Два дня стояли крепкие морозы, а сегодня, вдобавок к ним, подул ветер, безмолвный и злой, свирепо накидывался на прохожих, пронизывая до костей их, тепло одетых. Дул в одном направлении продолжительно и без остановок. Сегодня он, буквально, гнал детей в школу, толкая в спину, заставлял бежать. Вершины деревьев, казалось, скребли по небу, пытаясь зацепить утренние звёзды и смести их в одну сторону, но снизу хорошо было видно, что они просто рассыпались и застряли между голых веток, как крошечные золотые рыбки в витиевато сплетённой сети и теперь качались, качались, пытаясь освободиться. А фонари растерянно метались, скрипели визгливо, недовольно и жёлтый кружок света, выпускаемый ими, бродил из стороны в сторону, как взволнованный узник вдоль своего узилища.
Юлька была сегодня неспокойной, вертелась, вздыхала, отвечала невпопад. Мария Ефимовна сделала ей уже ряд замечаний, но всё было напрасно. После того, как прозвенел звонок на первую перемену, Юлька спросила у Вали:
-- Ты ляльки* собираешь?
-- Да. И ляльки, и фантики. -- ответила Валька. -- Только у меня мало. А зачем ты спрашиваешь?
-- После уроков пойдём, я одно место покажу тебе, зашибись, помойка! Разбогатеешь вмиг! Там лялек полнО, только примёрзли они сейчас, а свежие после праздника будут. У меня самые лучшие ляльки на всей улице, все девчонки приходят ко мне менять свои. -- тут Юлька набычилась и последующий тон её стал зловеще-трагичным. -- Только бабушка ругается, догадывается, что с помойки они. Сколько их выбросила! Так я коробку с ляльками под стол кухоный запихнула ещё осенью, -- прячу так. А что, если двинет стол? Может, сейчас уже двигает…
-- У Ольги ляльки красивые да много так! -- перебила её Валька.
-- И у тебя будут! А не на мою ли помойку она за ними ходит! -- обеспокоенно предположила Юлька, прищурив глаза. -- Нет, не должна: где ты живёшь и где помойка. Далековато будет. Так и от моего дома тоже не близко. -- рассуждала Юлька.
-- Странная ты, Юль, сегодня. Случилось что?
-- В том-то и дело, что случилось. -- трагично подтвердила Юлька.
-- Что? Что случилось? Говори, не тяни! Плохое что-то, да? -- с сочувствием спросила Валька.
-- Счастье случилось. Находка здОровская! А я вот сижу здесь, а там, может, растаскивают уже! -- ворчливо проскрипела Юлька. -- Сил моих нет никаких, прям, сорвалась бы сейчас и побежала туда!
-- Куда?
-- На помойку.
-- За ляльками?
-- Не сезон сейчас за ляльками ходить. Я тебе сегодня покажу там тако-о-ое! Правда, не знаю, что с этим делать будем. Там и решим. Если успеем.
-- Так не рассвело ещё толком! А что там?
-- Агрегат или деталь от чего-то здоровенная! -- Юлька протянула руки в стороны и вверх, показывая примерный размер. -- С отверстием круглым. Лежит на боку. А внутри красиво так уложены палочки по кругу и проволочками закреплены. Да много так!
-- Палочки? -- удивилась Валька.
-- Да. Как для мороженого, только шире и длинней. Такие хорошенькие, такие гладенькие, округлённые! Прелесть! Главное, -- вкусные! Только бы, только бы никто… -- тяжело вздохнула Юлька, переживая. -- Вкус у них такой…грушевый!
-- Ты их что… -- в глазах Вальки застыло недоумение.
-- Я их всё! -- зло бросила Юлька. -- Должна же я была, как-то, обследовать, -- понюхала, лизнула! Ох, ещё три урока!
-- Да, скорее бы они закончились. Вот наказание! Интересно, что же это такое и для чего? -- задумчиво и с интересом произнесла Валька.
-- Это уже не важно. Важно, чтобы они там были, когда мы придём. Вчера мы расстались, я иду, а меня, как магнитом потянуло, ведь, с самой осени на помойку не заглядывала, после того, как бабушка тапк…забыла, короче, про неё совсем. Как чувствовала! Понимаешь?
-- Э-эх, надо было в портфель набрать! -- с досадой произнесла Валька.
-- Хотела! Уже расстегнула, а потом снова закрыла, -- бабушка портфель зорко осматривает: не притащила ли я чего опять. Одну только припрятала.
Прозвенел звонок на урок.
-- Так ты говоришь, их много там, -- решила уточнить Валька. -- сколько примерно?
-- Мильён!
-- И вкусные говоришь? -- недоверчиво покосилась Валька.
-- Сладенькие и кисленькие одновременно! Обсосёшься! Я вчера весь вечер палочку ломала, чтобы бабушка не заметила, и сосала, -- насквозь пропитаны вкуснятиной какой-то, надолго хватает.
-- Петрова! Смирнова! -- раздался, как сквозь сон, голос Марии Ефимовны, вернувший их в русло реального времени. -- Сегодня нам предстоит контрольная работа. Будем писать изложение. Тебе, Петрова, было последнее замечание: выведу из класса и получишь «два»!
-- Вы надоели уже своим шушуканьем! -- к ним обернулась впереди сидящая Лида Замятина, закадычная подруга Ирки Нечаевой. Юлька успела показать Лидке язык.
-- Замятина! Вылетишь вслед за Петровой!
-- Я, Мария Ефимовна, замечание им сделала, надоели своей болтовнёй! -- пропищала Лидка, подобострастно вытянув шейку.
-- У-у! Подлиза! -- прошипела Юлька.
Мария Ефимовна прочитала два раза текст и все сосредоточенно склонились над тетрадями. Юлька была в своей стихии и быстро накропав изложение, по привычке подвинула тетрадь поближе, чтобы Валька могла списать.
После урока была большая перемена и девчонки, перекусив бутербродом, побежали плясать польку. Но сегодня они только мешали: то забегая вперёд, наступали на пятки, то сзади танцующие их толкали, таким образом, нарушив пару раз чёткий строй, сами вышли из круга.
Время шло очень медленно, казалось, оно застыло на одной точке, остановилось, замерло, застряло, повисло. Время имеет способность растягиваться и сжиматься, но сами мы управлять им не умеем. Был такой период в этом нескончаемом дне, когда оно сжалось. На уроке чтения. Читали рассказ по ролям. Юлька очень любила участвовать в таком чтении, ей казалось, что она в театре. Будто бы. Сама не заметила, как закончился этот урок, а вскоре и занятия подошли к концу. Девчонки рванули в раздевалку.
Выскочив из школы, они побежали по главной улице. Но не тут-то было, -- встречный ветер, обжигая морозом, не давал им бежать. «У меня лоб звенит! Больно!» -- задыхаясь, крикнула Юлька. «Надо наклониться пониже и рукой лицо прикрыть!» -- посоветовала Валька. Это мало помогало, они бежали, иногда поворачиваясь к ветру спиной или боком, шли задом наперёд, натыкаясь на прохожих.
-- Стоп! -- крикнула Юлька, -- Нам сюда! -- и она указала рукой на узкий проход между высокими заборами. Здесь было тихо.
-- Ой, у тебя на лице пятнышко белое! Стой! -- Валька наклонилась, взяв снежок, помяла его и потёрла им щеку Юльки, которая под ним взвилась и заорала. -- Ну вот и всё. Теперь не будет обморожения. -- с улыбкой и, как-то, по-взрослому произнесла Валька.
-- А у тебя нет! -- Юлька прикрыла рукавичкой нос и усиленно дула в ладошку.
-- Я время от времени слегка потираю рукавичкой лицо, чтобы кровообращение усиливалось. Ольгин папка так сказал, он охотник и ты так делай! Поняла?
-- Ага! Бежим!
Проход закончился, они вышли к двухэтажному дому, розовому, местами облупленному, на углу которого большими печатными буквами красовалась чёрная надпись «НАТЬКА ДУРА!» углём, наверное. Обойдя этот дом, Юлька, со словами «запоминай дорогу!», направилась к каким-то сараям, старым и перекошенным, взяв от них направление вправо они уже бежали, прикрываясь рукавами пальто от морозного встречного ветра, вдоль длинного и высокого забора.
-- Это предприятие какое-то! -- крикнула сквозь ветер Юлька, -- Знак есть на заборе! Как бы не проскочить! Ветер дурацкий! Вот он!!! Стой! -- заорала Юлька.
На чёрном дощатом заборе красовалась крупная надпись мелом печатными буквами непечатного слова из трёх знаков. Валька уставилась на надпись, а Юлька, бросив портфель, наклонилась и потянула снизу и на себя доску с буквой «У», затем отвела её в сторону, открыв узкий лаз на территорию.
-- Лезь! -- приказала она, -- Ну, что уставилась? Надписей не видела никогда таких? Или слово незнакомо тебе? Объяснить? -- съехидничала Юлька. -- Это самый короткий путь. Обходить забор очень долго. Лезь!
-- А кто написал? -- спросила Валька, пытаясь пролезть в щель. -- Ты?
-- Боком надо! Не лето! -- подсказала Юлька и подтолкнула повернувшуюся боком подружку, -- Я, конечно! Пусть все думают, что мальчишки-дураки написали! -- пробурчала она, протискиваясь следом.
-- Аха-ха-ха! -- засмеялась Валька. -- ЗдОрово придумала!
-- Ну да! -- Юлька поправила доску и та встала на прежнее место, как будто ничего и не было. -- Не стрелочкой же помечать лаз тайный, как в «казаках-разбойниках»!
-- Молодец! -- улыбаясь, похвалила Валька. -- Никто и никогда не догадается!
-- Вот, вот! -- поддержала Юлька, очень довольная похвалой.
Они оказались на территории предприятия, где располагались рядом два двухэтажных здания из красных кирпичей, окружённых множеством тракторов, каких-то комбайнов и неплохо, что далековато от нарушительниц. И ещё одно одноэтажное находилось в стороне. Справа простирался забор, тоже дощатый, как снаружи и лаз находился очень близко от него.
-- А как ты узнала, что здесь перегорожено, ведь с той стороны не видно? -- спросила Валька, оглянувшись на лаз.
-- Шла и в щели просматривала, как можно добраться до помойки другим путём и, оказалось, не зря! Трудно было доску снизу выдирать, знаешь, как мучилась! Пошли!
Они продвигались вдоль забора. С левой стороны был снежный нанос, но возле самого забора снег был неглубокий. Забор закрывал их от ветра, а снежный нанос от посторонних глаз.
-- Юль, а тот другой путь, если идти от моего дома, тоже далеко будет? -- спросила Валька, дуя на варежки, согревая руки.
-- Не очень, даже одинаково будет! -- прищурив глаза и шмыгнув носом произнесла Юлька.
-- Так какого чёрта мы... -- тут Валька наткнулась на резко остановившуюся и развернувшуюся к ней Юльку.
-- Да! -- воскликнула та, -- Могла бы! Но решила показать безопасный путь, чтобы ты могла пойти туда и летом! Вдруг мы расстанемся, внезапно расстанемся…
-- Чё это вдруг?!
-- Не знаю. Переезжаем мы часто…подумалось так, когда бежали от розового дома ещё, вот и свернула резко лаз тайный показать, чтобы летом…
-- А что летом? -- насторожилась Валька.
-- Там козёл, дурак, ходит! Погнался за мной.
-- Он привязанный?
-- Не знаю. Я только в проулочек вошла, смотрю, -- козёл стоит и он меня увидел, головой задвигал радостно и кинулся, я и рванула с криком, а навстречу забор с заострёнными колышками, самое низкое, что было на моём пути, махнула через него, не помню даже как, на подоле повисла, платье на мне было штапельное, ткань у него жидкая, не выдержала и я упала в чей-то огород, потом он ушёл, я вылезла и сразу пошла искать другой путь, назло этому козлу! И нашла! Возилась с доской до вечера, ещё надо было смотреть, чтоб не увидел никто. Не успела я в тот день до помойки добраться, темнеть стало.
-- А платье сильно порвала?
-- Оказалось сильно, клин здоровенный болтался и трусы видно было. Почти все! Я же не видела себя сзади, зато бабуш…
-- Аха-ха-ха!!! -- залилась Валька, -- Представляю! Ха-ха-ха! Ты в таком виде у забора возишься, доску отрываешь! Ха-ха-ха! Ой, не могу, -- умора! -- она вытерла рукавичкой слёзки, выступившие от смеха. -- И что бабушка сказала, когда увидела платье?
-- Что, что, подзатыльников навешала, я ей про козла объясняю, а она мне добавила ещё и за него, сказала, чтобы впредь не дразнила животину и что зря бы на меня он не сорвался! Это же надо, кричала, так довести животное!
-- Аха-ха-ха! -- смеялась Валька.
-- Но на этом тот день ещё не закончился. Бабушка на стол собрала, так как я весь день не ела…
-- Аха-ха-ха!
-- Сама на кровать свою прилегла, а я ем медленно всегда, в тот день устала сильно и сморило меня, пока ела, задремала…
-- Аха-ха-ха!
-- Рука у меня сорвалась со стола, тарелка упала на пол и каша из неё вывалилась…
-- Аха-ха-ха!
-- Тут бабушка ка-а-ак выскочит и давай меня полотенцем стегать, -- еле спать уползла!
-- Ха-ха-ха! Замолчи-и-и! Живот боли-и-и-ит! Ха-ха-ха! Не могу-у-у! -- Валька остановилась и топала ногами от смеха.
-- Пошли уже! На другой день встала, взяла мела кусок, который стащила в бывшей школе не знаю зачем, как видишь, пригодился и даже очень!
Они двинулись. Валька старалась не отставать от маленькой и запыхавшейся Юльки, сосредоточенно глядя той в затылок, на шапку, затем вновь громко захохотала.
-- Ты чего?! -- Юлька остановившись, резко развернулась и они обе чуть не упали в снег.
-- Ха-ха-ха! Ты такая смешная! Причём вся! От пяток до макушки! Ха-ха-ха! -- смеялась Валька, но тут, увидев Юлькино лицо, морозец которой припудрил ресницы и подкрасил нос, отчего она напоминала поросёнка, причём злого, Валька залилась таким смехом, что повалилась в снег. -- Ой, не могу-у-у! Держите меня!
-- Вот дурища-то! -- проворчала Юлька, протянула руку и, потянув на себя, помогла подруге подняться на ноги. -- Я вот что думаю. Помнишь дядьку, поднявшего нас, когда мы катились по тротуару. Он сказал, что его друзья будут следить за нами. Вдруг, он видел как мы в лаз тайный пролезали. Сейчас только вспомнила дядьку, когда на снегу тебя увидела. А что, если…
-- Не если! Наврал он, чтобы испугать нас! -- сказала Валька, отряхиваясь. -- Сидит сейчас с друзьями и водку пьёт! И думать забыл! Аха-ха-ха! А ты решила, что твой путь на помойку ему дороже водки! Ха-ха-ха!
-- Но ведь водка-то невкусная!
-- А ты пила её?
-- Нюхала.
-- Нюхала она. -- улыбнулась Валька. -- А я пробовала. Языком лизнула, -- мерзость редкостная! А знаешь почему?
-- Почему?
-- Да потому, что мы ещё дети и нам так кажется, а когда вырастем, то водка станет вкуснее, чем конфеты. Поэтому взрослые не понимают детей, -- организм у них другой!
-- А мой папка очень хорошо начинает понимать меня, когда выпьет!
-- Это исключение. Поверь уж мне.
-- А лица ты их видела на гулянке? -- Юлька снова остановилась. -- Видела какие они?
-- Какие?
-- Радостные! Вот какие. Ты конфетку съешь и потом как будто и не было её вовсе! Сидишь, тоскуешь, -- неторопливо продвигаясь вперёд, рассуждала Юлька. -- а они, выпьют и радуются весь день от этого. Хохочут, шутят всяко, песни поют! Удовольствие долгое!
-- Но, ведь, они же добавляют!
-- Добавляют, но реже, чем мы конфеты бы лопали.
-- И чё?
-- А ничё! Обследовать надо бы, -- вот чё! Но я не смогу, -- вытошнит!
-- А я даже, когда вырасту, не буду водку пить, какой бы сладкой ни показалась, -- заявила Валька, -- не всегда люди радуются и смеются, когда выпьют. Они могут ссориться, драться и становиться страшными.
-- Просто, интересно, что в ней такого…Пригнись, дылда, -- прошипела Юлька, -- и тише. Видишь? -- сказала она полушёпотом, ткнув рукой в сторону одноэтажного здания, расположенного вблизи.
-- Вижу, а что это? -- прошептала Валька.
-- Склад, наверное. Ворота всегда открыты, кроме выходных дней. А с другой стороны, как раз на забор, три окна здоровых выходят.
-- Так нас увидят! -- испуганно воскликнула Валька.
-- Нет, ты только пригнись немного на всякий случай. Из-за снега нас сейчас не видно, а летом здесь здоровенные кусты полыни. Есть где спрятаться. Тем более, что мы быстро.
Они прошли немного молча и путь их вновь уткнулся в высокий забор. Валька, чтобы оглядеться, немного приподняла голову, затем опустила её. Окна, выходящие на забор, были зарешёчены. «Точно, склад, наверное, или бухгалтерия.» -- подумала она, хотя им с Юлькой не было никакого дела до назначения этих строений. Юлька отсчитала от правого края четвёртую доску, затем, толкнув её от себя, отвела в сторону, открыв лаз. Они вылезли через образовавшуюся прореху в заборе. Юлька поставила доску на место. Вдоль забора и представших их взору огородов, принадлежащих частному сектору, проходила протоптанная местными жителями узкая тропинка к помойке. Ветер здесь, на открытом пространстве, гулял во всю свою мощь. Валька оглянувшись на забор, спросила:
-- Доски на заборе все одинаковые, а как найти нужную с этой стороны?
-- По нашим следам от неё! -- засмеялась Юлька, затем подошла к доске, из под которой они вылезли, и указала на небольшую, находящуюся сбоку и внизу форму овального сучка. -- Вот, видишь? На других нет, а если есть, то не там! Давай, следы затопчем, чтобы не поняли, откуда мы вылезли!
Они бегали вдоль забора туда-сюда и это было двойной пользой: затаптывая следы, согревались от пронизывающего их ветра.
-- А ты доску с этой стороны отрывала, что-ли? -- пыхтя, спросила любознательная, наделённая математическим умом, Валька.
-- Да! -- крикнула прыгающая, как конь, Юлька.
-- А как же ты сюда попала с той стороны?
-- Подкоп пришлось делать!
-- Подкоп?! -- захохотала Валька.
-- А ты думаешь, что я вернулась и через козла обошла?! Бежим уже!
Они побежали вниз по протоптанной местными жителями дорожке. Вдоль огородных полей тоже были проложены такие же тропинки, вероятно, владельцы частных домов не утруждали себя нести через улицу мусор, а проложили путь по огороду напрямую, чтобы выкидывать ненужное прямо через забор. Спустившись вниз, девчонки остановились. Перед ними лежало открытое пространство, широкое и округлое, с противоположной стороны которого тоже располагалась задняя часть огородов частного сектора.
-- Это болото! -- выдохнула Юлька, -- Летом лягушки квакают, а по краям благодать! Лялек -- тьма! Нам сюда! -- махнула рукой вправо. -- Вот он!
Они понеслись к лежащему на боку агрегату цилиндрической формы. Он оказался недлинным, но довольно широким. Дно было разделено металлическими перегородками на секторы, на поверхности которых располагались в веерообразном порядке плоские палочки, скреплённые проволочками.
-- Ух, ты! -- воскликнула удивлённо Валька. -- Красиво-то как уложены! Интересно, чего их выбросили-то?
-- Агрегат у них сломался! -- Юлька полезла внутрь и, сняв рукавички, уже раскручивала проволочки. Освободившиеся палочки плавно выплывали и вскоре образовали небольшую горку.
-- А пошто** палочки не вынули? -- Валька наклонилась и, взяв одну из кучи, засунула в рот, -- И прафда фкушная!
-- Забыли про них! А может, психанули. -- Юлька расстегнув портфель, принялась нагребать в него палочки, -- Нагребаем! Не пропадать же добру! -- крикнула она. -- И быстро! Окоченела я вся!
-- А бабуфка! Она же портфель проферит твой! -- Валька, не вынимая палочку изо рта, открыв свой портфель, уже наполняла его.
-- За забор стаскаем! Наше это!
-- Ферно! -- подхватила Валька. -- Потом ражберёмся!
Протиснувшись в щель за забор, девчонки вывалили палочки в одну сторону, а в другую аккуратно сложили школьные принадлежности, освободив портфели. Сбегав за палочками ещё раз, вернулись с полными. Бросив, стали греть руки, дуя на них, разминали пальчики.
-- Фейчас пройдёт, -- Валька выплюнула палочку, затем наклонившись, подняла её и сунула в карман, -- хорошо, что забор от ветра закрывает, сейчас согреемся. -- хлопая кулачками друг о дружку, успокаивала она, притопывая ногами.
-- Коленки замёрзли! Хорошо, что такая погода сегодня, а иначе нам не видать бы этого добра! -- почти проблеяла от холода, Юлька. -- Делать-то что с ними?
-- Во! Давай, в школу притащим! Угостим всех! Тебе не жалко? -- предложила Валька.
-- Хорошее дело! -- воскликнула Юлька. -- Нам одним не ссосать столько!
-- Представь, как все обрадуются! -- Валька сложила в портфель учебники и сверху стала засыпать палочки. То же самое начала проделывать и Юлька. -- А ты куда? Бабушка же проверит!
-- Думала об этом, когда таскали их. -- шмыгнула носом Юлька, -- Бабушка, конечно, сейчас в нетерпении, -- все окна проглядела, ждёт, когда со школы приду. У окна зорко смотрит, палочки даже во двор не пронесёшь и портфель надутый в глаза сразу бросится. Но недалеко от дома нашего брёвна сложены, -- вот за ними их и выгружу, если только она по переулку не маневрирует.
-- Так она уже, наверное, ходит! Уроки давно уж закончились!
-- В засаде отсижусь, пока в дом не зайдёт! Лишь бы на главную улицу не вышла. -- пробурчала Юлька, с натугой застёгивая портфель.
-- А если…
-- Если бы да кабы, во рту выросли грибы! Перебежками буду продвигаться!
-- А я хоть всю комнату свою палочками этими завалю, -- никто и слова не скажет, даже не заметят!
-- Везёт тебе. Ну что, пошли? Остальное заберём в следующий раз.
Валька подняла свой портфель и, покосившись на забор, спросила:
-- А зачем ты делала подкоп, ведь с этой стороны доску выбить проще простого? Прибиты-то они с той.
-- Лето же было!
-- И что?
-- А то! Хоть полынь и репейник хорошо скрывали меня, окна, вот они рядышком, открыты были, хоть и за решётками. -- Юлька махнула рукой в сторону окон, которые скрыты были в данное время снежным наносом. -- Услышали бы сразу! Какой тяжелющий. -- проворчала Юлька, поднимая портфель.
-- А, ведь, верно. -- Валька двинулась за Юлькой, которая петляла, от тяжести портфеля, впереди.
-- Ты про что? Про окна или про портфель?
-- Я про всё. Ну-ка, дай-ка сюда! -- Валька взяла у Юльки портфель, взвесив в руке, расстегнула и стала выкидывать из него палочки.
-- Ты что делаешь?! -- возмутилась Юлька, вцепившись в портфель.
-- Лишний вес убираю. Надорвёшься, муха. -- Валька застегнула и отпустила облегчённый портфель, -- Перебежками она будет продвигаться… -- проворчала она. -- идти тебе тоже не близкий свет!
Юлька промолчала, взяла портфель и вновь пошла впереди, она не любила ходить за кем бы то ни было, сама не знала почему, ей было, как-то не по себе, когда она шла за кем-то, неуютно и скучно.
-- А чем ты подкоп рыла? -- спросила Валька.
-- Сначала железячку искала, по кустам шагом гусиным ходила. Бант ещё бабушка с утра завязала белый и платье тоже ему подстать, как назло. Как я не хотела! Выла на весь переулок. С утра тумаков получила. Так я бант этот ещё в самом начале сняла и под кустик положила, чтоб потом взять. Выдал бы он меня сразу.
-- Нашла железячку в кустах? -- улыбаясь, спросила Валька.
-- Нет, конечно. Не бросают они железяки в кусты!
-- Ха-ха-ха! -- засмеялась Валька, --- Пришибли бы тебя сразу! Аха-ха-ха!
-- Все железяки у них на территории рабочей. Продвигаюсь я, значит, всё ближе и ближе, а кусты всё ниже и ниже, уже почти ползком, на четвереньки встала, просматриваю внимательно, может, кинули что ненароком. Потом глаза-то подняла и увидела… Глянь вон туда! -- Юлька остановилась, хлопнула по краешку снежного наноса, чтобы он немного обвалился, открыв небольшой обзор, ткнула рукой в сторону зданий. -- Вон то! Первое от склада!
-- Здание, как здание. -- Валька, прищурившись, посмотрела вдаль.
-- А сбоку? Видишь?
-- Прямоугольник красненький. Это щиток противопожарный. И чё?
-- А ничё! Лопата там висела! Вот чё! Ещё котелки какие-то дурацкие и что-то ещё, не помню, лом, кажется.
-- Это не котелки, а каски! -- пояснила Валька. -- В пожар их надевают.
-- Зачем? -- с недоумением произнесла Юлька.
-- А затем, чтобы волосы не сгорели.
-- А пошто острые такие?
-- Голова же должна дышать, когда огонь кругом: бушует, трещит, балки горящие падают. Представь!
-- Ужас. -- изумилась Юлька, представив пожарных в остроконечных железных касках, бьющихся с огненной стихией. -- Они же нагреются и жечь будут!
-- Для них привычное дело. Лучше так, чем волосы сгорят. Дальше-то что было?
-- Так вот, как лопату увидела, -- затряслась от радости! Железячкой, точно, три дня бы рыла.
-- Аха-ха-ха! Ты спёрла у них лопату?! Ха-ха-ха!
-- Как же! Сопрёшь у них, подползла туда, как можно, ближе, за куст схоронилась, наблюдаю. А они там шумят, лязгают, орут, ходят туда-сюда. Только, вроде бы, притихнут, смотрю, -- снова кто-нибудь да появится. Никакой возможности, ноги затекли сидеть скрючившись…
-- А как же ты, всё-таки…
-- А вот как. Осенило меня вдруг! Обед-то у них должен быть. Отползла я к забору, ноги вытянула, сижу отдыхаю, жду, обдумываю: обед начнётся у них, пойду брать лопату, а если обнаружат меня, скажу, что к папке пришла и что он тут работает. Евстафий Жаров.
-- Почему, именно, Жаров?
-- А жарко мне было.
-- Ха-ха! Ну и имечко ты откопала, Юлия Евстафьевна! Аха-ха-ха! -- засмеявшись, съязвила Валька, натолкнувшись на остановившуюся Юльку.
-- А чтобы, точно, уже не нашли! Может, есть у них Жаров и не один, как фамилия моя! Давай уже отдохнём, -- поставив портфель, предложила Юлька, притопывая ногами. -- лучше сейчас бы жарко было.
-- Давай, -- согласилась Валька. -- а ещё хотела, чтобы груз я тебе не убавляла. Хорошо, а что бы ты сказала, если бы обнаружили тебя после того, как ты уже сняла лопату?
-- Что, что, красивая она, черенок красный…не знаю, но что-нибудь приплела бы, например, растение выкопать надо…
-- Ха-ха-ха! -- смеялась Валька. -- Хозяйственная какая!
-- Между прочим, мне пять лет было, когда я у папки лопату спёрла в первый раз, знаю, что по земле волочить надо, если что…
-- А зачем тебе лопата нужна была тогда? -- улыбаясь, спросила Валька.
-- В «похороны» играла, крысу хоронила. Пошли уже, потом расскажу глупости эти детские.
-- Аха-ха-ха! Ну и игры у тебя были, Евстафьевна! Ладно, -- она махнула рукой. -- судя по всему у тебя получилось. В обед, да?
-- То-то и оно. Сижу я, слышу, -- стихло всё. Прокралась сквозь кусты, подошла и сняла лопату, правда, высоковато она была, но на цыпочки встала и получилось. Доволокла до забора стала рыть, но сначала сняла платье, чтобы не запачкать и не порвать. Мухи всякие налетели на меня противные. В трусах копала. Сначала ямку. Бабушка говорила: «Голова пролезет, -- всё пролезет!», -- это когда она пыталась вытащить мою голову из прикроватной стойки, куда я её засунула, не знаю зачем, только пустая эта поговорка, целый день торчала я тогда, изревелась вся, пока папка с работы не пришёл.
-- Аха-ха-ха! Вот потеха!
-- Это сейчас смешно уже, а тогда… -- Юлька улыбнувшись, повернулась к Вальке, небрежно взмахнула рукой. -- А!.. Вырыла под забором ямку размером с голову, примерно, но, оказалось, что нужно канавки рыть, чтобы с одной стороны вползти, а с другой выползти, поняла?
-- Ну, да, само собой. -- Валька улыбалась. -- Получилось?
-- Да. Только, когда всё было закончено, пришлось и трусы снять.
-- Ха-ха-ха! Зачем?
-- Зацеплялись за забор они, когда пыталась под ним проползти.
-- Аха-ха-ха!
-- Смешно тебе! Знаешь, как трудно было лезть и тесно. А я выдохну и лезу, выдохну и лезу, пока по ту сторону забора не оказалась.
-- Аха-ха-ха! Получается, ты родилась через забор! Ха-ха-ха! А одежда? Вдруг увидел бы кто.
-- Кто бы увидел? Там лопухи растут высоченные. Руку сунула под забор и достала одежду свою. Делов-то! Потом доску выдирала ещё долго, потом подкоп зарывала, чтоб видно не было. Устала, как собака. Дождь пошёл, правда, маленький, как назло. Комары с болота налетели, исчесалась вся.
-- А лопата?
-- Не до неё было, говорю, устала сильно и не ела весь день. Так и оставила в кустах. Снег весной растает, -- сама увидишь. Бант уже в сумерках искала. Хорошо, что белый, -- увидела. Домой иду, чуть ли не шатаюсь, а бабушка из переулка выскочила да нервная такая вся!
-- Ха-ха-ха! И что она?
-- Накинулась, как зверь лесной, с вопросами да причитаниями, за сердце хватается, кричит. Ну, заигралась я немножко. Что здесь такого? Платье-то чистое, целое и бантик, в руке, правда. Не понимаю, от чего так кричать и расстраиваться.
-- Я тоже не понимаю. Мои бы и не заметили, когда я пришла. Они насчёт этого спокойные.
-- Как хорошо! А тут домой пришли, тазик она принесла, кричит: «Ноги мой!». Я ноги-то намочила кое-как в воде и спать рухнула. Просыпаюсь, -- постель чёрная от грязи. На улице благодать, а она в баню меня тащит!
-- Аха-ха-ха!
-- Когда спину стала мыть мне, царапины увидела и на заднице тоже. Тут опять ругать стала. Я ей про забор говорю, что под ним пролазила, а она кричит, почему не через, а под! Я ей, чтобы платье опять не порвать. Догадалась она, что я в чужой огород к кому-то лазила, а я и спорить не стала, пусть думает, что так.
-- Ха-ха-ха! Голая в чужой огород лезла! Ха-ха-ха!
-- Вот и она кричала, что у неё уже мозги в кучу сбились, а в толк не возьмёт никак, -- платье-то целое и чистое, значит голая в огород лезла. А смысл? Куда голому складывать наворованное? Пытала она меня, пытала…
-- А ты?
-- Не буду же я про подкоп ей говорить и про помойку.
-- И про то, как лопату спёрла! -- улыбнулась Валька, а потом добавила, -- И надпись мелом из трёх букв!
-- Вот, вот! Полдня в углу простояла, а она причитала, бессовестной воровкой называла, расстраивалась страшно.
-- Аха-ха-ха! А ты?
-- А что я? Проплакала весь день. Обидно было за напраслину. Одно утешало, что путь на помойку открыт и преград, в виде козла, уже не будет. На другой день рванула туда и лялек набрала в подол. Только, Валя, никому не показывай этот путь, знаешь теперь, как он трудно достался! -- шествие их по территории предприятия заканчивалось, они были уже близко у забора.
-- И не думала! Это будет нашей тайной!
-- Да! Только моей и твоей! -- Юлька подошла к забору, приникла и присматривалась в щель, довольно узкую, так как доски были подогнаны очень близко друг к другу. -- Забыла предупредить: всегда смотри прежде чем вылезти. Чтоб не увидел никто. Это важно!
Валька тоже приникла к забору. Наблюдали, затем, отодвинув доску, вылезли и, не забыв поставить её на место, понеслись к тому розовому и облупленному дому настолько быстро, насколько позволяла их тяжёлая ноша.
Открыв дверь, влетели в подъезд. Установленная здесь батарея центрального отопления излучала благодатное тепло. Девчонки, поставив портфели, прижались к ней.
-- Ой, как хорошо-то! Горяченькая! -- воскликнула Валька, прижимая руки к радиаторам.
-- Ручки мои, ручки, больно-о-о! -- заскулила Юлька, на глазах её выступили слёзы.
-- Дай-ка сюда! -- Валька сняла свои рукавицы, затем сдёрнула Юлькины с рук, положила на батарею сверху. Взяв Юлькины кисти рук в свои, стала растирать и дуть на них, согревая своим дыханием. -- Вот так! Лучше теперь, теплее стало?
-- Да-а-а! -- проблеяла Юлька. -- Совсем хорошо-о-о.
-- А что мы скажем завтра в школе? Спросят, откуда палочки? Что скажем? -- посыпались с Вальки вопросы.
-- Точно. Не с помойки же…дядька с юга приехал, гостинцы привёз!
-- Чей дядька? Мой или твой?
-- А пусть будет мой!
-- Юг большой, откуда, именно? -- Валька задавала вопросы, как следователь, чётко и беспристрастно.
-- Мм…с Алма-Аты! -- немного подумав, ответила Юлька, нахмурив лоб. -- Так точнее будет!
-- Точнее?
-- Алма-Ата переводится как «отец яблок».
-- И чё? Палочки-то у нас грушевые!
-- Где яблоки, там и груши! -- пояснила Юлька. -- В песне поётся, что они расцветали вместе. Назовём другое место, -- опозоримся, вдруг, не растут там никакие груши и все сразу поймут, что наврали.
-- Верно. -- согласилась Валька.
В подъезде было уютно, тепло, выходить на морозный ветер не хотелось. Стукнула входная дверь. В подъезд зашла старушка с палочкой, в руке она несла хозяйственную сумку, которая была тяжеловата для неё, судя по тяжёлому дыханию. Юлька проворчала шёпотом: «И носит же леший в такую-то непогодь!»
-- Здравствуйте, бабушка! -- поздоровалась Валька и Юлька тоже повторила за ней приветствие.
-- Здравствуйте, девочки. -- старушка остановилась, приветливо улыбнувшись, спросила: -- Вы кого-то ждёте?
-- Мы греемся. -- ответила Валька.
-- Ну грейтесь, грейтесь. -- старушка стала подниматься по ступенькам. -- Погода сегодня разыгралась лютая!
-- Бабушка! Давайте я помогу донести! -- Валька кинулась к старушке, взяла из рук той сумку и они стали вместе подниматься по ступенькам на второй этаж.
Юльке было немного досадно, что не она догадалась помочь бабушке донести сумку. Она не слышала разговора Вальки со старушкой, пока те поднимались с ношей на второй этаж, слышала только в груди уколы совести. Они октябрята, о чём Юлька напрочь забыла. И теперь Валька делает доброе дело, выполняет долг, а она, Юлька, в стороне. Хлопнула дверь наверху, послышалась радостная дробь лёгких шажков Вальки. Глаза её сияли, на губах играла радостная улыбка:
-- Бабушка предлагала нам зайти, чаю попить, но я отказалась, сказала, что спешим мы, ведь о тебе беспокоится твоя бабушка и как бы тумаков тебе снова не отвесила. Опять же, сердце у неё не железное. -- глубоко вздохнув, произнесла Валька.
-- Валя, ты настоящий октябрёнок. -- виновато произнесла Юлька.
-- Ты о чём?
-- Октябрята помогать должны старушкам дорогу переходить и сумки тяжёлые носить, иначе их не примут в пионеры.
-- Фу, ты! Не подумала, как-то, об этом! -- затем, улыбнувшись, добавила: -- Октябрята не ходят по помойкам.
-- Надо было старушку эту палочками угостить, зубов-то нет, наверное. -- сочувственно произнесла Юлька.
-- Свою угостишь! -- засмеялась Валька и, нахмурив лоб, добавила. -- Забыла о них совсем. Пошли уже!
-- Моя, кроме сахара, что в чай кладёт, видеть не может ничего больше! -- сказала Юлька, открывая дверь подъезда.
-- Пошто так? -- полюбопытствовала Валька, сначала придержав дверь, которая была на пружине, затем отпустив её. Они, оказавшись на улице, пошли ускоренным шагом.
-- На фабрике кондитерской работала.
-- И чё? Конфет переела? -- улыбнулась Валька.
-- Видела, как их делают. Мне говорит, чтобы ела, не боялась, потому что время сейчас другое, чем тогда.
-- А что было тогда?
-- Беспризорников, говорит, согнали и заставили начинку к карамелькам делать, в чане огромном размешивать, а тем, ясное дело, работать не хотелось, вот и пакостили всяко, а она видела.
-- Ой, представляю! -- сморщившись, воскликнула Валька. -- Вот дураки-то!
-- Идиоты! Я бы ела, ела эту начинку, пока не упала!
-- И я тоже… Может, они наелись этой начинки сначала и только потом стали в неё пакостить. А сейчас?
-- А сейчас, она сказала, те беспризорники перевоспитались и выросли давно. Так что, можешь лопать конфеты всякие, не бояться! -- заверила Юлька.
-- А бабушка почему же не ест их теперь?
-- Впечатлилась так, что до сих пор отойти не может. Интересно, сколько сейчас времени? -- резко вдруг поинтересовалась Юлька. Они уже вышли на улицу Ленина, -- Беспокойно мне чего-то. -- Юлька, прищурившись, смотрела вдоль улицы, в направлении дома.
-- Можно спросить у кого-нибудь из прохожих. -- предложила Валька.
-- Не буду! А то совсем страшно станет. Побежала я! Пока!
-- Пока! Удачи! -- крикнула ей вдогонку Валька и направилась к своему дому.
Юлька шла быстрым шагом, стараясь идти по краешку тротуара, ближе к заборам и подальше от проезжей части. Так было удобнее просматривать улицу далеко вперёд и оставаться незамеченной. Уже ближе к дому, она заметила далеко впереди фигурку бабушки. Юлька остолбенела. Было непонятно: то ли бабушка идёт ей навстречу, то ли уже возвращается. Юлька заметалась, потом где перебежками, где прячась за прохожих, нырнула в ближайший проулок, выводящий на параллельную улицу и побежала, насколько хватило сил, не останавливаясь и не отдыхая.
В родном переулке было тихо: ни детей, ни прохожих. Юлька рванула к брёвнам, пока лезла нагребла в валенки снег, постоянно озираясь на поворот с главной улицы, разровняла под брёвнами местечко, прихлопнула ладошкой, затем, сняв рукавицы, сложила палочки и, подумав, заботливо накрыла их сверху папкой для тетрадей. Обрадовавшись тому, что справилась с делом до возвращения бабушки, Юлька побежала домой и там, едва раздевшись, бросилась на диван, отвернувшись к спинке, затихла. Очень скоро скрипнула калитка, затем затишье, вероятно, бабушка обметала валенки. Послышались лёгкие шаги, открылась дверь и на пороге появилась бабушка. Юлька лежала не оборачиваясь, она сделала вид, что спит.
-- Ты дома? -- удивлённо воскликнула бабушка. -- Давно ли ты пришла?
-- Давно, баба, давно. -- голос Юльки был кротким и…виноватым.
-- А как давно? -- в тон ей ласково спросила бабушка, заметив раскиданные Юлькой валенки, снег с которых ещё не стаял.
-- Час или полтора назад, баба.
-- Час или полтора, говоришь?! -- бабушка взяла веник и двинулась на Юльку. -- Ах, ты вруша!
Юлька вскочила и ринулась под кровать.
* * *
Был уже поздний вечер, а ветер всё не стихал. Старый клён за Юлькиным окном качался, то прижимался, царапал голыми прутьями по стеклу, словно просился в дом, то отворачивался, оглядываясь на пустую дорогу за низким забором, который был полностью покрыт снежным сугробом. На углу переулка, скрипя, бесновался фонарь, раскидывая свет, тусклый и жёлтый, а дома переглядывались друг с другом своими светящимися окошечками и казалось, что они перемигиваются и, вообще, живут какой-то своей отдельной цивилизацией, для людей непонятной и недоступной, так как пока ещё не познанной, как не познанна душа вещей, которая, несомненно, существует.
Ложась спать, бабушка выключила свет и стала слушать по радио передачу «Театр у микрофона». На этот раз передавали один из любимых бабушкой спектаклей: «Не будите спящую собаку». Бабушка слушала, а Юлька, прижав к себе мишку, шептала ему на ушко о том, что как только наступит весна и появится первая травка, они сбегут из дома, возьмут с собой Вальку, сядут на поезд и поедут путешествовать: увидят страны тёплые и диковинные, дворцы чудесные, где живут существа сказочные и где любое желание, стоит только произнести, вмиг исполняется… Юлька заснула не успев рассказать все ожидаемые их перспективы, а мишка смотрел, смотрел в темноту своими маленькими стеклянными глазками.
Ляльки* -- осколки разбитых тарелок с узорами на них.
Пошто** -- (ударение на последний слог), местный диалект в Сибири, вместо «почему».
Продолжение: http://www.proza.ru/2015/12/22/1116