Антон Себерецкий открыл глаза и почувствовал, что выспался впервые за эти двое суток. Вот так просто, сидя в кабине транспортного «Ci-80», закрыл глаза и погрузился в сладостные грёзы сна. Антон думал, что спать он будет без сновидений, но не тут-то было. Ему привиделось большое зелёное поле. Вдоль него вилась грунтовая дорога. По ней и шёл Антон Себерецкий. Шагал легко, дышал полной грудью, наслаждался отдыхом и тишиной, как вдруг услышал голос в своей голове:
«Встань, человек, и ответь на вопрос, что главнее: жизнь или долг?»
От неожиданности Антон присел, хотя был не робкого десятка. Он знал, что этот голос, больше похожий на раскат грома, как-то связан с Альфой, которую он уже успел полюбить всем своим сердцем. Антон молчал, потому что о большой и чистой любви не говорят вслух. Великое, и потому незаметное на первый взгляд, чувствуется лишь сердцем и более ничем.
Знала это и Роза ветров — повелительница всех ветров и запахов, владычица всех собачьих судеб. Она видела, что человек вполне искренен, переживает за судьбу Альфы больше, чем за свою собственную. Это было заметно по его взгляду, хотя и очень умело скрывалось.
Так и не дождавшись от Антона какого-либо ответа, Роза ветров вновь заговорила сама: «Человек, по твоему взгляду я поняла, что судьба Альфы тебе не безразлична. Что ты хочешь для неё?»
«Чтобы она осталась жива или хотя бы жила какое-то время, а смерть её была лёгкой и не причинила бы ей боли!»
Антон поразился, насколько тихим стал вдруг его голос.
«Чёрт его знает, — подумал он, — может быть, здесь действительно всё не так, как в нашем реальном...»
Тут всё вокруг стало затягиваться молочно-белым туманом.
«Да его же можно ложками есть, как кислое молоко! — он глубоко вздохнул и неожиданно ощутил вкус топлёного молока. Последний раз Антон пил такое молоко перед отъездом из Марфино вместе с Альфой, — Теперь-то я знаю, что значит, когда говорят, что у воздуха есть вкус и что его можно пить. А насчёт Альфы... Видит Бог, она заслужила жизнь тем, что уже сделала! И я бы хотел, чтобы Альфа осталась жива или умерла бы на моих руках! Большего я не желал бы и не желаю».
Тут Антон осознал, что срывается на крик, а пелена тумана становится всё гуще, растворяя и ломая хрупкий и податливый мир сна. Он с усилием открыл глаза и огляделся по сторонам:
«Всё-таки, что же это было? Сон? Но почему он так похож на правду и почему, когда я засыпал, мне очень хотелось есть, а теперь, после того как я глотнул тумана, так похожего на топлёное молоко, мне расхотелось есть, и в желудке тепло и сытно. И почему я с трудом проснулся и, самое главное, мне не хотелось этого делать! Что же это было? Может быть, бред? Но тогда, почему мне не хотелось просыпаться?»
Пока Антон терялся в догадках, послышался писк радиосигнала. Сработал радиомаяк. «Это Альфа, она кого-то нашла!»
К вертолёту уже бежали Маркус и Герман, третий силуэт Антон Себерецкий не разглядел. Кажется, это должен был быть врач. Ещё минута, и тяжёлый «Ci-80» поднялся с базы горных спасателей Австрии, сделал круг над тремя маленькими домиками базы и ушёл в горы, укутанные пологом из белого тумана, в неизвестность, где, однако, нашлось место для маленькой, но стойкой надежды.
Альфа копала уже целый час, ориентируясь только на запах «Лесной фиалки». Это ничего, что подушечки лап стёрты в кровь и давно перестали что-либо ощущать, главное — сделать дело. И ничего, что Антона нет рядом, Альфа успела уже порядком привязаться к нему, но и это сейчас не столь важно. О себе Альфа будет думать потом, если останется время. Жалела ли она о чём-нибудь? Нет, ни о чём она не жалела. Альфа сделала свой выбор ради той, которую любила, может быть, больше самой жизни.