Сердца четырех
Три серебристых тени пронзили залитую лунным светом деревню. За пару минут все собаки были убиты, их вспоротые когтями тела теплыми тушками влетали в окна домов, звонко разбивая тонкие стекла, как кровавые вестники близкой смерти. Сквозь рев и вой обезумевшей от страха скотины, запертой в хлевах и сараях, слышался хруст костей и человеческий крик. Хлопали двери, зажигались факелы, плакали разбуженные дети, кричали испуганные женщины. Серебристые тени, покружив бешеной пляской в центре селения, ушли в сторону леса, как сверкающие лезвия со следами темной крови. Несколько коротких минут изменили сонную жизнь деревни. Три богатых дома превратились в бойню, выжили только двое детей и их отец.
Он сидел на утоптанной земле подпирая спиной крепкие ворота. Его трясло от страха, хотелось сжать голову коленями и не слышать детский плач. Маленькую дочь и старшего сына уносили соседи, подальше от растерзанных матери и бабки. К дому Петра подошли трое мужчин, непомерно высокие в рваном свете факелов. Вдовец узнал старосту и его сыновей, попытался встать, но подскользнулся.
- Сеня, подними его, - самый крупный мужик подошел ближе, схватил рубаху на груди и резко дернул вверх. Петр глухо стукнулся о доски затылком.
Староста смотрел с нескрываемой злобой, темные глаза блестели под кустистыми седыми бровями.
- Врезать ему? - Семен легко дернул рукой, отчего ткань сухо затрещала.
- Нет. Он нам нужен целым и невредимым, у него сегодня много дел. Ведь так, Петр? - Старик крепче сжал темный узловатый посох. - Сейчас ты оденешься и пойдешь в лес. Найдешь тварь которую породил и принесешь ее голову.
- Я н-не могу! - Страх сжал грудь Петра, не давая словам выходить спокойно.
- А ты смоги, или мы тебя как жертвенного козла возле леса привяжем. Выбирай. - Староста подошел, хромая на правую ногу, ткнул посохом в живот дрожащего Петра и продолжил совсем тихо, - больше тебе не за кем прятаться. Я очень жалею, что она тебя не сожрала, это значит - придет еще раз. Сеня, помоги ему собраться.
За одеждой надо было войти в пропитавшийся кровью дом, пройти босыми ногами по липкому полу, стараясь не смотреть на тела. Помог крепкий удар в спину от Семена, с трудом удержавшись на скользких половицах, Петр на ощупь добрался до сундука. В комнате что-то хлюпало и потрескивало, темнота не давала увидеть всей жуткой картины, только небольшой кусок, освещенный оранжевым светом факела. Красное и блестящее, бывшее когда-то красивой женщиной, дернулось.
- Поторопись или вместе с ними спалим. - Семен тоже увидел движение внутри дома.
Собрав все, что попалось под руку, Петр выбежал из оскверненного дома. Соседний дом уже горел, за спиной звякнуло и зашумело. Семен не дал обернуться, ухватил за ворот и вытолкал со двора, как приблудную собаку.
- Одевайся и уходи, к рассвету как раз войдешь в лес. Вздумаешь вернуться - мужики тебя на вилы поднимут и на первой полянке бросят связанного, аккурат в муравейник. - Староста говорил тихо и устало. - О детях мы позаботимся уж всяко лучше тебя.
Младший сын старика положил перед Петром холщовый сверток и развернул, показав содержимое. Большой охотничий нож в ножнах, короткий лук и колчан с черными стрелами.
- Наконечники стрел и лезвие ножа покрыты серебром, у тебя будет шанс убить эту тварь. Бери все это и проваливай. - Старик почти не смотрел на нервно дрожащего мужчину, пытавшегося натянуть сапог на испачканные в крови ноги. - Игнат, проводи за околицу, а если вильнет - прострели ему ногу.
Младший сын старосты, как и было велено, довел до окраины деревни держа длинный лук наготове. Петр шел понуро, мелькнувшая было мысль сбежать зачахла на корню. Игнат стрелял лучше всех в деревне, бил зверя с большого расстояния без промаха. Если бы не наказ отца, валяться Петру в ближайшем овражке с пробитым красной стрелой горлом. Среди убитых ночью была невеста Игната, эта мысль сделала шаг Петра шире и тверже, в темноте у него есть шанс остаться в живых, до того как скроется за первыми деревьями. Из раздумий вывел тонкий свист и резкая обжигающая боль в правом плече. Стрела лишь скользнула, вспорола ткань рубахи и глубоко оцарапала кожу. Высокий мужчина пригнулся и побежал. Вторая стрела резанула левую руку, при свете полной луны он был отличной мишенью. Третья, последняя, стрела задела бедро и дрожа застряла в корявой сосне. Петр упал в траву и оглянулся, далекое зарево постепенно тускнело на фоне алеющего рассвета.
Сырой воздух врывался в легкие густым настоем трав и цветов. Рассвет застал охотника на широкой поляне, высокая трава, мокрая от росы, омывала сапоги поднимая волны сладко-терпких ароматов. Широкий нож тяжело бил по бедру, тонкая тетива лука натирала и без того ноющее от боли плечо. Впереди темнели мохнатые лапы старого леса, мерещились распахнутые пасти, кривые бритвы когтей. Человеческий запах страха и крови проникал в туман, втягивался между толстых стволов елей, будоражил сны обитателей темной чащи.
Рукава рубахи накрепко приклеились к ранам и терзали болью при каждом движении. Нога почти не беспокоила, стрела лишь оцарапала кожу. Игнат хотел чтобы зверье почуяло свежую кровь и запах боли. Чем глубже Петр входил в лес, тем острей это понимал. Шорохи и поскуливание сопровождали мужчину, пугающие звуки идущие со всех сторон кружили голову. Сердце дернулось и глухо забилось где-то в животе, когда охотник заметил серую шерсть на сломанных ветках. Зверь проламывался сквозь заросли совсем недавно, кора еще не успела подсохнуть. Мужчина остановился и, морщась от боли, снял лук с плеча, черная стрела с тяжелым наконечником замерла в ожидании. Свежий след привел к маленькой поляне, усеянной клочьями серой шерсти и маленькими красными цветами. В центре лежали три кабаньи туши необычного серого цвета. Они будто спали, очень тихо, совсем не дыша. Петр осторожно подошел ближе, тела выглядели совершенно мертвыми, но не было видно ран. Медленно обойдя с другой стороны, он их увидел: одинаковые дыры в серых боках, размером с голову ребёнка. Сломанные ребра торчали из рваных зияющих ран. Продолжая обходить тела, охотник не мог себе объяснить, что же не так с этими кабанами. Шерсть, похожая на волчью, вместо щетины? Крупные клыки на верхней челюсти и не по-кабаньи острые зубы? Копыта, больше похожие на когти? Но кабаны-оборотни так и выглядят, странными были раны и то, как лежали мертвые вепри. Кроме дыр в груди, какие можно проделать только крепким заостренным бревном или здоровенным молотом, у каждого оказался проломлен череп. А лежали они ровным треугольником, уткнувшись рылами в хвосты. Черная кровь застыла маленьким озерцом между телами. Белый, как кора толстой березы, охотник пятился на ослабевших от страха ногах, не сводя безумных глаз с неподвижных трупов. В темноте подлеска мелькали нетерпеливые зеленые огоньки, их манил тяжелый запах мертвой плоти, которой не место среди чудесных красных цветов.
Ломившегося сквозь лесную чащу, Петра терзала боль от ран и мысль об оборотнях. "Их убил кто-то другой, не зверь и не человек... Другой оборотень? Но в деревне знали только про одного, вернее одну... Ночью пришли три серых... Знали, что в лесу живет белая волчица и возможно еще одна... Но видели только белую... Остается только она, рыжая..."
Лес встрепенулся птицами и мелким зверьем, кто-то чужой шел не разбирая дороги, ломая ветки как раненый олень, остро пахнущий человеком. Ева замерла, вслушиваясь в приближающиеся звуки, босые ноги медленно стыли в мелком ручейке. Человек шатаясь ступил на тропинку и отпрянул, схватившись за кривой черный лук. Наконечник стрелы блеснул серебром в ярком солнечном свете.
- Ты кто? - Мужчина тяжело дышал, черные волосы прилипли к мокрому от пота лбу.
- Ева. Что с вами случилось? - Девушка с любопытством разглядывала вооруженного незнакомца в окровавленной одежде.
Наконечник перестал дрожать, тугой лук щелкнул тетивой посылая черную стрелу в девичью грудь. Тяжелая деревянная кадка ударила в живот девушки раньше, чем сверкающий наконечник пробил обнажившееся плечо. Ева с криком упала в ручей, корчась от прожигающей боли. Охотник успел заметить рыжеволосую женщину, замахнувшуюся для удара. Он мог бы все понять, будь у него время. Но и у Насти его не было, мать не может допустить зла над своим ребенком. Человеческий лоб не так крепок, как у молодых вепрей. Когда бледный кулачок коснулся головы несостоявшегося мужа, Петру нечем стало думать, череп охотника лопнул от чудовищного удара. Он рухнул на мягкую траву под тяжестью бывшей невесты, его тело напоследок пару раз дернулось, расставаясь с еще живым сердцем.
- Не туго? - Настя аккуратно затянула узелок повязки на распухшем плече дочки.
- Потерплю... Мама, почему ты не рассказывала об отце? - Ева повернулась на белоснежной подушке к заплаканному лицу матери.
- Не было повода, доченька.