"Бывает, когда хочется сказать о чем-то родном, говоришь НАШЕ, РУССКОЕ.
От самого этого слова пахнет садовой клубникой, парным молоком и теплом хлева,
оно выглядит как белозубая застенчивая улыбка фронтовика в гимнастерке, поросший степной травой и согретый вечерним солнцем бежевый склон террикона, как ночные бабочки вокруг лампы в саду под навесом; на вкус как молоко и облако, как корочка бородинского хлеба, натертая чесноком; и когда к нему прикасаешься оно шершавое как рука старого шахтера, бархатное, как лист яблони, и скользящее по ладони как девичья коса...
У каждого это слово свое, неповторимое больше никем. Но, для каждого НАШЕ, РУССКОЕ. Если бы моя душа не шла к Богу на суд, то растворилась бы во всем этом" - так писал я о Донбассе в 2008-м году.
Прошло 6 лет. Я в блокадном Луганске, помогаю перебирать гуманитарную помощь, которую привёз один добрый россиянин. Он не представитель фонда, а просто человек, который по собственной инициативе собирал её с другими людьми, соседями, знакомыми и привозил на своей машине.
И вот держу в руках пакет гречневой крупы. Даже не пакет, а полпакета, он уже распакован, и остаток перевязан ниточкой. Аккуратненько так. На глаза наворачивались слёзы.
Мысленно рисуется портрет неизвестного жертвователя.
Студент? Общежитие, двухъярусные кровати, лекции, комп, энергетики, дискотеки, самодеятельность, жаркие споры молодых максималистов о политике, девчонки. И вдруг на глаза попалась палатка сбора помощи Новороссии. И вот что-то колыхнулось в душе, и он отдал туда будущий суп.
А может пенсионер? Бабушка. Трясущаяся морщинистая ручка непослушными пальцами завязывает ниточку, а в голове воспоминания о послевоенных годах, о столярном клее на ужин. О продуктовых карточках и пайке хлеба...
А, может, домохозяйка, хлебороб, сталевар? Может?...
Не знаю, кто это был. Только знаю, что кто-то очень близкий, родной.
Горько от того, что наши народные республики пока не признаются политиками Большой России официально. Народ Донбасса заплатил кровью за право называть себя русскими, и свою землю Россией. Не признают политики - это не главное. Главное, что нас признают русскими россияне. По тем же ящикам с гуманитарной помощью можно было изучать географию России, большие и малые веси от Камчатки и до Адлера. В каждый город и село тянулись незримые нити нервов с Донбасса, нам больно и больно всем русским, потому, что мы единое тело русского народа, мы единая плоть. И каждая клетка организма бросила все силы на помощь поражённого участка тела, на лечение раны.
Во время войны есть какое-то странное присутствие... или ощущение. Как будто ты на ладонях Господних. И он решает, что с тобой делать. Кого-то кладёт себе за пазуху, кого-то, прикрыв ладонью, оставляет на земле. Кому что - Ему виднее. Часто думалось, что на Его решения влияют молитвы. И представляется это как-то образно. Как вроде зимняя ночь, тишина и ветра нет и звёзды как сливы. И как дым из труб летит в небо, только не дым, а золотистая дымка переливчатая и от крыши в небо. А загляни под крышу, и там кто-то молится: и за себя, и за близких, и за убиенных, и за воинов на поле брани, и за шахтёров, в недрах земли свой живот положивших. И за соседку, что в печёнках сидит, и за президента, тоже ж как-никак живая душа. И о Донбассе молятся, чтобы Господь дал сил, живых защитил, а убиенным покой даровал в месте светле, месте злачне идеже несть болезнь, ни печаль, но жизнь бесконечная... Лампадка теплится, и её грани посылают лучики на лики икон. Тут - Россия. И мы - Россия.
Наверное, в матрёшке есть некое метафизическое подобие нашего народа: Донбасс - часть России, Россия - часть Царства Небесного.
А ведь я ничем не заслужил привилегию быть русским. Ну, совсем ничем. Родился голым и орущим, как все. Но, не в Пекине или Алабаме, а на Донбассе. Да и сейчас, по правде сказать, ничем не заслужил. Дар Божий.
И вот, как задумаешься о том, что мы подобно реке разлиты во все стороны, то прям дух захватывает. Мы река времени от княгини Ольги до будущих колонистов Марса, река пространства от Сахалина до Донбасса, от нижнего горизонта 1700 метров шахты до МКС, река духа от Христа до новомучеников наших дней, река интеллекта от Ломоносова до Байконура, река сострадания от безвестной бабушки, завязавшей ниткой гречку, до луганского ребёнка. Никто из нас не один, мы все часть единого. Мы - Россия.
А это здорово! Так, что хочется крикнуть вместе с Суворовым: "Мы русские! Какой восторг!".
Дмитрий Молчанов,
Новороссия.