Мария и не заметила как уснула за столом, положив голову на локоть. Много ли времени прошло, а только вздрогнула она от легкого прикосновения.
"Маша, прости что напугала. - Перед ней стояла Галина. - Двери у тебя не заперты, стучала, стучала... Прости, пожалуй пойду. Ты отдыхай!" "Нет, нет, - встрепенулась Мария, - хорошо что зашла! И хорошо что разбудила. Кто же днем-то спит! Сморило... Проходи на кухню, сейчас чай приготовлю. Посидим, поговорим." Мария стала готовить чай, а Галина присела на край табуретки.
"Как там твой Вася в неволе? - Расставляя стаканы спросила Мария. - Пишет-то что? Небось, тяжко там ему?"
"Ну знамо, там не курорт... - Вздохнула Галина. - Материнских блинов да пышек нету... И холодно, и голодно. Еще четыре года сидеть."
"Да... - Покачала головой Мария. - Набедокурил... Ох, дети, дети! Чего матерей-то не слушали! Вольной жизни захотелось..."
"Ты, Маша, погодь, - перебила ее Галина, - тут бабы судачат, Валера письмо признательное написал... Правда ли?"
"Да! - Глаза Марии засияли радостным светом. - Всю вину свою описал! И что почту обокрал, и что Ваню просил деньги на хранение взять, и о том что Ванечка не знал что деньги краденые. Все как есть признал и подпись своею рукой поставил! И свидетели : докторша и медсестричка подписались! Все по закону. С Ванечки вина снята."
Галина молча покачала головой и тяжко вздохнула : "А сам умер..." "Умер... - Мария растеряно поморгала глазами. - А бумага у участкового! Ваню отпустят!"
Галина медленно встала и посмотрев на Марию тихо сказала : "Отпустят, Машенька, конечно отпустят. Молись, мать!"
"Галя... - Мария с беспокойством смотрела на соседку. - Ты... Сомневаешься?!! Ведь бумага есть! Он не виновен! Отпустят!"
"Машенька, - Галина обняла Марию, - что ты, милая, конечно отпустят! Я о своем печалюсь... А ты молись, молись..."
Мария проводила соседку до порога, закрыла за гостьей дверь и вернулась к столу. Присев на табурет, тяжело вздохнула и, уже с тенью сомнения, сама себя спросила : "Ну ведь отпустят же? Отпустят?"
Участковый собрал и оформил нужные документы и отвез их в район. И для Марии потянулись долгие дни, недели ожидания.
"Ну ведь отпустят же? Отпустят?" - Непрестанно мысленно вопрошала себя мать. А в ответ была оглушительная тишина...
Как то вернувшись с работы, Мария застала у двери подруг Лену и Веру, а с ними и Татьяна стояла.
"Дождались!" - Сказала Лена. "Встречай гостей, подруга!" - Улыбаясь, опираясь на палочку, поприветствовала ее Вера. А Таня помахала белоснежным конвертом :: "Потанцуешь?"
Мария от волнения уронила ключ : "Таня! Дай! Дай сюда!" Таня помахивая конвертом, отходила назад. "Таня! - У Марии от волнения выступили слезы. - Не шути так!"
"Татьяна! - Прикрикнула на дочь Вера. - Не балуй! Отдай немедля!" "Да ладно, тетка Маша, не сердись. - Отдав письмо, стала оправдываться Таня. - Я же от радости за тебя!"
Лена подняла ключ, отомкнула замок и, распахнув дверь скомандовала : "Входите!" Все вошли в дом.
"Маня, ты читай письмо! - Сказала подруге Вера. - Таня-то с Леной сами чай приготовят, а ты читай, читай."
Мария ушла в спальню и быстро вскрыв конверт начала читать : "Здравствуй, мама! Пишет тебе твой сын Иван. Мое письмо ты должна была получить еще месяц назад, а ответа все не дождусь. Или ты обиделась на меня или письмо мое не получила..."
"Девчата! - Мария влетела в кухню держа в руке письмо. - Вот слушайте..." Прочитав подругам письмо, Мария спросила : "Что же это получается - до Вани не дошло мое письмо?!!" Подруги молча переглянулись.
"А в прошлом письме ты ничего ТАКОГО не писала?" - Спросила ее Татьяна. "Чего ТАКОГО? - В недоумении переспросила Мария. - Обычное письмо. Написала что скоро его отпустят, что Валера написал признание..." Мария вдруг нерешительно замолчала.
"Вот! - Воскликнула Татьяна. - Вот! Отпустят!!! Еще ничего не известно, еще только-только Щемякин бумагу подписал. А ты : отпустят! Да кто такое письмо передаст в тюрьме! Его ИЗЪЯЛИ!!! Ох, тетка Маша, тетка Маша..." Мария тяжело опустилась на табурет.
"Не реви! - Тут же замахала на нее руками Елена. - Маша, не реви!" "Да не реву я... - Уставшим голосом отозвалась Мария. - Ох, и дура я! Ох, и дура! Обезумела от радости! Чего и натворила-то... А Ване-то чего от этого будет? Хуже будет?!!" Подруги молчали, а Татьяна тихо ответила : "Ване хуже не будет. Только и хорошего мало. Не надо было такое в тюрьму писать!" Мария скорбно покачала головой и утерла слезы...
Проходили дни за днями, вот уж и второй месяц пошел, а повестки в суд все не было... Как-то села Мария за стол, взяла ручку и написала : "Здравствуй, родненький мой сыночек Ванечка! Пишет тебе твоя мама..." А дальше? Что же писать дальше? И тут Мария впервые осознала что пишет сыну в тюрьму и что не обо всем-то можно в письме написать, а не то и письма-то сын не получит. Изымут... И стало у Марии на сердце горько-горько.
"Сыночек, у меня все хорошо, не болею, считаю дни до твоего освобождения!" Мария еще немного подумала и не стал сыну сообщать о смерти Валеры. Зачем? Как воспримет сын такое известие? Посыпятся вопросы, на которые пока мать ответить не сможет. Написав письмо, Мария аккуратно его запечатала и, накинув шаль на плечи, надела тужурку, обула калоши и пошла на почту. Почтальонша Зинка хмуро посмотрев на Марию, сквозь зубы процедила : "В тюрьму опять?" "Сыну." - Коротко ответила Мария. "Сыну! - Возмущенно повысила голос Зина. - Таких бы сыновей в колыбели душить!" Комок подкатил к горлу Марии, но она сдержалась и, быстро расплатившись за услугу, покинула почту. "Беги! Беги быстрее! - Неслось гневное вслед. - Прячь от людей глаза свои бесстыжие! У! Воровская мать!"
Дойдя до первого забора, Мария прижалась к нему и, задыхаясь от боли в груди, стала медленно опускаться на землю... "Тетя Маша!" -Это Олечка, Танина дочь подхватила Марию под локоть. - Тетя Машенька! Вам плохо? Пойдемте к нам."
Оля потихонечку довела Марию до калитки, осторожно ввела ее по ступенькам. Войдя в дом, Мария оглянулась и села на подставленный Олей стул. И комнаты вышла Вера : "Машенька... - Подойдя к подруге заговорила Вера. - Да что опять-то случилось?"
"Бабушка, - ответила за Марию Оля, - это все тетя Зина! Наговорила гадостей." Мария отдышавшись рассказала все подробно. "Не тужи, подруга! - Стала ее успокаивать Вера. - Их дело людское. Да и у нее-то из-за кражи бед немало былО, а правды-то она и не знает всей! Еще и будет прощения просить, придет время."
"Да мне это и не нужно. - Сказала Мария. - А вот, глянь, уже и не реву!" Подруги посмотрели друг на друга и рассмеялись!
Прошло еще два месяца, а вестей не было никаких. Мария все ходила кругами у дома участкового, а зайти боялась : что-то он ей скажет? И душа болит, и рвется, и просит :"Зайди!" А вот решиться Мария никак не может. Страшно. От неизвестности страшно... Уж и подруги одолели вопросами : "Ну что? Сходила? Узнала чего?" А тут новая беда пришла, да и не знаешь беда ли или избавление...
Тяжко заболел отец Валеры Щемякина, вот как-то слег и уже не вставал. Марии о том сказала соседка Нина : "И не узнали бы! Его дом-то все соседи стороной обходят. Уж такая язва! А тут как-то Петр зашел к нему, дверь не заперта, а Федька-то и лежит себе не двигаясь... Петр вначале и решил что уж преставился! Ан нет, живехонек!"
Видно не выдержал организм постоянных запоев и хватил Федора удар... Отвезли в больницу, попытались полечить недели две, да смысла уж не было. Настолько все закоренело... И выписали его домой. А дома что? Ни жены, ни сына... Один как перст.
И решили соседи посменно ходить к нему, доглядывать. Пришла в первый день Мария, посмотрела на Федора и сердце сжалось от боли! Все обиды вмиг улетучились.
Перед ней на убогой постели лежал... столетний старик! "И в чем душа только держится?" - Мысленно вздохнула Мария.
Старик посмотрел на нее и прохрипел : "Ты что ли пришла, Машка?" "Я, - ответила тихо Мария, - ты, дядь Федя о том не думай. Я буду тут управляться, а ты воспринимай так, будто я и не Машка, а словно ты меня впервые видишь. Я то тут прибираться буду, да тебя мыть-кормить." "А не удушишь ты меня по обиде за сына? Может отомстить хочешь? А скажешь - сам сдох. С тебя станется..."
"Не удушу! - Засмеялась Мария. - Зачем мне это?" "Верно говоришь, Машка! Зачем тебе это коли скоро сам сдохну. Ох... Как тяжко! Машка! Дай сто грамм! Дай!!!! Горит нутро..." "Сто грамм? -Мария подошла к буфету и плеснула в стопочку успокоительного, того что врачиха прописала. - На, пей!" Федор залпом выпил, поперхнувшись закашлялся : "Ох и гадость! Чего ты там мне подсунула? Отравить решила?" Мария молча отошла к столу.
Федор еще некоторое время бранился, проклинал Марию, но средство действовало и он постепенно затих и уснул.
"Вот как судьба управляет нами... - Думала Мария отмывая засохшую посуду. - Врагом заклятым был, ненавистью пылал! А ведь как теперь-то, кого ненавидел, те об нем теперь и заботятся..." И с еще бОльшим усердием Мария стала отмывать посуду.
Так незаметно прошел еще месяц. Сердце матери разрывалось от тоски и тревоги. Вот и бумагу Валера признательную подписал, и свидетели все подтвердили, а что же сына-то не освобождают?!! К кому взывать? Куда бежать? К кому кричать? И Мария мысленно кричала к Богу...
Возвращаясь вечером от Федора, Мария встретила около колонки участкового. "Мария! - участковый заулыбался увидев Марию. - Как там Федька-то?" "Федька? - Переспросила Мария. - Федор ничего, обхаживаем его. А вот Ваню моего когда выпустят? Сколько уж времени прошло... Ведь доказано теперь что не виновен, а почему тянут?"
"Мария... - Закашлялся участковый. - Тут все вроде и в порядке, а вот препятствия..." Мария прищурившись посмотрела на него : "Какие препятствия? Чего ты мямлишь? Ведь Валера все подписал!"
"Ну да, подписал..." - Участковый отводил глаза от Марии. "Ты че это глаза свои отводишь? - Приблизившись к нему прошипела, еле сдерживая себя, Мария. - Ты в глаза смотри и отвечай : какие такие препятствия у тебя на пути стали?" "Тихо, тихо, Маша, - участковый уже всерьез забеспокоился, кто их знает этих баб, за детей своих и разорвать по кускам могут, - Маша, я тебе все объясню... Подписал Щемякин и все признал! И - умер. У-мер!!!" Мария посмотрела на него : "Умер. И что?!! Ты... Ты бумагу признательную потерял?!!!"
"Маша! - участковый даже вспотел от неожиданности. - Так. Тихо. Спокойно, Маша, спокойно. Я все бумаги в район передал в исправности..." "Так езжай туда! Добивайся и доказывай что нет вины на моем сыне! - Вот теперь глаза Марии метали молнии. - Когда арестовывали, вы прыткими были, а на свободу выпустить, невиновность доказать? В кусты?!!! - И взяв себя в руки Мария сказала тихо, но угрожающе - Вот не позаботишься сейчас об освобождении Вани, я в Москву писать буду. Нет! Сама туда поеду! Дом продам, но поеду. И ты свою работу потеряешь. По миру пойдешь!"
"Маша! - Участковый засуетился. - Машенька, я все сделаю, приложу усилие!" "Приложи, Григорич, приложи... - Мария посмотрела ему в глаза и тихо добавила. - Бойся, Андрей Григорьевич, материнских слез. До смерти бойся."
Время летело, а вестей все не было и Мария уже всерьез подумывала о продаже дома : "Надо в Москву ехать. Самой все улаживать. Люди вон Теришковой пишут и помогает. Все тут же и улаживается." "Все! все. - Твердо и решительно сказала вслух Мария. - Не увидят они больше моих слез!" "Вот и правильно! - Услышала она с порога знакомый голос. Это подруга Вера неслышно вошла в комнату. - Ты, Машенька, Не суетись, не торопись дом-то продавать. Тут мы с девчатами свои сбережения в одну кучку собрали. На дорогу хватит и туда, и обратно. И еще на пропитание останется."
Мария всплеснула руками! "Молчи, молчи, мать! - Осадила ее подруга. - Когда мы друг дружку в беде оставляли? Бери." Мария посмотрела на Веру, бросилась в ее объятья и подруги крепко прижавшись друг к другу, в голос зарыдали! "А говорила что слез твоих больше не увидят." - Ласково попрекнула Марию Вера. "Так они-то и не видят!" - Сквозь слезы заулыбалась Мария.
На улице выдалась пасмурная погода. От серости и сырости на душе было тоскливо. Федор тихо лежал в чистой постели и сам с собой о чем-то разговаривал.
В дверь кто-то постучал. "Войдите!" - Крикнула Мария откладывая штопку. Вошел участковый : "Здравствуй, Маша! - С порога заговорил он. - Съездил я в район. Такие тут дела значит... Нужно найти какую-нибудь бумажку и не одну, с почерком Валерия Щемякина. Чтобы подтвердить написанное им признание." "Что-то ты сейчас такое говоришь... - Мария потерла виски дрожащими пальцами. - Чего тебе надо? Почерк? Бумажки? Григорич! Тебе что, мало того что Валера сам при свидетелях, при тебе, писал признание? Что ты еще хочешь?" "Маша, Маша... Тихо, тихо... - Волнуясь еще больше заговорил вновь участковый. - Я тебе объясняю..." "Маша... - Хриплым голосом позвал ее Федор. - Подь сюды." "Дядя Федор! - Подбежала к нему Мария. - Что? Что? Вам плохо?" "Мне, Маша, хорошо. - отозвался Федор. - А вот ты, в тумбочку... там... там в тумбочке, тетрадочка. а в той тетрадочке мой Валерка похабные частушки записывал. Если судьи не побрезгуют матерщиной, то отдай этому козлу! Пусть сына твово вызволяет из тюрьмы."
"Да ты!.. - Андрей Григорьевич даже задохнулся от возмущения. - Не будь ты к постели прикованный, я б те за козла-то устроил бы сейчас головомойку! Суток на пятнадцать..." "Не тяфкай! - выкрикнул Федор приподнимаясь с постели. - Свое дело справно сотвори - пацана из тюрьмы открести! Фуражечка не жмет-то в темечке?" И Федор надрывно закашлял.
Участковый сплюнул, выхватил из рук Марии тетрадь и шагнул к двери. "Тетрадочку! - Крикнул ему вдогонку Федор. - Тетрадочку-то не потеряй! Документ особой важности. Эх, Андрюха! Очерствел ты душой против народу..." "Да ты... ты... - Возмутился Участковый. - Ты давно ли человеком стал? Пьян треклятая..." "Правильно говоришь. - Ответил Федор. - Пьянь. А тепереча, Машке да людям благодаря, я человека из нутра свово вытащил! А за Машку и сына ее я любому..." Федор сотрясался от надрывного кашля, Мария хлопотала около него.
Андрей Григорьевич резко махнул рукой и, выскочив, громыхнул дверью. "Не трусь, Маня, все уладится, скоро сын вернется!" И тут же уткнувшись в подушку заплакал как малое, больное дитя. Мария похлопывала его по спине, успокаивая.