Не знаю почему, но во времена СССР всегда говорили, что «у груди – номер». У ноги был размер, у руки был размер, по размеру покупали головные уборы, верхнюю одежду, костюмы и платья. А вот у груди почему-то был номер. Второй, третий, и т.д.
Однажды моя подружка, рассказывая про знакомую в институте, сказала, – «у нее от парней отбоя нет» – и многозначительно добавила – «у нее пятый номер». Мы с девчонками с пониманием закивали головами и восторженно заахали. Никто из нас не переспросил, пятый номер чего? Все было понятно без объяснений – и пятый номер чего, и почему так много парней.
Уже позже, когда в середине девяностых в Россию хлынула волна товаров иностранного производства, мы, женщины, быстро разобрались и с обхватом, и с объемом, и с размерами чашечек. Но еще часто можно было услышать слово «номер». И сразу становилось ясно, применительно к какой части тела это произносится.
В девяносто третьем я работала в бухгалтерии на совместном предприятии. СП занималось ремонтом, прокатом и продажей автомобилей, в основном, иномарок. Все происходило по обычной схеме: оплати - получи свою машину. Кто-то платил налом в кассу, кто-то по безналу через банк.
Как только деньги поступали на счет, бухгалтерия давала отмашку техническому отделу, мол «все ок, деньги зачислены, машину можно отдавать», те звонили клиентам. Клиенты обычно съезжались к концу недели, чтобы оформить в бухгалтерии документы и забрать авто.
В тот день я приехала из банка с очередной кипой выписок. В комнате меня уже ждали многочисленные клиенты и двое парней из техотдела.
– Деньги поступили, сейчас оформим вам документы на получение, – улыбнулась я, подходя к шкафу, один из мужчин галантно предложил мне помочь снять пальто.
Здесь сделаю маленькое отступление. Новая иномарка в середине девяностых была достаточно дорогой игрушкой. Клиенты нашего СП были реально крутыми людьми. Бандитов среди заказчиков не было, они чинили свои «тачаны» в «подпольных» мастерских. С покупкой и арендой тоже не заморачивались, предпочитали угонять. У нас обслуживались посольства, иностранные торговые и другие представительства, крупные фирмы и просто богатые люди.
Иногда за машинами приезжали сами хозяева, иногда их водители, но, как правило, и те, и другие заслуживали внимания. Среди сотрудников нашего СП тоже было немало интересных мужиков, встречались иностранцы. А уж коллеги-мужчины из техотдела так и вовсе были все, как на подбор. Короче, кокетничать нам, двадцатипятилетним девчонкам, было с кем.
Вот и сейчас я строила глазки и обворожительно улыбалась помогавшему мне симпатичному мужчине лет тридцати пяти. Моя подруга разбирала привезенные мною выписки и щебетала с парнями из техотдела. Наша третья коллега, полная дама под шестьдесят, жеманничала и хихикала со всеми мужиками сразу.
Вдруг дверь в комнату распахнулась, и на пороге нарисовался раскрасневшийся и запыхавшийся поджарый дядечка лет семидесяти. Это был Николай Иванович, вечно бодрый и категорически не желающий уходить на заслуженный отдых пенсионер. На нашем СП он отвечал за гражданскую оборону, регулярно организовывал лекции и рассказывал нам об угрозе нападения противника или возможных стихийных бедствиях, а если сталкивался в коридоре или столовой, обязательно напоминал, где на территории предприятия находятся защитные сооружения.
Особой зубной боли неугомонный старичок не вызывал, но проходить очередной инструктаж и после этого сдавать ему зачеты откровенно не хотелось. Николай Иванович же был не только энергичным и ответственным, но и весьма приставучим, отделаться от него просто так никому не удавалось. Поэтому увидев главного по ГО, мы все поморщились.
– О! Ты уже приехала из банка? Это хорошо! – не обращая ни на кого внимания, дедок уставился на меня. – Мне надо записать, какой у тебя номер!
– ЧЕГО? – удивленно вытаращила я на него глаза.
– Ну, это… номер! Какой у тебя номер?! – Николай Иванович свел руки вместе и согнул пальцы так, словно держал мяч.
Я молчала, не зная, что ему ответить, как вдруг услышала голос сбоку.
– Ну, я же вам сказала, что у нее третий номер, – это оторвавшись от выписок и парней из техотдела, немного раздраженно ответила деду моя подруга.
При этих ее словах моя нижняя челюсть отвисла. Третий номер – это соответствовало истине.
– … такой же, как у меня… – вдруг добавила она.
Я впала в ступор, этим сообщением подруга констатировала очередной факт, – мы с ней были примерно одинаковой комплекции.
– Не! У нее вроде поменьше, – Николай Иванович скептически окинул взглядом сначала ее, потом меня.
– Да я вам точно говорю, у нас с ней одинаковый номер! Третий! – твердо произнесла подруга.
– Вы же у нас с утра померили, у нее такой же! – серьезно поддакнула ей третья коллега.
Я камнем застыла около шкафа, не понимая, что происходит. Мужики-клиенты тоже ничего не понимали, они просто смотрели на всех нас и тихо ржали.
– Нет, надо измерить, чтобы все было точно! Я с утра уже у всех померил, ты одна осталась! – громко провозгласил Николай Иванович и решительно направился ко мне. При этом руки с согнутыми пальцами он выставил перед собой так, словно собирался не только ухватиться ими за какие-нибудь полушария, но заодно и померить их.
Мужики, уже забыв про свои иномарки, с интересом следили за развитием событий. Я же не верила своим глазам и ушам. Более всего меня удивляла равнодушная реакция моих коллег-женщин на происходящее. Я представить не могла, как дамы позволили Николаю Ивановичу что-то там у себя измерить, чтобы определить номер.
– Сейчас, мы тебе все быстро измерим и запишем! – бесцеремонно провозгласил активист, доставая из кармана сантиметр и потрепанный блокнот с огрызком карандаша.
– Что вы там собираетесь мне мерить? – взвизгнула я и, отшатнувшись от деда, инстинктивно прикрыла грудь руками.
– Как что? – удивился Николай Иванович, – окружность головы! На следующей неделе я буду раздавать всем противогазы! Мне надо точно знать, какой у тебя номер! Вдруг химическая атака, а ты без средств защиты?!