Рецензия на фильм «Царствие Небесное» Ридли Скотта.
Я решил так: сначала я опишу то, что в моих любимых фильмах и сериалах мне очень, очень понравилось. Опишу подробно, в отдельных статьях по каждому полюбившемуся мне фильму и сериалу. А потом, в одной общей статье, опишу то, что во всех моих любимых фильмах и сериалах (а также и в нелюбимых мною фильмах и сериалах!) мне не нравится, что мне не нравится в целом в современном условно-Христианском, условно-Европейском кинематографе. Опишу в одной большой статье.
Я решил поступить подобным образом, потому что мои похвалы… они уникальны для каждого, отдельно взятого, любимого мною фильма и сериала. А вот критика…моя критика современного кинематографа будет однообразной, если так можно выразиться, а потому ее и можно, и нужно «запихать и утрамбовать» в одной общей статье…
Мои личные определения придуманных мною же понятий «условно-Европейский» и «условно-Христианский» даны в другой моей работе «Приглашение к диалогу. Предисловие». Эту работу любой может найти на моей странице на «proza.ru».
-//-
Итак! Начнемте-с!
Тема крестовых походов мне очень, очень близка. Почему – не знаю. Догадываться, я, конечно, догадываюсь, но наверняка…. Наверняка – не знаю. Просто… так получилось…
На сегодняшний день я, в перерывах между составлением смет, написал только одно большое произведение – мой единственный мини-роман, который посвятил именно этой теме – теме крестовых походов.
Я уже включил нижеприведенные строки в мой роман, но не повториться здесь я просто не могу:
Позови меня в Поход Крестовый… Позови!!!
Я – пойду! Ведь в мире этом… нет Любви…
Лучше смерть с мечом. За Правду! За Христа!
Я хочу дойти до Храма… До конца…
Я хочу дойти до Храма, где в тиши
Мой Господь мне скажет: сын мой, отдохни.
Там Он снимет боль. И всякий страх…
Там усну, чтобы проснуться в Небесах!
Иерусалим! Я не забуду тебя! Нет!
Иерусалим! В твоих развалинах – мой Свет!
Иерусалим! Меня еще немного подожди!
Осталось только Крест мне вышить на груди…
Еще оружие осталось мне приобрести.
Чтоб с честью до могилы его с собой нести.
Чтоб мавры все узнали: нет, не зря
Они бояться Русских, как огня.
Ридли Скотт и его «Царствие Небесное»… Многое, очень многое в этом фильме мне не понравилось.
Да, Ридли Скотт оболгал несчастных тамплиеров. Да, он оболгал вообще всю идею Крестовых Походов.
И крестоносцев, которые были вовсе не завоевателями, а освободителями Христианских земель Христианской Византии, он также оболгал.
Первый Иерусалимский король, Готфрид Бульенский, был вассалом Византийского императора. При этом крестоносцы покушались только на те земли, население которых ранее, до оккупации мусульманами, добровольно, благодаря мирной проповеди Апостолов и их последователей, приняло Христианство. Ни один крестоносец не ступал (и даже не покушался!) на земли Аравийского полуострова – на изначальные, на исконные земли мусульман. Ни один!
Да, он намеренно оклеветал Христиан, а басмачей намеренно нарисовал более благородными, чем они были на самом деле. Но я, я - последний рыцарь Иерусалимского Королевства, все равно ему, Ридли Скотту, все прощаю. Не смотря ни на что, я благодарен ему несказанно. Почему? По многим причинам:
Ну, во-первых, я благодарен ему за то, что он поднял эту очень интересную и так несправедливо обойденную в кинематографе историческую тему.
Во-вторых, я благодарен ему за прекрасные костюмы, интерьеры, пейзажи, батальные сцены, за изысканно-достоверную передачу эпохи. Дух времени…. Да-да! Именно дух времени Ридли Скотт передал просто великолепно!
В-третьих, я благодарен ему за прекрасные диалоги, прекрасные фразы и реплики персонажей его фильма.
Но это все, лично для меня, совсем не главное! Даже если бы все персонажи в прочих эпизодах фильма вопреки исторической справедливости были бы одеты как попало! Даже если бы все персонажи фильма вопреки исторической справедливости говорили бы исключительно «полуматом»! Даже если бы вопреки исторической справедливости христиане были бы изображены еще большими мерзавцами, а басмачи, напротив, были бы изображены в виде благородных небожителей, я все равно бы полюбил этот фильм за один единственный эпизод:
Поверженный толпою басмачей рыцарь лежит на песке выжженной пустыни и ожидает последнего, смертельного удара. Один из главарей мусульман, помня о благородстве поверженного рыцаря, решает его помиловать. Помиловать и привлечь на свою сторону, говоря:
- Мой господин здесь.
Ну… Типа… Давай к нам! Ты хороший парень и все такое… Рыцарь приподнимается, садится на песке и печально смотрит в хитрые глаза басмача. И тут за спиной рыцаря у самого горизонта появляется сверкающий мираж в виде едва заметной полоски. Но что это?! Нет, это не мираж! Это блистательное Иерусалимское рыцарское войско, сопровождающее своего блистательного Иерусалимского короля! Пусть прокаженного, пусть больного и слабого телом, но все равно – блистательного!
Господи-и-и! Как же я хочу жить в то время! Как же я хочу быть в этом самом рыцарском воинстве! Я в некотором смысле тщеславный человек, но ради того, чтобы быть в том войске я согласен на самую незначительную роль. Я согласен на роль последнего конюха, на роль самого последнего оруженосца самого последнего рыцаря согласен – лишь бы быть рядом с ними! Лишь бы быть на их стороне!
И снова для меня наступает «момент дежавю»! И снова я повторюсь, так как когда-то уже писал об этом в своем романе:
Хорошие парни снова все проиграли. Впрочем, как и всегда...
Это такое универсальное правило. Как "закон всемирного тяготения": хорошие парни всегда все проигрывают. Рано или поздно. В конце концов, история Человечества закончится Апокалипсисом, в котором хорошие парни в последнем бою в очередной раз все проиграют князю тьмы и только вмешательство Господа в самый последний момент все исправит...
Тогда, при падении Иерусалима, и позже, при падении Константинополя, и позже, при многократно повторяющемся истреблении Русских Христиан поборниками ислама Мамаем, Тохтамышем, Давлет-Гиреем Он, Господь, не вмешался явно. Но это ровным счетом ничего не значит! Господь не вмешался тогда явно, потому что знал: все это – еще не конец. Он еще дает возможность всем «злыдням в тюбетейках» покаяться и выбрать верную сторону в борьбе Света и тьмы, в борьбе Добра и зла, в борьбе Креста и полумесяца.
Сам Ридли Скотт уже сделал выбор, изобразив пусть уничтоженное, в конце концов, рыцарское войско блистательным, а войско басмачей – разворошенным и злым осиным ульем, умело обойдя все правила сатанинской толерантности. Она в фильме вроде есть, толерантность эта. Но все зрители все равно понимают, кто на самом деле и в этом фильме, и в реальности были героями, а кто – злодеями.
p.s.1.
Когда я пересматриваю филь «Царствие Небесное» как-то некстати в голову приходят мысли о нашей антихристовой, большевистской революции. Глядя, куда катится современная безбожная «Россия-постСовдепия», я вдруг вспоминаю, что у «белых генералов» была мысль превратить борьбу с красными дьяволятами в крестовый, общехристианский поход, но они эту мысль отвергли. Может быть… зря отвергли?
p.s.2.
Хотелось бы, чтобы этот фильм посмотрела современная «Клемлядь». Может до них дойдет, наконец, что нельзя в своей столице строить шикарные, огромные культовые здания людям, взрывающим наши самолеты и считающим наше культурное наследие, наши храмы, консерватории и музеи… богомерзкой мерзостью. Мы с ними воюем с переменным успехом, с нечастыми, временными перемириями вот уже более десяти веков и конца и края этой войне не видно. Так может все-таки кому-то стоит включить, наконец, мозги и ограничить неконтролируемую исламскую миграцию, способную смыть весь огромный Русский Мир, пардон,… в унитаз?
p.s.3.
Это будет, пожалуй, самый спорный постскриптум. Я не особо большой поклонник «гоблиновских» переводов культовых фильмов. Но два эпизода из «Бури в стакане» («Звездные войны» в переводе Гоблина) я запомнил навсегда:
Эпизод первый: Огромная армия «оккупантов-дроидов» высаживается на прекрасную планету принцессы «Задолбалы». А поверх армии дроидов несется многократно повторяющийся клич: «А-а-а-лла-а-ах Акбар!!!». Просто жуть…
Эпизод второй: Мать юного «Энакина Сковородкина» велит ему улетать с его родной планеты, чем-то до боли напоминающей мой родной, ныне украденный басмачами, а когда-то на девяносто процентов русский город Ташкент. Напоследок мать говорит сыну:
-Ты должен покинуть это место. Так будет лучше для тебя. А то здесь скоро по-русски разговаривать запретят.
Именно эти слова при прощании сказала мне, двенадцатилетнему белобрысому подростку, моя покойная бабушка, мать моего отца при нашей последней встрече, перед самым моим отъездом из Ташкента. Больше я ее никогда не видел. Как и «Энакин Сковородкин» никогда больше не видел свою маму.
Как удивительно похожи оказались две «печальки»: моя и мальчика Энакина из далекой-далекой Галактики!