал в тебе яму».
«Прямо так уж и яму?» — мысленно усмехнулся бронзовый, мощным прыжком бросая себя вверх.
Ким снова залюбовался открывающимся внизу видом, все-таки, когда на своих крыльях, так не полюбуешься. Летал он все еще плохо, часто терялся, падал, начинал орать. Сейчас, правда, с полетами должно было стать полегче — он изменился, вырос, сместился центр тяжести, стали крупнее и мощнее крылья. Но кататься на чужой шее все равно было лучше. Тем более, на шее любимого дракона, где, в самом деле, уже было удобное лежбище, чтобы свернуться клубком на горячей чешуе. Сворачиваться сейчас Ким не стал, вместо этого приподнялся на колени и рискнул осмотреться.
«Мы летим к статуе Сератуса?!»
«Именно. К священному озеру».
«А ты там купаться будешь?»
«Да. И ты будешь, тебе, как жрецу, полезно».
Озеро сверкало в лучах солнца, манило к себе. Прозрачная капля в каменных ладонях, протянутый миру глоток живой воды. Озеро наполняли крохотные ручейки, текущие откуда-то сверху, как казалось Киму — из глазниц нерукотворной статуи, стекающие меж густых травяных плетей. На противоположном конце озера через каменные берега переливался прозрачной лентой исток, рассыпаясь в воздухе мириадами капель, так что казалось — это не вода, а живая радуга. Купаться в нем было немного страшно, оно же священное. А еще оно было холодное.
«Держись. Вдохни поглубже и закрой глаза», — приказал Тан, складывая крылья и бронзовой стрелой падая в воду. Глубина озера была такой, что он не достал бы даже до дна.
Ким задержал дыхание и вцепился покрепче в броню супруга. На секунду ему показалось, что рухнули они в кипяток — тело восприняло обжигающий холод именно так. Потом его окутало прохладой, холодом, невыносимым ознобом. Превратился он в дракона, не заметив этого. И холод отступил перед внутренним жаром драконьего тела, исчез, оставляя только ощущение парения в невесомости. Было так приятно кувыркаться в этой воде.
Тан мягко подтолкнул носом, вверх, вверх, и золотой ударил по воде крыльями, вырвался в воздух, закричал от избытка чувств высоким, как звон колокольной меди, голосом. Снизу, из долины Золотого озера, ответил многоголосый хор: драконы не могли не отозваться на зов своего короля.
Ким от счастья принялся бодать бронзового дракона. Тот урчаще смеялся: его малыш не заметил, что летит, что под ними только воздух, целый океан кристально-чистого воздуха, в котором они парят. Теперь, когда они примерно сравнялись в размерах, можно позвать возлюбленного в брачный полет, сплести с ним хвосты. И поединок за главенство им не нужен, бронзовый сейчас готов ко всему, даже подставить своему королю спину, принять его на распахнутые крылья.
Ким полез кусаться, уже вполне серьезно. Инстинкты драконьей части взяли свое. Это его дракон, он будет ему принадлежать. Тан зарычал, выгибая шею, подставляя острым клыкам загривок, выдохнул клуб огня, ощутив впившиеся в бока когти задних лап супруга, изогнулся, отводя хвост и обвивая им хвост Кима. Инстинкты продолжали действовать, подсказывая, что именно нужно делать с бронзовым. Там, где соприкоснулись, слились воедино их тела, возникло живое, текучее пламя, охватило, потекло по жилам, заставляя еще крепче сжимать когти, взмахивать крыльями, толкая себя вперед.
«Мое!», — кончая, Ким поставил метку, выкусив несколько чешуек с загривка мужа. Там потом нарастет новая чешуя, единственное золотое пятнышко на бронзовой шкуре драконьего князя. А пока Ким вгрызался пастью в эту живую бронзу, глотая острую, пряную кровь, и слушал крик Тана, чувствовал, как он всем телом содрогается от прошивающего молниями по телу оргазма. Потом это безумие схлынуло, заставляя покраснеть под шкурой.
«Ой».
Даже мысленный голос Тана был хриплым:
«Лететь можешь, детка?»
«Наверное», — Ким помахал крыльями, убедился, что они вполне держат его в воздухе.
Они расплелись, разлетелись в стороны, так, чтобы не мешать друг другу. Усталость заставляла кругами опускаться назад, к озеру. Ким распластался по воде, вяло шевелясь. Хотелось свернуться клубком и заснуть. Пришлось окунуться и вылезать на теплый песок, а там он уже оказался в человеческом облике, и тут же — на руках у Тана, а через минуту или несколько — он моргнул и, кажется, задремал, — в их шатре, раздетый и в теплом коконе мехов.
— Вот и вырос дракончик, — умилился Горах, мимо которого Тан пронес мужа.
— Это было краси-и-иво-о-о! — протянул Ирс, с открытым ртом наблюдавший брачный полет драконов и, что греха таить, отчаянно им завидовавший.
— Ты еще балладу спой, — посмеялся советник.
— Конечно, спою. Только я ее еще не сочинил.
Горах хмыкнул, перекинул своего Хранителя через плечо и понес вдохновлять.
Еще двое так же, как Ирс, жадно и с завистью смотрели в небо в тот день.
— Благословите, боги, как же это невыносимо красиво, — бормотал Аннир, крепко сжимая в объятиях своего юного любовника. — С ума сойти просто!
— У нас ничуть не хуже, — уверял его Линни.
Это требовало проверки, причем, всесторонней. И хвала богам, что для посла и его спутника поставили отдельный маленький шатер чуть в отдалении от остальных шатров Полуденных. А заклятье тишины Аннир успел выучить и даже вспомнил, пока раздевал Линнаанни, до алых следов зацеловывая его тело.
Нет, надо сбежать ото всех, чтобы жить только вдвоем, в какой-нибудь людской глуши. Предаваться любви без оглядки на поджатые губы старших… Просто жить. Анносеаннирали был уверен, что так и сделает, как только хорасов глава Полуденных вернет ему верительные грамоты посла, а Киммириан сочтет его обучение завершенным. Тогда он пошлет брату вестника, соберет скромные пожитки — и они с Линни, оседлав двух звиверов, а можно и одного на двоих, поедут по человеческим королевствам в поисках места, где им будет хорошо.
3. Мастер Антвиэри
Марен, прекрасный Марен, чудесный город. Так много возможностей, было бы желание подняться. Желание у Антвиэри было, да и возможности тоже — ему повезло родиться в семье зажиточного горожанина, удачливого купца, в семь лет поступить в обучение к известному мастеру-ювелиру. Склонность сына к кропотливой этой профессии приметила госпожа Ладия, его мать, когда мальчик, зависнув у очередной ювелирной лавки, принимался расспрашивать мастеров о том, как гранят камни, почему именно так, а не иначе, и как сделать вот такие чудесные резные листики, а как — цветную камею из многослойного сардоникса.
Науку Эри перенимал жадно и прилежно, мастер прочил ему ранг подмастерья уже к пятнадцати годам, а мастерский — неслыханно рано, годам к двадцати пяти. Но несчастный случай едва не поставил крест на будущем юного ученика ювелира, да и на всей его жизни. Когда Эри помогал своему учителю раскладывать его изделия в один из рыночных дней, у кого-то из лошадиных барышников вырвался полудикий жеребец из загона. Эри оказался у него на пути, конь ударил его грудью, мальчик отлетел и приложился спиной о каменный столбик соседнего навеса.
Сбежались соседи, пришел старый лекарь, осмотрел и долго вздыхал:
— Не встанет больше на ноги. Если чуда не случится.
Чуда не случилось, и Антвиэри последние двадцать лет передвигался исключительно в кресле на больших колесах, которое родители заказали для него у подземников. Учебу он не бросил, хотя долго проболел тогда и с трудом выкарабкался из беспросветного отчаяния. Выкарабкался, кстати, с помощью своего учителя, который сумел доказать ему, что мастеру-ювелиру ноги не так уж и важны.
— Главное, что у тебя руки золотые, а сердце доброе. Твори красоту, однажды она принесет тебе счастье.
Эри теперь только печально усмехался: вот ему уже тридцать, он уже давно мастер, а счастья как не было, так и нет. Не того, что люди ошибочно считают счастьем — богатства и славы, этого добра было достаточно, хоть отбавляй. Сам король теперь иногда присылал заказы, прознав откуда-то о том, что в Марене живет такой вот мастер-ювелир. Да и заезжие альвы, изумляясь его работам, охотно покупали «альвийские» безделушки, особенно, камеи, сравнивая его с каким-то своим, давно умершим мастером. Даже драконы, уж их-то он всегда умел узнать по глазам и той неторопливой, особенной грации, присущей только этой расе, даже они, заглядывая в Марен, не спешили миновать его лавку.
А вот счастье… Никто не спешил составить ему пару. И деньгами сманить не получалось. Девицы, любуясь его работами, поглядывали и на лицо, боги не обидели Эри красотой. Но, едва узнавали, что симпатичный мастер — калека, и след их простывал. Да и то сказать, кому он нужен, если жену приласкать не сумеет? Ничего же не чувствовал ниже пояса.
— Хоть кто на семью намекни — слова не скажу, сразу следом поползу, — клялся мастер.
И договорился. В лавку пожаловал дракон, серебряные волосы, синие глаза. Мальчишка мальчишкой, красивый, как алмазная статуэтка. Только вошел — холодом так и повеяло, даром что на дворе самый разгар весны, почти лето уже. По хребту словно куском льда провели, Эри аж вздрогнул, улыбнулся растерянно:
— Чем могу служить, уважаемый Крылатый?
— Это ты — Антвиэри?
— Верно, это мое имя, — чуть склонил голову мужчина.
— Красивый, — кивнул дракон. — Будешь моим Хранителем.
— П-простите, что? — опешил Эри.
Нет, он слыхал о Хранителях, даже видел пару раз, если с драконами приходили — красавцы с золотыми татуировками в виде венца на лбу. Но, насколько он знал, Хранителя дракон выбирает не с бухты-барахты, потянуть должно, и сильно. Этот же был равнодушен. Ничего его не потянуло.
— Хранителем, — повторил дракон. — Я выбрал тебя.
Антвиэри стиснул зубы, вздохнул: посмеяться над ним решил дракон, что ли? Резко развернул свое кресло и выкатился из-за прилавка.
— Хранителем, говорите? Калеку?
— Я знаю, что ты калека, человек, — равнодушно кивнул дракон. — Когда станешь Хранителем, болезнь уйдет.
Ударил в самое сердце. Эри растерянно замер, а в голове заметались мысли: вот он, шанс стать здоровым! Просто согласись — и все у тебя будет, и любовник, и ноги. Только вот глядя в ледяные глаза дракона, человек понимал, что цена за это все будет немалая: жить всю жизнь с тем, кто тебя не только не любит, но еще и презирает. Это презрение притаилось ядом на самом дне синих глаз, как колючие белые искры.
— Благодарю, Крылатый, но нет.
— Почему нет? — поинтересовался дракон.
— Потому что знаю легенды о Хранителях, — улыбнулся все для себя решивший разом Эри. — Вы еще встретите того, кого полюбите, Крылатый. Он и станет вашим Хранителем.
— Не встречу. Что ж, человек, ты отказал. Да будет так.
Мужчина только плечами пожал. Вот же высокомерная крылатая задница. А в душе словно тренькнула и оборвалась струна: сам себя лишил шанса на здоровье, идиот! Но эти мысли Эри задавил на корню. Себя-то он, может, и лишил, а вот лишать дракона шанса на счастье права не имел.
Дракон развернулся, взметнув волосами, вышел прочь.
— Он отказал, летим, — донеслось с улицы.
— Но как же…
— Все. Я умру в положенный срок, только и всего.
Эри только посмеялся невесело: положенный срок для дракона несопоставим со сроками жизни человека. Он сам давно упокоится в огненной купели, а дракон будет жить и помнить не будет о каком-то там смертном, которому предлагал венец Хранителя.
Ладис перекинулся. Что ж, он сделал то, что мог. Двуногий, как и ожидалось, оказался глупцом. Мысли о нем хотелось выкинуть из головы, выбить потоком ветра. Он взвился в небо, почти к самой границе «высокого» полета. Выше он никогда не поднимался: и без того не самое горячее тело вообще могло обледенеть. Когда-нибудь он все же взлетит к самым звездам, но не сейчас.
Полет помог вернуть душевное равновесие. Дел полно. Бумаги сами себя не рассмотрят, послы ничего не решат. Еще и Совет опять наготовил срочных дел. Только глубокой ночью, лежа без сна на каменном ложе, где больше не сверкало золотом яйцо, он снова вспомнил человека, окунулся в это воспоминание, вглядываясь в удивительно теплые карие глаза, в которых перемешивалось столько чувств. И как только такое хрупкое тело выдерживает такой взрыв эмоций? Откуда берет силы? Странные эти двуногие. Такие слабые тела. И иногда такая сила духа. Ладис досадливо мотнул головой. Нет, теперь пускай Совет сам тащит Хранителя, уговаривает и все такое.
Через час он рыкнул сам на себя — да что ж такое! Будто приворожило его к этому человечку! Из мыслей не идет. Ладис выскочил из пещеры, направляясь к водопаду. Искупаться, смыть с себя эти мысли. Казалось бы, помогло, он даже уснул после, вернувшись в свою пещеру. И проснулся в таком мерзейшем настроении, в каком не просыпался уже давно.
Первыми жертвами стал Совет, глава рычал на них, словно взбесившись.
— Бумаги в беспорядке! Дела в хаосе.
Самые старшие советники понимающе переглядывались, Шерат строил каменную морду: надо же, все-таки зацепило! Как? Как так вышло, что, даже не видев никогда человека, глава учуял в нем своего Хранителя? Или в изделия рук своих мастер вложил что-то, что мог учуять только дракон?
— Вон отсюда все! — взвыл глава.
Совет разбежался в считанные мгновения — никому не хотелось попасть под лапу или ледяное копье разгневанного Главы. Ладис бесцельно порычал и направился разбираться с бумагами. Дела шли туго, отвлекала каждая мелочь — от выстрелившего в камине полена до неровно лежащего конверта. В комнату никто не совался. Жить хотелось всем.
— Я на прогулку, — рявкнул глава.
Шерат только проводил глазами серебряную молнию, взявшую курс на людские земли, конкретнее же — на королевство Ранния.
Ладис приземлился на площади, разогнав оттуда весь народ, но это его волновало столь же мало, как и лесного лося разоренный его копытом муравейник. Двуногие! Перекинулся и пошел искать лавку. Кто б ему сказал — зачем он это делает? Сам не понимал и понять был не в силах. Прийти, еще раз посмотреть в эти глаза, похожие на согретый солнцем переливчатый тигровик. Как и любой дракон, он сравнивал то, что зацепило, понравилось, с драгоценностями.
Мастер Антвиэри за прилавком не сидел, там сейчас торчал незнакомый шустрый паренек — подмастерье, вознамерившийся затараторить заглянувшего покупателя насмерть.
— А сам мастер где? — холодно спросил дракон.
— В мастерской, господин, позвать его?
— Нет. Я просто спросил, — отступил дракон.
Что он будет говорить этому человеку? Все сказали друг другу вчера, все понятно, не понять только, зачем его сюда потянуло.
— Энтео, кто там?
Тихое поскрипывание колес, обшитых толстой кожей в несколько слоев. Сейчас выедет, а Ладиса словно к полу приморозило. К моменту явления мастера дракон все свое внимание уделял какому-то браслету.
— Чем могу служить, Крылатый? — Эри никак не показал, что узнал его, только разве что короткой заминкой перед тем, как задать вопрос.
— Можешь стать моим Хранителем…
— Энтео, ступай в трактир дядюшки Курта, закажи обед, — нетерпящим возражений тоном отослал уже навострившего уши подмастерье Эри. И повернулся к дракону, так и вперившемуся в витрину: — Простите, Крылатый, не имею чести знать ваше имя…
— Можешь называть меня Ладис.
— Ладис? — мужчина усмехнулся, коротко кивнул. — Хорошо. Мое имя ты знаешь, еще короче меня зовут Эри.
Он подкатил к двери, вывесил на изящный кованый крючок снаружи табличку со словом «Закрыто» и запер дверь на засов. Жестом предложил дракону пройти в глубину лавки, за стеклянные витрины и шкафы, в которых выставлялись работы.
— Эри… Мне нравится. Это звучит.
— Матушка по какой-то прихоти выбрала альвийское имя, — фыркнул Эри. — «Антвиэри» значит «ясный». Самое простое, что нашлось в их языке и канонах имянаречения.
— Я знаю. Тебе это имя подходит.
За тканой занавесью в глубине лавки обнаружилась мастерская, туда Эри и привел нежданного гостя. Жестом предложил сесть, развернул свое кресло и принялся рассматривать дракона внимательнее. Красивый, холодный, словно изо льда выточенная статуя. Или из алмаза. А в глазах сегодня не презрение, а тоска, да такая, что вчуже горько.
— Расскажи о себе, что ли, Ладис?
— Мне две с половиной тысячи лет. Я из Полуденного клана. Супруга умерла. Из детей три дочери.
— А Хранитель тебе зачем? И почему именно я?
— Хранитель… Этого требует Совет. После того, как на меня напали, я решил, что стоит завести двуногое. А ты… Не знаю. Я тебя выбрал.
Эри слушал его и не знал — возмутиться или посмеяться? С каким непередаваемым превосходством этот дракон называл всех, кто не Крылат, двуногими, да еще и презрения в это слово вливал столько, что захлебнешься. А вот на последних словах растерялся.
— Да ты же меня вчера впервые в жизни увидел, — хмыкнул мужчина. — Я уверен, встречайся мы раньше хоть мельком, я бы запомнил, очень уж ты фактурный.
— И что? Это любовь с первого взгляда.
Эри смотрел на него, не отвечая, и Ладис, в кои-то веки, стушевался, отвел взгляд. Ну, все верно, он и сам своим словам не верил. Какая тут любовь?
— В общем, ты чем-то мне запомнился. Глаза красивые. И внутри огонь.
Мужчина как-то странно вздрогнул, покосился на свои руки.
— Я не умею влюбляться с одного взгляда. Пойми правильно, Ладис, мне тридцать лет, и две трети из них я калека, на которого никто, кроме родителей, с любовью не смотрел.
— Я влюбляться вообще не умею.
— А как же жена? Говорят, драконы только по любви находят себе пару.
— Она меня любила. Я был не против. Красивая, умная. Слабая, умерла при второй кладке.
Пальцы лежащих на коленях рук сжались в кулаки, и Эри невольно потянулся, накрыл ладонью, словно хотел успокоить. И почти сразу ощутил, как переливается из его тела в драконье огненная струйка, его самая большая тайна. Антвиери родился одаренным, только не Сератусом, а Хорасом, как считали люди: огненным магом. Не самый сильный дар, но он помогал ему плавить драгоценные металлы и создавать из них то, на что обычный мастер потратил бы месяцы, за считанные дни.
Ладис вскочил, отпрянув:
— Больно!
Эри и сам бы вскочил, да только вот не мог уже двадцать лет. Откатился, вскинул руки в покаянном жесте:
— Прости, это… оно само…
Ладис потер руку, охлаждая.
— Ничего.
Вот и еще одно, не сказать чтоб приятное, открытие: человечек, оказывается, в самом деле огненный. И как быть, если при любом касании они будут друг друга ранить? Он ведь может и не сдержаться, ударить льдом в ответ.
— Я принес тебе кое-что… — Ладис вынул из мешка и протянул свернутое одеяло. — Я ледяной. Пригодится.
Эри растерянно погладил тонкую, но очень теплую ткань.
— Спасибо… Послушай, Ладис, я…
— Да, слушаю.
— Нет, ничего, — вздохнул мужчина.
В двери лавки забарабанил вернувшийся подмастерье, и Эри поехал открывать, оставив дракона в мастерской. Уж кто-кто, а Крылатый на не такие уж и дорогие камни и жалкую кучку драгоценных металлов не польстится.
Ладис сидел прямо, сложив руки на коленях. А взгляд против воли блуждал по столам, рассматривая все, что попадалось на глаза. Цепочки странного и сложного плетения, заготовки на браслеты и кольца, серьги, кулоны, зажатый в специальных тисках крупный кусок слоистого агата, серо-бело-сиренево-синего, на котором уже четко вырисовывается чей-то портрет-камея. Хорош мастер. Надо уговорить его стать Хранителем, нельзя дать пропасть такому дару.
Он все-таки встал и подобрался поближе, рассмотреть новую работу. И отпрянул: с камеи на него смотрело его собственное лицо. Изумительно переданное, с мельчайшими подробностями, вроде непослушного локона на правом виске, который, как ни стягивай волосы, все равно выбьется.
— Ты решил вырезать меня на память? — поинтересовался Ладис, когда Эри вернулся.
Мужчина смутился, накинул на свою работу кусок холста.
— Ты красив, вот и все. И камень тебе подходит.
— Не смущайся, мне приятно. Ты очень искусен в своем деле.
— С детства любил смотреть, как работают мастера-ювелиры, потом и сам учиться начал. Мой мастер говорил, я будто не учусь, а вспоминаю подзабытые навыки.
— Возможно. Боги не позволяют пропасть искусным мастерам, отправляя их перерождаться.
Ладис еще раз внимательно оглядел Эри. Ясный. Ему это имя и в самом деле подходило. Красивый, даже если учесть, что верхняя половина тела у него сильнее развита, плечи широкие, руки крепкие. А вот под легким пледом прятались узкие, совсем как у подростка, бедра и тощие, бессильные ноги, пристегнутые к перекладинам, чтоб не болтались и не мешали. Дракон протянул руку, потрогал кончиками пальцев губы мастера, сам не зная, зачем. У того глаза широко раскрылись, и изумление в них аж заплескалось.
— Ладис? Ты что делаешь?
— Не знаю, — дракон погладил его по щеке.
Это было Эри настолько внове, что он не нашелся с ответом. А ладонь у дракона была приятно-прохладной и совершенно не по-мужски узкой и мягкой, и он некстати вспомнил, что к середине дня щеки уже далеко не такие гладкие, как утром, после бритья.
Ладис придвинулся поближе, запустил пальцы в волосы мастера, прислушиваясь к ощущениям. Жесткие, пахнущие металлом и каменной пылью, вьющиеся крупными упругими кудрями. Такие… человеческие. Такие притягательные, с огненными искрами в темно-каштановом буйстве.
— Ты мне нравишься, — решил он.
Коснуться его в ответ Эри не решился — вдруг снова сделает больно, тем более что внутри аж клокотал с трудом сдерживаемый огонь.
— Мне пора, — дракон поднялся. — Постараюсь прилететь поскорее.
— Д-да, хорошо, — как зачарованный, кивнул мастер. И остался сидеть, глядя вслед дракону.
Вернувшись в Каррашерран, Ладис внимательно обследовал саженцы вязов, убедился, что все подрастает должным образом, подумал и пошел рассматривать свою пещеру с точки зрения двуногого. В просторной полукруглой пещере, кроме его личного ложа да каминного зева — дани зимним холодам — не было ничего. Как-то неуютно.
— Мне нужна кровать… Да, кровать. Большая, красивая, матрас и всякое такое.
Знал бы он, что практически повторяет недавние метания одного советника из Закатных! С той лишь разницей, что не сам бегал по мастерским и кладовым, а рявкнул пару приказов — и все ему приволокли тотчас. Ради главы, который внезапно решил завести Хранителя, все носились, побросав свои дела. Кровать, матрас, простыни, подушки.
— А может, вам еще и ковер нужен?
— Давай, — решил Ладис.
— А кресло?
— Давай.
К концу дня он сам не узнавал свою пещеру, вышел по делам в кабинет, вернулся — и в первую минуту подумал, что ошибся, попал в чужое жилище. Но нет, не ошибся — пещера была его собственная, жесткое драконье ложе, выглаженное чешуей до уютной ямки, где он привык сворачиваться клубком. А рядом с ним стояло теперь другое — из добротного мореного дуба, с высокой мягкой периной, чистыми, пахнущими морозным воздухом простынями и пышными подушками, и всеми четырьмя оставшимися у него одеялами. У камина стояло уютное кресло, и он подумал, что надо бы два, ведь его человеку, наверное, его кресло на колесах за два десятка лет осточертеть успело.
И еще надо организовать купальню для двуногого, это значит: полотенца, всякие мыльные составы, а еще он же бриться каждое утро должен… сколько мороки. Сам Ладис мог потягаться гладкостью щек с юной девицей — одно из последствий его ледяной сути. Не росли волосы ни на теле, ни на лице, кроме тех, что были на момент принятия им магии льда.
Глава высунул голову из пещеры, осмотрелся, увидел Хранителя своего первого советника:
— Двуногое, иди сюда.
Юноша повиновался, хоть и с явной неохотой, видно, ждал Шерата. Хотя, какой он юноша? Первую сотню лет разменял.
— Что вам, двуногим, нужно для комфортной жизни?
— Чтоб нас двуногими не обзывали, — фыркнул тот. — Вроде бы, все у вас тут есть. Купальню для человеческой ипостаси приспособить, разве что. Да место для того, чем ваш Хранитель заниматься привык. Ведь привык?
— Да, он ювелир. Значит, того, что есть, должно хватить? — дракон решил не наказывать этого человека, в конце концов, любить его тот не обязан, а пределов хамства он не переходит.
— А это вы уже у него сами спросите. Так я пошел?
Дерзкое двуногое удалилось, оставив главу кипеть от злости. Сделать ему он ничего не мог — закон насчет этого был, пожалуй, еще суровее, чем насчет яиц. Злость Ладис предпочел направить на обустройство купальни. Результат ему даже понравился, будущему Хранителю здесь должно быть вполне уютно. Ложась спать, он подумал, что обязательно слетает в Марен как можно скорее. И напоит своего человека кровью — чем чаще это будет, тем больше шансов, что к моменту церемонии Эри встанет на ноги. И надо бы еще это полотно отдать, пускай он им… вытирается, что ли.
По здравому размышлению, уже утром, дракон решил полотно отдать все-таки швеям, чтоб нашили из него сорочек и подштанников на человека. И на простыню чтоб осталось. Все же дорогая штука, лечебная. Швеи быстро взялись за работу, пообещав, что к вечеру все будет готово. Ладис только отмахнулся: так скоро ему не надо.
В Марен он сумел вырваться только спустя четыре дня. Внезапные дела злили его, заставляя гонять советников почем зря и требовать от них полной отдачи. Как и от себя он всегда этого требовал. Наконец, Совет заверил главу, что все будет в порядке, важнейший вопрос поставки партии посуды они как-нибудь решат сами. Из Каррашеррана Ладис улепетывал так, словно ему эту хорасову посуду на веревке к хвосту, как бродячему коту, прицепили и пинка отвесили.
С собой он прихватил тюк с одеждой, серебряный кубок и ритуальный нож. Нести пришлось в пасти, но ему не привыкать было. Разве что обледенело все, ну так не сгорело же?
В мастерской снова был только подмастерье. Ладис изобразил живейший интерес к паре колец, надеясь, что мальчишка поймет намек. Энтео, хитро поглядывая, не торопился. Вместо того, чтобы позвать мастера, принялся сватать дракону еще и широкое обручье с дивной красоты сапфирами, «точь-в-точь под цвет ваших глаз, господин».
Ладис обручье оглядел без интереса:
— Не впечатлен. Камни недостаточно яркие.
— У меня нет целой сокровищницы с лучшими камнями, — насмешливо прозвучало от дверей. Эри, оказывается, куда-то ездил по делам и только что вернулся, вкатил свое кресло по пологому пандусу к двери лавки.
— Какое совпадение, у меня тоже, — кивнул Ладис.
Увидеть двуногое оказалось неожиданно приятно. Дракон понял, что даже соскучиться успел.
— Значит, эти сапфиры тебе не нравятся? — усмехнулся мастер, кивая на поблескивающее камнями обручье. — А какие понравятся?
— Я равнодушен к камням и металлам, так что не знаю. У меня есть пара браслетов, мне хватает. Пойдем, побудем наедине?
— Идем, — кивнул Эри, но вместо мастерской покатился из лавки, обогнул ее и выехал на мощеную ровными плитками дорожку к задней двери дома. — Добро пожаловать в мое убежище, Ладис.
Дракону в доме Эри понравилось, было уютно и просторно, все для того, чтобы кресло свободно каталось по комнате.
— Я тебе подарок принес.
Мужчина склонил голову к плечу, улыбнулся:
— У меня для тебя тоже кое-что есть.
— А что? — полюбопытствовал дракон, разбирая свой сверток. — Вот… Водорослевое полотно, говорят, лекарственное.
Эри цокнул языком: он о таком только слышал, да и то — почти легенды. А тут целая стопка сорочек и портов из сероватого, грубого на вид, но очень мягкого на ощупь полотна.
— А у меня - вот, — сказал он и снял с низкой полочки кожаный футляр. Там, на темно-синем бархате, сияло и переливалось филигранными узорами, сродни тем, что рождает на стекле мороз, ожерелье, в которое мастер оправил три камеи: ту, что с портретом Ладиса и еще две, из того же слоистого агата, но с резными многослойными снежинками, так искусно вырезанными, что казалось — сейчас растают.
Дракон молча подставил шею под ожерелье, потом неуверенно поцеловал мастера:
— Спасибо.
Было так странно. До сих пор никто ему никаких драгоценностей не дарил, тем более — таких… таких подходящих. И то, что камни в ожерелье — всего лишь поделочные, такие и называют, словно в насмешку, полудрагоценными, и то, что металл — серебро, а не золото или платина, не мешало счесть это украшение истинной драгоценностью. Оставалось надеяться, что двуногому подарок тоже понравится. Он мысленно поморщился и исправился — человеку. Следует привыкать называть его так, а то вдруг ему впрямь не понравится, что именуют двуногим? Вдруг воспримет насмешкой над своим увечьем? Люди порой такие мнительные.
А целовать его было приятно. Только как-то мало было. Надо повторить. Не смутили и слегка колючие щеки, и то, что были они на удивление горячими — губы обжигало то ли жаром чужого тела, то ли огненной аурой. А еще хотелось снова запустить пальцы в жесткие кудри, провести, расчесывая, вытягивая их, чтобы смотреть, как упрямо скручиваются волоски, принимая привычную форму. Если отрастить их — это же какая прелесть будет.
— Полетели со мной? — снова предложил дракон. — Я даже кровать нашел в пещеру.
Эри вздохнул:
— Куда же я полечу вот так с бухты-барахты? У меня тут подмастерье-ученик, родители, лавка. Думаешь, так легко все бросить и умчаться? Хочешь — останься здесь, посмотришь, как люди живут, с родителями моими познакомишься. Может, вовсе передумаешь меня тащить к себе.
— Я не могу оставаться надолго, у меня очень много дел в клане, много бумаг. И я не люблю людей, кроме тебя.
— Ты же из Полуденных? — полуутвердительно заметил Эри. — Говорят, у вас очень строгий глава, жестокий даже.
— Да, я из Полуденных, — Ладис закивал. — А глава… Строгий, даже не представляешь насколько, прямо дракон.
Эри рассмеялся. Смех у него был красивый, похожий на мурлыканье большого кота.
— И что тебе еще про нашего главу рассказывали? — полюбопытствовал Ладис.
— Мало что, только слухи. Говорят, что он сильный маг. Еще говорят, что для него убить проще простого. Что он высокомерен настолько, что не терпит ни людей, ни альвов, ни подземников.
Ладис задумался, слухи его больше радовали, чем огорчали. Но если человек в них поверит, может быть потом сложно. Сказать или нет? Или сперва приучить к себе…, а там пускай сам решает.
— Сложно, должно быть, с таким главой? — между тем продолжал Эри. — Ты ведь советник, верно? На воина никак не похож, уж прости, да и руки выдают, что привычен к бумагам да каллиграфии, у тебя от пера на пальце такая бороздка характерная. Видно, перо неудобное.
— Перо? — Ладис оглядел пальцы. - Да, надо заказать другое перо, потоньше. Я не воин, ты прав, я маг…
Эри взял его руку, рассматривая узкие, удлиненные подушечки. Ладис тоже принялся рассматривать его руки. Пальцы у мастера были жесткие, шершавые, кое-где в пятнышках от кислоты, в ожогах и следах порезов. Широкие ладони, мозолистые, рабочие, крепкие запястья.
— А что ты хочешь увидеть у меня на руках? — заинтересовался Ладис.
— На руках? Ничего, просто смотрю, какой ширины тебе перо сделать, — улыбнулся Эри. — Золотое будет.
— Ты хочешь сделать мне перо для работы?
— Ну, да. Меня один мастер из подземников научил, его даже обмакивать не надо будет — зальешь чернила внутрь, в специальный резервуар, и пиши, пока не кончатся.
Ладис снова его поцеловал вместо благодарности. Ну и потому, что очень понравилось это делать. Целоваться Эри не умел, замирал, широко раскрывая глаза, и боялся шевельнуться. Будто большая птица, завороженная змеей.
— Целоваться нетрудно, я научу, — пообещал Ладис.
Губы человека обжигали, пить его силу из них было почти больно, но так упоительно. Она опьяняла, словно вино. Или тот самогон, настоянный на сорока травах, что он попробовал на Слете. Отстранился Ладис с неохотой.
— Я так не хочу улетать…
— Ваш Глава без тебя даже день не проживет? — хрипло спросил Эри. Ему тоже не хотелось, чтоб дракон улетал. Хоть виделись они лишь третий раз в жизни, но это было волнующе и необычно. После визитов дракона на мастера нападал чудовищный приступ вдохновения, лишая сна и отдыха.
— Он без меня даже дышать не будет… И клан тоже. Ты не представляешь, сколько после смены Главы навалилось дел, куча послов всех мастей.
— Не представляю… Что ж, тогда я буду ждать тебя. Прилетай, как сможешь.
— Освободи для меня хотя бы неделю, я заберу тебя с собой.
Эри задумался, потом тряхнул кудрями:
— Хорошо. Через месяц я отошлю Энтео к его родным на каникулы, закончу все заказы и буду свободен на неделю.
— Я постараюсь тоже переделать все дела, чтобы Совет не приставал.
На том они и распрощались, и после ухода дракона Эри бросился в мастерскую: творить хотелось до зуда в пальцах, особенно — для дракона.
Ладис же принялся гонять Совет. Значит, жестокий, да?
— Я вам всем покажу, старые жабы… А ну работать, больше работать, сон для слабаков, без еды можно прожить. Еще бумаги? Давайте.
Советники взвыли, Шерат и вовсе проклял скопом главу и его будущего Хранителя, и себя, за то, что посоветовал его.
— Что такое? — зло оскалился Ладис. — Бумаги сами себя не разберут.
Досталось и послам, да столько, что скучать и мерзнуть не пришлось никому.
Но хватило запала главы только на неделю. Нестерпимо тянуло встать на крыло и мчаться, до боли в крыльях, спешить в Марен, к знакомой лавочке в маленьком доме на улице Золотых Колокольчиков. Снова войти в лавку, утащить мастера в дом и касаться, пропускать волосы сквозь пальцы, целовать шершавые щеки, твердые губы. Сумасшествие какое-то, но он был странно рад ему: снова чего-то желать, о чем-то мечтать, чувствовать было восхитительно-ново.
— Я полетел…, а вы тут без меня разберите оставшееся.
К дому мастера Антвиэри он почти бежал, только в полуквартале остановился отдышаться да пригладить волосы. Не годится главе клана являться к Хранителю, словно за ним собаки гнались. В мастерскую он вплыл как величавый лебедь, белый и холодный.
Энтео сразу откинул доску, закрывающую проход внутрь лавки, жестом предложил пройти. Притом, покосился неодобрительно. Еще бы ему одобрять, что мастер, как с цепи сорвался, толком не ест, не спит, а с раннего утра до поздней ночи, не разгибаясь, сидит за работой, все торопится куда-то. Третьего дня, хоть и не сидел, да и не отдыхал вовсе: все камнерезные мастерские исколесил, все что-то выискивал, а теперь вот второй день головы от работы не поднимает.
— Добрый день, Эри, — Ладис помотал головой, встрепал волосы, напомнив себе, что тут не надо быть подтянутым и величественным.
Мастер с радостным возгласом обернулся к нему.
— Ладис! Ты прилетел!
Выглядел он осунувшимся, но до странного оживленным. Причина оживленности — чашка с крепким альвийским напитком, прогоняющим сон и придающим бодрости, — обнаружилась на краю верстака. А то, что глаза у Эри были красные и воспаленные, подсказало, что чашка была не первой.
— И как раз вовремя. Спать, немедленно спать.
— Но как же… Если я сейчас лягу спать, ты же улетишь…
— Не улечу, — успокоил его Ладис. — Я останусь до завтрашнего полудня.
— Хорошо, — согласился Эри, он и сам чувствовал, что больше не сможет работать — пальцы теряли точность. — Но сначала позволь показать тебе… нет, подарить, вот!
Он уже и заговаривался, до того устал. Бережно вынул из-под верстака завернутую в чистое полотно шкатулку из серебра с прямоугольными медальонами, вырезанными из пейзажного агата, протянул дракону.
Ладис ахнул, залюбовавшись работой самой шкатулки, повертел в руках:
— Это самое дорогое из всех моих сокровищ.
— Открой, — улыбнулся ему Эри.
Дракон поднял крышку и замер, разглядывая золотое перо, сработанное с ювелирной точностью.
— Мне все будут завидовать…
— Пусть завидуют, — согласился мастер.
Кроме пера, лежавшего на бархатной подложке, под ним обнаружилась изящнейшая чернильница с хитроумно сработанным носиком, чтоб заливать в перо чернила, и подставка в виде серебряного дракончика, припавшего на передние лапки, словно играющий котенок, хвостом обвивший чашечку для пера.
— Это я? — засмеялся Ладис.
Эри смутился:
— Я ведь не видел тебя в истинном виде.
— Я узкий, длинный, похож на змею, которой приделали крылья. Ничего особенного. Так, тебе надо лечь и выспаться.
Спорить мужчина не стал, сразу пригласил его следовать в дом. В этот раз дракон увидел его спальню, чему несказанно обрадовался: кровать у Эри была низкой, а матрас — жестким. Почему так, он догадался и сам, глядя, как его избранник рывком перекидывает свое тело из кресла на постель. Должно быть, сломанная спина не позволяла ему спать на мягком.
Ладис подумал, не напоить ли его сейчас своей кровью, раз в прошлое посещение он забыл об этом. Кубок и нож он снова прихватил с собой. А Эри почти засыпает. Драконья кровь расплавленным золотом пролилась в кубок.
— Выпей это, — сказал Ладис.
Мужчина, не открывая глаз, выглотал то, что дали, изумленно вскинул брови, но уже не сумел побороть сон. Кубок из его рук едва не выпал. Дракон вовремя подхватил его, поставил на столик, положил рядом нож. Теперь это можно оставить здесь, чтобы не носить с собой каждый раз. Он никогда не умел исцелять. Вот калечить — сколько угодно, а сейчас страшно завидовал Вентанамирршалиэрру, что его Хранитель — жрец-целитель. Вот кого бы попросить исцелить Эри… Гордость вскинулась, было: чтоб он — и унизился перед Закатным?! Но… Но ведь ради Хранителя, не для себя же. С другой стороны, ритуал и так поставит Хранителя на ноги. С третьей — будет это долго и, возможно, болезненно. Но идти на поклон к Закатным еще и в этом? Чтобы Вентан потом нос задирал, тыкал при каждом случае, что вот король исцелил, так что теперь Ладис обязан признать двуногую тварь? Никогда.
Так, взвешивая все «за» и «против», он и остался сидеть на краю постели, потом спохватился: надо бы Эри разуть, укрыть одеялом. Было непривычно за кем-то ухаживать, но в этом даже была какая-то своя прелесть. К тому же, было еще и весьма заманчиво раздеть крепко спящего человека, рассмотреть его поближе.
Любопытство дракона было вознаграждено — Хранитель будет красивым, как только встанет на ноги. Ноги эти оказались длинными, с аккуратными стопами и округлыми коленями, и даже жесткие темные волоски не вызвали у дракона неприятия, чего он подспудно опасался. А что худые и бессильные — это поправимо. Вот выздоровеет — и мышцы нарастут.
Ладис укутал своего человека и задумался, куда б самому приткнуться. Для двоих постель была слишком узка, вот разве что если прижаться крепко… Он порадовался, что в человеческом облике такой мелкий, разделся, улегся на постель, прижался к своему Хранителю. А ничего так, вполне удобно.
Впервые за несколько сотен лет, да нет, что там — впервые в жизни он спал с кем-то в этом виде, и при том было ему тепло. И снились серебристые вязы, среди которых он прогуливался под руку со своим человеком. Просыпаться не хотелось совершенно.
— Шерат, я подписал все бумаги, уйди, — Ладису почему-то показалось, что шевеление рядом — это несносный первый советник с кучей документов для рассмотрения, сидит и ждет, пока глава проснется.
— Я не Шерат, и мне ты только отлежал все плечо, — хрипло со сна пробормотал смутно знакомый голос.
Ладис приоткрыл один глаз, потом откатился в сторону:
— Эри?
Мужчина едва успел ухватить его за плечо, чтобы удержать на постели.
— Доброе утро. Как спалось?
Выглядел он лохматым, помятым, сонным и удивительно домашним.
— Отлично, давно так не высыпался, — Ладис вернулся обратно, улегся, прижавшись к Хранителю. Ладонь щекотали темные курчавые волоски на груди человека, он чувствовал, как под ней ровно, чуть-чуть учащенно бьется сердце. От этого и его собственное начинало частить.
— Ладис, а от тебя пахнет снегом и ландышами, — удивленно сказал Эри.
— Конечно, я же ледяной дракон. В моих землях царят снег и лед.
— И ландыши?
— Наверное, какие-то цветы точно должны быть, мне их иногда приносят. А еще есть роща альвийских серебристых вязов.
— Должно быть, красиво? Никогда не видел альвийских деревьев. Разве что во сне, но так на то и сон.
— Через три недели ты сам их увидишь, я же обещал тебя забрать с собой, показать земли клана.
— Хорошо, — Эри улыбнулся, — надо вставать.
Привычным рывком поднял себя в сидячее положение — и выгнулся от боли, раскаленной спицей прошившей позвоночник. Даже не закричал — горло перехватило, выжало из глаз слезы.
— Что с тобой? — Ладис подскочил.
— Спина… больно…
А еще ему было страшно: двадцать лет он прожил, не ощущая боли, просто ничего ниже пояса, тяжелые колоды вместо ног. Иногда ныла спина, когда долго засиживался за работой, болели плечи, если приходилось часто и относительно далеко выбираться из дома. Но такое…
Дракон положил ладонь ему на поясницу, погладил.
— Потерпи, это восстанавливается твое тело.
— Восстанавливается? Ты смеешься? Лекари в один голос говорили, что я никогда не смогу ходить. У меня три позвонка раздроблены.
— Пфе… Лекари двуногих. Разумеется, они не рассчитывали, что ты будешь пить кровь дракона.
— Что? — непонимающе заморгал мужчина.
— Кровь дракона. Это такая жидкость, которая течет в наших телах.
Эри сощурился, оглядел дракона с каким-то непонятным чувством.
— Ты все-таки смеешься надо мной, да? Разве я пил твою кровь?
— Пил, — кивнул Ладис. — Перед сном.
Мужчина тут же облизал губы, словно рассчитывал ощутить на них привкус крови. Это Ладиса насмешило и взволновало одновременно.
— Надо дать еще. Чем чаще ты пьешь мою кровь, тем легче пройдет ритуал принятия в Хранители, — пробормотал он.
Переходя от слов к делу, он вскочил и поставил на столик чашу, помедлил и сел рядом с Эри, сжав в ладони ритуальный, полумесяцем, нож.
— Лучше так, без чаши.
Резать себя было больно, но когда Эри, помедлив, принялся слизывать выступившую кровь, боль ушла. Ладису даже пришлось опереться свободной рукой на изголовье кровати, когда внезапно, вместо неприятных ощущений, накатило давным-давно забытое чувство возбуждения.
— Плохо? — взволновался Эри.
— Нет, нормально. Хватит на сегодня…
Порез на запястье затянулся сам собой, и губы человека коснулись уже чистой и — Хорас ее побери! — чувствительной кожи.
— Что-нибудь чувствуешь? — Ладис постарался отрешиться.
— Угу. Горячо, как будто от вина со специями. И мурашки… там, по спине.
— Значит, выздоравливаешь…
На улице раздался бой часов, отмеряющих полдень. Ладис поднялся. Пора возвращаться.
— Тебе лучше провести этот день в постели, Эри. Не торопись вскакивать. Никуда твои заказчики не денутся. А я прилечу… как только смогу.
— Хорошо, — мужчина улыбнулся, наблюдая, как он одевается, затягивает пояс, привычно-безупречно расправляя складки рията, проводит ладонями по волосам, немедленно превращающимся в гладкий поток серебра.
— Постараюсь разобраться с делами поскорее, — Ладис все-таки поцеловал его на прощание.
И поспешил прочь, чтобы остудить голову холодным ветром. Невозможно — сколько сотен лет он не чувствовал этого безумного ощущения! С того последнего полета с женой… И не хотел чувствовать, до самого этого дня не хотел, отказывался от сути своей, от огня, что вложил в драконьи тела великий Хорас, заменив его льдом. И не понимал, что делает, не понимал, чего себя лишает. Но, может быть, и это было ведомо и угодно богам?
4. Кровь Закатных. Перерождение
В клане Ладиса встретили если не стоном, то немым вопросом: «Снова?».
— Что у нас еще не рассмотрено? — бодро поинтересовался Ладис.
Работы, по крайней мере, бумажной и той, что требует непосредственного участия главы, было немного: несколько крупных договоров с подземниками, пара — с человеческими королями, на поставку мрамора, который добывали только на территории Полуденного клана: бирюзового и зеленоватого. И просьба от альвийского короля о замене посла.
— Первый советник займется переговорами с королями двуногих, выяснит, что полезного они могут дать в обмен на мрамор. Подземниками займусь лично я. А новый альвийский посол уже явился?
— Да, глава, его уже доставили сюда, — поклонился Шерат. — Прикажете проводить?
— Да. И займитесь работой, у вас ее будет очень много.
Новым послом Энтаандо оказался немолодой и очень серьезный альв, представившийся как маркиз Венраантэнарро, вручил внушительно выглядящие посольские грамоты, впрочем, такие же точно были и у младшего короля Анносеаннирали.
— Отлично, сразу перейдем к делу. С первым советником вы уже знакомы? Он введет вас в курс внутренней политики по отношению к двуногим, а также покажет вам ваши покои.
Мстить Шерату, склонившему перед золотым голову? Что вы… Никакой мести, сплошная работа на благо княжества. Очень много работы. Мстить второму советнику, глупо подставившемуся и вынужденному просить милости у Закатных? Что вы, просто, чем скорее Имрис войдет в курс текущих дел, тем лучше, он и так слишком долго очухивался.
Ладис никому не мстил, он делал каждое свое действие шагом к процветанию клана. Ну, а если придется идти по костям тех, кто этого не понимает — Хорас им судия. Сам Глава работал до полной отдачи, того же требовал и от других. Советники понимали его мотивы, но делать было нечего — приходилось работать так, что сил не хватало добраться до пещеры.
— Я не помню, когда Хранителя видел, — тихо жаловался Шерат.
Тихо — потому что сил больше не было. А глава носился, верткий, бодрый, сладко отоспавшийся, шелестел бумагами, читал проекты, собирал Совет для обсуждения.
Аннира и его игрушку отправили домой, Ладису было сейчас не до интриг с Закатными, пусть катятся к Хорасу в подхвостье. Однако и его силы оказались не бесконечны, к тому же, его тревожило состояние Эри, как там повлияла кровь? Не стало ли ему хуже? Он-то понимал, что хуже стало, и еще как, и сейчас ему стоило бы быть рядом, когда хрупкое человеческое тело перестраивается, восстанавливается, чтобы суметь принять все, что даст ему дракон.
— Я отправляюсь по делам, вернусь завтра. Вот бумаги, которые вам нужно до моего возвращения разобрать, первый советник. А это — ваши дела, второй советник.
Не так уж там и много было, справедливости ради. Так что и Шерат своего Хранителя увидит, и Имрис отоспится и отдохнет, а то уже на умертвие похож, тьфу, неженка.
В Марен Кирмариенладистарин летел на всей доступной ему скорости. Он очень надеялся, что Эри в лавке, а не сидит днями за работой. Но ни в лавке, ни в мастерской, ни в доме ювелира не было. На двери болталась табличка «Закрыто», подмастерья тоже нигде не наблюдалось, а где живут родители Эри, он так и не спросил. Пришлось зайти в соседнюю лавку и поинтересоваться, куда подевался ювелир.
— Заболел мастер Антвиэри, — вздохнул подслеповато щурящийся на него старик. — Совсем заболел, матушка его в столицу повезла, показать тамошним лекарям. Наши ее уже не устраивали.
Ладис кивнул, встал на крыло. Столица, значит… То, что внутри все разом заледенело, он постарался проигнорировать. Только еще быстрее махал крыльями, спеша изо всех сил.
Ран-Аверин ему даже понравился, с высоты полета, конечно: вполне уютный, когда не видать снующих внизу двуногих. И королевский дворец тоже красивый, хоть и недостроенный, видимо, для него мрамор и требовали. Навстречу попадались спешащие по своим делам драконы, быстро сворачивали в сторону, едва завидев белую шкуру Полуденного.
— И где же мне искать Эри, — гадал Ладис, наворачивая круги над столицей.
Летящую наперерез ему Закатную драконицу он попытался облететь, но не вышло: дерзкая девчонка приказным тоном потребовала приземлиться за городом. Ладис нехотя приземлился на дорогу. Что еще такое? Бронзовая, вернее, обещающая в скором времени стать такой, драконица грациозно опустилась ближе к воротам города, обернулась — и он в первые пару минут пялился на нее с открытым ртом: на девушке были доспехи с гербом рыцарского корпуса Ран-Аверина, личной королевской охраны, а золотые кисти у плеча свидетельствовали о том, что перед ним ни кто иной, как Первый рыцарь.
— Значит, Закатные сунулись уже и в земли людей… Как любопытно.
— Глава Кирмариенладистарин. Что вас привело в Ран-Аверин?
— Не припоминаю, чтобы мне запрещали навещать сопредельные земли, — холодно отозвался Ладис.
— Никто и не запрещает. Я выполняю свой долг, глава, как рыцарь его величества.
— Вот и выполняйте, — Ладис направился к воротам.
— Не заставляйте взять вас под стражу, — девчонка преградила ему путь, сделав шаг в сторону. — Здесь действуют законы людей, и я выполняю распоряжение лично его величества. Назовите цель визита.
— Личные мотивы, — Ладис не сбавил шага, вынуждая девицу либо убраться с пути, либо столкнуться.
Она отступила с его дороги, взвилась в воздух уже драконом и улетела куда-то в сторону дворца. Видимо, докладывать, что от него не стоит ждать проблем. Или наоборот, стоит. В любой иной день он бы посмеялся, но сейчас все его мысли занимал Хранитель. Ладис обернулся и полетел снова нарезать круги над городом, уже пониже, пытаясь почуять Эри магией.
В глубине души он понимал: если бронзовая — паладин, он мог бы требовать ее содействия в поисках. А может быть, ему и не пришлось бы искать, она могла знать, где сейчас ювелир. Ведь Шерат что-то такое говорил о королевских заказах лучшему маренскому мастеру. Но тут на зов отозвалась искорка, и Ладис ринулся туда, надеясь, что с Эри все в порядке.
Очень кстати были сейчас его сравнительно небольшие размеры, хотя крылья он едва не угробил, пытаясь приземлиться на узкой улочке и ничего не разнести. Люди шарахнулись от него, кто-то пообещал вызвать стражу. Ладис разозленно рявкнул, наконец, сумел перекинуться на небольшой высоте и приземлиться, устояв на ногах. Беглый взгляд на особняк подсказал ему, что это королевская больница. Ладис направился туда. Зачем Эри потащили сюда? Неужели все так плохо? Кровь ведь должна была помочь ему.
Внутри было мрачно, он поймал себя на том, что неосознанно втягивает голову в плечи. Низкие, по сравнению с привычными ему, сводчатые потолки давили, а еще больше давило улавливаемое какими-то иными чувствами отчаяние, царившее здесь. И это отчаяние забивало все, даже зов драконьей крови, ту тонкую нить связи, что возникла между ним и Хранителем с первым ее глотком.
Почему тут все так плохо? Здесь же должны лечить, помогать больным. Если бы он внимательнее прочел вывеску, то увидел бы выбитое мелким шрифтом дополнение «для безнадежных больных». Но он слишком торопился.
К нему подошла женщина в строгом черном платье и крахмальном чепце.
— Чем я могу служить, господин? Вы кого-то ищите?
— Мне нужен мастер Антвиэри.
— Пройдите со мной.
Пришлось идти к высокой конторке в глубине мрачного холла, освещенного несколькими тусклыми магическими светильниками. Женщина пролистала лежащую на конторке книгу, кивнула:
— Да, Антвиэри Карстен доставлен к нам вчера. Вы его родственник?
— Можно сказать и так. А что с ним?
— Этого я не знаю. Вам стоит поговорить с братом Лариссом, он целитель и принимал больного.
— Проводите меня к этому вашему брату, — терпеливо кивнул Ладис.
Через полчаса неспешного, чинного блуждания следом за сестрой его, наконец, привели к нужному кабинету.
— Так что с Антвиэри? — терпения уже поубавилось.
Брат Ларисс оказался тощим, как жердь, монахом местной обители, шефствующей над больницей. Он раскрыл одну из папок на столе, пробежал глазами по бумагам.
— Доставлен вчера ночью в тяжелом состоянии, без сознания. Бред и жар. Причины пока неясны. На лихорадку не похоже, на черную смерть тоже. Сейчас в карантине.
— Мне нужно его увидеть, это на него действует драконья магия…
— Проклятье? — сурово нахмурился лекарь.
— Нет-нет, наоборот.
— Это не заразно? — дотошно уточнил брат Ларисс.
— Нет, незаразно. Так я могу его увидеть?
— Идите за мной.
И снова переходы, коридоры, куда-то вниз, едва ли не в подвалы. Наконец, перед Ладисом распахнулась окованная позеленевшей бронзой дверь, и его пропустили в полутемное помещение, где стояло три койки. Две пустовали, у занятой на низкой скамеечке замерла, тихо всхлипывая, пожилая дама в белом чепце.
Ладис подошел к койке:
— Эри…
Только дурак не понял бы, что происходит с Хранителем. Или человек. Вот люди и не поняли. Ладис потряс растерянно смотрящую на него женщину за плечи:
— В вашем роду были драконьи полукровки?
— Б-были, — всхлипнула та.
— Я забираю Эри с собой, в клане ему будет легче перерождаться.
— Ч-что?
— Он становится драконом! — рявкнул выведенный из себя тупостью людей глава. — Хватит разговоров! Его нужно вынести отсюда, нужен кто-то, кто уложит его мне на спину.
Помочь вызвались все те же монахи, мастера со всеми предосторожностями уложили на распластавшегося по земле дракона. Жар хрупкого человеческого тела обжигал до боли, но Ладис был рад вопреки всему. У него будет Хранитель-дракон, осталась сущая малость — принести его домой, в сокровищницу, ведь для рождения драконьего тела нужны драгоценные металлы. Взлетел он так аккуратно, как только мог. Но дракон никогда не уронит свою ношу, тем более, такую.
Встречных драконов он сразу разгонял шипением, ревом и плевками льдом, чтобы даже приблизиться не смели. Это его Хранитель! В сокровищницу он влетел как маленькая белая стрела, улегся, перекатился набок, позволяя Эри соскользнуть в груду золота, потом перекинулся, чтобы удобней было контролировать процесс.
Мужчина застонал, выгнулся, зарываясь руками в монеты. Неловко шевельнул отвыкшими от движения ногами, и Ладис едва подавил радостный крик: да! Проснувшаяся кровь излечила повреждения, теперь дело за малым — снова научить Эри ходить. Он принялся подгребать монеты поближе, чтобы они помогли новорожденному дракону появиться на свет скорее. И только спустя некоторое время понял: больше всего будущий дракон впитывает серебро и медь. Золото оставалось почти неприкосновенным. Это наводило на определенные мысли.
Ладис подтащил побольше серебра, раз уж его Хранителю это нравится. Потом с тяжким вздохом вывернул рядом пару сундуков с медью — были в сокровищнице и такие, на совсем мелкие расходы молодежи давать. Медь впиталась мгновенно, и превращение началось. Стремительное и прекрасное в своей сути. Ладис отошел подальше, наблюдая, как ворочается в куче монет драконий силуэт, перекинулся, готовясь его ловить и облизывать. Оценил и стать юного дракона. Да, он будет гораздо крупнее, чем его избранник, с такой характерной мощной грудью, как у всех огненных, с широким горлом. Дракон цвета черной бронзы, с чуть более светлой короной и гребнем.
— Закатный…
Ничего, он не принадлежит проклятому клану, успокаивал себя Ладис, подходя. Это просто его Хранитель. Дракон открыл глаза — переливчатые, как тигровик, необычные для драконьего племени, оставшиеся такими же, как у Эри-человека.
— Привет, — Ладис заурчал, полез облизывать ему морду.
— Ладис… ты вернулся, — кажется, он еще не понял, что изменился.
— Вернулся, забрал тебя. Ты стал драконом.
— Я? Драконом?
Эри повел головой, попытался подняться на руках… на передних лапах, шевельнул хвостом и крыльями и занервничал, ощутив что-то неправильное, непривычное. Крылья тут же дернулись, распахиваясь.
— Тише-тише, — Ладис обнял его крылом. — Ты еще маленький дракон.
— Это навсегда? Я больше не смогу стать человеком?
— Почему не сможешь, глупый, сможешь, конечно же. У тебя будет двуногий облик, — Ладис заурчал. — Пойдем, погуляем, ты освоишься со своей крылатой формой.
Клан Полуденных драконов был шокирован от мала до велика, видя, как вьется их глава вокруг неизвестного дракона, явно относящегося к Закатным. Однако помалкивали все — кому охота остаться без хвоста или крыла?
— Вот, это город Полуденных, Каррашерран. Нравится? Тебе не холодно? Есть хочешь? Пить?
— Я… я не знаю, — запинаясь, качал головой Эри. - Я, правда, хожу? Ладис, мне это не снится? А в человеческом облике я смогу ходить?
— Нет, тебе не снится, — Ладис повел его к себе в пещеру. — Идем, тебе надо отдохнуть. И ходить ты в любом облике сможешь, я тебя научу.
Эри растерянно потоптался на пороге, пришлось вталкивать его в пещеру носом, и так же подталкивать на уютное каменное ложе, где он вскоре и уснул, свернувшись клубком — сил после перерождения у дракона бывает немного. И там же, в кольце серебряного тела Ладиса, снова превратился в человека.
— Ну вот, так и спи… — дракон потрогал его носом.
От его движения и дыхания черные кудри надо лбом разлетелись, открывая золотой венец Хранителя. Ладис оторопел, посмотрел еще раз. Венец никуда не девался.
— А ритуал?
Похоже, в кои-то веки он отличился: боги признали их связанными и без ритуала. Он срочно перекинулся, рванул с себя нарядный — для Эри же выряжался! — рият и сорочку, уставился на свои руки, от запястий до локтей покрытые золотом узоров избранника. Эри был в срочном порядке зацелован. Этого не могло быть —, но это было, и было с ними. Оставалось только перенести крупного и довольно тяжелого мужчину на постель, лечь рядом, обнять. От Эри пахло огнем, каменной пылью — и яблоками. Ладис подкопался к нему под бок, согрелся и задремал. И, пожалуй, это был самый счастливый и спокойный сон в его жизни.
Разбудил его Эри, выспавшийся и принявшийся осматриваться. Все еще не верилось, что это правда — он у драконов, он сам дракон. Он сидел, вертел головой, рассматривая полированные стены, камин, мебель, самого Ладиса, и все время безотчетно трогал свои колени, бедра, лодыжки, каждый раз удивленно замирая, когда чувствовал прикосновение.
Около входа кто-то робко поскребся:
— А можно войти?
Ладис приподнял губу, беззвучно рыча, забыв о том, что сейчас в человеческой ипостаси.
— Что нужно?!
— А можно на вашего Хранителя посмотреть? — голос был детский.
Эри тут же потянул на себя одеяло, прикрывая обнаженные ноги.
— Нет, нельзя на моего Хранителя посмотреть, — Ладис все-таки перевоплотился и рявкнул. — Кыш отсюда.
— А кто это был? — мужчина уже немного пришел в себя и даже улыбнулся.
— Детишки какие-то, они все любопытны до ужаса, шляются без дела и пристают даже ко мне. А их даже хвостом не шлепнешь.
— Ну, конечно, советнику не по чину хвостом оплеухи раздавать.
Ладис засмеялся:
— Если бы… Подожди, они еще вернутся, опять начнут приставать.
— Дети — это не страшно, — пожал плечами Эри.
И Ладис расхохотался еще сильнее, обнимая его. А потом уже его обнимал Хранитель и успокаивал, гладил по спине, путаясь пальцами в волосах, целовал в залитые слезами щеки и горько-соленые губы, так беспомощно-нежно.
— Извини, дети — это мое уязвимое место. У меня три дочери… И недавно я потерял яйцо, которое нашел.
— Потом расскажешь мне, хорошо? И познакомишь с дочерями. У тебя вот их аж трое, а у меня… Я даже не знаю, мог бы я вообще зачать кого-нибудь…
— А почему не мог бы? — удивился Ладис. — Ты выглядишь крепким и здоровым самцом.
— Может, потому, что я никогда не чувствовал, что там у меня ниже пояса происходит? — пожал плечами Эри.
— А теперь чувствуешь? — дракон полез проверять.
О, да, он определенно чувствовал. И еще как остро! Тело откликалось так, словно жаждало наверстать все упущенные годы, начиная от юношеских утренних мокрых снов до не доставшихся ему жарких ласк. Ладис был не особенно искушен в любовных играх, однако умения должно было хватить, чтобы показать Хранителю, что теперь его тело полностью восстановлено. Много умений и не понадобилось: Эри с приглушенным рыком выгнулся уже через считанные минуты.
— М-м-м, ты вполне полноценный и здоровый самец, — вынес вердикт дракон.
Жаль было только одного — что все так быстро закончилось. А он только-только приноровился. Ну, ничего, все у них еще впереди.
— А теперь можем пойти погулять, я научу тебя ходить.
Учить почти и не пришлось, память у тела, несмотря на двадцать лет неподвижности, все же осталась, и через час ковыляния по пещере Ладиса Эри уже вполне освоился с ногами. Но возникла другая загвоздка: идти ему было не в чем. Из больницы Ладис забрал его в одной сорочке и одеяле, а одежда самого серебряного дракона была безнадежно мала Антвиэри.
— Сейчас ограблю кого-нибудь из советников, — пообещал Ладис, прикидывая, в чью одежду мог бы поместиться его Хранитель и выскочил из пещеры.
— Шерат! Мне нужны твои штаны, рубаха и сапоги!
Если советник и удивился такому требованию, то вида не подал, вынес главе сложенные аккуратной стопочкой вещи, ненадеванные. Сапоги тоже оказались новенькими. У Ладиса даже мелькнула искорка стыда.
— Я потом тебе все верну.
— Не стоит, у меня еще есть одежда. Но зачем она вам, глава, это совсем не ваш размер?
— Не для меня, — тут же огрызнулся Ладис, вздернул голову под понимающим взглядом советника.
Больше Шерат ничего не сказал, не успел — глава умчался вместе с одеждой.
— Вот, держи. Это должно подойти.
Эри принялся одеваться. Ему безумно нравилось, что не было нужды подтягивать безвольные ноги, чтобы сунуть их в штанины, что он мог спокойно встать и поправить одежду. Это было так здорово.
— Я покажу тебе вязы… Они и впрямь очень красивые.
Хранитель сгреб его в охапку и принялся целовать. Ну, насколько он это умел. Ладис обнял его, принимаясь с жаром отвечать. У входа снова заскреблись и запищали, выпрашивая показать маленького дракона.
— И как же мне стать «маленьким драконом»? — смущенно улыбнулся Эри.
— Просто захоти перекинуться.
В воображении мастеру-ювелиру отказать было нельзя, как и в желании ощутить себя снова драконом. И через считанные мгновения перед Ладисом оказался черно-бронзовый дракончик.
— Иди, поиграй с детишками, они же не отстанут, — рассмеялся Ладис. — Они тебе тут все покажут.
Эри кивнул и осторожно прокрался к выходу из пещеры. Там топтались и нетерпеливо фыркали пять колобков на лапах — совсем маленькие дракончики, подкатились к Эри, принялись вертеться около него. По сравнению с ними он казался довольно крупным. Он сейчас был примерно в пол-Ладиса ростом, и обещал вырасти еще крупнее.
У главы же появилась срочная забота: накормить своего Хранителя. Ему нужны силы, чтобы расти.
— Нужно много еды… очень много, — распоряжался он на кухне. — У меня переродившийся дракон, он взрослый, ему нужно вырасти до нормальных размеров.
Главу уверили, что в трапезной будет достаточно блюд, чтобы накормить дракона и в истинном виде, не только в людском.
Еще Ладис навестил швей, заказал гардероб Хранителю, рассудив, что старые вещи Эри, конечно, принесут, но побольше красивой одежды не помешает. А потом он попался Совету, вернее, советники имели несчастье привлечь внимание главы бумагами. Параллельно с этим пытались выспросить и о неизвестном Закатном, которого глава сам привел в Каррашерран.
— Это моя ЛИЧНАЯ жизнь, — разозлился Ладис.
— А как же ваш Хранитель?
— Это и есть мой Хранитель. Он просто переродился.
— Мастер Антвиэри? — изумился Шерат. — Он — перерожденный?
Ладис кивнул.
— Да. Кровь Закатных.
Советники переглянулись, заставив его зарычать:
— Это ничего не значит! Он не принадлежит им и никогда не будет!
— Но…
— Первый из Закатных, рискнувший подойти к моему Хранителю, будет превращен в кровавое месиво, причем на вполне законных основаниях. А у вас, смотрю, много мыслей, видимо, дел нет? — Ладис разделил пачку бумаг. — Первый советник — исполняете это, второй – это, остальные — вот это все!
Из-за поворота вылетела ватага маленьких дракончиков всех оттенков серого и белого цветов, окружившая осторожно шагающего между них черно-бронзового дракона размером с подростка. Он широко улыбался и негромко урчал, поводя над мелкотой крыльями, как наседка.
— Какая прелесть, — Ладис усмехнулся. — Ты уже всех усыновил или только примериваешься?
«Учусь, — мягко и бархатисто прозвучал мысленный голос Эри. — Ты обещал познакомить с дочерями. А кто из этих суровых господ — ваш глава?»
«А кто больше всего похож?», — Ладис засмеялся.
Эри внимательно осмотрел советников, те, в свою очередь, смотрели на него, весьма заинтересованно, даже жадно. Он даже немного попятился.
«Не могу понять. Они все настолько суровы… Наверное, вон тот, что выглядит постарше? Хотя разобрать возраст дракона в человеческой ипостаси не проще, чем у альва».
«Нет, это первый советник, который меня с бумагами постоянно гоняет, подсовывает тучи документов».
«Я помню его. Он любит покупать браслеты для себя и своего Хранителя. Шерат, кажется? Тогда вон тот, что с косой?»
«А, это Имрис, второй советник. Немножко медлителен и задумчив, потому что не удалось спихнуть на меня вон ту угрожающую кипу документов. Ладно, дам подсказку, глава клана тут самый безобидно выглядящий».
Эри снова обвел всех собравшихся взглядом, остановил его на Ладисе, и глаза его расширились и замерцали.
«Ты — глава клана Полуденных?»
«Ага. А что, разве не похож? Иди сюда, представлю всем официально».
На втором шаге дракон обернулся человеком, неловко пошатнулся. Ладис поспешил обхватить его за пояс.
— Еще не привык?
— Немного устал, — признался мужчина.
— Пойдем, полежишь, отдохнешь. С Советом познакомиться еще успеешь до того, как я их всех пополам перекушу к такой-то матери, если они не разойдутся по делам прямо сейчас!
Совет испарился, будто их и не было. Эри рассмеялся:
— Вот теперь я верю, что ты в самом деле глава клана.
Его прервало недовольное урчание желудка, и он смущенно потер живот ладонью.
— Идем, там уже должны еды наготовить… Тебе сейчас надо много есть, чтобы вырасти красивым и сильным драконом.
— Я еще и вырасту?
— Конечно, ты будешь нормальным драконом, в полтора раза крупнее меня.
В голосе Ладиса при этом звучала такая гордость, словно Эри был его собственным сыном.
— А ты больше не подрастешь?
— А я уже достиг своего предела, — с легкой усмешкой покачал головой серебряный дракон. — Ледяные все мелкие.
Эри хотел сказать еще что-то, но тут увидел накрытый стол, причем накрытый для дракона. Аппетит в нем тоже проснулся драконий. Или драконский? Было не до тонкостей семантики — жрать хотелось немилосердно. Однако за стол он сел только после самого Ладиса, и есть стал аккуратно, как и полагается воспитанному человеку, не чуждому правил этикета.
— Эри, перекинься и ешь, это все для тебя.
Пришлось подать пример и подталкивать к дракончику лучшие куски сочного мяса. Эри постепенно разошелся, и Ладис успел ухватить только один олений бок, остальное съел Хранитель, сразу же принявшийся сонно зевать.
— Ложись, вот так, свернись. И спи, мне надо поработать, потом я приду и оближу тебе морду.
Эри уже не слышал — спал, как и полагалось после сытного обеда растущему организму. Ладис еще полюбовался и отправился облетать границы, проверяя, все ли в порядке.
В Энтаандо Аннира и Линни ждали с величайшим нетерпением. Верр только что не облизал обоих, только после этого уверился, что с обоими альвами все в порядке. Но надолго они в столице не задержались — как бы этого ни хотелось верховному королю, работы у него был еще непочатый край. Много внимания уделить брату он не мог просто физически, да и Анниру следовало закончить свое обучение на целителя. Так что буквально через неделю младший король в сопровождении своего бессменного пажа и любовника отправился в Ниморр. По прибытии Аннир сразу оказался погребен под тушей ирбиса, потом вытащен, отряхнут и доставлен к Киму. Юный золотой был просто счастлив узнать, что светлый альв остался светлым и не поддался на уговоры, но это не помешало ему нагрузить ученика заданиями и книгами для чтения и изучения.
— Я хочу после завершения обучения уехать с Линни куда-нибудь подальше, к людям, чтобы свой домик и никакой политики рядом, — признался Аннир.
Киммириан серьезно обдумал его слова прежде чем кивнуть:
— Это хороший выбор, Аннир. Но, если ты решишь отправиться в путь только с Линни, тебе придется, кроме лекарского дела, освоить и воинское искусство. Несмотря на мир в людских королевствах, есть еще и разбойники, и не брезгующие ничем землевладельцы, в том числе и захватом симпатичных юношей и девушек в неволю. Ирс уже пострадал от подобного, не хотелось бы такой судьбы тебе и Линни.
— Мы освоим, оба.
С этого дня все время юных альвов было занято учебой. Воинскими искусствами с ними занимались наставники из гвардии или же сам Тан, когда бывал свободен, целительским ремеслом — Ким и один из старых драконов, носящий звание Говорящего.
Линни, дар которого понемногу разгорался все ярче, понемногу изучал еще и простенькие заклинания бытовой магии, решив, что это все пригодится в будущем. Зачаровать светильник, очистить от пыли и паутины стены, пол и потолок, создать зеркало из любой поверхности. Вместе с ним в этом практиковался и Аннир. Возвращение благословения богов альвийскому народу сказалось на всех длинноухих к лучшему.
Король, узнав, что младший братец собирается куда-то к дракону на хвост, схватился за голову и срочно заказал кузнецам изготовить самые лучшие клинки. Сам же зачаровывал для них амулеты отвода глаз, кропотливо собирая все, что может понадобиться в пути и на новом месте. Ему, как никому другому, довелось узнать это на собственной шкуре.
— Надеюсь, я все собрал… И это им поможет.
Гррис похлопал его по плечу.
— Успокойся, ты, наседка. Поздно уже кудахтать, мальчики выросли. Да, кстати, и ты тоже. А мне пора возвращаться в Ниморр.
— Уже? — альв несказанно расстроился.
— Моя дорогая женушка прислала весть, что скоро вылупятся наши дети. Я должен вернуться, Верр. Но у тебя останется твоя пятерка охранников. Ты можешь положиться на них, как на меня.
— Я ни на кого не могу положиться так, как на тебя, Гррис, ты это знаешь.
— Тебе нужно собрать свою команду верных тебе альвов. Ну, и ты знаешь, как меня позвать, если я буду срочно нужен.
— Да, конечно. Постараюсь как-нибудь продержаться.
— И найди себе уже жену, Айверралиэно. Тебе следует продолжить род.
— Когда-нибудь… Я еще молод, успею разыскать себе девицу.
На это Гррис только хмыкнул. Конечно, Верр еще молод. Но он-то видел, какими глазами на короля смотрят почтенные матери семейств, в которых есть дочери подходящего возраста, да и Совет скоро поставит этот вопрос ребром.
— А сколько детей у тебя появилось?
— Пятеро. Аланна говорит, что будет трое сыновей, — с законной гордостью отозвался Гррис.
Ему было чем гордиться: он выбрал для жены уютную и безопасную пещеру Рождения, сам лично уничтожил в окрестностях всех хищников и периодически наведывался туда, чтобы убедиться, что ни супруге, ни кладке ничто не угрожает.
— Поздравляю, — кивнул Верр.
На следующий день он с затаенной грустью провожал взглядом улетающего дракона, стоя на площадке самой высокой башни Хрустального дворца Энтаандо. И немного завидовал ему. Его собственный сын так ни разу и не ответил на его письма. Ирс твердо решил забыть о том, кем был его отец, и разорвать все отношения со своей альвийской родней, хотя, как писал Тан, с Анниром они вполне ладили.
«Что ж, придется в ближайшее время найти себе жену, выбрать тихую, покорную, чтобы рожала детей и украшала собой приемы…»
Владыка альвов закрыл ладонями лицо, прислонившись плечом к опорному столбу башенного навеса, но глаза его оставались сухими. Никто не был виновен в том, что он сейчас так одинок, кроме него самого. Близнецы уже взрослые и самостоятельные, они выбрали свой путь и следуют по нему с целеустремленностью баллистного снаряда. Аннир… перед ним он сам виноват, и выбор младшего братишки — это только его выбор. А Гррис… Что ж, у него семья, любимая супруга, дети вот появились. Не будь они так давно знакомы, не пройди их дружба испытание всем, чем только возможно, Верр счел бы, что влюблен в дракона. Но к мужчинам его никогда не тянуло, даже в юности, когда самое время для экспериментов. Это просто все навалилось вот так разом, только и всего.
Альв развернулся и пошел в свои покои. Ничего, когда-нибудь и над его золотым кленом загорится путеводная звезда, надо только набраться терпения, ждать, верить и держать глаза открытыми, чтобы не пропустить этот миг.
Эпилог. Три года спустя
К Осеннему слету в клане Полуденных готовились с утроенным энтузиазмом: во-первых, Глава перестал рявкать на всех, так что можно было рассчитывать, что удастся еще раз поднести ему самогона. Во-вторых, Глава был не против свадеб молодняка с другими кланами, так что счастливые влюбленные носились по воздуху, ничего вокруг не видя.
— Еще раз столкнутся со мной, откушу половину лапы, — рычал Ладис.
И утихал, стоило оказаться рядом с ним его Хранителю. За прошедшие с момента принятия этого почетного сана и перерождения три года Эри в своем драконьем облике вырос и стал, как Ладис и предсказывал, в полтора раза крупнее серебряного дракона. Он, как и прежде, занимался ювелирным делом, выполнял заказы королевских особ и приближенных, не брезговал и обычными людьми и незнатными альвами и подземниками. Не забросил и своего ученика, Энтео, скрупулезно передавая ему все свои знания и умения. Конечно, кроме магии — ее у Энтео не было и на гран, но драгоценные безделушки получались ничуть не хуже, чем у учителя.
Совет был готов на Хранителя молиться — Глава был три года тих, покладист, работой никого не нагружал, в лед не превращал. Мысли о том, что прежде Ладис был таким злобным от кошмарного недотраха, посещали многих, но никто так и не рискнул высказать их даже шепотом. Так же как не рискнул и возмутиться тем, что в этой паре глава клана зачастую оказывался принимающей стороной. Уж это-то просечь не составляло труда. Но в постель Главы лезть — тут точно живым не выползешь, а если клан процветает, что еще надо? Пускай хоть на потолке пещеры любятся с привлечением всего Совета.
Видели бы они своего Главу в постели — точно сочли бы его опоенным или привороженным. Ладис всегда начинал соблазнять Эри первым. Оторвать того от верстака с очередной работой можно было лишь хорошо постаравшись. Ладис скоро понял, что словами ничего не добиться, так что предпочитал сразу же действовать. Иногда утаскивать Эри в постель приходилось за волосы - они, стараниями дракона, отросли ниже лопаток, и он просто обожал перебирать их, пропускать жесткие, упругие локоны между пальцев, да и просто утыкаться в них лицом. Иногда получалось просто подойти и отвлечь поцелуем, а дальше Эри сам перехватывал инициативу.
Он был прекрасным учеником и давно уже превзошел учителя в искусстве дарить удовольствие в постели. И не стеснялся демонстрировать, насколько Ладис ему желанен. Обычно после этого Глава некоторое время порхал над княжеством как томная белая бабочка, потом Эри уходил в творчество с головой, Совет подсовывал Ладису бумаги, в процессе обсуждения Ладис начинал привычно озлобляться. И все повторялось снова. Казалось бы, между такими разными существами — огненным и ледяным драконами — должно было быть вечное соперничество, и ледяной должен был бы смирять нрав огненного, но на деле все было с точностью до наоборот. После того, как Кирмариенладистарин лишился золотого яйца, он, казалось, лишился и своего ледяного панциря, вспыхивал, как сухой хворост. Эри же, привыкший смирять свой огненный темперамент с самого детства, не только из-за болезни, но и после того, как однажды лет в пять едва не сжег дом, был для Ладиса Холода тем, кто мог успокоить, согреть нежным теплом, лаской. Растопить ожесточившееся сердце.
На этом Осеннем слете Ладис намеревался всласть повеселиться, напробоваться вина Полуночных и наплясаться в кругу со своим Хранителем.
Осень — благодатная пора для всех, в горах она особенно красива, а уж про окрестности Золотого озера и говорить не о чем. Но не красоты природы в этот час занимали юного Повелителя неба, а отчаянный зов, который он услышал, облетая границы трех кланов. Он ринулся на этот зов, изо всех сил торопясь, но все равно опоздал.
Дикие терзали уже безжизненное тело драконицы, отчаянно пытавшейся защищать кладку. Киммириан сжег их одним яростным выдохом мощной струи пламени. К сожалению, помочь драконице он уже был не в силах. Как и спасти ее кладку — Дикие успели выпить три из пяти яиц, скорлупа на четвертом треснула, и оно вытекло, оставив зародыш без защиты. Последнее, пятое яйцо Ким отыскал, когда перевернул тело самочки, судя по цвету, из полукровок Закатных и Полуночных. С трепетом склонился, обнюхивая и облизывая его. Внутри яйца пока что билась жизнь, малыш оказался очень упорным и сильным. Ему было от силы месяца три, но, насколько знал Ким, в этом возрасте крохотные дракончики уже полностью сформировались и должны только расти, пока не будут готовы вылупиться. Он сосредоточился, обнимая лапами яйцо. Его скорлупа была лиловой с медной искрой.
«Ты выживешь, малыш. Ты обязательно выживешь. И я знаю, кто станет тебе хорошим отцом».
Золотистый свет окутал яйцо, как кокон, согревая и поддерживая в нем жизнь. Дракончик решил, что это вернулась мать, успокоился. Магия Повелителя Крылатых была сильнее смерти. Теперь до самого момента вылупления она будет хранить детеныша и давать ему силы для правильного роста.
Ким осторожно взял яйцо в рот, старательно контролируя себя, чтобы — не приведи, боги! — не выдохнуть пламя. И со всех крыльев ринулся в Ниморр, где уже должны были закончиться сборы к Слету.
— Что ты там такое принес, детка? — поинтересовался Тан.
Ким только распахнул пасть, тяжело дыша.
— Ого… — Тан забрал у него яйцо, пристроил в меха. — Снова Дикие разлетались. Пора прореживать их стаи.
— Да, — обернувшись, прорычал юный король. — Этим предложу заняться на Слете всем кланам. За последний год — шесть погибших самок!
— А что мы будем делать с яйцом?
— Отдадим тому, кто мечтал о сыне, — фыркнул Ким, наскоро плеща в лицо водой.
— Думаешь, он примет яйцо Закатных?
— Он примет ЛЮБОЕ яйцо, из которого вылупится самец дракона. Или я напомню ему его же слова, — Ким снова сорвался на рык, замолчал, выдохнул, когда Тан подошел к нему и крепко обнял. — К тому же, у него Хранитель из перерожденных с нашей кровью.
— Да… Антвиэри.
Тан прекрасно помнил и свою тихую радость, когда он понял, что его переродившийся друг будет жить долго, как дракон. И то, как Ладис рычал и гонял Тана подальше от своего Хранителя, взбесившись до замораживания земли — решил, что хотят увести. И то, как Эри парой негромких слов успокоил серебряного, подошел сам, улыбаясь:
— Я помню тебя, Вентан Мечник.
Больше между Закатными и Полуденными инцидентов не было, хотя Ладис делал вид, что просто не замечает ни Тана, ни Киммириана. Когда старшая дочь Ладиса и сын Тана сообщили, что намерены пожениться, все пригнулись, понимая, что сейчас Ладис научится дышать огнем. Ко всеобщему удивлению, глава Полуденных без особого интереса посмотрел на молодых и пожелал счастья. Искренне радовался за них его Хранитель, и, похоже, этого юной Полуденной хватало с лихвой.
— Тан, а он и в альвийской своей жизни таким был? — как-то поинтересовался Ким.
Бронзовый кивнул, усмехаясь:
— Еще как был. Его любили не за одно только непревзойденное ювелирное мастерство, но и за огромное сердце, в котором хватало тепла всем.
Можно было не сомневаться, вылупившегося малыша он тоже примет и окружит заботой.
Осенний слет начинался с традиционных приветствий. Первыми на месте на сей раз оказались именно Закатные, разбили шатры, принялись выставлять торговые ряды. Ким окопался в их с Таном шатре, свернулся вокруг корзины с меховым гнездом, в котором лежало яйцо, насыщая кокон своей магией под завязку, чтобы хватило до самого вылупления.
Следующими явились Полуденные, быстро расставили шатры, потащили раскладывать товары. Ладис с Эри лениво летали над озером, о чем-то переговариваясь. Похоже, черно-бронзовый уговаривал своего избранника все-таки спуститься и поприветствовать главу Закатных. Уговорил, оба приземлились и перекинулись, неспешно пошли к шатрам.
— Добрый день, — кивнул Ладис Тану.
— Еще какой добрый, — ухмыльнулся тот.
Позади них из шатра осторожно выбрался золотой дракон, неся в пасти корзину, поставил ее между лап и фыркнул, привлекая внимание Полуденных.
«Помнишь ли ты свои слова, Кирмариенладистарин, сказанные на этом месте три года назад мне?»
«На проблемы с памятью не жалуюсь, » — высокомерно заявил Полуденный, не удостаивая его и взглядом.
«Тогда обернись и взгляни, что у меня для тебя есть».
Ладис повернулся, посмотрел на корзину, перекинулся, издав визг, словно его с размаху пнули, сцапал корзину и рванул в свой шатер. Ким только отскочить успел, чтоб его не сбило серебряной молнией.
— Уф… — превратившись, вытер он лоб. — Это не дракон, это чудовище какое-то.
— А что это было? — оторопел Эри.
— Три года назад твой избранник поклялся, что не признает Киммириана королем Крылатых, пока не получит живое яйцо с будущим самцом внутри взамен того, что содержало в себе пятую часть духа первого короля. Он всегда хотел сына, но боги не дали, — пояснил Тан.
— Яйцо? Дракончик? У нас будет сын?
— Будет, будет. Только тебе, Эри, придется уговорить Ладиса, чтобы хотя бы раз в пару месяцев пускал меня осмотреть яйцо и подпитать его своей магией, — улыбнулся Ким.
— Уговорю, — кивнул Эри, которому не терпелось отправиться посмотреть на яйцо и Ладиса над ним.
Тан хлопнул мужчину по плечу, подтолкнул в сторону шатров Полуденного клана.
— Иди, давай, будущий папаша.
Эри умчался к семье, внезапно пополнившейся. Ладиса он отыскал обвившимся вокруг яйца, тот накрыл корзину крылом и тихо шипел сыну какие-то бессвязные глупости. Хранителя он подпустил не сразу, только когда удостоверился, что Эри совсем не против будущего сына. Бронзовому дракону пришлось долго клясться, что яйцо он любит, хочет его облизать, не собирается ему вредить. Наконец, Ладис приподнял крыло.
— Я чувствую, как он там спит.
Эри осторожно принюхался, потрогал теплую скорлупу языком и лег, сворачиваясь вокруг избранника еще одним кольцом защиты.
— Он будет самым лучшим дракончиком в мире, любимый мой.
Ладис согласно закивал, погружаясь в состояние сонной неги — любимый рядом, сын набирается сил, чтобы выйти в мир. Что еще надо для счастья?
Вечером, перед тем, как зажглись праздничные костры, все четыре клана облетела просьба собраться на берегу озера. Несколько недоумевающие драконы собрались, переговариваясь и обсуждая, что могло случиться. Ладис явился с яйцом в пасти, положил его перед собой, улегшись и всем видом являя, что если кто-то сейчас хихикнет… Наконец, явились немного запыхавшиеся Тан с Кимом, они снова летали на озеро Сератуса. Ладис поднялся, оставляя на страже драгоценного яйца своего Хранителя, торжественно прошествовал, раздвигая плечами толпу драконов. Остановился напротив Кима и медленно склонил увенчанную алмазно блестящей короной рогов голову:
— Клан Полудня и я, Кирмариенладистарин, приветствуем Повелителя неба, короля Разумных Крылатых.
Клан тоже склонил головы, многие про себя выдохнули с облегчением. А после был праздник, и на нем Ладиса снова напоили самогоном подземников, заставили танцевать до заплетающихся ног и головокружения. В шатер его уносил Эри.
Ким и Тан стояли на холме на берегу Золотого озера, смотрели на веселые пляски драконов и отражения костров в спокойной воде.
— Знаешь, я сегодня вдруг понял — как ни беги, а от судьбы не убежишь, — задумчиво сказал юный Повелитель, обнимая своего любимого избранника. — Особенно, если в жилах течет драконья кровь.
Тан лишь кивнул, обнимая покрепче свое золотое сокровище.