Осовевший от сидения дома, он решил скататься на Васильевский на автобусе. Народу было относительно немного - час пик еще не начался. Падал теплый первый снежок. Люди озабоченно семенили по тротуарам, а автобус плыл над суетой, не торопясь, по своей выделенной полосе.
Он сидел у окна и смотрел на проплывающие городские миражи. Постепенно салон заполнялся. Кондукторша деловито сновала туда-сюда, пассажиры ворчали обиженно на ее повторные просьбы показать проездной.
Тут он обратил внимание на свою соседку справа. Она смотрела перед собой с каким-то ироничным, притворно-рассеянным прищуром. Так смотрят на старших вдруг что-то понявшие семиклашки. Она вошла в автобус уже на Васильевском острове, и значит, была местной.
На Васильевском все люди - особенные, думал пассажир и не удивлялся ее чуть фамильярной, неизвестно кому предназначенной, иронии. Он хотел бы, чтоб ему.
Стараясь меньше думать о соседке, снова стал разглядывать выхваченные из темноты тусклым фонарным светом колонны и арки за окном, полупустые узкие линии и широкие проспекты. Больше всего ему нравилось проезжать угол Наличной и Среднего, каждый раз удивлявший обмелевшим у устья руслом проспекта.
«Как Вас зовут?» - мысленно заговорил он с девушкой. Ему не хотелось спугнуть ее ироничность, поэтому он спросил сначала мысленно и попытался представить ее реакцию. Она не отвечала. Он обернулся в ее сторону, как-будто чтобы посмотреть на ту сторону улицы, и она сделала полуоборот навстречу, якобы вглядываясь в окно. Автобус остановился. Вошли новые пассажиры, улыбающиеся и заснеженные. Девушка вдруг встала и пошла к дальнему выходу, на ходу застегивая куртку. Все, что он запомнил о ней, помимо таинственной иронии, это рыжая челка, вздернутый носик и темно-голубые глаза. Да, и зеленая куртка.
Привет тебе, зеленая куртка.