Колеса поезда громко постукивали на стыках рельс, будто бы навязывая сердцу свой ритм, разрывая страх, повисший в безмолвной тишине. Это была та самая тишина, которую не хотелось нарушать. Но совсем не потому что она была приятной или говорила о чем-либо больше, чем пустые слова, нет. Потому что все знали, что если кто-то один не сможет сдержаться и даст волю чувствам, не выдержат и все остальные.
Еще день назад, восьмилетний Сема, проснувшись чуть позднее обычного, рванул прямо по коридору Тульского детского дома №3, завидев предмет своей тяги еще издалека. Рядом с дверью кабинета директора детдома, на стене, выкрашенной в грязно-рыжий цвет, висел небольшой календарь. Не может быть! Он опоздал! С самого начала пребывания здесь, мальчик ни разу не пропустил утренний «ритуал». День словно бы не мог начаться без сорванного воспитательницей Сашей листочка календаря. «20 сентября» красовалось теперь на нем. «Плохо все это»,- подумал Сема,- «Я еще ни разу не пропускал начала нового дня. Значит, сегодня все будет не так, как вчера. Определенно, что-то случится!». Мальчик еще не подозревал, как он был прав.
Двадцать второго июня сообщили, что без объявления войны Германия напала на СССР. С тех самых пор странная атмосфера царила в детдоме. Многие дети не понимали, что это значит, поэтому те, что помладше спрашивали об этом у тех, кто был постарше. Но, на все вопросы они отвечали молчанием, впрочем, как и взрослые. Только пятилетняя Машка, что жила во второй по счету комнате слева от входа, все время щебетала, что война – это страшная злая тетя, которая прячет людей и не отдает обратно. С того момента прошло уже несколько месяцев, новые вести поступали часто, поэтому маленькие дети быстро попривыкли, а некоторые старшие ребята, стали больше времени проводить в тишине, все время о чем-то думая и иногда тихонько всхлипывая.
После полдника Сема принялся искать среди детей своего товарища – Антошку, для того, чтобы рассказать ему историю о календаре. Но, мальчика остановили на полу пути к другу, сказав поскорее одеться как можно теплее и взять с собой пару вещей. «Мы идем на прогулку?»- спросил Сема, на что воспитательница покачала головой, поджав губы так, что те побелели и сжались в тонкую полоску. Она произнесла всего лишь одно страшное слово, которое теперь прозвучало как-то по-особенному. «Война».
Фашисты подбирались все ближе и ближе к Туле, поэтому директор Тульского детского дома №3 получил распоряжение срочно эвакуировать детей в безопасное место. Ближе к вечеру их сажали на поезд, идущий на Урал. Любимая всеми ребятами Саша Брошина не смогла поехать со своими воспитанниками. Дети, находящиеся в цепких руках страха, словно маленькие слепые котята, не понимали ничего и были жутко напуганы, а новость о том, что их замечательная Саша не сможет вместе с ними попробовать «убежать» от войны, совсем удручила их. Помочь вызвалась Мария Сергеевна Рыжикова, заведующая местной библиотекой. Впервые ребята увидели ее через грязные стекла поезда и пелену слез, что покрывала их глаза. Тогда смеркалось. Был конец сентября, потому мелкий противный дождик оставлял повсюду свои следы, а ледяной ветер делал капли своим оружием, нещадно хлестая ими по лицу. На станции горел лишь один фонарь, но, кажется, даже сквозь темноту было видно, как сверкали ее глаза. Она выглядела так, словно бы война уже здесь, словно она подкралась так опасно близко, что больше бежать некуда, и остается только кинуться и заслонить детей своей грудью, чтобы только дать им еще пару мгновений для того чтобы запомнить эту жизнь. И она, как оказалось, действительно была готова сделать это. Еще пару минут разговаривала она с воспитателями, в то время как дикий взгляд ее носился по вагону. Руки ее дрожали, прижимая к себе маленькую девочку, лет десяти, что крепко вцепилась своими тонкими пальчиками в одежду первой.
С тех пор, как Мария Сергеевна вошла в вагон, и поезд тронулся, никто не проронил ни слова. Сема лежал лицом к стене, прижимая к себе небольшой календарь, который он снял с привычного места. «Я понял»,- думал он,- «Машка врала, когда говорила, что война – это тетя такая. Не может наша новая воспитательница так сильно другой тети боятся, что у нее даже руки от страха дрожали. Значит это – что-то большее, что всех касается. И ее. И нас с Антошкой. Жалко мне ее. Это мы с ребятами все, что друг у друга есть, мы и мама, и папа, и брат, и сестра. А у нее, наверное, семья. Зачем же она тогда поехала с нами? Тоже от войны спасаться? А чего же тогда всех своих родных не привела с собой?». Вопросы мучили Сему, но спросить хоть об одном, он боялся. То ли потому что хотел, как все, молчать, то ли потому что ему было страшно, как всегда, не услышать ответа. Так он и заснул, перебирая, словно какие-то драгоценные камешки, свои мысли.
***
- Мама, куда мы едем?- послышался звонкий детский голосок. Маленькая девочка (та самая, которую прижимала к себе на станции Мария Сергеевна) теребила новую воспитательницу за подол. От неожиданного возгласа многие дети проснулись, пытаясь не привлекать внимания. Поезд стоял.
- Тише, дорогая, тише. На Урал,- Сема рассматривал светло-коричневую стенку, примечая, что он даже не вертелся во сне, как это обычно бывает.
- Мама, а зачем мы туда едем?- не успокаивалась девочка. Мария Сергеевна глубоко вздохнула, устремив спокойный «глубокий» взгляд на пейзаж за окном.
- Там нам с тобой будет лучше, Ира,- ответила воспитательница, погладив девочку по голове. В окошко «стучалось» необычайно яркое солнышко, тепло которого ребята даже почувствовали через стекло. Семе надоело, что его подавленные товарищи не пытаются сделать и шага навстречу человеку, который потерял намного больше, чем они, оказавшись здесь. Поэтому мальчик зашевелился, и приподнялся со своего ложа, ища глазами источник недавнего шума. В углу неподалеку тоже что-то шевельнулось, и он увидел Марию Сергеевну и ту самую маленькую девочку Иру. Сережка, лежащий на верхней полке, приоткрыл один глаз, наблюдая за Семой. Мальчик двинулся к новой воспитательнице, крепко вцепившись в календарь, который он прятал за спиной.
- Вот,- мальчик протянул вещь, удивленно взглянувшей на него Марии Сергеевне,- Отрывайте!
Женщина, переведя взгляд на маленькую Иру, а затем снова на календарь, оторвала страничку со вчерашней датой. Теперь календарь пестрил надписью «21 сентября». Сема улыбнулся воспитательнице и с гордым видом направился на свое место, игнорируя взгляды окружающих. Решив поддержать друга, Антошка, лежавший неподалеку, тоже зашевелился и присел рядом. Так, дети, один за другим, постепенно поднялись со своих мест, пытаясь избавиться от своего страха и грусти, и окружили Марию Сергеевну, пытая ее вопросительными взглядами. Та лишь как-то по-доброму улыбнулась им всем, давая понять, что все будет в порядке.
***
Время пролетало совсем незаметно. Поезд трогался с места с наступлением темноты, а днем останавливался. Мария Сергеевна раз в день варила ребятам манную кашу на воде. Конечно, этого было очень мало, но лучше, чем ничего. Зачастую, женщина делила свою порцию с детьми, что чувствовали себя совсем слабыми. Каждый новый день их начинался с того, что воспитательница, или же Ира, ее десятилетняя дочь, отрывали лист календаря.
Иногда казалось, что страху больше нет места в их жизни. Но бывало, что ночью где-то вдалеке раздавались гулкие взрывы, от которых ребята невольно вздрагивали, и, съежившись, понимали, что же такое война. А Мария Сергеевна, прижав к своей груди маленькую Иру, еле слышно молилась, прося о том, чтобы как можно дольше удалось им срывать листы с Семиного календаря. Все эти дети были для нее второй семьей. Они отвлекали ее от постоянного страха, не давая ей забыться, однако, он все равно преследовал ее. Она боялась не за себя, за детей. И за любимого мужа, которому сейчас было гораздо страшнее.
***
Через сорок пять дней после отъезда из города Тулы, 5 ноября, поезд с сиротами из Тульского детского дома №3 и Марией Сергеевной Рыжиковой, прибыл в Сыростан. Голодных и слабых детей направили в колонию и расселили по казармам. До Сыростана ребята доехали в полном составе, не потеряв ни одного из своей большой семьи.
Через некоторое время стало известно, что их родной город Тула находился практически в полном окружении, а защитники города выдерживали массированные бомбардировки и яростные атаки противника.
Мария Сергеевна Рыжикова совершила настоящий подвиг, спася жизни детей-сирот, которые, обрели друг друга. Обрели семью.
За эти дни ребята поняли, что для того, чтобы повзрослеть, не нужны годы. Лишь аккуратная стопка оторванных листков календаря.