День не заладился с самого похмелья. Сначала Венедикт ушиб мизинец левой ноги, больно ударившись о валявшийся в центре комнаты носок, затем окунулся в мир красок, теперь уже правой ногой, наступив в кромешной темноте коридора в горшок с коричневой половой эмалью, которой им погасили задолжность по зарплате за июнь прошлого года. Детские горшки же были, то ли авансом за следующий месяц, то ли премиальными за этот. В администрации завода микроэлектронных схем этот вопрос пока ещё стоял на стадии согласования.
А света в коридоре не было по той простой причине, что жильцы коммуналки так и не пришли к консенсусу по поводу того, кто и сколько должен вносить в общак, и до прояснения ситуации, на электричество в коридоре был наложен мораторий. Гарантом выступала выковырянная из выключателя пластмассовая клавиша вместе с механизмом. Нерадивых расточителей коммунального добра, тех, кто рассчитывает на дармовщинку, кто решил позариться на святое, кому наплевать на то, что копейка рубль бережёт, внутри коробки поджидали оголённые провода. Висевший рядом с выключателем плакат «Не влезай, убьёт!» ненавязчиво предупреждал о карме, которая настигнет ослушавшегося.
Венедикт решил рассмотреть, во что это он вляпался, напрочь забыв о поджидавшем в коридоре злом роке. И не удивительно. Два дня обильных возлияний не прошли даром. Повод-то был нешуточный: под его руководством в конструкторском бюро завода был открыт новый, доселе неизвестный повод выпить.
Курирующий их деятельность полковник узнал о случившемся, находясь на другом конце города. Он быстро сориентировался, остановил первый проходящий мимо трамвай и всего лишь немного подкорректировав маршрут по командирским часам со встроенным компасом и кукушкой, прибыл на объект. Оценив на месте обстановку, решено было незамедлительно работу лаборатории засекретить. Выписав на складе для протирки синусоид и наладки импульсов канистру спирта, экспертная группа закрылась в лаборатории и стала обсуждать перспективы внедрения секретного открытия под номером двадцать семь пятнадцать девяносто четыре дробь шесть и преимуществ, которые оно даёт стране перед Западом.
Способность к мышлению вернулась к Венедикту вместе с запахом палёной кожи с указательного пальца. Причём, моментально. Об этом свидетельствовали вставшие дыбов волосы, подталкиваемые, по-видимому, изнутри черепной коробки вернувшимся на своё место сознанием. В ту же секунду из приоткрытой двери напротив высунулась в обрезанном халате и рыжем парике блудливая физиология хохлушки Тамары.
-Венедикт Абрамович, это ты с утра порося шмалишь?
Но картина, которую она увидела, этого не подтверждала. Ступня Венедикта была в чём-то коричневом, в руке заляпанная газета, которой он пытался вытереть ногу, а возле двери перевёрнутый детский горшок.
Наше сознание может сыграть с нами злую шутку. Специфический запах почувствовала не только она, но и чета пенсионеров Сухарёвых, появившаяся на шум с зажатыми носами.
-А мы-то думаем, что это ты два дня в сортир не ходишь. А оно оказывает, вон оно как.
-Во-во, изгадил нам весь коридор, интеллигент беспросветный, - добавила супруга пенсионера.
-Что несёте, убогие? Повезло мне с соседями, ничего не скажешь. Краска это половая. Зарплату на заводе ею выдали. И горшками. Сушняк с утра, вот я в кухню за водой и шёл. Непонятно только, как это горшок под самой моей дверью оказался и где остальные, я же их возле туалета оставлял. Признавайтесь, кто спи…?
-А мы-то думаем, что это такой же гадостью воняет из квартиры Фёдоровых?
-А сами они на дачу поехали. Первый снег выпал, а они на дачу! - закончила сдавать соседей Сухарёва.
Венедикт подошёл к двери Фёдоровых, нагнулся и принюхался. Потом задрал свою ногу повыше и сделал тоже самое.
-Аналогично! Будем производить вскрытие. Свидетелей прошу не расходиться.
-Расходиться дураков не было. Пропустить взлом квартиры и отказаться от того, чтобы заглянуть во внутрь, было выше их сил.
-Монтировка в туалете.
-В углу, справа.
-За свёрнутым транспарантом «Слава КПСС!»
-Перчатки надень, - из-за спины Тамары советует её сожитель, бухгалтер из Читы (бывший друг по переписке).
Язычок замка ломается под натиском титана. Пол в комнате, как и ожидалось, был свежевыкрашен, но в красный цвет, а красным цветом, как известно, выдали в прошлом месяце зарплату за полгода на тюбиковом заводе и это было сто процентным алиби.
-А мы, что говорили? Нет никого дома.
-На дачу Фёдоровы поехали, а ты не верил, - добивает Сухарёва.
Звонок в дверь.
-Откройте, участковый.
-Сдаюсь, - через дверь кричит Венедикт, испуганный и удивлённый чуйкой и оперативностью лейтенанта.
Чета Сухарёвых возится с замком.
Входит Участковый. Бухгалтер из Читинской области толкает на него Тамару, забегает в комнату и выпрыгивает в закрытое окно. Слышен звон стекла и глухой удар.
-Пятый этаж и потолки высокие. Дом-то дореволюционной постройки, - делает заключение, подошедший к окну милиционер.
-Бухгалтер твой, Тамара, бежал из зоны строгого режима в Читинской области. Венедикт, ты, что это с монтировкой? Для самообороны? И что это ты там через дверь кричал? Тару сдавать собрался?
-У меня получку с авансом спи…, товарищ лейтенант.
-Понятно же, что бухгалтера рук дело. Сейчас протокол составим.
Возвращается в коридор и замечает раскуроченную дверь Фёдоровых.
-Во, ещё одна кража раскрыта. Эта уже со взломом. Сухарёвы, будете свидетелями. И ты, Венедикт.
-Но это же…
Участковый не даёт пенсионерам договорить.
-Я сказал, свидетели. Или вы решили меня премии лишить и очередного звания? Может, конфискованный у вас левый коньяк припомнить, от которого РУБОП и наркоконтроль две недели киргизами ходили?
-Да, мы свидетели. Как фамилия орла, который долетался?
-Синица. А ты, Тамара, - участковый медленно взглядом оценил её фигуру, - Как хочешь фигурировать в протоколе? В качестве соучастницы или потерпевшей?
-Потерпевшей, конечно же.
-Тогда придётся отработать. Будешь приходить ко мне по вторникам и пятницам после пяти на субботники. Для составления протоколов. Согласна сотрудничать со следствием?
-Товарищ лейтенант, может, одного раза в неделю достаточно?
-Нет, Тома. Мне одного раза в неделю маловато. Слякоть на улице ужасная. За неделю пол таким чёрным становится, что квадрат Малевича от стыда краснеет, прямо, как ты сейчас, - лейтенант нежно шлёпает её по крупу, - Да не боись ты так, это только пока тётя Валя с декретного не вернётся.
-Что? Ей же 78. Да она на пенсию вышла раньше меня, - в глазах Сухарёвой застывший ужас и зависть.
-Внучок, зараза, постарался. Золотые руки у парня. Третий курс уже - не шутки. Он, когда практику в поликлинике проходил, с заведующей договорился и та устроила любимой бабке декретный. Хороших сантехников днём с огнём не сыщешь. Да и выбора особого не было: или силу воли тренировать, или бегать в кафе через дорогу, а там пока не закажешь минимум на полтинник, ключи не дают.
Входят муж и жена Фёдоровы. Они с головы до ног в коричневой краске.
-Хэллоуин, что ли? - интересуется участковый, - Это, кем же вы вырядились?
-Голубь Пикассо? Понимаю, экология нынче не та, - выдвигает свою версию Венедикт, принюхиваясь к супругам.
-Что, собственно говоря, происходит? В городе, что, с ума все посходили? Вышли мы из электрички, ждём автобус. Подъезжает трамвай без опознавательных знаков. Останавливается. Открывается дверь. Оттуда высовывается полковник, говорит, что пора просыпаться и окатывает нас этой гадостью из детских горшков.
Просыпаюсь и бегом к компу, пока сон не выветрился. Поди потом, вспомни.
--