В ловушке времени.
Часть 3.
12. Не было бы счастья...
Моя следующая история начиналась с события отнюдь не радостного.
Мой холецистит долгое время не подавал признаков жизни, а потом вдруг раз - и оказалось, что у меня онкология, и уже в неоперабельной стадии.
Что было делать?
Я вообще по натуре человек не очень эмоциональный, и не стала проявлять каких-либо внешних эмоций по этому поводу.
Возраст у меня был уже далеко не юный, даже по фактически прожитому времени. А по календарному – я вообще уже приближалась к долгожителям.
Из близких я поделилась только со своей невесткой Катенькой, с которой особенно сблизилась за последние годы. Катюшка моя, по-настоящему, радовала меня неуемной жаждой жизни и деятельности. Ей до всего было дело: и новыми научными идеями увлекаться, и иностранные языки изучать. Если по части науки я ей помочь не могла, то с языками у нас получалось довольно слаженно. Бывало за домашними заботами, особенно в период очередного декретного отпуска, мы общались с ней, непринужденно переходя с одного языка на другой, так что приходившему с работы сыну бывало даже сложно понять, о чем у нас идет речь.
Моя болезнь для нее, никогда до этого в жизни не болевшей, была настоящим ударом.
Погоревали мы с ней, погоревали и так бы мои дни скоро и закончились, если бы не редкостное упорство и светлая голова моей умницы!
Для начала она вышла на моего «Академика», о котором знала до этого только понаслышке, и с его помощью определила меня в ЦКБ, где, впрочем, только подтвердили первоначальный диагноз.
А затем они на двоих с «Академиком» такое придумали, что сначала я иначе как «авантюрой» и назвать не могла. Но подумав немного, согласилась со всеми деталями их фантастического плана.
После ухода с высокого поста наш «Академик» нисколько и не думал хандрить, как это иногда бывает с иными начальниками. Вокруг него, не переставая, толпились и наши, и иностранные политики, и бизнесмены, и всем требовался его совет и авторитетное мнение. По его иницативе был создан «Меркурий клуб», задуманный как открытая площадка для дискуссий, к заседаниям которой, по старой памяти, он иногда привлекал и меня.
Впрочем, ввиду моей болезни, я не очень следила за политическими событиями, в том числе за выборами нового президента.
Наш последний разговор происходил в расположенном на Ильинке просторном кабинете Президента Торгово-Промышленной Палаты, должность которого теперь занимал мой «Академик». Я здесь бывала и раньше, правда, не часто, во всяком случае, не так часто, как бы ему хотелось.
- Мне очень жаль, Екатерина Ивановна, что мы с Вами встречаемся сегодня по не очень радостному случаю, - начал он.
- Впрочем, может быть, все еще можно исправить. По крайней мере, так считает Ваша юная родственница, и, признаюсь, она сумела убедить в этом даже меня.
- Должен сказать, что Ваша невестка произвела на меня самое благоприятное впечатление не только умом и широтой фантазии, но и умением убеждать даже таких «мастодонтов», как я.
Последнюю фразу он произнес по-арабски, будучи уверен, что смысл ее останется только между нами. Однако он еще недостаточно хорошо знал мою Катеньку.
Она отвечала также по-арабски, хотя и не настолько свободно, как наш «Академик».
- Спасибо большое за столь лестный отзыв обо мне, но давайте перейдем к нашему предложению. Мне бы хотелось, чтобы оно исходило именно от Вас!
«Академик» только руками развел от удивления.
- У вас, что вся семья - полиглоты? Ладно, ладно, шучу! А идея наша состоит в следующем. Мы знаем, что Вы являетесь уникальным участником путешествия во времени. Нам известно место, время и приблизительные условия такого путешествия. Кроме того, известно, что, совершив прыжок во времени, Вам удалось избавиться практически от всех хронических заболеваний. К сожалению, сегодня медицина бессильна помочь Вам. Но кто знает, как будут обстоять дела через десять или двадцать лет? Поэтому мы предлагаем Вам попытаться повторить эксперимент, и для этого в самое ближайшее время отправиться в знакомое Вам Заилийское Алатау.
Признаюсь, честно, я ожидала чего угодно, но только не этого. И на все остальное, типа, лечь в ЦКБ или даже отправиться для лечения заграницу у меня был готов отрицательный ответ.
Но здесь! У меня даже голова закружилась, и я почувствовала, что ужасно хочу хотя бы одним глазком взглянуть на знакомые горы и это чудесное озеро. А там… будь что будет.
- Да, но сейчас мне уже не так легко отправиться в дорогу, да и в горах я могу доставить много неудобств в своем состоянии, - пробовала я возражать.
- Не волнуйтесь,- развеял мои сомнения «Академик», - я уже обо всем договорился с Нурсултаном Абишевичем, президентом Казахстана. Он распорядился во всем оказывать Вам содействие. И, потом, не забывайте, что Вы отправляетесь не куда-нибудь, а на родину Вашей ближайшей родственницы – Катимы.
Тут уж и возразить мне было нечего.
Мы сердечно простились с моим «Академиком», понимая, что встречаемся друг с другом, скорее всего, в последний раз.
13. Снова в горах.
Если не считать моего «ахового» состояния, я устроилась просто замечательно.
Прямёхонько на месте нашего убежища, в котором мы совершили прыжок во времени, была установлена юрта, немного поношенная, но все еще целая. В здешний пейзаж она вписалась очень удачно и была совершенно не заметна с дороги.
Сразу за юртой был установлен биотуалет - большая редкость в здешней местности. Из обсерватории напрямик протянули кабель, так что освещением и обогревом я была обеспечена.
Пищу и воду мне доставляли из обсерватории, и небольшая банька также была на ее территории.
Витя Коваленко, по-прежнему, оставался практически единственным постоянным работником, хотя после открытия им новой кометы, его должность изменилась – директор обсерватории. Однако он оставался очень мил и внимателен ко мне.
На первых порах была приставлена медсестра – но это оказалось крайне неудобно для нее и обременительно для меня. Поэтому, с помощью Вити, мы научились обходиться самостоятельно.
Наступил май – самый разгар весны в горах. И в промежутках между приступами боли, которые становились все продолжительнее, я наслаждалась покоем, горным воздухом и природой. Я выставляла из юрты низкую табуреточку и часами сидела, укутавшись и любуясь знакомыми вершинами.
Непроизвольно я все чаще возвращалась к мысли о конце моей жизни. И, странно, мне, с детства воспитанной в духе атеизма, уже не казалась чуждой мысль о существовании Высших сил. По их воле я пришла в этот мир и уйду из него, повторяя вечный закон бытия.
Мир и покой поселились в моем сердце. - Скоро я уйду, скорее всего, уйду, так надо - говорила я себе, потому что силы мои таяли и времени на эксперимент оставалось все меньше.
Частенько ко мне приезжала Катя, которая устроилась на полставки в местную Академию Наук. Здание Академии находилось в Алма-Ате, хотя столицу вместе со всем руководством вот уже несколько лет как перенесли в Астану.
Она была бодра, прямо-таки заряжена на результат, и, как мне кажется, больше всех верила в наш успех.
А ценой этого успеха была моя жизнь, но, как выяснилось, даже не одна моя.
Как всегда, в горах весна была очень переменчива. Частенько высыпал мокрый тяжелый снег и, выходя утром, мне приходилась даже браться за маленькую жестяную лопаточку, чтобы расчистить место для моей табуретки у входа. Но уже через несколько часов снег стремительно исчезал, как будто съеденный плотным белым туманом. А к вечеру неизменно выглядывало солнце и, как по команде, прямо на глазах начинали появляться из мокрой земли зеленые травинки и нежные, почти бесплотные первоцветы.
В то утро с рассвета натягивало из ущелья за озером тяжелые тучи. А когда на своем неизменном «УАЗике» ко мне приехал Витя Коваленко, по юрте вовсю барабанил проливной дождь.
Приближалась гроза. Мы немного поговорили с ним, вспоминая прежние времена. Едва Витя успел сделать мне обезболивающий укол, как совсем близко раздался оглушительный треск, будто огромный великан разорвал над нами крепкое полотнище. Тут же раздался грохот в самой юрте – это лопнула двухсотваттная лампочка в центре.
Витя от неожиданности повалился рядом со мной, и наступила тишина.
14. Нас встречают.
Я провалилась как будто на мгновение, а когда пришла в себя, то услышала, как приглушенно звучит прекрасная музыка – мой любимый Второй фортепианный концерт Рахманинова – и почувствовала сквозь сомкнутые веки теплый свет. Но главное, привычная изматывающая боль в правом боку исчезла, будто ее и не было.
«Наверно я уже в раю», - подумалось мне, и тут же я почувствовала какое–то шевеление рядом с собой.
- Витя это ты? - просила я.
- Екатерина Ивановна,- послышался его сдавленный голос, - что со мной?
- Не с тобой, а с нами, Витюша, с нами! Значит, все получилось!
Пора было открывать глаза.
Юрта была белая и явно новая. Внутри невидимые глазу источники света создавали комфортную освещенность.
Даже вместо видавшей виды раскладушки подо мной была удобная кровать с, как я потом выяснила, ортопедическим матрасом. На ней легко уместились двое: я и Витя Шевченко, который так и лежал, скрючившись после хлопка электрической лампочки во время грозы.
Когда же это было? И какое время сейчас? Я на удивление легко поднялась и даже протянула руку Вите, который был явно ошарашен путешествием во времени.
Так, взявшись за руки, мы откинули полог и вышли наружу.
Что же мы увидели? Ослепительно сияло солнце, зеленела трава, белели снега на вершинах гор. Но главное было не это. Прямо напротив нашей, действительно белой юрты был установлен огромный экран, на котором бегущей строкой показывалось время.
31 минута, 11 часов, 28 мая 2022 года.
Витя даже вздрогнул от неожиданности. Для нас двадцать два года пролетели как одно мгновение. Что касается меня, то я была готова ко всему и смотрела на вещи более отстраненно.
Наверное, мы выглядели довольно комично: высокая седая женщина в домашней пижаме и мужчина средних лет, в линялом спортивном костюме и кроссовках на босу ногу.
А навстречу нам уже бежали люди и первой из них была моя Катя. Сначала мне показалось, что она совсем не изменилась. Только когда она прижала ко мне мокрое от слез лицо, я увидела сеточку морщин вокруг глаз и пряди седых волос на висках.
Дальше был митинг, правда, немного скомканный, потому что вместо одного путешественника во времени их (то есть нас) оказалось целых два. Однако говорили горячо и много и первой предоставили слово моей Кате – Катиме Леоновой - Каримовой, академику Национальной Академии Наук Казахстана и члену –корреспонденту Российской Академии Наук.
После митинга нас, как водится, обступили корреспонденты и принялись выпытывать, кто мы и что мы. Мы с Витей, не сговариваясь, рассказывали одну только правду, только о моей болезни не упомянули ни слова.
Сразу после митинга меня повезли в лучшую клинику, и все как один врачи вынесли однозначный вердикт, что я абсолютно здорова, как говорится, хоть в космос запускай.
Мне, конечно, не терпелось расспросить Катю о семье, но из-за царившей суеты нам удалось остаться наедине только вечером в номере шикарного отеля, из окон которого открывался прекрасный вид на город, окруженный подковой сверкающих гор.
Выяснилось, что мои внуки давно уже стали взрослыми. Ребята, Паша и Толя пошли по семейной линии, стали учеными и работают один в Самаре, а другой в Иркутске. А у младшенькой внучки, Настеньки оказался прекрасный голос, она закончила консерваторию и теперь солистка Государственного театра оперы и балета имени Абая. - А Толя…, Анатолия Павловича вот уже как три года нет с нами, - мы сидели на диване и плакали, обнявшись как две подруги.
И было между нами то, что связывало нас теснее всякого родства и крепче любой дружбы…
15. Пора в обратную дорогу.
Наутро мы приступили к самому важному.
Разумеется, для этого нашлось подходящее помещение, исключающее посторонние глаза и уши.
Катя рассказала о результатах своей двадцатилетней работы по изучению пространственно-временного континуума. Начало пришлось на то время, когда в силу естественных причин нужно было просто спасать мне жизнь. Но тем то и отличается ученый от нас, простых смертных, что вместо стечения случайных обстоятельств, он видит непреложные закономерности.
То, что произошло один раз, должно было повториться еще и еще. Нужно было только создать подходящие условия.
– Я просто места себе не находила, когда, по сути, отправила Вас умирать в горах. Не знаю, чтобы я с собой сделала, случись это на самом деле. Но когда Вы исчезли, я поняла, что это закономерность: горы и гроза, и принялась за исследования. Оказалось, что время и пространство не прерывны, а дискретны, но для того, чтобы произошел скачок во времени…
- Нужно выбрать подходящее место и приложить необходимую энергию,- дополнила я рассказ Катимы.
- Да, анализируя поток энергии, освобождающейся при грозовом разряде, нам удалось выделить особую составляющую, которую мы назвали Вашим именем – «поле Леоновой». Оказалось, что его можно получать гораздо более простым и экономным способом.
- Теперь о пространстве. На земной поверхности существуют участки…
- Называемые в народе «местом силы», - снова прервала я свою ученую невестку.
- Да, но Вы, наверное, знаете, об этом больше меня,- воскликнула моя Катя.
- Нет, нет, я слушаю тебя очень внимательно. Просто удивительно, как многого ты успела добиться!
- Таких «мест силы» на Земле насчитывается двадцать семь, в основном в горах, но и в океане тоже. Наверное, и раньше случалось, что в этих «местах силы» исчезали люди. Но этому просто не придавали значения. Другое дело, когда в океане исчезали большие пароходы. Это было гораздо труднее не заметить. Но и здесь выдвигались гипотезы самые разные, в большинстве своем вполне фантастические.
- В России таких «мест силы» пять, и одно здесь, в Казахстане, в котором мы, сами того не ведая, оказались тем памятным днем. А скажи, ты поняла, можно ли вернуться обратно в то время, откуда отправился в путешествие?
- Мне, кажется, поняла, нужно поменять полярность источника L – поля.
- Ну, тогда мне пора готовиться в обратную дорогу! – почти выкрикнула я.
16. В 1973-й.
Однако подготовка оказалась не такой простой и быстрой, как мне того хотелось.
Команда моей Кати долго и упорно готовила устройство биполярного источника L – поля.
А я готовила свою команду. Первоначально возвращаться решила только я.
Затем ко мне присоединился Гена, Геннадий Иванович Фролов, который уже несколько лет был Полномочным Представителем Президента в Сибирском Федеральном Округе России. Вероятно, он давно уже тяготился этой должностью, и поэтому вспомнил свою охотничью юность, и решил «тряхнуть стариной». Он отпросился у своего начальства и взял отпуск за все годы своей работы на этом посту.
Последним присоединился Витя Коваленко. После возвращения с ним постоянно приключались довольно таки анекдотичные случаи.
Сначала его практически потеряли в двухтысячном. Ведь даже мое исчезновение из юрты хранилось как большой секрет. А уж куда подевался астроном из заштатной обсерватории, в те времена вообще мало кого могло беспокоить. Его «УАЗик» с неосмотрительно оставленным ключом зажигания несколько дней стоял у дороги, а затем подростки из туристического лагеря угнали его, единственно с целью покататься и «расколошматили» у самого въезда в город.
Зато, когда Шевченко так неожиданно объявился и сделался знаменитым, он оказался в центре, можно сказать, международного внимания. Уже на следующее утро после нашего появления в его апартаментах раздался неожиданный звонок.
Одна уважаемая дама, жена австрийского аристократа, правда уже покойного, требовала немедленного видео сеанса с «месье Коваленкофф».
Оказалось, его беглая женушка, которая за годы своего отсутствия прошла, как говорится «огонь, воду и медные трубы», заслышав о вселенской популярности своего «бывшего», неожиданно вознамерилась возобновить с ним тесные отношения.
Такой сеанс действительно состоялся. В двадцать втором году это вообще не было проблемой. И видимость была прекрасной. Казалось, что твой визави находится рядом с тобой и стоит только протянуть руку, чтобы дотронуться до своего собеседника, хотя, на самом деле, это была только его совершенная трехмерная модель.
После этой беседы Витя выглядел чем-то очень подавленным и был крайне неразговорчив. Впрочем, не нужно было быть очень проницательным, чтобы представить, как протекала встреча бывших возлюбленных. Скорее всего, она как две капли воды напоминала сцену последнего свидания Финна с престарелой колдуньей Наиной из бессмертной сказки Пушкина.
Так или иначе, с этого дня Витя тоже резко засобирался в семьдесят третий.
17. Обновки из будущего.
Когда мы, слегка подуставшие после двухкилометрового марш-броска по занесенной снежным зарядом дороге, появились в «командирском домике», нас встретили громкими приветственными возгласами.
Я тоже была очень рада вновь очутиться в кругу друзей.
Каждый подходил, жал мне руку или обнимал и замечал, что я очень изменилась за прошедшее время.
- Ребята, какие могут быть перемены, ведь со многими из вас мы виделись всего пару недель назад в институте.
- Нет, нет, что-то в Вас, определенно, изменилось.
Потом внимание переключилось на Гену Фролова и даже на Витю Коваленко. Несмотря на то, что мы старательно подбирали свою одежду, чтобы она не слишком отличалась от той, что носили в семидесятых, разницу тут же заметили и принялись шутить по этому поводу. Один острослов даже заметил, думая, что очень оригинален: - Вы прямо как гости из будущего.
Впрочем, веселье продолжалось не долго и скоро все снова принялись за работу. Коваленко отправился вместе с нами устраиваться с жильем, но прежде мы заглянули в домик астрономов. Стоило видеть, как рванулся Витя к своей жене.
- Витюня, ты чего? – удивилась его красавица жена,- пусти, а то задушишь. Дай поздороваться с Екатериной Ивановной.
Внимательный женский взгляд безошибочно определил произошедшие во мне перемены.
- Что-то в Вас изменилось, Екатерина Ивановна! А что – не могу в толк взять. Нет, вижу: выражение глаз изменилось, как будто Вы только что вернулись из далекого путешествия. И одежда какая-то странная, никогда такой не видела…
- Это Гена привез из Иркутска, у них там барахолка с прямыми поставками из Китая, -нашлась я.
- Да, и у Гены похожая одежда, и даже у мужа… Кстати, Витюня, когда это ты успел переодеться?
- Я встретил их за россыпью камней. Они там прятались от бури. Рядом ударила молния и сломала их снежную избушку, которую построил Гена.
- Да, Гена спас меня и себя от холода. Ведь он из Сибири, охотник, ему не привыкать, - добавила я.
- Я там и переоделся, не мокнуть же в сугробах – снегу вон сколько намело. Кстати, Гена и для тебя привез обновки,- Коваленко деловито полез в один из вещмешков, которые мы только что сняли и начал доставать какие-то вещи.
- Витюня, ты что это рыщешь в чужих вещах, как в своих собственных? Право, неудобно как-то.
- Да нет, все в порядке, - сказал молчавший до этого Фролов, - мы как будто знакомы уже много лет, а какое между друзьями может быть непонимание?
Ольга скрылась ненадолго за тканевой перегородкой, отделявшей кухню от импровизированной спальни, а когда она появилась в новой обновке, мы просто ахнули - так она была хороша.
В совершенном восторге был Коваленко. Недаром он так долго рыскал по магазинам, выбирая костюм для своей красавицы, и с размерами он не ошибся, даже несмотря на то, что не видел ее много лет.
Он опять принялся ее обнимать, а она шутливо отбивалась, повторяя, что не виделись пару часов, а он соскучился по ней, как будто они сто лет не виделись.
- Ну, не сто, а почти пятьдесят лет не виделись, - серьезно заявил Коваленко, и был совершенно прав.
- Я вот что решил, - выпалил он, очень торжественно, - больше я тебя на юг одну не пущу, будем летать только вместе, а иначе бог знает до чего можем дойти.
Он подумал немного, а потом решительно заявил: - Я скоро открою новую комету и назову ее твоим именем, - и совсем уже не понятно для Ольги сказал, обращаясь к Гене,- надеюсь, ты не будешь против?
- Ребята, я, может быть, чего-то не знаю, но и у меня есть маленький секрет, и она прошептала что-то на ухо Вите.
Тот прямо взвизгнул в восхищении: «У нас будет ребенок!»
А красавица прямо-таки зарделась от смущения и шутливо закрывала ему рот.
- Да, повезло Коваленко с женой, - сказал Гена задумчиво, когда мы шли к гостевому домику, который в это время заменял в обсерватории гостиницу, - впрочем, у него еще много открытий припасено из будущего, так что есть надежда, что она, действительно никуда от него не денется.
18. Вечерние разговоры.
А потом наступил вечер и коллективное чаепитие, одно из тех, которые запомнились мне навсегда и согревали долгие годы.
Мы сидели на небольшой возвышенности над ровной площадкой обсерватории. Здесь строился новый дом, и пока была готова только открытая дощатая веранда с накрытым на ней столом.
За ним разместилась дюжина людей разных возрастов, объединенных между собой общей работой и поэтому понимающих друг друга буквально с полуслова.
- А помните, как в Евпатории мы навесили на телескоп столько оборудования, что он, бедный, скрипел и грозил развалиться…- начинает Вадим Самонов, начальник нашего отделения.
- Да, - продолжает мой начлаб Виктор Бондарев, - а потом прибежал двухзвездный генерал и начал грозить судом, если мы испортим дорогостоящее оборудование.
- Тогда мы расположились на ночлег прямо под телескопом, чтобы, если он рухнет, то и спрашивать будет не с кого, - заканчивает Саша Шохин.
Он сегодня выступает в роли добровольного чайханщика, с намотанным вокруг головы вафельным полотенцем – единственный остепененный кандидат наук среди этих молодых еще, в общем, людей.
Заходящее за горы солнце заливает нашу площадку теплым и густым, как абрикосовый джем, светом.
Неспешно протекает дружеская беседа. Шохин разносит уже по второй пиале ароматного напитка, составленного по собственному рецепту купажа, из равных частей цейлонского, индийского и краснодарского чая.
После захода солнца я зашла в «командирский домик» и, в нарушение всех правил, заказала по рации наш домашний номер.
С замиранием сердца слушала родной голос мужа, с которым нас разделяли не только тысячи километров расстояния, но и долгие годы разлуки.
- Как ты долетела? - спрашивал он.
- Нормально, - отвечала я, - правда по дороге в горы нас застала небольшая снежная буря, но в конечном итоге все обошлось – мы живы и здоровы.
- Хорошо, а то на сердце у меня было как-то неспокойно, все щемило, но сейчас все прошло.
-Ты береги себя, Паша,- повторяла я, стараясь ни одной интонацией не выдать своих слез, которые непроизвольно текли у меня по лицу. - И еще вот что, скажи Толику, пусть он не расстраивается, когда от него уйдет девушка: все равно она ему не пара. Я ему другую невесту подыщу, нужно только подождать…
- А скоро ты ее найдешь? – доносился сквозь треск атмосферных помех его голос.
- Скоро, уже скоро,- повторяла я сквозь слезы.
Ведь не могла же я, на самом деле, сказать, что будущая невеста нашего сына, моя дорогая Катя - Катине, уже твердо стоит на своих длинненьких ножках и скоро пойдет в детский садик.