Я болен. Раздолбанный позвоночник снова прикрутил меня к дому пауком судорог - невозможно выпрямиться, встать, идти, ковыляешь изогнутый, как карикатура. Я с трудом растягиваюсь на своем одре на полу. В этом мире у меня есть два квадратных метра. Спасибо, что пока без глубины, six feet under, но когда я смотрю в потолок, разница совсем невелика. В комнате полутьма. Маленькая лампа отбрасывает на потолок светлый круг, перечеркнутый тенью, очень похожий на Сатурн с кольцами. От жара кажется, что я таю, как плавленый сыр, непослушный сам себе, похожий в своей выцветшей розовой футболке на плюшевого зайчика: кусок светлого меха, розовая тряпка.
Ночь необыкновенно мирная. Тепло, гудит компьютер, светит лампа, а за окном падает снег. Он уже прилетал несколько раз, и стаивал. А я думаю о том, как плохо без снега было зайчикам. Побелеешь на зиму, а снега нет и нет. И белая шкурка делает тебя таким заметным. Зима пришла, нет, не пришла - прокралась неуверенно, то отходя, то пробуя снова, воюя с голыми деревьями и грязной гнилой листвой, мокрым асфальтом и раскисшими клумбами. А там, в таинственном ночном лесу, белый покров к утру будет расчерчен легкими круглыми следами.
Я смотрю на Сатурн на потолке. Надо встать, Сатурн, козерожья планета, встать и выпить кофе, подбодрить тяжело качающий насос в груди, отвлечься от растекающейся по телу боли и жара. Выбраться в кресло, застеленное для мягкости большим багровым-махровым халатом, купленным когда-то в Стамбуле. Хорошо, что кресло на колесиках. Цепляясь за стоящее рядом пианино, я выполняю сложную задачу - заставить встать непрочное плюшевое тело, взять в лапки кружку и пойти на кухню, которая сейчас дальше настоящего Сатурна. От жаркой сухой кожи на руках так же плюшево пахнет глаженым бельем.
На кухне тоже темно. Чайник рейса "Земля - Сатурн" светится хромированными боками с инопланетными диодами. Как гирлянда на елке. А ведь скоро новый год. На моем столе загадочно поблескивает стеклянное елочное сердечко, яркое, клубнично-красное. Ждет, когда влажные зеленые ветви, пахнущие лесом и хвоей, будут украшать. Осталось недолго, дождись, мое сердце. Будет и у тебя настоящий праздник. Я беру кружку, вынимаю из пакетика клубничную зефиринку, хромаю обратно на Сатурн. Елочный праздник - это его время, земное и практичное, но совсем не лишенное чуда.
От жара в суставах кажется, что сидишь на сковородке. Но кругом прохладно, так что это не так и плохо. Компьютер мурчит, я устроился в халате насколько возможно уютно. Привет, Зима! Плюшевый заяц с кружкой в лапках смотрит за окно, на голые черные ветки, темно-серое небо, редкие огоньки окон, влажное стекло, а где-то в промозглой темноте, в сыром и темном ночном лесу наконец-то падает заячий снег.