О предреволюционной ситуации. На злобу дня…
Автору данного эссе неоднократно приходилось повторять, что власть является иллюзией нервной системы. Коллективной галлюцинацией каждого отдельного человека, верящего в существование государства. На обычном политическом языке это называется легитимностью. Проще говоря, уверенностью подавляющего большинства граждан в существовании некоей среднесоциальной действительности, с правилами которой они постоянно сверяются.
Легитимность согласно американскому философу Тоффлеру проистекает из трех источников: денег, насилия и знания. Комбинация этих ресурсов позволяет существовать демократической политической системе. В свою очередь, тоталитарные или олигархические режимы, имеют в своем распоряжении только две составляющие: деньги и насилие. Так как знание и эксперимент, присущие науке, скептицизм с его внутренней критикой всего и вся, публичные обсуждения и дебаты, расходятся с идеологиями тотального контроля и социальной инженерии. Рамки, порожденные диктаторской либо автократической системой, сдерживают несогласных и критиков с помощью насилия и денег. Так как никто не может быть умнее, либо успешнее нуворишей режима и его хозяев. Именно чередование насилия и подкупа позволяет обеспечивать легитимность самым идиотским и сумасбродным режимам, плюющим не только на права человека, но и на само человеческое достоинство.
Ограничения знания, наложенные тоталитаризмом, в первую очередь, касаются официальной идеологии. То есть, не одно общество, находящееся под неограниченной властью тирана или группы офицеров априори не имеет права стремиться к любым знаниям. Можно изучать и исследовать лишь то, что не идет в разрез с навязанной догмой. Ярким примером такого ограничения развития научных изысканий служит судьба генетики в Советской России. Назвав эту науку буржуазной и бесполезной, Трофим Лысенко ставленник Сталина в Академии Наук СССР смог не только изгнать выдающего генетика Мюллера, но и спровоцировать арест выдающегося ботаника, селекционера, биолога и своего оппонента Николая Вавилова, умершего в 1943 году в одном и сталинских лагерей.
Проблема диктатуры как политической системы кроется в ограниченности мировоззрения правящей верхушки. Не одна тоталитарная система не стремится к внутренней критике, скептицизму и планомерному усложнению. Потому что в таком случае придется отвечать не на уровне мускульной силы, как это привыкли делать доминирующие приматы - диктаторы, а на уровне интеллекта, которым они обделены не смотря на свои животные завоевания в иерархии социума. Большинству подобных режимов плевать не только на науку, но и на любые технологические достижения. Единственное в такой ситуации, что способны финансировать и поддерживать политические режимы, так это новые виды вооружений. Так как они позволяют силой укреплять легитимность не только внутри страны, но и в окружении демократий планеты.
Поэтому конец всех тоталитарных режимов от фашисткой хунты до олигархической автократии одинаков. Они могут достигнуть консенсуса внутри общества лишь на небольшой исторический промежуток времени. Оправдывая свое существование терроризмом и как следствие военным положением, разрухой то есть крахом предыдущей диктатуры, победой над колониальными либо оккупационными войсками вследствие войны, повышением уровня жизни граждан, якобы, путем справедливого перераспределения доходов.
Такое согласие большинства вассалов тоталитарной системы называется социальным контрактом. Например, в Беларуси режим пообещал после распада СССР восстановить советские заводы и обеспечить людей работой, взамен на что граждане закрыли глаза на политические убийства, похищения и рост количества олигархов. И эта система оправдывала себя ровно до того момента, пока Российская Федерация была заинтересована в поддержании такого “союзника” дешевой нефтью и газом.
Это позволяло осуществлять перекрестное субсидирование экономики, а заодно кормить один из самых больших в мире карательных аппаратов (на 1000 жителей). Как только цена на нефть упала, а Россия увязла в череде бессмысленных войн, тяжелый экономический кризис поставил под вопрос не только существование режима, но и его легитимность. Последние выборы, на которые пришло от силы 32% избирателей показали полное недоверие не только политической системе, нарушившей негласный договор, гласивший о том, что каждому работнику положено 400-500 USD средней зарплаты, но и культу личности в целом.
Поэтому исходя из принципа формирования систем, мы можем заметить одну тенденцию общую для всех тоталитарных социумов. Неограниченная никем власть даже уже потерявшая легитимность в глазах собственных вассалов, никогда не уходит добровольно. Потому что, потеряв средства для поддержания лояльности граждан, у нее остается еще один ресурс - насилие. Ведь одно дело внимать пропаганде с полным холодильником и желудком, а другое дело считать копейки, чтобы хоть как-то выжить. Но поскольку, каждый диктатор так или иначе страдает мессианскими наклонностями, то он лишь продолжает усиленно игнорировать нарастающие требования людей относительно уровня жизни, пытаясь оправдать свое существование старыми проверенными байками о кознях внешних врагов. Так бредил Чаушеску перед собственной казнью, так бредили и другие диктаторы, закончившие жизнь на плахе.
Абсолютное брутальное насилие было возможно лишь в эпоху полной изоляции наций друг от друга. Интернет изменил не только расклад сил, но и принципы жизни большинства социумов планеты.
Причиной революции всегда служат банальные с точки зрения диктатора вещи. Такие как падение уровня доходов населения, увеличение количества налогов и сборов, экологические либо социальные проблемы. Каждый диктатор повторяет одну и ту же ошибку. Как только кто-то начинает протестовать против некоей несправедливости, он моментально применяет насилие. И чем более мирный протест, тем большее насилие и террор использует режим. Это известный психологический феномен. Так как любой диктатор искренне убежден, что придя к власти по трупам, можно удержаться в ней продолжая идти по ним. И как здесь не вспомнить попа Гопона...
Диктаторы никогда не ведут переговоры с собственными гражданами. Они лишь угрожают, подавляют, запугивают недовольных. Именно в такой момент у протестующих включается один очень важный защитный механизм. Люди осознают, что дело не в том, что они просят, а в том что с ними не считаются. И требования теряют первоначальный смысл.
Бунты и революции вспыхивают там, где они могут случиться. А для этого достаточно не только плачевной экономической ситуации, но и надменного презрительного отношения к требованиям митингующих. Ведь как это так, десятилетия удавалось сдерживать этих никчемных людишек и вот они уже требуют свержения всего политического строя? Понятное дело что для нуворишей диктатуры это опасно, ведь вследствие революции они потеряют все наворованные и отнятые средства.
Поэтому обычный диктатор будь он из Африки, либо откуда-то еще, прежде всего, начинает атаковать. Обычная идеология пахана, вести переговоры только с людьми по уровню. Тех кого лично диктатор считает равными и достойными с ним говорить. Проблема таких режимов кроется в несгибаемой тупости, повторявшейся всю вторую половину двадцатого столетия. Пока не начинали стрелять и убивать полицию, возмущенные унижением и игнорированием требований бывшие вассалы, переговоры не начинались. Потому что любой пахан обладающий абсолютной властью - шерстяной, понимает только позицию силы. Это парадоксально идиотская ситуация свойственная лишь тоталитарным режимам. В демократическом обществе любая проблема является предметом дебатов и политического обсуждения. И только при диктатуре любое несогласие воспринимается как личная угроза всей системе. Мирные протесты перерастают в революции, потому что паханы не хотят договариваться с согражданами. А когда они пытаются это сделать, становится слишком поздно. К тому времени, протестующие ощутившие собственную силу уже идут на штурм президентского дворца, либо резиденции.
Всякий диктатор планеты перед крахом имел рейтинги поддержки населения более 80%. Иностранные политологи с умным выражением лиц рассказывали своим зрителям о том, что это выбор недоразвитого инфантильного флегматичного народа страны третьего мира. А после краха разводили руками не понимая, что произошло.
На самом деле демократический лидер, имея подобный рейтинг никогда бы не додумался применять насилие в отношении мирных протестующих. Ведь он представитель народа и партии его выдвинувшей. Зачем ему портить рейтинг? И только в наших широтах каждое высказывание против чего-либо, воспринимается как личное оскорбление Великого Кормчего. Потому что самым верным признаком грядущего краха всей политической системы, будь то Африка, либо Азия служит обостренная неадекватная реакция на любые протесты. Насилие, направленное на запугивание не только протестующих и их семей, а всех граждан.
Брутальные действия режима вызывают лишь обратную реакцию. Подтверждая нелегитимность диктатуры как таковой. Никогда за всю историю второй половины 20 столетия и начала 21, 80% поддерживающих диктатора граждан не выходили митинговать на миллионные марши согласия. Это парадоксальный феномен, на который политологи не обращали внимания. Даже в самые лучшие времена диктатуры не могли мобилизовать свои дутые проценты. Потому что в тоталитарной системе рейтинги лгут. Они составляются купленными чиновниками, заинтересованными в продолжении обогащения. Вот почему, правда проста и неприглядна. Люди будут согласны с социальным контрактом лишь до той поры, пока диктатор его придерживается. Никто в этом договоре не имеет права и возможности его пересматривать в одностороннем порядке. Именно поэтому легитимность, то есть вера людей в право тоталитарного режима вершить их судьбы исчезает. Ведь нужно признать, что диктатуре кроме абсолютной власти больше ничего не интересно.