Женька, которая не совпадала со временем полная ве

 

Глава 1
Незнакомец в ночи. В ванной.
Тёплая, чуть горяченькая, водичка приятно обволакивала тело,   быстрым потоком сбегая вниз. Хотелось замереть в душевой кабинке и никуда не торопиться. Впрочем, сегодня никуда идти  и не предполагалось. От понимания этого  было ещё приятнее. После ванны её ожидал почти царский ужин. Четыре  бутерброда, два с сыром и два с сырокопчёной колбаской, маленькая баночка маринованных огурчиков, такая же баночка грибочков  и чай «Голд Бонд» в пакетиках, к которому прилагались две «чокопайки». Сегодня она могла позволить себе такой роскошный ужин. Неожиданно заработанный небольшой гонорар являлся просто  манной небесной, сказочной мечтой, позволяющей вкусить вкусняшек.  Четыре дня тому назад Женька помогала продавать книги на книжной ярмарке, совмещая приятное с полезным. Вот и заработала денежку. И купила всё в соседней кулинарии и магазинчике, выскочив из дома ровно на десять минут. 
Она никогда не закрывалась в душевой кабинке. Нет, закрытого пространства Женька не боялась. Просто ей было душно в закрытой кабинке, даже в такой шикарной.  И к тому же  она любила мыться под музыку. Негромкую, знакомую, любимую музыку. Маленький музыкальный центр   доигрывал последние слова «Серёги Санина». Ей нравилась эта песня. Она обожала Юрия Визбора. Кое-кто из её знакомых этому удивлялся. В своих вкусах и привязанностях Женька «не совпадала со временем». Двадцатилетняя девушка обожает песни Юрия Визбора!?  А для неё это была отдушина, куда можно было спрятаться. Спрятаться в песню. В каждой песне знаменитого барда хранилась своя история. Иногда драматичная, как, например, у «Серёги Санина». Она могла полюбить песню даже за одну строчку в ней. Ёмкую и красочную. В любимом «Санине» такая строчка тоже присутствовала. «Идёт молчаливо в распадок рассвет». Она обожала эту строчку припева.
Держа в руках смеситель, Женька нащупала мыло,  обильно намылила ладошки, сунула куда-то в сторону смеситель, отложила мыло в закреплённую на стене мыльницу и старательно и обильно намылила лицо. «Зелёный чай» - её любимое мыло. Ей нравился этот почти натуральный запах, пусть,  может, и не чая, но чего-то душистого и непривычно необычного. Мыло, довольно дорогое, но качественное, она тоже купила с этого сказочно неожиданного гонорара. Протянув руку в сторону, она попыталась отыскать смеситель.
-…приходишь – «Привет». Песня закончилась. Но следующая, странное дело, не началась.
-Свет погас, что ли, - мимолётом мелькнуло в голове.
Зажмурив глаза под толстым слоем пены, Женька протёрла пальцем левый глаз и попыталась его открыть, чтобы найти смеситель.
-Хорошая песня. - Мужской голос прозвучал совсем рядом.
Она упала и завизжала. Нет, не совсем упала.  Быстро присела, чуть не поскользнувшись,  в кабинке и взвизгнула. Глаза не открывались. Точнее, открывались, но тут же закрывались, не выдерживая атаки евшей их  пены. На какую-то долю мгновения  приоткрывшийся глаз разглядел силуэт около кабинки. Свет, значит, горел.
-При  свете убивать будет, -   подумала Женька горестно. Остальные мысли куда-то дружно и трусливо исчезли.
Резкий, испуганный и пронзительный визг плавно приобрёл другую тональность. Женька заскулила. Как маленький щенок, брошенный в неизвестность злыми людьми в холодную и тёмную ночь. Как и щенку, ей было страшно. Не просто страшно, а ужасно страшно. Супер страшно. Ситуация складывалась  жуткая. Двенадцатый час ночи. Чужая пустая  огромная  квартира с незапертой лоджией. Душевая кабинка. И она в ней. Простите, голая. Ну, сказать деликатнее, полностью обнажённая. Впрочем, не полностью. На её голове располагался  пакет-маечка, стоимостью 4 рубля, который Женька использовала в качестве шапочки для купания, поскольку чистые волосы мыть она не намеревалась. Кроме этого самого пакета на ней не было ничего. Абсолютно ничего. Не считать же неким укрытием её обнажённости слой пены на лице. И этот ночной кошмар и ужас, неизвестно откуда взявшийся мужик!
Сердце прыгало в груди так, будто хотело покинуть её неказистую телесную оболочку, проскользнуть в слив и подло смыться.
И тут на Женьку сверху обильно полилась вода. Тепленькая, слегка горяченькая. Явно из смесителя-лейки.
-Пойдёт такая? -  спросил пришелец громким голосом, чтобы перекрыть её скулёж.
-Ы-ы-ы-ы! – ответила она. Прозвучало  утвердительно.
-Понятно, - согласился с ней незнакомец. – Гидромассаж включать?
Не меняя позы, Женька движением пальцев сполоснула с лица пену и быстро открыла оба глаза. Напротив кабинки стояли ноги. Мужские ноги. Выше поднять голову она не могла. От страха. Ноги были в тёмно-синих джинсах и   кроссовках. Цвет кроссовок она  рассмотрела, но не запомнила.  Ей было уже всё равно, даже если бы мужик был в лаптях или в валенках с галошами.
-Так как насчёт гидромассажа? - спросил незнакомец. - Кстати, что Вы делаете в этой  квартире?
Обращение на «вы» обнадёживало. Сердце передумало убегать, осталось на месте и стало ждать развития   сценария фильма ужасов.
-Выйдите, пожалуйста, или отвернитесь, - жалобно пропищала Женька. Пропищала потому, что попытка произнести эту фразу суровым голосом не получилась.
-Ага! Я повернусь  к Вам спиной, а Вы меня чем-нибудь шарахнете по голове. К тому же у Вас может быть сообщник, который поджидает меня за дверью. Нет, уж лучше я в ванной побуду. Кстати, я тоже собирался принять душ. Так что, не задерживайтесь долго в кабинке.
Пока он говорил, на Женьку так и лилась вода. Скорее всего, он закрепил лейку – смеситель наверху.
Она быстро проанализировала ситуацию. Она сидит в поддоне душевой кабинки на корточках, сжавшись до минимального размера. И оттого выглядит, как огромная лягушка. Только у лягушек нет пакета-маечки  на голове. И они всю жизнь ходят голые, простите, обнажённые, и им это по фигу. А она…
Чуть изогнув голову, уворачиваясь от потока воды, Женька повернула лицо. Вправо и вверх. Он не смотрел на неё, его лицо было повёрнуто в сторону стены ванной. И вовсе не той, где было зеркало.  Видеть её он не мог.
-Извините, пожалуйста, - пропищала опять Женька, - подайте, мне, пожалуйста, полотенце. Темно-синее, оно напротив Вас на крючке висит.
Можно было не уточнять цвет полотенца. На крючке висело только одно полотенце.
Полотенце он протянул,  не повернувшись. Не выходя из кабинки, Женька отключила душ,  даже не вытираясь, завернулась в полотенце, пожалев, что оставила бельё и одежду в комнате, и  тихо ступая за спиной незнакомца, в сторону  которого боялась глянуть, сделала несколько осторожных шагов к  двери.
-Стоять! – в мягкой интонации голоса прозвучали командные нотки.
-Ой! – пискнула Женька и остановилась, чуть согнувшись.
-Вы не ответили на мой вопрос.  Как Вы оказались в этой квартире? – по голосу было понятно, что он смотрит в её сторону.
-Извините, пожалуйста, можно, я оденусь сначала. Я всё Вам объясню, - её голос  прозвучал просто умоляюще. Она даже не повернулась в его сторону.
-Хорошо. Через пять минут я жду Вас на кухне. – В его голосе опять прозвучал тот же командный тон. Командный, но мягкий.

Глава 2
Незнакомец в ночи. В кухне.
Чтобы одеться, Женьке хватило две минуты. В квартире было пять комнат. Она устроилась в самой крохотной, расположенной рядом с залом.  Окно комнатки выходило на большую лоджию, на которую имелся выход из зала. Скорее всего, эта комната предназначалась исключительно для проживания хозяйского кота с каким-то длинным труднопроизносимым именем. Она называла его просто – «Мурло». Кот был огромный и сытый. Сейчас он спал на открытой лоджии. В комнатке были  диван и комод. Маленький диванчик и маленький комодик. Как раз по её потребностям и габаритам. Плюс кошачьи прибамбасы: игрушки,  корзина для спанья, когтеточка и какие-то полочки для возлежания его барственного холёного тела. Конечно, она могла занять любую другую комнату, но не стала этого делать.
Перед выходом из комнаты Женька мельком глянула в зеркало. И, конечно, себя не узнала. В зеркале отражалась покрасневшая после мытья  физиономия напуганной бабы   неопределённого возраста  с круглыми глазами.  С перепугу она забыла про пакет на голове. И обуться забыла. Впрочем, её  шлёпанцы остались в ванной.    Хорошо, хоть её туфли     стояли в прихожей.
Женька тихо прокралась по коридору и  пробралась в прихожую. Свет в прихожей не горел. Она протянула руку к вешалке, на которой всегда оставляла связку ключей. И замерла. Ключей на месте не оказалось. На всякий случай она подёргала ручку входной двери. Дверь оказалась заперта изнутри на ключ. Которого у неё уже не было.
Смирившись с неизбежностью, она тихо побрела в сторону кухни,  дверь которой  была прикрыта.
-Ой, мамочки! – тихим шёпотом пробормотала Женька и протянула дрожащую руку к кухонной двери.
-Надо же! Первый раз вижу женщину, которая оделась за две минуты! – раздался за спиной насмешливый знакомый голос.
-Ой! - привычно пискнула Женька, закрыла глаза и втянула голову в плечи.
-Проходите, проходите! Надо же нам сесть за стол переговоров.
Из-за её спины протянулась рука, открыла перед ней кухонную дверь, и она  на ватных ногах сделала несколько шагов.
-Садитесь. Я так понимаю, Вы здесь одна. Сообщников у Вас нет. По крайней мере, в квартире. Меня это, сказать честно, даже радует.
Ноги у неё подкосились, и она просто плюхнулась на выдвинутый им стул. Он сел через стол от неё, на другой стул, жалобно скрипнувший под ним.
С минуту они молча рассматривали друг друга. Она – с испугом, красочно написанным на её лице. Он  -  с интересом. На его лице красовалась усмешка.
Перед ним сидела страшно испуганная девушка лет 20, может, чуть  старше. Впрочем, первый испуг, скорее, не испуг, а ужас, у неё прошёл. Хотя его остатки  на лице  присутствовали.  Ещё круглые от испуга серо-голубые глаза, почти не моргая, смотрели на него. Застёгнутая на все пуговицы слегка длинноватая для хозяйки клетчатая рубашка с длинными рукавами, не заправленная в джинсы, не оставляла шанса для мужской фантазии. Впрочем, никакие фантазии ему не были нужны. Он хорошо её рассмотрел за те несколько мгновений, пока слушал песню, стоя на пороге ванной, а она намыливала лицо. Возможно, он поступил неправильно. И мужским шовинизмом не страдал. Но ситуация была архи интригующая. Да и девица, так безмятежно мывшаяся в чужой квартире под песни Визбора, его заинтересовала.
-Что у Вас на голове? – вдруг спросил он.
Женька выпучила ещё больше глаза, потом, спохватившись, схватилась двумя руками за голову, точнее, за пакет на голове, но почему-то его не сняла и произнесла:
-Пакет. Маечка. Чтобы волосы не мочить, - сказав это, Женька даже тихо выдохнула с облегчением.
-Вы что, опять в душ собрались? – не удержался он.
-Почему опять в душ? – растерялась она.  И поняла. Сдёрнув пакет, Женька скомкала его и стала теребить в руках, не сводя выпученных глаз с «переговорщика».
-Хм! – не удержался он. Она была натуральная блондинка. И не просто блондинка. Собранные в подобие очень лохматой копны на голове, её волосы, насыщенного  золотисто-медового цвета,  придавали внешности этой молодой девушки   такой пронзительный оттенок нежности и женственности, что он невольно поперхнулся и закашлялся.
Женька понемногу приходила в себя. Скорее всего, потому, что  сидевший напротив неё незнакомец  совсем не был похож на человека, которого нужно было бояться. Во всяком случае, она пришла к этому  выводу.
На таких мужчин оглядываются почти все женщины на улице. Хотя, почему «почти все». Будет честным сказать «все». Даже те, у которых дома обитает, по их понятиям, красавец. Вообще, по её мнению, мужчины делились на три категории. Смазливые мужики, красавцы-мужчины и настоящие мужчины. Ну, и ещё были просто мужчины.  Если таковой и жил в доме,  толку от него не было никакого. Смазливые мужики – это, понятно, какие мужики. От взгляда на них тошнит, как  при токсикозе в первую или вторую половину беременности. Красавцы мужчины могли не быть настоящими мужчинами. Так оно чаще всего и было.  Настоящие мужчины могли не быть красавцами, им это дозволялось. Но если настоящий мужчина был, ко всему прочему, ещё и красавцем! Тогда у женщин начинали летать бабочки в животе. Это определение она слышала от однокурсниц, но не разобралась в нём, хотя и собиралась разобраться. Впервые услышав это определение, она посоветовала сказавшей его однокурснице провериться на глистов. Лично у неё бабочки  никогда не летали в животе или ещё где-то там в её небольшом и  аккуратном  организме. Но сидящий  перед ней за «столом переговоров» незнакомец, относился сразу к двум категориям.   Высокий рост, широкие плечи, крепкая шея, видневшаяся в вороте  расстёгнутой рубашки. От него просто ощущалась физическая сила. И здоровье. И мужская красота. Тёмно-русые волосы, серо-зелёные глаза, красивые брови. Ямочка на подбородке. Хороший загар. Возраст незнакомца она не могла определить. Это ей никогда не удавалось. Впрочем, незнакомцу было около тридцати. Или чуть за тридцать. Или меньше. Но точно, не пятьдесят. А запах его туалетной воды! Если бы этот запах материализовался, то эта субстанция  могла сбить с ног  среднего роста особь женского пола. Чёрная рубашка с длинными рукавами, с нашивками-лейблами, натянулась на мускулистом торсе, когда он потянулся закрыть  капающий кран в мойке. Дотянуться ему не удалось, и он  встал со стула, аккуратно завернул кран до упора и, повернувшись к ней лицом, опять сел на своё место. Она успела рассмотреть на джинсах ремень с красивой пряжкой.
И только тут поняла, что сидит, как каменный истукан, не шевелясь и даже не моргая, что, впрочем, не мешало ей рассматривать его, двигая по-прежнему  испуганными глазами.
-Ну, что, закончили  разглядывать меня? – неожиданно спросил он.
-Да, - машинально ответила она. И страшно покраснела, будто он подловил её на чём-то запретном.
-Приступим, - сказал он. – Так что Вы делаете в этой квартире в отсутствие хозяев?
-А, так Вы хозяин квартиры, - почти радостно выдохнула она.
-Нет, я не хозяин квартиры, - быстро ответил он. – Так Вы что, и хозяев квартиры в лицо не знаете?  Значит, Вы не Мария Павловна Симакова, 1951 года рождения?
Смешинки в его глазах совсем не вязались с его серьёзным голосом.
-Нет, я не Мария Павловна, - она замотала отрицательно головой. От этого движения  копна волос  на её голове съехала чуть набок, придав ей почти комичный вид. Он чуть не засмеялся. Но сдержался.
-Я всё-таки хочу услышать от первоисточника, что за дамочка сидит передо мной, - он замолчал и пытливо уставился на неё.
-Я… начала говорить она. И вдруг спохватилась. – Я - то знаю, кто я такая, у меня даже ключ от этой квартиры есть, а вот Вы кто, и что здесь делаете? – в ней вдруг проснулись присущие почти всем женщинам зачатки скандальной бабы. Запахло женским шовинизмом.
-Ну, ключа   от квартиры у Вас уже   нет, он у меня в кармане, это, во-первых, а во-вторых, я Вас первый спросил, так что, будьте добры, отвечайте, - довольно настойчиво произнёс он.
-Хм. Мужчины должны уступать женщинам. Если они настоящие мужчины. Так что, позвольте мне первой Вас спросить, - она не договорила свою нудную импровизацию про мужчин.
В его глазах просто запрыгали смешинки, и он произнёс слегка насмешливо:
-Мы с Вами не в трамвае едем, и уступать Вам место  я не собираюсь. Быстрей признавайтесь, кто Вы и где Ваши сообщники?
-Какие  сообщники, - испугалась она.
-Ну, Вы с какой-то целью здесь оказались, – смешинки просто выпрыгивали из его глаз.
-Хорошо, - сказала она. – Если мы не в трамвае, я скажу первая. Мария Павловна заключила с чистильщиками, простите, с клининговой компанией договор на уборку этой квартиры. Хозяева уехали на месяц. По договору Мария Павловна должна   убрать и перемыть две лоджии, помыть все окна, перестирать все шторы и покрывала, пересушить зимнюю одежду. Ну, и ещё другую работу выполнить. А! И цветы поливать. Потом приготовить квартиру к приезду хозяев. Всё перемыть и пропылесосить. Да, и ещё присматривать всё это время за Мурлом, потому что он не может жить вне  квартиры, испытывает дискомфорт, и его ни одна кошачья гостиница не согласилась взять на время отпуска его хозяев. Вот, я Вам всё рассказала.
Похоже, что она успокоилась, поскольку ей удалось последовательно всё рассказать. Впрочем, не всё.
-Так. Надо думать, что Мурло, это тот котяра, которого я знаю под именем Мотя. А вот какое отношение Вы лично имеете к Марии Павловне и вообще к этой квартире?
-А-а-а! - почти радостно спохватилась она. –Так Мария Павловна… Она мне поручила всё это сделать. Она, она болеет, у неё гипертония. А за работу хорошо заплатили фирме, которая потом рассчитается с исполнителем. И мне разрешили её подменить, ей доверяют,  её хорошо знают, потому что хозяйка компании рядом с тётей Машей живёт. Я тут второй день. Убираюсь и живу.
Она так и не поняла, почему она всё это ему рассказывает. Наверное, потому, что он её слушал, уже не улыбаясь. И смотрел на неё очень серьёзными глазами.
-А какое отношение Вы лично имеете к Марии Павловне? – её сбивчивый рассказ был неполным.
-Тётя Маша – моя тётка. Ну, не родная, а  типа крёстной. Она шесть лет была моим опекуном. Я  с ней сначала жила в Пскове. Когда я школу закончила, то приехала сюда и поступила в институт. Год я жила в общежитии. Потом тётя Маша поменяла свою большую квартиру в Пскове на маленькую в Питере, чтобы мы могли вместе жить, и мы вместе поселились в этой квартире. А неделю тому назад к тёте Маше приехал её сын. Он отсидел девять лет в тюрьме, то есть в колонии, за убийство. Его жена   после колонии не приняла, она за другого замуж вышла, и ему деваться некуда, поэтому он приехал к матери. Он вообще-то спокойный, мать не обижает и пьёт мало… только… только… - она замешкалась и  растерялась.
– А в общежитии института ремонт, там сейчас нельзя жить. В общем, когда предложили  договор на эту квартиру, то  сказали, что тут можно будет жить месяц.  И я сюда поселилась. В ТСЖ знают обо мне, всё  нормально. Я живу в маленькой комнатке, хозяйскими вещами не пользуюсь. Иногда телевизор в зале смотрю.  Ну, и посудой хозяйской пользуюсь. Вот и всё.
Она отвечала ему, как примерная ученица отвечает урок. Ответила и стала ждать дополнительных вопросов.
-Понятно. Немного разобрались. Значит, Мария Павловна – Ваша опекун. Точнее, была опекуном. А родители где Ваши? – он не удержался и спросил её об этом. И тут же пожалел.
У неё даже цвет глаз изменился. Они стали тёмно-серыми.  А губы задрожали. Как у ребёнка, который собирается заплакать.  Скорее всего, задрожали и руки, потому что пакет, который она сняла с головы и держала, сложенный, в руках под столом во время их разговора, зашуршал.
-П-п-п-при чём ту-тут м-м-ои ро-ро-ро-роди-ди-тели, - страшно заикаясь, произнесла она. И замолчала, уставившись на него часто моргающими глазами. Глазами, которые просили и умоляли о помощи.
Он даже испугался, вскочил со стула и  бросился к ней. Присев перед ней на корточки, он развернул её к себе лицом, и, взяв её за руки, глядя ей в глаза, быстро произнёс:
-Тихо, тихо, тихо! Я ни о чём  тебя не спрашивал. Успокойся. Всё хорошо. Смотри на меня. Делай так, как я говорю. Сделай глубокий вдох, потом выдохни. Так, правильно! Опять, глубокий вдох, потом выдох.
Минут через десять она успокоилась. Он   растерялся. Она смотрела на него и молчала. 
-Я…   По поводу того, что я здесь делаю.   Я - родственник хозяев квартиры.  Я раньше у них  бывал. Приехал сюда в отпуск. Договорился пожить у них. Меня Сергей зовут. А Вас?
-Меня – Женя, - от её заикания не осталось и следа. – А как же теперь, - она растерялась.
-Давайте, ничего не будем менять и придумывать. Я не создам Вам никаких проблем. Вы будете заниматься тем, чем и должны заниматься. Устраивайтесь в любой комнате.  Я займу комнату  в конце коридора. Бояться меня у Вас нет никаких оснований.  Можете мне поверить. То, что я не очень деликатно обошёлся с Вами в дУше, ну  это можно даже объяснить. Ночь, открываю своим ключом дверь, а в квартире абсолютно не знакомый мне человек. Извините, если я Вас смутил. Я думаю, мы поладим. В общежитиях же живут  и девушки и ребята по-соседству. Представим, что и у нас такое общежитие. Я Вам даже помогать смогу, - он не договорил.

Глава 3
Мурло, он же Мотя
В  кухню вальяжно зашёл огромный серый кот. Покрутив головой, он быстро подбежал к Сергею, прыгнул ему на колени и стал ласкаться. Поглаживая кота, Сергей сказал:
-Вот, животные добрых людей чувствуют. Так что, будем считать, я Вас убедил. Жить в одной квартире с Мурлом, ну, и со мной, это не то же самое, что жить вместе с уголовником-убийцей. Согласны?
Первый раз за всё время их общения на её лице появилась улыбка. Она улыбалась, но молчала. Он даже испугался. Подумал, что она не может говорить после этого приступа внезапного заикания.
Бросив взгляд на стол, он неожиданно произнёс:
-По какому поводу банкет?
-Это я ужинать собиралась.  Давайте вместе ужинать. Поделим всё на двоих. Там ещё пакет пряников есть. Я их вчера покупала, они свежие, – она была проста и бесхитростна.
Он отогнул рукав рубашки, посмотрел на часы и воскликнул:
-Половина первого! Ничего себе! Так, давайте сделаем  таким образом, - он вышел из кухни, но почти сразу вернулся с большим пакетом.
-Вот, здесь продукты. То, что я успел перед приходом сюда купить. Я сейчас быстренько сполоснусь, а Вы пока ужин, пусть и поздний, приготовите. Мы с Вами чайку попьём, а то уже поздно, Вам хорошо отдохнуть надо после   моего вторжения. Завтра никому рано вставать не надо, работа от Вас не убежит. Как говорится, утро вечера мудренее.
И он ушёл из кухни. Казалось, только запах туалетной воды и пакет с продуктами на столе напоминали о его присутствии здесь. И вообще, о его существовании.  Но, нет, почти сразу он вернулся, молча поставил у её ног забытые ею в дУше шлёпанцы и  вышел. С минуту она сидела, не шевелясь, потом вдохнула глубоко, выдохнула, опять глубоко вдохнула, выдохнула.
-Хм! – произнесла она и тихо засмеялась.  И тут вспомнила, что забыла покормить кота.
-Кис-кис-кис! – позвала она. Кот не прибежал. Она нашла его около двери ванной. Изогнувшись  всем телом, котяра просто рвался в ванную. Он пытался открыть дверь, подсовывая когтистую лапу под дверь.
-Ты что! – возмутилась она и потрясла перед его носом пакетиком с едой. Странно, но и на еду кот не  отреагировал. Чуть ли не волоком она унесла сопротивляющегося тяжёлого кота на кухню, прикрыла плотно дверь, выложила ему корм  в  его миску и стала разбирать продукты.
Ассортимент купленного соответствовал стандарту «Плотный ужин одинокого мужчины». К её радости  спиртного в пакете не было. Даже пива.
Она накрыла на стол, по ходу попробовав на вкус несколько кусочков, помотав от удовольствия головой, и села ждать его.
Кот съел свою еду и рванулся к закрытой кухонной двери. Предприняв безуспешные попытки открыть и эту дверь, он уселся перед дверью и стал громко мяукать.
-Ты что орёшь! Соседи услышат! С ума сошёл! – шёпотом изумилась она. – Вчера от меня не отходил. Ишь, изменщик, не любишь меня больше! – опять шёпотом возмутилась она.
Кухонная дверь открылась, и в кухню вошёл Сергей, одетый уже в домашние брюки и белую майку.  Одной рукой вытирая волосы полотенцем, другой он сходу схватил кота и уселся за стол напротив неё. Кот вальяжно улёгся у него на коленях, пытаясь поймать  мелькающие перед ним концы полотенца.
-Ну, по чайку за знакомство! – засмеялся Сергей.
-По чайку, - покладисто согласилась она. А что ей ещё оставалось делать?  Незнакомец по имени Сергей  уже не вызывал у неё никаких опасений. Все её страхи и испуг просто испарились. Такое с ней было впервые. По жизни она была жуткая трусиха.  Прошло меньше года, как она перестала бояться темноты. Чтобы зайти в тёмное помещение, она, стоя на пороге, тянула руку к выключателю, включала свет, осматривала помещение и лишь потом заходила вовнутрь. Фобия исчезла внезапно, будто её и не было. Она даже стала чувствовать себя комфортно в помещении, где   была одна, и где было темно.
Женька пила чай, что-то ела, сама не замечая, что именно она ест. И смотрела, как ест он. Она впервые сидела так близко от  мужчины, который ел. Если не считать сына Марии Павловны. Но то были совсем другие ощущения. Женька просто чувствовала на себе его странный взгляд, когда тот, сидя напротив неё, за обеденным столом, поднимая глаза от тарелки, смотрел на неё.
Сидевший напротив неё мужчина, с которым она практически не была знакома, и которого увидела меньше часа тому назад, тоже бросал на неё взгляды, пока ел.  Ел он  так, как и должен есть проголодавшийся мужчина. С аппетитом и много. Поднимая  на неё глаза, он чуть улыбался. Казалось, ещё чуть-чуть, и он засмеётся.
-Всё нормально? - спросил он, видимо заметив, что она задумалась.
-Всё нормально, - ответила Женька, не зная, как бы ей удалиться из кухни.
-Иди, спи. Я сам со стола  уберу.
И ему и ей показалось, конечно, показалось, что она ждала именно этой фразы. Или чего-то подобного. Через минуту о её присутствии в кухне напоминал скомканный пакет-маечка на столе и одинокая чистая чайная чашка на мойке.
Как только за ней закрылась дверь кухни, он отставил в сторону свою чашку, схватился руками за голову и тихо засмеялся.
-Ну, и чудо свалилось на мою голову! -  тихим голосом произнёс он сквозь смех.

Глава 4
Ночное вторжение
В «своей» комнатке Женька села на диван, подумала минуту-другую, потом, на всякий случай, приставила к двери  стул. Подумав ещё немного, она поставила на стул кошачью когтеточку,  оглядела сооружение и улеглась спать, не раздеваясь, в джинсах и рубашке. Через пять минут, поняв, что так можно погибнуть от удушья, она разделась и  улеглась в том, в чём привыкла спать, в  чуть длинноватой майке мутного фиолетового цвета. Раньше по такому цвету определяли степень  застиранности белья. Её майка была почти новой и не застиранной. В обществе явно  изменился подход к цветовой гамме.
Он пришёл, когда она уже спала. Сначала по полу заскрипели ножки стула. Она мгновенно проснулась, подскочила и, не включая свет, замерла около двери, угрожающе  держа в правой руке палочку с метр длиной, которой поправляла шторы на окнах. Левую руку она держала на выключателе. Опять заскрипели ножки стула, когтеточка покачнулась и свалилась ей на ноги. Всё произошло почти одновременно. Женька нажала на выключатель,  взмахнула в воздухе палочкой и сказала болезненно:
-Ай!

Мурло, с трудом протискиваясь в образовавшуюся от его мощных толчков щель, проник  в комнату, оглядел своё имущество, обнаружил лежавшую боком когтеточку и, подойдя к ней, приноровившись, полубоком, шумно поскрёб когтями, не сводя глаз с лохматого существа в застиранной, на его взгляд, майке, с палочкой в руках. После этого, протиснувшись в ту же самую щель, кот важно удалился.
Женька, хромая, унесла палочку в угол комнаты, поставила когтеточку на место, подумала немного, опять приставила стул вплотную к двери, выключила свет и легла спать.  Уже засыпая, она передумала. Встала и убрала стул от двери. И машинально посмотрела на телефон. Четыре часа утра. Считается, что это самое «сонное» время. Завернувшись в белую простыню, она тихонько выскользнула из комнаты и прокралась в туалет. Свет в коридоре не горел, но двери во все комнаты, в том числе и ту, в конце коридора, куда Сергей устроился, были распахнуты. Свет полной луны, освещавший комнаты, частично освещал и пространство коридора. Обратно Женька проскользнула так же тихо. Стул к двери приставлять не стала, хотя дверь прикрыла. Странно, но больше к ней никто чесать когти не приходил.
Проснулась она в десятом часу утра, В это время Женька обычно и вставала летом.  Но в этот раз подниматься с постели ей не хотелось. Она вспомнила события ночи, приход Мурла в её комнату и  тихо засмеялась. Родственник хозяев произвёл на неё положительное впечатление. Очень даже положительное.  Лёжа на диване, Женька сразу приняла несколько мысленных решений. Во-первых, она больше не будет его бояться, поскольку он ведёт себя, как настоящий мужчина. Настоящий мужчина тире красавец.  Во-вторых, она постарается меньше мелькать перед ним, чтобы не мешать его нормальному отдыху отпускника. Выполнить этот пункт представлялось ей несколько затруднительным, так как работа по дому предполагала это самое мелькание. Впрочем, решила Женька, в-третьих,  не надо ничего менять и придумывать. Так сказал Сергей.
Она высунула голову из своей комнаты и оглядела коридор. Дверь в его комнату была закрыта. Она быстренько на цыпочках, оставив в комнате шлёпанцы, побежала в сторону ванной и туалета. Но остаться не замеченной ей не удалось.
Сергей  был на кухне, дверь в которую была распахнута.
-Женя! Не задерживайся долго! Завтрак уже на столе! – услышала Женька на бегу и остановилась, будто на пути внезапно выросла бетонная стена.
-Э-э-э! Я, я потом поем, - проблеяла она из коридора   в сторону кухни.
-Я один не буду есть, - произнёс Сергей категорически.
Женька чистила зубы, смотрела в зеркало и выбирала выражение лица, с которым ей надлежало выйти к нему. Одно ей понравилось, она быстренько порепетировала, закончила умывание, прилепила это выражение  на лицо и пошла на кухню.
Увы! Как только она увидела Сергея, это самое прилепленное к лицу выражение смылось, испарилось и исчезло. Что осталось у неё на лице, не было понятно даже хозяйке этого лица.
-Доброе утро! Садись, - сказал Сергей. Мурло сидел рядом с ним на свободном стуле и смотрел на Женьку таким взглядом, будто уже насплетничал ему про ночное происшествие.
-Быр-быр! – сказала Женька, что в переводе на разумный человеческий язык тоже означало «Доброе утро».
-Тебе чай или кофе, - спросил Сергей.
-Мне? Мне чай. И кофе, - сказала Женька и подумала:
-Ну, ты и дура!
-Попробую угадать, - сказал Сергей и налил ей чай.
-Спасибо, - проблеяла она.
-Ещё что-нибудь угадать? - спросил он.
-Нет, не надо. Я сама   с остальным разберусь, - наконец сказала Женька нормальную фразу нормальным человеческим языком и оглядела стол.  Того, что было на столе, хватило бы ей питаться на неделю-другую.
-Как спалось? – спросил Сергей, бросив на неё  быстрый взгляд.
-Нормально, - Женька вспомнила приход Мурла и глотнула чаю.
-Значит, только мне кошмары снились, - сказал Сергей, стараясь не смотреть на неё.
-Какие кошмары? – машинально спросила Женька. Как все женщины, она была любопытна. Скорее всего, на это он и рассчитывал.
-Ночью что-то гремело. Потом по коридору ходило привидение в белом саване. Наверное, приснилось. - Сказав это, он поднялся, открыл холодильник,   достал что-то, поставил на стол и опять сел.
Женька опустила голову к чашке с чаем. Сначала у неё покраснели уши, потом лицо, за ним шея. Возможно, следом покраснело и всё остальное, но остального не было видно под её балахонистым светлым платьем в мелкий цветочек. Женька любила ходить в этом платье по дому. Свободное, чуть длинноватое,  довольно старенькое, но, по-прежнему, любимое. Лёгкое и мягкое, оно так уютно размещалось на её теле.
-Ты почему не ешь? – спросил Сергей. Как по команде, она стала есть. Если бы её спросили через пятнадцать минут, она бы не смогла вспомнить, что именно она ела.

Глава 5
Трудовые будни
На столе перед Сергеем лежала стопочка листков. Ещё предыдущим вечером эти листочки  были прикреплены магнитиками к  холодильнику.
-Извини, я тут посамовольничал. Смотрю, как ты работу распланировала. Молодец.  Я тут просмотрел первые листочки. Я вполне смогу тебе помочь.  Вдвоём мы быстрей всё сделаем.
На листочках была расписана вся работа, которую Женьке надлежало сделать  по договору. Что-то типа расписания уроков и хронометраж. Самые простые и примитивные записи. Но они  помогали ей не забыть ничего.
Кроме того, на каждом листочке была расписана её жизнь. Так, через семь дней  она должна будет «Позвонить дебилам по поводу пенсии». Через четыре дня её ожидал «День Х». К листочку, предшествующему «дню Х»   была приклеена  этикетка прокладок с нарисованной на ней страшной рожей, поперёк которой шла надпись: «Ты готова, дочь попова?» Ну, там были и   другие приколы.
Женька совсем не обратила внимания на листочки, когда уселась за стол. Впрочем, и об их содержании она как-то подзабыла. Но вспомнила, когда он перелистнул очередной листок и взял в руки третий   листочек. Несколько мгновений  он смотрел на страшную рожу. Потом поднял глаза, уставился в её замершие глаза и стал краснеть.
Не отрывая взгляда от его растерянных глаз, Женька протянула руку, сгребла все листочки,   ворохом положила их в карман своего платья и пробурчала:
-Не надо мне помогать. Сама справлюсь.
Положение выправил телефон. Его телефон. Он зазвонил где-то вдалеке, скорее всего, в занятой им комнате, и Сергей, как спринтер, рванул с кухни и умчался. Кот помчался следом.
В его отсутствие Женька продолжила завтрак, пытаясь не думать ни о чём. В голове был просто хаос мыслей. Половина из них были разумными. Другая половина, соответственно, не очень разумными. Впрочем, она сама не могла понять, какие из них разумные, а какие – нет .
Минут через десять Сергей вернулся. Лицо его опять было невозмутимым. Они закончили завтракать. В этот раз убирала со стола она. Сергей сидел за столом и гладил сидящего на соседнем стуле кота. Тот  мурлыкал с громкостью  свирепого тигра.
 -Ты чем сейчас будешь заниматься, - спросил он. - А, вспомнил, у тебя сегодня мощная стирка.
В листочке на сегодня так и было записано. «Мощная стирка».  С допиской « Не сотри руки о стиральную доску».
Женька молчала. На свой вопрос он ответил сам.
-Я сейчас с полчасика   своими делами буду заниматься. Потом  по магазинам поброжу. Кстати, тебе что-нибудь надо купить?
Женька чуть не выронила в мойку блюдце. По всем приметам, он предложил ей вести общее хозяйство.
-Мне ничего не надо. – блюдце осталось целым.
-Хорошо. Тогда сделай вот что. Поскольку народу в квартире прибавилось, надо прикупить продуктов. Я сейчас составлю список, что нужно купить, на мой взгляд, а ты тоже составь. Что, на твой, женский, взгляд надо купить.
Женька так долго мыла последнее блюдце, что с того должен был уже стереться цветочный узор.
-Ты что, по третьему разу посуду моешь, - будто между прочим спросил Сергей. – Садись.
Вытирая руки полотенцем, она села на свой стул. Мурло так и сидел на стуле рядом с ним и смотрел на неё наглым взглядом.
-Вот и ладненько, -  в его голосе прозвучали радостные нотки. Её взгляд блуждал по стенам и кухонной мебели. Потом их глаза встретились, но Женька быстро отвела взгляд в сторону. И уставилась на кота. Коту не понравилась эта пытка взглядом, и он полез на колени Сергея.
- Так, вроде бы всё. Да, чуть не забыл. Я посмотрел этот договор, там есть кое-какие виды работы, которые тебе не по силам. Сразу давай договоримся. Есть  такое понятие, мужская работа по дому. Ты примерно понимаешь, какая это работа?
-Понимаю, - со знанием дела сказала Женька.
-Какая, например? – на всякий случай попробовал  уточнить Сергей.
-Не знаю, - без колебания ответила она и растерялась. На ум не приходило ничего. Кроме,  «Ну, ты и дура!»
Он засмеялся и сказал:
-Ладно, потом разберёмся.
Уже на пороге кухни Сергей обернулся и спросил:
-Кстати, а что ты вообще ешь? Ну, что любишь, что не любишь.
Женька подумала мгновение и произнесла:
-Я ем всё, кроме кошачьего корма.
Он засмеялся и ушёл в свою комнату. Кот, как адъютант, бежал рядом с ним.
  Женька собрала по комнатам покрывала и накидки и приготовилась их стирать. Комнат в квартире было пять. Большой зал, хозяйская спальня, комнатка, в которой поселилась она, комната, занятая Сергеем и ещё одна комната, предназначавшаяся, скорее всего, для гостей. Странно, но нигде в комнатах она не нашла ни одной фотографии хозяев квартиры. Нет, одну Женька нашла. В спальне на туалетном столике слева от огромного телевизора, висевшего на стене, стояла фотография мужчины и женщины лет  50.  Улыбающаяся красивая светловолосая женщина и  темноволосый мужчина с насмешливым взглядом. Женька почему-то подумала, что где-то уже видела этого мужчину. Впрочем, она могла ошибаться. Что касалось мужчин, в её голове была полная неразбериха.
Скорее всего, хозяева убрали все фотографии перед отъездом. Впрочем, в шкафы было убраны и все мелочи, присутствующие в любой квартире. Сувениры, вазы.
Со слов Марии Павловны Женька знала, что у хозяев есть взрослый сын, военный моряк, который хотя и живёт с родителями, находится в плавании или командировке и должен вернуться после их приезда.
Следов взрослого сына в осмотренных ею комнатах не наблюдалось. Скорее всего, хозяйский сын жил в той  самой комнате, куда поселился гость по имени Сергей. Женька заглянула туда всего один раз, когда с работницей клининговой компании пришла в эту квартиру. В комнате стоял большой красивый угловой диван, пустой компьютерный стол,  большой книжный шкаф, в котором, помимо книг, находились макеты парусников и различные сувениры и предметы с морской тематикой. Она сразу  даже и  не заметила встроенный шкаф во всю боковую стену. В комнате был выход на средних размеров лоджию.
Женька унесла собранное в ванную, немного подумала и постучала в дверь комнаты Сергея.
-Заходи, - сразу ответил он.
Сергей  сидел за  ноутбуком. На верхней полке компьютерного столика лежала парадная фуражка морского офицера. На соседней полке, вальяжно свесив лапы и хвост, спал кот. Около встроенного шкафа  на полу стояла  открытая дорожная сумка с   вещами, одна дверца шкафа была приоткрыта.
-Извините, я хотела собрать из этой комнаты всё, что нужно для большой стирки, - Женька не договорила.
-Я уже приготовил. Вот, шторы с окна и покрывало с дивана. Новое я уже постелил.
Она забрала вещи и ушла. Закрывая дверь комнаты, Женька всё-таки оглянулась. Он смотрел ей вслед.

Глядя, как закрутилось в машинке бельё, она  задумалась. Сергей назвался родственником  хозяев квартиры, то есть он был гостем. Но заселился он сразу в комнату,  которую, скорее всего, занимал сын хозяев. Она сразу заподозрила гостя непонятно в чём, но тут же все её страхи и подозрения улетучились.  Сергей, наверняка, знал сына хозяев.
И она занялась стиркой. Сказать по правде, Женька не любила стирку в машине-автомате. Про стиральную доску она написала в листочке – ежедневнике «для прикола». Ей до сих пор нравилось стирать на  стиральной доске. Не новомодной, пластиковой, а на старинной, с деревянным переплётом. Такая доска имелась у Марии Павловны. Женька стирала на ней свою одежду и мелочи, ради которых не стоило запускать стиральную машинку. Отстиранное на доске бельё казалось ей  более чистым, чем выстиранное в машинке. Впрочем, она могла и заблуждаться. По многим вопросам в жизни Женька заблуждалась либо не имела чёткого понятия.
Она училась в институте печати и хотела получить профессию редактора. И с детства любила книги. Современные приспособления для чтения, планшеты и ридеры, она не признавала. Чтение книг в интернете в форме электронной библиотеки она не считала чтением. Называла это «ознакомление с произведением». Книга в её бумажной форме - это было для неё  чем-то вроде   священного тотема для язычника. У хозяев квартиры была огромная библиотека. Книжные полки занимали  простенки в большом коридоре.  Уезжая, хозяева закрыли плёнкой все полки, скорее всего, чтобы  книги не пылились во время уборки. Часть книг размещалась в книжном шкафу в зале. В договоре с компанией один из пунктов предусматривал «при наличии возможности» разобрать книги.
 Попав в квартиру и увидев книжные сокровища, Женька обрадовалась, мечтая в отсутствие хозяев покопаться в библиотеке и почитать выбранное.
Приезд гостя несколько изменил её планы. В его присутствии ей было очень неудобно копаться в книжном богатстве. Всё-таки всё вокруг было чужим. Да и общение с книгой предполагало некую камерность, отгороженность.
Через полчаса Сергей стал собираться. Сидя на маленькой табуреточке, Женька  возилась в ванной с бельём.
-Я поехал, - сказал он, заглядывая в ванную.-Давай список.
Она протянула ему список и подняла глаза. Выглядел он, конечно, как ожившая картинка из журнала Men's Health. Как-то её однокурсница принесла два таких журнала на занятия, и девчонки, втихую, под монотонное бормотание читающего лекцию замдекана, рассматривали глянцевые  страницы. Женька тогда уклонилась от обсуждения просмотренного и сказала, что рассматривать подобное и читать про мужиков, всё равно, что, стоя перед витриной кондитерской, рассматривать пирожные и торты и бренчать в кармане мелочью на маршрутку, единственным, что бренчит в кармане и в кошельке хозяйки кармана.
-Пока, - сказал Сергей, видимо, надеясь на её ответное слово. Не дождавшись ответного слова, он вздохнул и сказал:
-Закрой, пожалуйста, за мной дверь.
У него был свой ключ. И он мог закрыть дверь сам. Наверное, он хотел проверить, слышит ли Женька его, коли молчит и на него не реагирует.
Закрыв дверь, она вернулась в ванную, села на табуреточку и почувствовала себя так, будто  стоит перед витриной той самой кондитерской, но даже  без мелочи на маршрутку.
Часа в три Сергей позвонил:
-Женя, это Сергей. Там за дверью ребята стоят. Они сейчас позвонят, откроешь, они занесут кое-что и сложат в коридоре. Я чуть позже приеду. Обедай без меня. Я тут пообедаю. Пока.
И тут же в дверь позвонили. За дверью стояли четыре мужика. Они поздоровались и быстро занесли в коридор кое-что. Так же быстро они распрощались и ушли.
Кое-чем оказались несколько довольно больших то ли ящиков, то ли коробок.   На этикетках значилось… В общем, это был какой-то тренажёр. Что было в других коробках, Женька не поняла. К ней подошёл Мурло, потёрся об её ноги, посмотрел на неё  умным кошачьим взглядом, залез на верхнюю коробку и  почти сразу уснул, привычно вальяжно развалившись.

Глава 6
Лёгкий труд

Сергей вернулся около пяти часов. Женька  развешивала тяжёлое покрывало на верёвке на большой лоджии. Под тяжестью покрывала   крепление, вбитое в стену, вырвалось, и покрывало свалилось на пол. Она  принесла из кухни молоток и стул,  подставила стул к стене, взгромоздилась на него, натянула верёвку с креплением, примерилась и размахнулась.
-Подожди, Женя, давай я, - донеслось из-за спины.
Женька повернулась, молоток пошёл в приданном ему направлении,  достал цель, но вовсе  не ту, которая предполагалась.
И-и-и-и-и-и-и, - её вопль резал уши. Кот перестал прижиматься к его ногам, зашипел  и, сломя голову, убежал в комнату.
Женька сидела за  столом в кухне, отставив в сторону левую  руку с оттопыренным средним пальцем, а Сергей метался около неё, выкладывая на стол лёд и вытряхивая из аптечки всё, что там имелось.
Тональность её вопля изменилась, и теперь Женька скулила так же, как скулила в ванной в их первую встречу. Из её глаз катились такие огромные градины  слёз, что ему заплохело.
Когда Сергей в панике вытряхнул из аптечки всё её содержимое, Женька уставилась на огромную старинную клизму, хранившуюся, видимо, как семейный раритет, перестала скулить, быстрым движением правой руки выхватила из этой кучи зелёнку и произнесла:
-Унесите, пожалуйста,  аптечку, а то я нервничаю.
Через пятнадцать минут на её оттопыренном пальце красовалась умело сделанная повязка. Странно, но  следов зелёнки на её руке не было. Следы зелёнки были на его   руках, на его испуганном лице и даже на красивой светлой рубашке поло.
Потом Сергей сидел напротив неё за столом, положив голову на  руку, и, видимо, приходил в себя.
-Ты почему меня не подождала, - наконец пришёл в себя он.
-Зачем, - произнесла Женька, прожевав кусок, откушенный от красивого румяного яблока, заботливо помытого им и врученного ей.
-Это же мужчина должен делать, гвозди забивать, - терпеливо разъяснил он.
-Да?! – удивилась она. – А я всегда сама всё забиваю. Тюк – и всё.
От её последней фразы  на его лице появилось такое выражение, будто  у него  разом, без наркоза, не очень трезвый стоматолог муниципальной больницы небольшого, затерянного во Вселенной, районного центра, выдернул все его белоснежные здоровые зубы.
Последующие события в квартире происходили вокруг одной персоны. Сначала  Сергей накормил эту персону, поскольку выяснилось, что в его отсутствие персона ничего не ела.
-Значит, забыла, - сказала персона.
Пока персона кушала, он сидел напротив, уже привычно положив голову на  согнутую руку и думал,  как сделать так, чтобы чуть больше, чем через месяц на пальце этой персоны… Нет, нет, не на среднем пальце левой руки, а на безымянном пальчпке правой, сверкало колечко.
Наевшись, персона посмотрела, как он убирает со стола и сказала:
-А кому Вы тренажёр купили?
-Себе. А что?
Женька задумалась.
-А когда Вы уезжать будете, вы его с собой заберёте?
Сергей растерялся, но  умело перевёл разговор на другую тему.
-Кстати, ты спортом занималась? Что у тебя по физкультуре было?
-У меня? Хотели двойку в аттестат поставить, потом тройку поставили.
-Ну, тройка тоже оценка. Значит, что-то сделала.
Женька подумала и произнесла:
-Сделала. Три минуты на канате провисела. Ноги подогнула, чтобы в пол не упирались, и повисела. Потом упала, вывихнула руку. Наверное, из-за руки тройку и поставили.
Он засмеялся:
-Ну, наверное, ты не одна такая.
-Не знаю, - беззаботно ответила Женька. – Семён Иванович, учитель физкультуры, сказал, что он доску памятную обо мне закажет и повесит её в углу спортзала над лавочкой.
-И что же на этой доске будет написано? Твой спортивный рекорд – три минуты висения на канате?- опять засмеялся Сергей.
- Нет. Там будет надпись «Здесь все уроки физкультуры просидела немощная Женя Виноградова  с грустными глазами».
Пока он смеялся, она, забыв про разбитый палец, улыбалась.
-Иди, полежи. Подожди, я сейчас тебе обезболивающее дам, чтобы  боль уменьшить, - заботливо сказал он.
Женька выпила таблетку, сказала «спасибо» и ушла к себе.
Потом Сергей полчаса искал кота. Нашёл его, взъерошенного, под диваном в зале. С неохотой перекусив, кот уселся смотреть, как он устанавливает тренажёр на лоджии своей комнаты. Оценив работу Сергея, кот решил, что тот намерен  набираться сил, чтобы победить это странное лохматое существо, орущее громче, чем орал Мурло, когда ему, спящему, наступили одновременно на хвост и обе задние лапы. Впрочем, не только на эти части его холёного тела.
Остатки дня и два следующих дня  Женька «находилась на больничном». То есть была освобождена от всякой работы, требующей приложения усилий левой руки. Нет, кое-что она делала. Например, включала стиральную машинку. Сергей загружал в машинку бельё, сыпал порошок и прочие ядохимикаты, а Женька  указательным пальцем правой руки, показывая хорошую физическую форму, включала машинку. Потом он вытаскивал бельё из машинки, развешивал его на лоджиях, а она правой рукой подавала ему прищепки. Левая рука участия в трудовой деятельности не принимала. Женька так и ходила по квартире, чуть отклячив в сторону травмированную руку с оттопыренным средним пальцем, заботливо перевязанным Сергеем.
Вечером, когда она собралась в душ, он открыл рот, намереваясь что-то ей сказать. Полагая, что Сергей может предложить ей свою помощь, она произнесла очень  категорично:
-Я сама смогу помыться, и одной рукой.
-Понятно, - сказал он. – Я сказать хотел, пока ты моешься, я на стол накрою.
Через минуту Женька вернулась, встала на пороге кухни и уставилась на него.
-Что? – спросил он её с некоторым испугом. Но на всякий случай набрался решимости пойти помочь ей мыться.
-Наденьте мне, пожалуйста, пакет на голову. Я днём голову мыла. Не хочу на ночь мочить. Долго сушить.
Минут пять Сергей надевал  пакет на её голову. Точнее, на волосы. Она стояла и грызла второе яблоко, терпеливо ожидая, пока его дрожащие руки не закроют её растрёпанную копну волос пакетом.
Когда Женька ушла в ванную, он вытер пот с лица и спросил кота, сидевшего на стуле в кухне:
-Что, Мотя, только не говори, что  эта дамочка тебе тоже понравилась.
Впрочем, мысли у Моти относительно этой дамочки были несколько другими.
-Ну, хозяин, это существо тебя до добра не доведёт.
Последующая неделя  полностью ушла на налаживание отношений. На четвёртый день травмированный палец почти зажил, и Женька вошла в полноценный трудовой ритм. Впрочем, работали они парой и очень слаженно. Пока Сергей развешивал чистые шторы, она пылесосила  мягкую мебель. Иногда посмотреть, как она работает, приходил Мотя. Он усаживался на пороге комнаты, в которой она находилась, пристально смотрел на неё, после чего степенно уходил. У Женьки  возникло подозрение, что он стучит на неё Сергею. Только она не могла понять, как он это делает.
Родственник хозяев сразу поставил её перед фактом, что готовить еду в доме будет он. Во-первых, потому, что, по его мнению, мужчины делают это быстрее. Во-вторых, у неё есть масса другой работы, и он не хотел бы её отвлекать от неё.
Странно, но этой самой массы работы вроде как уже и не было. За несколько дней они, а преимущественно, он один,  выполнили почти всю работу, предусмотренную договором.
К её удивлению, Сергей затеял в занимаемой им комнате ремонт. Пусть и не такой грандиозный, какой обычно затевают граждане, желающие испортить себе отпуск  в летнее время. Он умеючи переклеил в комнате обои, заменил светильник,  смонтировал над  диваном освещение - нечто современное, с рассеивающим эффектом, создающим довольно таинственный, если не сказать, интимный, полумрак в комнате. Кстати, клеить обои Женька ему помогала. Но длилась эта помощь совсем недолго, пока она не опрокинула ведро с клеем. Ладно бы, только опрокинула ведро! Она умудрилась растянуться  в луже клея. Сергей отодрал от её тела, одежды и волос полотнище приклеившихся обоев, после чего за руку отвёл её в ванную, боясь, что, если отпустит её одну, она по пути в ванную приклеится разом ко всем книгам в коридоре, поскольку плёнка со стеллажей уже была снята.
Протирая затем пол в коридоре и в своей комнате, поймав хмурый взгляд Моти, Сергей сказал весело:
-Ну, куда теперь я от неё денусь?
Потом он привёз и установил в своей комнате огромный телевизор и немаленьких размеров музыкальный центр.  Кстати, Женьке он привёз  красивую шапочку, чтобы не мочить в дУше волосы. При нём она померила шапочку, покраснела и сказала: - Спасибо. Я Вам за неё носки шерстяные свяжу до Вашего отъезда. Постараюсь успеть.
Каждый день Сергей ездил по магазинам, что-то покупал и в большом количестве либо в значительном объёме привозил в квартиру.  Заметив это, Женька задумалась и   заподозрила его в рейдерстве, даже не сером, а чёрном. Будто, облагораживая внешне квартиру и заполняя её довольно дорогостоящим добром, он в будущем планировал, избавившись от хозяев,  хапнуть себе эту самую квартирку. Но эта мысль   сразу потерялась среди других. Других мыслей о родственнике хозяев в её голове хватало. Женька, например, не могла понять, откуда у него  на компьютерном столике  фуражка морского офицера. Впрочем, Сергей мог взять её из шкафа, где такого добра, как она считала, могло быть много. По сведениям   клининговой компании, хозяин квартиры был каким-то высоким военно-морским чином. Вызывало у неё некоторое подозрение и то, что Сергей сразу занял комнату, в которой, явно, раньше жил сын хозяев, хотя, по всем правилам, должен был занять «ничью» комнату.
Но Женька особо не заморачивалась на своих  подозрениях. Сергей был добр, воспитан, умел делать любую работу. В том числе и готовить.

Глава 7
Картофельный гратен, ночное ЧП и буферная зона

Готовил он, действительно, быстро. Все приготовленные им блюда были вкусными. Женка тоже являлась специалистом в области кулинарии, но, боже упаси, не собиралась ему об этом говорить. И не потому, что опасалась «кухонного рабства». Просто она считала, что у любой женщины должны быть свои тайны. Пусть даже такие, простенькие и незатейливые.
Правда, однажды она   проболталась о своих достоинствах в этой области.
-Ты тесто можешь приготовить? – спросил Сергей её как-то вечером, когда они ужинали.
-Какое тесто? - спросила Женька, прожевав удивительно вкусную тушёную картошку.
-Ну, обычное тесто, - разъяснил он, впрочем,  не очень понятно.
-Тесто разное бывает. На блины, оладьи, пирожки, ватрушки, чебуреки, беляши, вареники, пельмени, пиццу, дрожжевое, без дрожжей, сдобное, слоёное.
Он отложил в сторону вилку, с интересом посмотрел на неё и спросил:
-Ты хочешь сказать, что ты знаешь, как сделать тесто на всё это?
-А что тут делать? У нас в школе домоводство шеф-повар ресторана вёл, плюс я на факультатив кулинарный ходила, зимой с девчонками в пиццерии подрабатывала. И тётя Маша кое-чему научила. Вот, например, Вы знаете, что такое картофельный гратен?
Сергей подумал и сказал:
-Ну, если это не ругательство, то, наверное, очень вкусное что-то.
-Вот, я завтра утром  нам на завтрак и приготовлю гратен. Если Вы не против. А про тесто Вы почему спросили?
Сергей был  очень заинтересован познакомиться с картофельным гратеном. А про тесто   спросил её потому, что собирался, вместе с ней, конечно, налепить пельменей, как он сказал, «побольше», чтобы порадовать хозяев квартиры к их приезду.
Утром они ели вкусный картофельный гратен. Сергей смотрел на неё таким милым взглядом. Уверовав вечером в то, что он не рейдер ( какой рейдер будет кормить хозяев захватываемой недвижимости вкусными домашними пельменями, когда легче было бы  сразу отравить их магазинными), Женька решила, что он похож на маньяка. Доброго маньяка, если таковые существуют. Маньяка в нём выдавал   милый взгляд.
Поедая свою порцию гратена, Мотя, скорее всего, думал о том, что  раньше его попросту травили деликатесами из пакетиков, лишая такой вкусной и качественной пищи, как гратен.
Ближе к вечеру Сергей приготовил  большой тазик фарша, и они вдвоём, сидя за столом, споро лепили пельмени. Впрочем, за столом они сидели втроём. Сидя на стуле рядом с Сергеем, обожравшись и мяса и фарша, Мотя мотал головой туда-сюда,  будто считал, сколько пельменей они налепили. Работоспособность странного  существа  в старом платьишке его поразила. Существо лепило пельмени быстрей, чем обожаемый им Сергей. В этот раз на голове существа была свёрнутая треугольником наволочка, которая  скрывала обычную лохматость существа. Зачем существо напялило на голову наволочку, Моте было неведомо. Как не было понятно, зачем  это странное существо иногда носило на голове пакет-маечку.
Чуть позже они вдвоём, нет, всё-таки, втроём, ели вкусные пельмени.
Наевшись пельменей, Женька погладила себя по животу и сказала:
-Теперь всю ночь сниться будет, что я – огромный пельмень, и меня хотят съесть.
 
Сергею пельмень  не снился. Ему снилась она. С пакетом - маечкой на голове, Женька смотрела на него счастливыми глазами и говорила:
-Сергей, Сергей!
И тут он проснулся.
Кто-то дёргал его за руку, явно пытаясь её оторвать, произнося при этом  тихим голосом: -Сергей, Сергей, ну, Сергей, проснись!
Но у этого кого-то силёнок было маловато, и манипуляции с его рукой всего лишь  разбудили его. Он рывком сел на кровати, спустив ноги, и уставился на причину своего пробуждения. В свете луны  её глаза были огромными. Завитки волос ангельским нимбом окружали её голову. Указательный палец правой руки был приставлен к её губам, призывая к молчанию
-Что такое? – спросил Сергей, на всякий случай, шёпотом.
-Кто-то лезет в дверь на лоджии, просто ломится. Я боюсь! – она действительно была испугана. Голос её прерывался и дрожал. Он проснулся окончательно и тут заметил, во что Женька была одета. На ней была какая-то майка неопределённого цвета. Ниже майки торчали две голые ноги.
-Да это ветер, - с неохотой  отведя взгляд от её ног, успокоил он её и хотел засмеяться.
-Нет! Там кто-то есть. Он дёргает ручку! Сильно дёргает, – Женька  чуть не заплакала.
-Сейчас разберёмся, - сказал Сергей, нащупал в полутьме брюки на спинке кровати, сидя, чтобы не смущать её, надел их и поднялся.
-Пошли, посмотрим, кому там не спится у нас на лоджии, - сказал он и пошёл в зал. Женька шла сзади.
Около входа в зал она зашептала за его спиной:
-Возьмите вот это.  - Ниже его спины довольно грубо стал тыкаться  деревянный предмет, размером со школьную указку.
-Что это? – не оборачиваясь, спросил Сергей, рукой забирая у неё предмет, пока  она не покалечила им его самого.
-Палка, - прошептала Женька.
-У меня вот что есть, - громко прошептал в ответ он, и в дверном проёме, освещённый лунным светом, показался кулак.
Оценив размер кулака, она пожалела того, кто может оказаться на лоджии.
-Стой здесь, - сказал Сергей командным тоном.
-А Вы один справитесь? - дрожащим голосом спросила Женька.
Он чуть не рассмеялся. Сделав усилие, он произнёс серьёзным голосом:
-Один с ними справлюсь. С тобой – нет.
Она остановилась около входа в зал и попыталась осмыслить  сказанное им.
Ручка двери лоджии действительно дёргалась, будто кто-то с той стороны пытался её открыть. Сергей повернул ручку, перешагнул через порог, раздался грохот, ругательство, на лоджии загорелся свет, и стало тихо.
-Иди сюда, - позвал он её.
Женька  подошла почему-то на цыпочках.
На лоджии никого не было.
-Здесь никого нет, - сказал Сергей, отворачиваясь в сторону, чтобы она не видела выражение его лица.
-Сбросил всех вниз! – с ужасом подумала она, а вслух произнесла:
-А где они?
-Они выскочили в окно, - сказал Сергей почти серьёзно.
Порывом сильного ветра внизу опрокинуло незакреплённую урну. Услышав грохот, она  вжала голову в плечи и со слезами в голосе прошептала:
-Убились…
И тут он засмеялся.
-Да никого здесь не было, сквозь смех произнёс Сергей. – Это полка от стеллажа оторвалась и зацепилась за ручку. От порыва ветра  она двигала ручку. И всё.
Женька шмыгнула носом и сказала:
-Понятно. – и тут же добавила: - Я всё равно боюсь.
Иллюстрацией степени её испуга  на улице раздалось злобное завывание ветра.
-Ладно, - сказал Сергей. – Сейчас что-нибудь придумаем. Пошли.
Они вышли из зала. В коридоре он чуть замешкался, размышляя, как ему поступить, и она с ходу столкнулась с ним, упершись в его спину головой.
-Стоять! – не оборачиваясь, сказал Сергей, удерживая её сзади правой рукой. –  Пошли.
Он открыл дверь в хозяйскую спальню, включил в изголовье большой красивой кровати   суперсовременный светильник, рассеивающий свет, такой же, какой он установил в своей комнате,  и  полез в прикроватную тумбочку. Достав две подушки и два тонких одеяла, он снял с кровати покрывало, разложил подушки и одеяла и объявил:
-Так, с той стороны – твоя половина, с этой – моя. Посреди – буферная зона. Не вздумай её нарушить и пробраться ко мне. Давай, укладывайся.
Стоя на пороге комнаты, она посмотрела на него  серьёзными, хотя и слегка  испуганными глазами и выполнила его команду. Пройдя мимо него, она залезла на его половину и на четвереньках поползла на свою.
Его бросило в жар. Но он постарался не упасть в обморок.
-Спи, не бойся. Я сейчас приду, - сказал Сергей и вышел. На кухне он достал холодную минералку из холодильника, одним махом выпил целый стакан, потом открыл оконную раму, постоял  минуту-другую  у окна, слушая, как под завывания ветра набирает силу ливень.
Скорее всего, она  и не предполагала, что он может смотреть на неё, как на женщину. Как  на объект   мужских мечтаний и даже, простите, вожделения. Или, скорее всего,  очень испугалась, и тут уж было не до условностей.
Он тихо засмеялся и вернулся  в спальню.
Завернувшись, как кокон в своё одеяло, Женька  лежала на своей половине. Но не спала, как он почти сразу  обнаружил.
Убавив свет в светильнике до минимума, Сергей снял брюки, бросил их на прикроватную тумбочку и уже хотел лечь, когда из – за спины раздался громкий шёпот:
-А если они  узнают?
Он  дёрнулся всем телом и, не оборачиваясь,  тоже шёпотом спросил:
-Кто узнает? Что узнает?
-Хозяева узнают. Что мы спали на их кровати. Нехорошо это.
-Не узнают, - пытаясь справиться с приступом смеха, произнёс Сергей. – Я с ними договорюсь, если что.
-Хорошо, - покладисто произнесла она. – Спасибо. Спокойной ночи.
И она уснула. О том, что она уснула, свидетельствовало её ровное сопение на её половине.
Он же долго не мог уснуть. Ворочался, ворочался. Потом представил, что сказали бы хозяева этой кровати, если бы увидели, как распорядились их ложем. На мысли об этом Сергей  и уснул.
Проснулся он от щекотки. Что-то лезло ему в нос, и ему хотелось чихнуть. Он открыл глаза. Плотные шторы на окне спальни были   закрыты, и не  было понятно, сколько времени. В окно стучали порывы ливня.  Комнату освещал слабый свет светильника. Он лежал в буферной зоне. Женька тоже нарушила границы своей половины. Ровненько посреди кровати они оба и лежали. Наверное, буферная зона было более комфортна для  качественного сна. Её голова уютно прижималась к его груди, а пряди волос настырно лезли ему в нос. Его правая рука просто по-хозяйски обнимала её за плечи. Левая рука тоже была занята. На ней лежала её голова.
Сергей замер и перестал дышать.
Но всё было так целомудренно. Она осталась завёрнутой в одеяло, как кокон. Его же  одеяло лежало, сброшенное, на полу с его стороны. Достать его он не мог, для этого нужно было освободить обе руки. Оставалось ждать.
Больше всего Сергей боялся, что её разбудит громкий стук его сердца. Ему казалось, что его сердце просто громыхает. И ещё он боялся, что чихнёт. Её волосы упрямо лезли ему в нос.
И тут Женька завозилась. Он закрыл глаза и постарался дышать ровно, как дышит спящий человек.
-Ой, мамочки, - раздался её тихий шёпот. И она сделала попытку освободиться от его правой руки. Сергей не ослабил хватку, продолжая изображать глубокий сон. Ситуация напоминала сцену из фильма «Полосатый рейс», когда герой фильма в исполнении актёра Смирнова  пытается освободиться от лапы обнимающего его спящего льва. Женька энергично заёрзала под его правой рукой, выползая из-под неё. У него мелькнула мысль, что, если он не ослабит хватку, она догадается, что он не спит. И ударит его. По лицу. Перспектива ходить с синяком его не устраивала. И он, не открывая глаз, откинул правую руку в сторону.  Босые ноги быстро прошлёпали, огибая кровать, тихо открылась, а затем закрылась дверь. И Женька исчезла.
Он повернулся и посмотрел на часы на прикроватной  тумбочке. Седьмой час! Был всего седьмой час! Она могла лежать рядом ещё часа два, а то и больше. В комнате было так уютно, тепло. Порывы ветра за окном и  стук крупных дождевых капель по стеклу усиливали ощущение домашнего покоя. И Сергей уснул.
Когда он проснулся,  дождь за окном только усилился.  Не нужно было никуда торопиться. Эх, если бы она не убежала!

Глава 8
«Дурочка» и тайны Женьки
Из кухни доносилась тихая музыка, а в коридоре пахло так заманчиво, что он заглянул в кухню. Женька сидела спиной к нему, на её голове опять была повязана наволочка. На столе около плиты в ряд были составлены готовые пиццы. Три большие и две маленькие. Рядом стояли ещё не готовые, две большие пиццы. Сбоку на столе лежала открытая книга.
-Что за музыка? – спросил Сергей.
Не оборачиваясь, Женька ответила:
-Елена Фролова. Солнечная нить. Садитесь завтракать.
-Сейчас приду.
Он брился, смотрел на себя в зеркале и не знал, как убрать с лица это дурацкое выражение. Смесь самых разных чувств.
Потом Сергей пил кофе, ел пиццу и, почти не отрываясь, смотрел на неё. Сначала у неё покраснели уши, затем лицо,   шея. Потом из её рук вывалилась пицца, которую она хотела засунуть в духовку.
-Что? – почти с досадой спросила Женька.
-Ничего, - нагло и чуть задумчиво ответил он.
-Я Вас ночью напугала?
Он будто не слышал.
-Какая песня интересная!- произнёс он.- Как она называется?
Женька покраснела ещё сильней.
Сергей  бросил взгляд на музыкальный центр:
-Надо же! «Дурочка». А мне «Дурочка» понравилась,- прозвучало   двусмысленно.
-Извините, я Вас ночью испугала, - она опять попыталась выяснить отношения.
-А ты чего так рано убежала? Меня испугалась? Извини, что я в буферную зону закатился. Мне места мало было на моей половине. А ты, кстати, что там делала?
-Быр-быр-быр, - попробовала объясниться она.
-Понятно, - сказал Сергей. – Если хочешь, давай помолчим.
И они помолчали. Он пил кофе,  ел пиццу и молчал.  Она лепила пиццу и молчала. Слышно было только Елену Фролову.
-Мне в одно место съездить надо, - наконец произнёс Сергей.
Женька посмотрела в окно:
-На улице дождь. Сильный.
-Я на машине. Мне очень надо. Я скоро вернусь. Иди, спи. Ты не выспалась. Приеду, обед вместе приготовим.
-Откуда у Вас машина?
-Хозяева ключи оставили. От гаража и от машины.
И Сергей  ушёл. Женька убрала в кухне, послушала свою любимую песню в исполнении Елены Фроловой «Соломинка любви» и пошла спать. И сразу уснула.
Мария Павловна ждала Сергея в кафе около площади, как и договаривались. Её телефон он узнал в клининговой фирме, куда сходил, предъявив свои документы. Странно, но номера телефона Марии Павловны в телефоне Жени не было. Абонентов, похожих на «тётю Машу» там вообще не было.
Он сразу её узнал. Пожилая седая женщина с удивительно спокойным интеллигентным лицом. Почему-то Сергей  подумал, что она и должна так выглядеть.
-Разрешите, я Вам что-нибудь закажу, - спросил он после формальностей знакомства.
-Два заварных пирожных «Творожные колечки» и чашку кофе с сахаром и сливками. Кстати, это любимые пирожные Жени.
Себе он ничего не заказал.
-Извините, но я должна Вас спросить. У Вас  это серьёзно?
-А как Вы думаете, если я захотел с Вами встретиться.
-Понятно. Что Вас интересует?
-Всё, что касается её жизни. Я совсем ничего не знаю о ней.  И поэтому не знаю, как себя вести с ней. И этот случай. Когда она стала заикаться. 
-Не знаю, с чего и начать. Я по профессии учитель французского языка. Раньше  жила во Владивостоке. Как-то получила путёвку в санаторий под Владивостоком. Там и познакомилась с Лизой, мамой Жени. Она тоже отдыхала в санатории. Они жили в селе в южном Приморье. Лиза, её муж Дима. И Женя. Лиза бухгалтером в  сельсовете работала, Дима водителем, то ли в фермерском хозяйстве, то ли в сельхозкооперативе. Лиза была удивительная женщина. Знаете, такая интеллигентная, начитанная, хорошо играла на пианино. Даже небольшой концерт устроила в санатории.  Я даже удивилась, что такая женщина живёт в селе. И красивая очень  была. Роскошные волосы. Волосы достались Жене от матери. Семья была очень, как сейчас принято говорить, благополучная. Лиза второго ребёнка родить хотела. Что-то не получалось. Я с ней так сдружилась! Знаете,  будто мы знали друг друга давно, всю жизнь. Она прекрасно разбиралась в музыке, литературе. Я одна жила. Муж умер, когда дети маленькие были. У меня два сына. Один – военный лётчик. На Дальнем Востоке служит.  У него двое детей. А второй сын, младший,  Алексей, из милиции не вылезал. Жил в Комсомольске-на-Амуре. Жена, детей нет. Когда я из санатория уезжала, обменялись адресами с Лизой. Я в гости к ним собиралась. А тут неожиданно наследство мне досталось. Хорошая квартира, в Пскове. Я всю жизнь мечтала жить, если и не в Питере, так где-нибудь рядом. Обрадовалась безумно, и помчалась в Псков. Квартиру  во Владивостоке продала, деньги  на троих поделила, сыновьям и мне. Лизе сообщила новый адрес, звала в гости приезжать. Устроилась в Пскове, занялась переводами для одного издательства. Доход, не ахти, какой, Но что ещё нужно женщине моего возраста? Живи да радуйся. И младший сыночек радость, в кавычках, преподнёс. Убил человека. Убийство, сопряжённое с разбоем. Девять лет дали.  Я к нему два раза в колонию ездила. Поняла, что исправить его невозможно. Я предполагала даже, что он вообще из колонии может не вернуться. У него там инциденты серьёзные с осужденными были. Он уже   сидел, когда мне телеграмма пришла. До сих пор текст помню. «Лиза Дима погибли Женю отдают детдом с ней беда». Полетела я обратно. Всю дорогу думала, что же такое случилось, и какая беда с ребёнком может быть.  На похороны, конечно, не успела. Да я и в любом случае не успела бы. Мне поздно сообщили, после их похорон вещи стали разбирать в их доме, отыскался мой адрес. Родных у них никого не было, так получилось. Я Женю-то сразу  и не увидела. Ну, соседи мне сначала всё рассказали, как и что случилось. Лиза во Владивосток по работе ездила. Обратно автобусом возвращалась. Дима с Женей её встречать вышли. Автобус из-за поворота, из-за сопки показался уже, они махать руками стали. А по встречной полосе фура гружёная шла. Говорят, что-то  там с тормозами случилось, перед поворотом скорость не снизил, его на автобус и понесло. Автобус в кювет, загорелся. Как потом оказалось, там, кроме водителя, всего трое пассажиров было. Лиза и две девчонки. Дима увидел, побежал к месту аварии, Женя за ним следом. Он в автобус пролез, одну девчонку вытащил, а тут   взрыв. Вторую  девчонку при столкновении в окно выбросило, живая осталась. Водитель и Лиза  погибли. И Дима погиб. На глазах у Жени. Я приехала уже спустя почти две недели после происшествия. Женю в детдом хотели оформлять, она у соседки одной жила, та тоже в сельсовете работала. А с детдомом проблема получилась. Девочка разговаривать перестала. И не просто разговаривать перестала, а вообще на контакт перестала идти. С ней говорят, а она будто не здесь. Кушает, хотя и  плохо. Даёт косу заплести. Мыться ходит в баню. А сама, будто телесная оболочка, а не человек. Уже собирались её в психиатрическую больницу отправить на обследование. Да тут я приехала.  И первый раз её увидела. Я потом поняла, что она меня по фотографии узнала, где я и Лиза в санатории. Выводят девочку. Ей тогда 12 лет уже было. Тоненькая, как тростиночка. Глаза огромные. И косичка золотая просто.  На меня смотрит, молчит. Потом что-то в лице дрогнуло, будто узнала. Подошла, обняла меня, прижалась. Я наклонилась, ей в лицо посмотреть, а у неё слёзы такие огромные из глаз катятся. И молчит. Ни всхлипов. Ни рыданий. У меня масса знакомых была во Владивостоке. Влиятельных. Помогли опеку оформить. Я её сразу увезла. В селе у неё полдома осталось, неприватизированное жильё. За ней его  сохранили. Да кому это жильё нужно. Село разоряться стало. Формально вроде сирота жильём обеспечена. Привезла я её в Псков. Она ожила самую малость. Но так и молчала. Будто рот нитками  зашили. Ни знаками не объяснялась, ничего. Я её, конечно,  по врачам поводила. Все руками разводят. Мы с ней ладили. И решила я её французскому языку учить. Она меня слушает, смотрит на меня, пишет в тетрадке, мне на проверку даёт, а ничего и не говорит. Ни на  французском языке, ни на  русском. Она в обычную  школу ходила, но по отдельной программе занималась.  Дети её обижали очень сильно. Очень. Наверное, поэтому у неё и подруг никогда не было. Потом дружила она со сверстницами, ровные отношения с ними были, но подруг так и не завела. Я даже хотела её перевести на индивидуальное домашнее обучение или в школу специализированную возить. Она отказалась. Головой замахала, дескать, не хочет. И вот как-то я сидела, носки ей вязала, а она посуду мыла. Слышу грохот. Полка с посудой рухнула. Сушилка, над мойкой. Я видела, что она свалиться может, но, сами знаете, потом, потом. Я как услышала грохот, у меня ноги застыли. А она из кухни в комнату заходит и говорит. Говорит так, будто не было этого молчания длиной почти полгода. «Тётя Маша, там сушилка свалилась. Твоя любимая чашка разбилась». У меня каждая клеточка в организме дёрнулась. А я ей так спокойно говорю: « Завтра поедем с тобой новую чашку мне покупать. И тебе заодно новые туфли купим». Она так улыбнулась мне и говорит: « Давай сегодня коврижку испечём. Я знаю, как печь. Меня мама научила». Испекли мы с ней коврижку. И всё.  Будто и не было немоты. Интересное дело, она и всё то, что я ей по французскому языку объясняла, запомнила и заговорила. Правда, произношение пришлось подправлять, но это мелочи были. Школу она закончила с двумя четвёрками и одной тройкой, по физкультуре. Остальные пятёрки. ЕГЭ сдала лучше всех в классе. Захотела на книжного редактора выучиться. Я потом свою квартиру поменяла на меньшую, но в Санкт-Петербурге. Переехали мы туда. Читала она много. Не просто бессистемно, а читала хорошие книги. Классиков, поэзию хорошую современную. Но от того случая последствия остались. Она заикаться начинала, если малознакомые люди её о родителях спрашивали. Редко это было, но было. Два раза в моём присутствии, а один раз не при мне, но мне рассказали. Она, как сирота, от государства выплаты денежные получает. Пенсия по потере кормильца, до совершеннолетия мне на неё опекунское пособие платили. Она  на очном учится, ей пенсию и кое-какие выплаты в таком случае до 23 лет  сохраняют. Хорошее подспорье. Плюс она старается подработать. Недавно книги помогала на книжной ярмарке продавать. Через интернет работу находила.  Но бывают накладки. Вот, три месяца тому назад напутали в документах, с однофамилицей перепутали её, ни пенсию, ни выплаты не заплатили. Сейчас разбираемся. А тут так удачно  соседка предложила заработать. Да, в общем-то, дело и не в работе этой по договору. Мы бы с ней прожили бы и так. К началу учебного года с пенсией разобрались бы. Но не отказались, потому что в квартире клиентов можно было ей целый месяц жить. Ко мне сын приехал, из колонии. Неожиданно. Открываю дверь, а он стоит на пороге.  36 лет ему. Здоровый мужик. Одет хорошо. По нему и не скажешь, что девять лет за убийство отсидел. Я – мать. Как я могу от сына отказаться. Много говорить не хочу, не нужно. Но я увидела, как он на неё смотрел. Я на второй день, как он приехал, к вечеру, за хлебом в магазин сбегать собралась. Женя в ванной мылась. У нас там запор внутренний, одно название. Я на лестницу вышла, и меня как что-то толкнуло. Я бегом обратно. Дверь распахиваю, а он за ручку двери ванной держится. Увидел меня и к себе в комнату ушёл. А на второй день я ей помогла переехать в квартиру клиентов. Ему сказала, что она в общежитие перешла жить. И ей наказала, чтобы  на мой телефон не звонила. Она моей знакомой звонит, та мне перезванивает, и я ей звоню не из дома, а ухожу куда-нибудь. Потом номер удаляю. И ей наказала из квартиры не выходить, чтобы, не дай бог, с ним не встретиться.
Она замолчала. Сергей тоже молчал. Потом вышел на улицу, вернулся минут через десять.
-Сергей, ты побереги её. Сын то мой… Я не знаю. Мне кажется, он её ищет.  Ему из дома после 23 часов выходить нельзя. Его проверять ходят. Но он уже один раз уходил.
Она явно хотела ему сказать что-то ещё. И, наконец,  решилась.
-Я только тебе скажу. Да, в общем-то, ты с ним нигде не пересечёшься. Мне оба сына неродные. Я с мужем их усыновила, когда они маленькие были. Они оба не знают этого.  Вот такие дела.  Женя хорошая. Шить, вязать может. Готовит хорошо. Французский язык хорошо знает. Мне с переводом литературы помогала. Работы никакой не боится. Мы когда в Пскове жили, у нас там дачка была. Небольшая, но ухоженная. Цветов было очень много. Она мне про все цветы могла рассказывать. Какую почву любят, как поливать, что обозначают.  Её цветы любимые – фрезии. Белые махровые фрезии. Мечтала их развести, да, вот, не успела, уехали мы. И характер у неё хороший. Раньше таких девушек барышнями называли. Не в своё время она родилась. Хотя, какая она барышня! – Мария Павловна засмеялась.
-Мария Павловна, я Вам свой телефон оставлю. Захотите ей позвонить, я её позову. Мне тоже можете звонить. В любое время. Вдруг проблемы  с сыном будут. Я Вас до дома подвезу. Спасибо, что встретились со мной. Не беспокойтесь о Жене. Только не говорите пока ей, что я с Вами встречался.

Глава 9
Не мажор и не бабник

Дома вкусно пахло борщом. Готовым борщом.
-Что это? – Женька покраснела. Уши, шея, и так далее.
-Цветы. Я тебе ни разу не дарил цветы. Всё-таки я мужчина. А ты молодая девушка. Не дарить же тебе стиральный порошок или моющий пылесос.
-Спасибо, - она даже застеснялась. – Это фрезии. Махровые фрезии. Я так мечтала вырастить белые махровые фрезии. Мне кажется, они пахнут, как ландыши. Спасибо!
Они обедали вдвоём. Так по-семейному.  Сытый Мотя лежал на стуле около Сергея, погрузившись в обычную для непогоды кошачью дремоту. За окном капли дождя били в  стекло, а дома было тепло, тихо, спокойно и уютно. Как и должно быть в доме. А Женька думала о том, знает ли Сергей значение подарка букета фрезий. И надеялась, что не знает.
-Через десять дней хозяева приедут. А я, то есть мы, уже почти всё сделали. Я сегодня  книги начну перебирать в коридоре на стеллажах. Я там книгу нашла. Стихи Вероники Тушновой. Интересно, кто в этой семье Тушнову дюбит?
Не отрываясь от тарелки,  Сергей произнёс:
-Мама любит Тушнову. Там ещё две книжки Тушновой есть. Я ей привозил. Женя, тебе ещё борща подлить?
-Нет, я больше не хочу. У меня в комнате телефон звонит. – И Женька  убежала.
-Мотя, чего это она подскочила? И телефон не звонил. Я же не глухой. Наверное, цветы побежала смотреть. А я себе ещё борщеца добавлю.
Он даже не заметил своей оплошности.
Женька вернулась минут через пять. У неё было какое-то ехидное выражение на лице.
-А зачем Вам тренажёр?- опять завелась она на тему «тренажёр».
-Как зачем? Заниматься, спортивную форму поддерживать. А что?
-Нет, я не это спросила. Вы же на месяц приехали, можно и в спортзал походить, и на улице побегать. А теперь Вы его, что, с собой будете забирать?
- Женя, давай эту тему закроем. В дождь по улице не побегаешь, а на лоджии можно позаниматься и в дождь. Я этот тренажёр хочу сыну хозяев квартиры подарить.
- Зачем ему тренажёр? Говорят, их сын гуляка  и бабник! Когда ему спортом заниматься!
Сергей долго откашливался, подавившись борщом.
-Кто тебе такое сказал, - наконец выдавил он из себя.
-Мне в  компании этой, клининговой, говорили. Говорили, мне повезло, что его дома не будет, когда я здесь поселюсь. Он институт бросил, учиться не хотел. Сидит на шее у папы и мамы.  Завсегдатай ночных клубов. И такой бабник! Его по судам  по установлению отцовства то одна, то другая таскает.
Рассказывая это, Женька округляла глаза, снизив немного тональность голоса. Выглядело это так, будто она рассказывает ему тайну. Бросив взгляд на спящего на стуле кота, она тем же заговорщицким тоном произнесла:
-И ещё он догхантер. Собак и кошек мочит.
С минуту Сергей сидел, молча, глядя на неё изумлённо испуганными глазами.
-Только Вы ему не говорите, если с ним разговаривать будете. А то он потом меня выловит, и придётся мне тоже  отцовство устанавливать.
Он опять  закашлялся. Так, что у него из глаз потекли слёзы.
-Ка-а-а-кое отцовство?! Ты о чём?
-Как, какое? – её глаза были просто огромными, -  Телевизор не смотрите? Передачи «Прямой эфир», и эту,  «Пусть говорят». Это мои любимые передачи. Там такие истории показывают про девушек брошенных!
И тут он всё понял.
-Ты что несёшь? Чтоб я поверил, что это твои любимые передачи! Ты как догадалась?- Сергей захохотал так, что разбудил кота.
-У Вас   ключи от квартиры, от машины и гаража. Вы сразу поселились в той комнате, в которой Вы всегда и жили. Вас узнал кот, поэтому он Вам и радовался. Вы хорошо разбираетесь в вещах в квартире. Вы установили на лоджии в своей комнате тренажёр и сразу не ответили на мой вопрос, что с ним будете делать, когда соберётесь уезжать. Вы  похожи на своего отца. В спальне Ваших родителей их фотография. Все другие фотографии убраны в шкафы. Я не могла понять, откуда я знаю человека на фотографии в спальне.  Я его не знала. И никогда не видела. Просто он похож на Вас. Точнее, Вы похожи на него. И про Тушнову. Даже не заметили, что  ответили на мой вопрос. Любимые стихи мамы. Вы ей две книги привезли.
Женька замолчала и уставилась на него такими глазами! Выражения её глаз невозможно было понять. Хотелось схватить в охапку обладательницу этого выражения глаз, самих глаз и всего остального и…
-Так, Мотя, пролетели мы с тобой. Твоя любовь меня и выдала. Помнишь, как я тебя с помойки котёночком махоньким принес шесть лет тому назад? Мама Рита тебя с пипеточки выкармливала. И спал ты всегда со мной, когда я домой приезжал. Ладно. С Мотей я поговорил. Теперь давай с тобой разбираться. Тебя, конечно, интересует, почему я назвался родственником хозяев квартиры?
Она не ответила, но ждала ответа.
-Хорошо. А что это меняет?
-Ничего не меняет, - немного подумав, произнесла Женька. – Хотя мне было бы интересно узнать , почему Вы это скрывали.
-Как тебе сказать? Наверное,  потому, что, если бы ты знала, что я тоже живу в этой квартире, чувствовала бы себя несколько скованной. Или ушла. А я этого не хотел. Устраивает такое объяснение?
-Не знаю. Мне всё равно. Наверное, устраивает. И что теперь?
-Как что? – Сергей даже засмеялся. – Как я уже говорил один раз, и сейчас повторюсь, не будем ничего   менять и придумывать. Согласна?
-Согласна. Мне даже тут нравиться стало. Как в общежитии. У нас, правда, ребят в общежитии нет почти. Но мы с Вами ладим. И помогли Вы мне хорошо.  У меня ещё времени впереди много, а осталось только книги разобрать. Но это даже интересно. Я люблю с книгами возиться. Кстати, я узнавала, через два дня  в общежитии ремонт закончат, можно будет туда переезжать.
Женька даже не смотрела в его сторону, говоря это. Будто не хотела видеть, что за выражение появилось на его лице.
Потом она разбирала книги. Точнее, они разбирали. Женька сидела на полу, вытянув ноги и обложившись книгами. А Сергей доставал с полок книги и составлял их возле неё. Говорили они совсем мало. Он – потому что не знал, что говорить. Она – потому, что была занята. Впрочем, иногда они разговаривали.
-Ух ты! – воскликнула Женька. – Откуда здесь столько детских книг? И для совсем маленьких!   Надо же! «Репка», «Колобок», Агния Барто, Маршак. Такие красивые.
Сергей смотрел на неё с верха лесенки и улыбался.
-Это мои книги. Мне их читали. Потом я сам их читал. Мама сказала, будет их своим внукам читать.
-Хм, - сказала она. Только «Хм», и всё.
Ужин приготовил он, пока она разбиралась с книгами.
Ночью ему приснилось, как он и она сидят на полу около стеллажей и разбирают книги. А с ними рядом сидят колобок и репка. И помогают им разбирать книги. Утром в окно опять стучал надоедливый дождь. Но в квартире было опять тихо, уютно и пахло домом. Настоящим домом. В котором счастливо жили он и она.
Сергей вышел в коридор, пытаясь не споткнуться о мельтешившего под ногами Мотю. Женька уже сидела в коридоре и разбирала книги. Точнее, даже не разбирала, а читала очередную, не замечаяи, что ворох золотых волос мягким и медленным движением  растекается по её шее, спине и водопадом падает, падает, падает вниз.
Они обедали, когда ей позвонили. Посмотрев, кто звонит, Женька  задумалась, нахмурила брови, сказала: -Извините, - и вышла из кухни. Прошло пять, десять минут. Она не возвращалась. Не было её и в своей комнатке. Она сидела на диване-качели  на лоджии в зале, крутила в руках телефон, смотрела куда-то в пространство и даже не отреагировала на него, когда он вошёл. Сергей  встал напротив неё, приняв на себя её застывший взгляд, и спросил:
-Что случилось?
Она молчала.
-Так. Что же всё-таки случилось? – опять повторил он, присел перед ней на корточки и уставился ей в лицо серьёзными глазами, слегка подняв брови.
Через паузу она произнесла:
-Алексея. Сына Марии Павловны  арестовали.
-Ну, этого и стоило ожидать.  За что?
Она явно не хотела говорить. Потом решилась.
-Он опять человека убил, женщину, молодую. А сначала её…
Она замолчала. Что-то она не договаривала.
-Ну, тварь он, конечно. Женщину жалко. Успокойся. К тебе это не имеет никакого отношения, - он не договорил.
У неё задрожали руки и губы.
-Что? – почему-то шёпотом спросил Сергей, крепко сжав её ладони в своих.
-Он меня искал сначала. Как только я ушла от них, так он меня всё это время и искал. Я поэтому отсюда  никуда не выходила. Мне тётя Маша сразу сказала никуда не выходить из вашей  квартиры. И к ним не приходить. Поэтому я никуда и не выходила. Мне страшно было. Поэтому я и испугалась, когда Вы ночью в ванную зашли. И когда ночью полка стучала в дверь на лоджии.
Сергей поднялся с корточек, сел на диван рядом с ней, обнял её, прижав к себе, и так они просидели минут пять.  Никакой интимности или двусмыленности в этом не было. Он бесшумно вдыхал запах её волос и боялся, что она почувствует это, и   её трогательное доверие к нему нарушится.
Хотелось сидеть так долго, всю жизнь, но нужно было встряхнуть её.
- Пошли, по чайку ударим!? – то ли вопросительно, то ли просительно произнёс он.
Она  встала и пошла впереди него. Он шёл позади неё, смотрел на завитки волос на её шее, и ему была ясна вся его жизнь на день, месяц, год и миллион  лет вперёд.
И всё равно что-то в ней надломилось. Будто, удаляясь от него, она потерялась во времени. Он не мог позволить ей замыкаться в себе и своих мыслях.
В кухне он сказал:
-Давай, готовь чай.  Мне позвонить в одно место надо.
Мария Павловна взяла трубку сразу:
-Сергей, я Вам тоже позвонить хотела. Да тут проблемы образовались, с обыском приходили. Ну, так положено. Я ей позвонила, рассказала в общих чертах, чтобы она не боялась больше. А остальное ей не сказала.  Он её нашёл,  через день после моей встречи с Вами.   Ему соседка моя сказала, где она. Встретила его и сказала ей передать, что оплату по договору ей пересчитали. В компании ошиблись, и ей перерасчёт положен. Он и расспросил соседку. Та и не знала, что он судим и за что. И что проблемный он. Внешне – то он выглядит очень прилично. Она ему и адрес сказала. Он квартиру просчитал. Два вечера ходил, смотрел, как в квартиру попасть можно, через лоджию. А на третий вечер пришёл, во дворе сидел   и Вас  на лоджии увидел. И понял, что  в квартире она не одна. И в тот же вечер он  женщину встретил, она от остановки домой шла мимо парка. Он это всё мне сказал. Мне свидание дали, он просил встретиться со мной. Он и рассказал.  Не знаю, зачем он это мне рассказал. Говорит мне: -Женька что, мужика завела? А ты мне говорила, что девочка хорошая! Все бабы шлюхи. Кроме тебя, ты моя мать.- И сказал ещё: -Передай ей, что её этот ангел-хранитель спас.- Не говорите ей, Сергей, о нашем разговоре. Прямо не знаю, что делать. Старший сын звонил, к себе зовёт жить. Я не хочу. Из-за неё. Извините, ко мне из издательства пришли. Звоните, если что. Пусть она с недельку сюда не приходит. Не нужно ей ничего больше знать и видеть. Придёт, а тут соседи наговорят лишнего! Присмотрите за ней. Я потом заберу её к себе. Она в общежитие собиралась уйти, но я не хочу её туда отпускать. Какое бы оно ни было хорошее, но это общежитие.
Когда он вернулся на кухню, Женька сидела и слушала Елену Фролову. «Зеленоглазая душа». Как только он вошёл, она выключила музыку. У неё было такое страдающее лицо. И чай она не приготовила. Просто забыла.
-У меня предложение!   Тут в одном месте есть такое кафе, где мороженое   вкусное. Я с детства любил туда ходить. Поехали.
Она задумалась и сказала:
-Я не хочу. Я никуда не хочу идти. Мне здесь хорошо. Вы не думайте, я ничего уже не боюсь. На улице дождик. Сыро. Я в такую погоду дома люблю сидеть. Тихо, тепло. Хорошо.
-Ладно. Тогда сиди и жди меня. Я быстро.
Он действительно вернулся быстро. С собой Сергей привёз в пластиковых контейнерах мороженое. Разное. И её любимые заварные пирожные   «Творожные колечки».
Она так смешно удивилась, увидев, что он привёз. Даже засмеялась.
-Мои любимые пирожные. Надо же! И мороженого сколько! Я столько никогда не видела!
-Сейчас мы себе сделаем самое лучшее кафе-мороженое.
Через пять минут они сидели в зале на диване и под  песни Юрия Визбора ели мороженое и пирожные. Он заботливо крошил ей на мороженое шоколадную крошку.
И от холодного мороженого она оттаяла. И даже рассказала, как продавала книги на ярмарке. Рассказывала она так интересно и иногда смешно, что он хохотал. Потом он рассказал ей, как он в девятом классе ездил в поход в Карелию и заблудился. И нашли его через четыре дня. Потом рассказывал, где он был в плавании.
Чуть позже  они разошлись по своим комнатам. Он  лежал на  диване, закинув руки под голову, слушал мурчание засыпающего Моти, и   решал, что именно он сделает завтра. Как и какими словами он ей будет говорить об этом, он сразу не смог определиться. И уснул.

Глава 10
Неожиданная и счастливая


Утром Женька сказала, что ей надо съездить уладить дела с общежитием. По этому поводу он произнёс целую речь, из которой Женька мало что поняла. Про итогам сказанного сбивчивым голосом красным от волнения Сергеем она почему-то подумала, что ей  могут предложить стать владелицей той самой кондитерской с тортами и пирожными,  у витрины которой она… Ну, понятно. Точнее, ничего не понятно. Она проявила настойчивость, и после обеда он отвёз её в институт.
-Не надо меня ждать. Я сама приеду, часов в шесть.  За своими вещами. Сегодня у тёти Маши переночую, а завтра в общежитии обживаться буду. Мне ещё надо будет к девочкам сходить, с которыми вместе жить буду, так что уезжайте. Спасибо, что привезли.
И она ушла. Огромная дверь институтского корпуса закрылась за ней, а он ещё минут пятнадцать сидел в машине. Потом тоже уехал.
Она  вернулась раньше. Позвонила ему и сказала, что едет домой, то есть, в его квартиру. Договорить она не смогла, закончилась зарядка, и телефон умолк.
Поправляя ногой половичок около двери, она бесшумно открыла дверь квартиры, шагнула в прихожую и протянула руку к выключателю.
-Серёжа, пусти! Ну, пусти! Прекрати! - Голос был женским, молодым и кокетливым. Где находились девица с Серёжей, понятно не было. Дверь из прихожей в коридор была чуть приоткрыта. В коридоре горел свет. Женька закрыла левый глаз, а правым уставилась в щёлку.
-Козёл! – подумала она. – Хотя бы предупредил. И вспомнила песню Елены Фроловой. И подумала: -Ты – дурочка из песенки. Размечталась.
-Не могу я шёпотом разговаривать, ты же знаешь. Да никто нас не слышит. Она через час придёт. Пусти! – женский голос был таким счастливым.
Из кухни в коридор со смехом выбежала девушка. В одном белье. Нарядном и легкомысленном. В руках дамочка держала парадную офицерскую фуражку военного моряка. На кухне загремел упавший стул. Дамочку кто-то догонял. И Женька знала, кто это.
Она выскочила  из квартиры и, даже не закрыв дверь на замок, побежала вниз по лестнице. Один этаж, ещё один, ещё.
Дрожащими руками она нажала кнопку домофона., толкнула открывшуюся дверь  и столкнулась с кем-то.
-Стоять, - раздался знакомый весёлый голос. – Куда летим?
Она не верила своим глазам. Он стоял перед ней, держа в руке большой пакет. 
-Я…я… я хлеб забыла купить! – нашлась она.
-Здравствуйте! А это что такое у тебя в пакете?- он даже засмеялся.
Из пакета торчал батон и край буханки чёрного хлеба.
От радости она не могла больше говорить. Стояла, смотрела на него и глупо улыбалась.
-Ты почему не дослушала меня. Я до тебя дозвониться не мог. Что у тебя с телефоном?
-Разрядился, - промямлила она, продолжая глупо улыбаться.
-Пошли, - сказал он. – Что с тобой?
-Ничего. Всё хорошо. Всё нормально. – она понемногу приходила в себя.
Он вызвал лифт и сказал ей:
-В общем, слушай. У меня к тебе есть очень серьёзное предложение. Ко мне приехал друг. Мой тёзка, Сергей Ионов. Мы с ним вместе в училище учились. Он во Владивостоке служит. Он приехал не один, со своей невестой, Мариной. Они в сентябре поженятся. Это у них типа предсвадебного медового месяца. Послезавтра они к его родителям в Краснодар улетают. Эти два дня они у нас поживут. Ты  не против?
-Почему бы я была против? Тем более, квартира не моя.
-У меня ещё к тебе дело есть, - он замялся. И в это время пришёл лифт.
Уже в лифте он продолжил:
-Знаешь, я им сказал, что я  тоже женюсь.
Она лишилась дара речи. И опять вспомнила про рогатое животное. А в ушах зазвучала песня  Фроловой «Дурочка».
-На тебе женюсь, - добавил он серьёзно.
-Зачем? – спросила она, когда первый приступ изумления прошёл.
-Что, зачем?
-Зачем Вы так сказали? -  она просто пытала его.
-Ну, это долго объяснять, - он нажал кнопку лифта, лифт остановился между этажами. У неё задрожали ноги.
-В общем, я постараюсь быть кратким. У меня к тебе две просьбы. Первая. Я тебя попрошу, не называй меня на «Вы». Зови только на «ты» и по имени. Ну, что-нибудь уменьшительное. Ласковое. Например, Серёженька. Мне нравится, когда меня Серёженькой называют. Нет, нет, ты не думай, это мама меня так зовёт. Нет, ну, конечно, не только мама. В общем, прости, я говорю совсем не то, что надо, - он с страшно растерялся.
-Хорошо, - сказала она очень серьёзно. – А что второе, Серёженька?
У него выпал пакет из рук.
-А второе, второе. Только не обижайся на меня, если что.
-Кто там в лифте балуется? Хулиганьё! Уши надеру! Опять эти малолетки в лифте целуются! Сейчас выловлю, родителям скажу! – мужской голос звучал грозно. Ему вторил женский.
-Говори быстрей, - сказала она. – А то нам сейчас уши отрывать будут. Да и поцеловаться нам надо успеть, я не хочу, чтобы мне за просто так уши оторвали.
Он радостно засмеялся, но тут же сделал очень серьёзное лицо и быстро произнёс:
-В общем, надо будет нам вести себя так, будто мы с тобой уже вместе. Да! И сегодня тебе придётся у меня в комнате остаться ночевать. Вот!- он замолчал и уставился на неё. Если бы она стукнула его кулачком в глаз или в нос, он совсем не обиделся бы на неё.
Она молчала, не в силах что-то вымолвить. И тут его прорвало:
-Господи! Что я несу! Забудь всё, что я здесь болтал. Я тебя люблю. Я никого и никогда так не любил. И не полюблю. Я в тебя влюбился сразу, как только увидел тебя. С этим пакетом на голове, маечкой. А когда ты молотком по пальцу попала, я думал, что умру от того, что тебе больно. Я  поверить не мог, что ты целый месяц рядом со мной будешь. Я давно хотел тебе сказать, что я тебя люблю, но всё время тебя боялся. Вот. А теперь уже не страшно. Я всё тебе сказал. Нет, не всё! Выходи за меня замуж. Я буду самым хорошим мужем.
Через две минуты лифт остановился на пятом  этаже.
-Сейчас я им устрою! Кто это тут хулиганит?! О! А это кто? – по голосу мужчины было понятно, что он очень удивлён.
Сергей, стиснув Женьку в медвежьих объятиях,   не отрываясь от её губ, вынес её из лифта. Именно вынес, потому что её ноги не доставали до пола.
-Да это же Сергей Меньшиков,   ты что, не узнал его, он из плавания вернулся, - зашептал женский голос. – Смотри, они пакеты забыли. Вынеси им, да поехали, а то на поезд опоздаем.
Лифт умчался вниз.
Женька с силой упёрлась кулачками ему в грудь, чуть отодвинула его от себя и громко зашептала:
-Ты что, Серёженька, меня задушить хочешь. Мне хоть иногда дышать надо. Какой это этаж?
Он огляделся и сказал:
-Не знаю. И подъезд вроде не наш.
-Да нет, вот же наша квартира. Ты что, совсем с ума сошёл из-за приезда друзей, – засмеялась Женька.
Марина и Сергей Ионов оказались очень приятной и весёлой парой. Они  что-то готовили в кухне, успевая при этом целоваться, обниматься и шептаться. На темноволосой хорошенькой голове Марины уже не было фуражки. Одета она была в майку и шорты, глядя на которые, можно было прийти к выводу, что то бельё, в котором Женька её видела, выглядело скромнее, чем повседневная одежда невесты Сергея Ионова.
Потом все сидели в зале за красиво сервированным столом. Хрустальные посудины с салатами, хрустальные фужеры для шампанского, огромная хрустальная ваза с бледно-розовыми розами, хрустальная ваза с фруктами.  И тазик с пельменями. Не хватало только известного художника, пишущего в жанре «Натюрморт», чтобы сохранить для потомков это чудное великолепие.
После часа сидения за столом Марина и её жених засобирались, как сказал тёзка хозяина квартиры,  «на боковую». Впрочем, несмотря на смену часовых поясов,  гости не производили впечатления людей, желающих подремать в предоставленной им «гостевой» комнате.
Сергей и Женя остались в зале вдвоём. Нет, всё-таки, втроём. Мотя, как преданный адъютант, сидел рядом с хозяином на свободном стуле и пытался понять причину кардинальных изменений в облике и поведении хозяина.
У хозяина был глуповато-счастливый вид, и он совсем не обращал внимания на Мотю.  Всё его внимание было обращено на  лохматое существо, знающее, что такое картофельный гратен, и, более того, умеющее его готовить.
Существо очень медленно ело виноград, отщипывая от кисточки по одной ягодке.
-Ты так долго ешь, - нетерпеливо сказал Сергей.
-Ты что, уже куски считаешь, сколько я съела? -  она даже брови нахмурила.
-Нет-нет-нет! Кушай! Кушай! Но на ночь, говорят, много есть нельзя, кошмары сниться будут, - попробовал он поторопить её по-другому.
-Это всё придумывают, Серёженька! Тебе же не снились кошмары, когда ты в тот раз вечером полтазика пельменей съел?
-Нет, - согласился он. –Кошмар мне не снился. Мне снилась ты. Ты – самый большой и самый любимый кошмар моей жизни!
-Ладно, - добрым голосом сказала она. – Я больше ничего не хочу. Наелась. Убирай со стола и помой, пожалуйста,  посуду. А я завтра помою. Я в душ пошла.
-Если хочешь, я, - робко произнёс он.
-Не надо! Спинку я сама себе помою. Ты уже один раз напугал меня в ванной.
Через пятнадцать минут он закончил мыть посуду,  и в то же самое время дверь ванной открылась, и она бегом прошлёпала в комнату. В его комнату. Точнее, теперь уже в их комнату. Глядя ей вслед, он чуть не замурлыкал, как Мотя, который болтался у него под ногами, ожидая, когда хозяин пойдёт спать и возьмёт его к себе.
Вытираясь в ванной после душа, он разглядывал себя в  зеркале и не узнавал  отражённого  в нём субъекта. У субъекта были такие шальные и радостные глаза!
И опять по коридору прошлёпали ноги. Мотя не успевал за этими ногами и их хозяином. Впрочем, на пороге комнаты хозяин помахал пальцем перед носом Моти и сказал шёпотом:
-Извини, дорогой! Нам шпионы не нужны. Приходи завтра, - но тут же передумал и сказал: - Ну, насчёт завтра тоже маловероятно. В общем, вали к себе! Нужен будешь,  позовём.
И хозяин захлопнул дверь перед носом оторопевшего от такой наглости  Моти. 
Через день уехали Сергей Ионов и Марина, а ещё через два дня вернулись родители Сергея.
Женька проснулась ночью от голосов. Ей казалось, что она только что уснула. Рядом с ней на диване никого не было. Просто сплошная буферная зона.  Голоса доносились из коридора. Дверь комнаты была чуть-чуть приоткрыта. Разговаривали громким шёпотом.
-Серёженька, сынок! Мы так тебе рады! Дай я тебя поцелую!  Полгода не виделись! А где она? – говорила женщина.
-Ну, сын, молодец! Времени даром не терял!  Это по-мужски! Я с твоей мамой, - забасил мужской голос.
-Дима! Не надо ему  такие подробности рассказывать, угомонись! Серёженька, ну покажи Женечку! – опять зашептал женский голос.
-Мама! Да спит она! Не надо её будить! Утром увидите!
-Рита! Не слушай его! Ты мать, тебе можно. Зайди тихонько и посмотри!
-Мама, стой, ты куда!- завопил шёпотом Серёженька.
Женька зажмурила глаза и сделала вид, что спит. В комнате началось движение. Крались несколько человек. Наступила тишина. Запахло чудными духами.  Женька не выдержала и открыла один глаз.   Женщина, склонившаяся над ней и распространявшая аромат  изумительных духов, была той самой, изображённой на фотографии в хозяйской спальне.
-Ой! Проснулась! Прости, деточка, прости, Женечка, мы тебя разбудили. Спи, спи!
-Да что теперь спи-спи! Какое теперь спаньё! Вставай, Женя! Пошли пельмени варить. Они с дороги, есть хотят! Завтра они работать  будут, а мы отдыхать.
Разбуженный Мотя, на долю которого досталось только быстрое поглаживание приехавших, сидел на пороге «своей» комнаты, смотрел на шумное и весёлое мельтешение в квартире, и поражался, как быстро это лохматое существо  завладело его хозяином. Впрочем, Мотя даже был рад такому развитию событий. Существо обещало опять приготовить картофельный гратен. Мотя становился гурманом.