Марья Ивановна возилась у себя на огороде. Это была ладная на вид, немного полноватая, но крепко сбитая женщина около шестидесяти лет от роду. Она недавно вышла на пенсию, а право на пенсию по старости у нас в стране, как правило, получают с пятидесяти пяти лет, и они с мужем решили уехать в деревню. Там стоимость жизни, по их расчетам, была ниже. Скопленных денег хватило, чтобы купить небольшую избу, но что очень важно, электрифицированную и газифицированную. Их новым местом жительства стало дальнее Подмосковье, довольно глухое. Железная дорога проходила далеко, до шоссе на Москву было тоже не близко. Интересно, что они отдали свою скромную малогабаритную трехкомнатную квартиру в хрущовке на окраине Москвы детям. Дочь с сыном и мужем занимали самую большую комнату, родители жили в средней, а в маленькой комнатке – младший сын. По современным меркам в квартире была перегрузка. С отъездом родителей в деревню, конечно, в ней стало просторнее.
В распахнутой телогрейке, ситцевой юбке и сапогах на босу ногу Марья по нескольку часов в день проводила в полусогнутом положении, копаясь в мягкой парной почве. Женщина работала увлеченно и быстро. Постороннему взгляду трудно было уловить стремительные движения ее пальцев в перчатках, покрытых черной землей. Видно было, как под простой деревенской одеждой перекатываются натруженные мышцы. Головной платок сполз вперед, волосы немного растрепались. Они были еще густыми, и в них лишь изредка сверкали на солнце серебряные нити. Марья почти автоматически поправляла платок, не прерывая работу. Она раскраснелась, кровь прилила к голове. Ей бы отдохнуть, распрямиться, попить водички, вытереть пот со лба, но время не ждет. Посадочная пора была в самом разгаре. Нельзя было медлить ни минуты: рассада могла завять.
Ее муж Василий Петрович, лет этак 65, заранее вскопал гряды, как только с земли сошел снег. Почва была мокрой и тяжелой. Копать было трудно, но у него была сноровка, выработанная за его многолетнюю деревенскую жизнь. Нажав сапогом на полотно лопаты, он терпеливо вдавливал его в грунт. Потом поднимал подковырянный им кусок земли, переворачивал его и бросал обратно, но уже другой стороной. Тыкая лопатой в него, он разрезал его, как ножом, и сравнивал с остальными, выкопанными ранее. Мужик не торопился. Работа ему нравилась, и он наслаждался каждым ее мгновением. Однако возраст и немало выпитого спиртного сказались на здоровье, и каждые двадцать минут ему приходилось делать короткий перерыв. Он обтирал тыльной стороной могучей руки вспотевшее лицо и затылок, иногда сморкался прямо себе под ноги. Присев где-нибудь рядом с местом работы, отдыхал и жадно дышал свежим деревенским воздухом. Потом смачно сплевывал через зубы. Что он при этом думал, оставалось загадкой, которую нельзя было прочесть ни по выражению грубоватого обветренного лица, ни по каким-нибудь характерным жестам.
Выросший в деревне, он был приучен к тяжелому деревенскому труду. Однако в поисках счастья или в надежде на лучшую судьбу он ушел на заработки в город. Устроился на завод, где после смены часто напивался с товарищами из его же бригады. Нельзя сказать, что эта дурная привычка была приобретена им в городе. В деревне пили еще больше с молодых ногтей. Пили в подгулявших компаниях, после работы в поле или в приусадебном хозяйстве, за столом дома. Если были праздники, на протяжении всех их шли массовые запои. Отключившиеся выпивохи валялись в канавах под заборами, за околицей и возле реки. Проспавшись после запоя, они жадно лакали огуречный рассол и еще молодую брагу, чтобы опохмелиться. Так что в город Василий приехал с большим опытом по части выпивки. Споить его было нелегко. Вот только к пожилому возрасту пагубное пристрастие ему вышло боком. Легкие перестали работать, как молодые меха, появилась тяжелая одышка. От рабочих нагрузок он сильно потел. Глаза наливались кровью. Ему требовались частые передышки.
К обеду участок под посадку овощей и зелени был вскопан. Оставалось лишь разбить его на гряды. После этого за дело принялась Марья Ивановна. У нее уже была готова рассада огурцов, помидор и капусты. Вот тут никак нельзя было медлить, нужно было как можно быстрее высадить все растения в грунт на грядки. Климат в их области был благоприятный, заморозки весной случались редко, но посаженные овощи на ночь они накрывали полимерной пленкой, а утром ее снимали, так что рассада могла расти свободно и наливаться соками под лучами солнышка. Посадкам требовался регулярный полив водой. А уж за своим огородом они ухаживали прилежно. Иной парень не ухаживает так за своей зазнобой, как Василий да Марья ходили за своим огородом. Он был их кормильцем. Запасов овощей хватало на всю долгую зиму. И подвал они приличный справили, где в ящиках, бочках да на полках зимовали их основные продукты питания в сыром, маринованном и соленом виде. Тут же хранились моченые яблоки и варенье из плодов садовых деревьев, росших на их земличке. Марья пристрастилась делать молодое вино из яблок и груш. Иногда супруги гнали самогон. Все это, надо сказать, трезвости жизни не способствовало, но определенную радость приносило.
Они были пенсионерами. Пенсии пока хватало на те продукты, которые не росли в их угодьях и на дешевую одежду. Однако налоги и всевозможные платежи постоянно росли, цены на электричество, воду, газ и прочие коммунальные услуги поднимались, что вызывало у них неподдельный страх перед будущим. Не выселят ли их с насиженного места за какую-нибудь неуплату, не пойдет ли под снос хорошо налаженное, хотя и нехитрое хозяйство, если их земля кому-то из богатых и сильных мира сего приглянется? Не придется ли им доживать свой век где-нибудь на свалке или помойке среди бездомных, число которых с каждым годом неуклонно росло. В то же время они видели, как в соседних селах и поселках, как грибы, росли шикарные виллы. Недалеко от них строились коттеджные поселки, окруженные высоченными заборами с охраняемыми пропускными пунктами. Наверняка, у их новых хозяев не было страха перед будущим!
Как-то раз Марья с Василием пошли в магазин, расположенный в их же деревне. Надо было купить хлеба, круп, присмотреть новые резиновые сапоги на слякоть и рабочие перчатки на смену износившимся. Продавщица приветствовала их радостным возгласом:
– Здрасте! За чем пришли? У нас тут все есть. Не нужно ли еще чего. Вот селедочку свежую привезли. Рекомендую. Жирная, малосольная. И не дорого. Взвесить?
– Здрасте, Нюра! Да нет, нам бы хлеба. Хлеб-то у вас свежий?
– Да-да, сегодня утром привезли, – выпалила продавщица, – и быстро подала на прилавок буханку черного и батон белого хлеба.
– Водочки не желаете? Она у нас хорошая!
– Нет-нет, – быстро ответила Марья и тревожно посмотрела на своего мужа – большого любителя выпить.
Тот хмыкнул себе под нос, но промолчал. Дома в кладовке у него стояла большая бутыль самогона. Так что от предложения продавщицы он смог отказаться. Да и куда заводской водке до домашней! Они-то в брагу только самое лучшее клали, натуральное, а заводская бог знает из чего сделана. Крепкие домашние наливочки, настоянные на фруктах, а то и лечебных травах, у них тоже водились.
– А крупы-то тебе нужны? – деловито поинтересовалась у Марьи продавщица.
– Да, конечно, – ответила она и перечислила целый список из круп. – Овсянку положить не забудь!
Все нужные крупы были в продаже. Женщина аккуратно сложила их в большую хозяйственную сумку. Потом прикупила еще несколько пакетов пшеничной муки. Посмотрела в кошелек, вынула из него деньги и рассчиталась с продавщицей за продукты. Денег хватило на то, чтобы оплатить покупку, но в кошельке их почти не осталось.
– А вот тут у нас отдел новый семян открылся, – продолжала рекламировать свой товар ловкая продавщица. – Морковь, лук, зеленюшка, не желаете ли чего-нибудь?
– Да у нас свои семена, дома выращенные, – парировала Марья, следившая за тем, как бы под влиянием этой рекламы не потратить свои кровные денежки.
– Марья! Вот здесь есть тюльпаны, смотри-ка на пакетике картинки нарисованы, какие они красивые, яркие, всех цветов.
Экономная покупательница хотела было отказаться, но ее взгляд привлекли красные, голубые и желтые чашечки необыкновенно крупных и броских цветов. Таких у нее в палисаднике не было. Они были настолько красивыми, что женщина едва смогла выговорить, сраженная произведенным на нее сильным впечатлением:
– Сколько же эта красота стоит? Небось, дорого?
– Отдам по десять рублей за штуку.
– Откуда они? Наши?
– Все луковицы из Голландии. Голландские тюльпаны, а наших в продаже нет.
Марья повернулась к Василию и стала просить его дать ей денег на покупку. Вначале муж ей отказал, но под напором ее просьб смилостивился над супругой и дал ей сто рублей. От сердца, можно сказать, оторвал. Женщина выбрала десять самых крупных луковиц, осмотрела каждую из них и попросила у Нюры пакетик с картинкой. Продавщице было жалко отдавать такую красоту, да и для продажи товара они ей были нужны, но все-таки поддалась на настоятельные просьбы Марьи и дала ей один пакетик с изображением голландских тюльпанов необыкновенной красоты. Тут покупательница спохватилась: да как же их сажать, ведь опыта у нее не было? Продавщица, отличавшаяся тоже не бог весть какими познаниями в области агрономии, ей посоветовала:
– Сажай их осенью, в сентябре, в рыхлую землю на глубину 10-15 сантиметров. Потом зарой земличкой, присыпь песочком и дерном. На зиму укрой перегноем или опавшими листьями. Весной они у тебя зацветут так, что только дивиться будешь красоте неописуемой. Да там на пакетике написано, только, по-моему, не по-нашему...
– Ладно. Спасибо, как-нибудь разберусь, – поблагодарила ее покупательница. – Ну нам домой пора, – обратилась она к мужу, – Вась, а Вась, пойдем домой!
Василий, задержавшийся у прилавка, в витрине которого под стеклом были выложены разные ручные инструменты, поднял голову, немного помедлил и пошел вслед за супругой. В уме он прикинул, какие из них купит со следующей пенсии и что надо будет подправить в хозяйстве. Дел у него, в общем, было предостаточно.
Марья бережно хранила луковицы тюльпанов все лето, проветривая их и время от времени выставляя под непрямые солнечные лучи, чтобы они прогрелись на солнышке и высохли. Она приспособила для них специальную коробку. Луковицы лежали в ней сухие и довольные, а женщина изредка переворачивала их с одного бока на другой. Пришла осень – пора сбора урожая. Марья и Василий с утра до вечера были заняты на огороде. Выкапывали корнеплоды, собирали кабачки, баклажаны и кочаны капусты. Много времени потратили на сбор богатого урожая картошки. Но мысли женщины были заняты голландскими тюльпанами. Где-то в середине сентября она отложила все дела, чтобы заняться их разведением. Василий вскопал небольшой квадрат земли под клумбу для этих иностранных цветов. Принесли песочка, перегноя, дерна и заранее приготовили подогретую воду для полива после посадки растений. Женщина тщательно разрыхлила граблями земличку, размяла в натруженных руках в перчатках ее комочки, отбросила лишние камешки. Затем Марья сделала несколько глубоких бороздок с десятью лунками на нужном расстоянии и посадила в них луковицы. Все, работа была сделана. К началу холодов она завалила клумбочку охапками опавших листьев для защиты от лютых морозов и стала ждать весны, когда должны были зацвести диковинные голландские тюльпаны. Луковицы были здоровыми, крупными и обещали порадовать цветами удивительной красоты, как на картинке.
Зима была морозной, вьюжной и снежной. Избушку засыпало до окон, с крыши свисали комья снега. Труба печки и та была заметена снежным покровом. Только струя дыма свидетельствовала о том, что в избе жизнь идет своим чередом. Супруги лишь изредка ходили в магазин да на почту получать пенсию. Они жили на всем готовом, своем, даже хлеб хозяйка приноровилась выпекать в печке. Запасы муки у них были. Он получался вкуснее, чем в магазине. Ели его еще теплым, хотя после этого у них немного побаливали животы. Короткими серыми днями Марья вела их простое хозяйство, Василий колол дрова на дворе и таскал воду из колодца. Долгие и темные зимние вечера коротали у телевизора. В общем, жизнь текла, как по маслу.
Телевизор показывал только одну программу, но этого им вполне хватало, чтобы быть в курсе последних событий. Новую антенну с сотней-другой программ им было ставить дорого, хотя они и приценились на будущее. Но когда еще пенсионеры смогут накопить такие деньжищи! Бывая на почте раз в месяц, они покупали сразу несколько газет, так что чтива для них хватало. Пожилые люди жили уединенно, как на острове, и лишь изредка корабль их семейной пары подплывал к берегам общественной жизни. На выборы они не ходили, избирательный участок находился далеко, а ноги у них были уже не те, чтобы преодолевать многокилометровые расстояния. Кандидаты и члены избирательной комиссии к ним тоже не приходили, как это когда-то делали в советские времена, принося урну немощным старикам прямо на дом, чтобы они смогли отдать свой гражданский долг и проголосовать за достойных депутатов. О результатах они узнавали из телевизионных передач и газет.
Наконец, холода миновали, на небе чаще стало появляться слабое весеннее солнышко. Снега за зиму намело невиданное количество. Но это было хорошо для посадок и деревьев. Снег предохранял их корни от вымерзания. К середине апреля на земле можно было увидеть лишь небольшие островки зимнего посеревшего покрова, хотя вся она, по-видимому не успела оттаять от зимних морозов. Марья разгребла прошлогодние листья на клумбе и увидела сочные крепенькие росточки. Они поднимались дружно вверх, каждый день все прибавляя в росте и увеличиваясь. В мае тюльпаны зацвели. Их цветы были необыкновенно красивыми: яркие и сочные цвета, чашечки утонченной формы, нежные лепестки, и желтенькая серединка, источающая необычайно пикантный аромат. Они были прекраснее, чем на картинке, полученной женщиной в магазине. Она приходила в палисадник специально, чтобы полюбоваться цветением невиданных для наших широт селекционных голландских тюльпанов, бог знает каким образом попавших на прилавок деревенского магазина. Долго стояла и смотрела на цветы, сложив натруженные руки на животе.
Наступившая весна принесла Марье гораздо больше радости. У нее выросли необычные растения, расцветшие благодаря ее заботам. Они одарили хозяйку своей изумительной красотой. Ее душа, очевидно, стремилась к возвышенному и прекрасному всю жизнь. Годы напролет ее заедал нелегкий быт. Нередко вспоминалась работа на производстве у станка с его потогонной системой. Но постепенно накопленная за жизнь усталость прошла, сердце открылось навстречу духовному миру. Глаза стали замечать не только детали, обрабатываемые станком или деревенскую утварь, но и эстетичность окружающего мира. Понимая всю важность овощей и фруктов, женщина не могла устоять перед силой красоты цветов. Они стали ее увлечением. Марья выкапывала луковицы летом, отделяла новые луковички-детки, просушивала их на солнышке и хранила до осени в подвале. Количество луковиц увеличивалось в геометрической прогрессии каждый год. Потом их сажала, тщательно укрыв дерном и листвой, и с нетерпением ждала весенних деньков, обещавших ей наслаждение красотой вновь расцветавших голландских тюльпанов, успешно аклиматизировавшихся в средней полосе России.