Борис БЕМ
КЛЯКСЫ СУДЬБЫ
Политика и время: мост между прошлым и будущим
Вместо предисловия:
Идея написания этого повествования родилась у меня еще в мае 2011 года во время туристической поездки по придунайским странам. В городе Пассау, откуда открываются ворота в Восточную Европу, русскоязычный гид Наталья, сопровождая нашу группу вдоль набережной речки Инн, рассказала удивительную и уникальную в своем роде историю из детства самого кровавого злодея двадцатого века — рейхсканцлера Германии Адольфа Гитлера. Этот эпизод из далекого детства фюрера органично вписался в ткань моего рассказа. Сегодня я представляю на суд читателей свою cвежую публицистическую работу.
***
Город содрогался от взрывов снарядов. Палили и с воздуха, и из наземных пушек. Фашистское логово — Берлин весной 1945 года представлял собой жалкое зрелище. Он потемнел от сажи, пепла и пыли, которые залепили сохранившиеся стекла домов, червоточиной въелись в когда-то чистые мостовые, проникали в лёгкие редких прохожих. Дороги были разбиты, среди завалов строительного мусора возвышались остовы зданий с пустыми глазницами окон. Практически все уцелевшие магазины и кафешки были закрыты на амбарные замки, а некогда шикарно оформленные витрины универмагов и ювелирных лавок накрепко заколочены толстыми листами фанеры. Жизнь Берлина замерла. Город бился в предсмертной агонии. Бомбежки почти не прекращались. С верхних этажей домов раздавались одиночные и подлые выстрелы снайперов. На улицах было не протолкнуться от грузовиков, танков, самоходок и другой военной техники. Советские войска продвигались метр за метром, буквально отвоевывая каждую пядь городской земли. Сержанты Иван Фролов и Аркадий Бекетов в окружении нескольких автоматчиков ехали по городу в открытом грузовике. Машина то и дело маневрировала, постоянно натыкаясь на предупредительные таблички о том, что проезд заминирован. В районе Блюменплатц машина юркнула в тупик и остановилась под аркой сохранившегося шестиэтажного здания.
— Давай. переждем пока здесь, пусть чуть поутихнет, — предложил Фролов.
Иван слыл довольно опытным воякой. Как призвался в семнадцатилетнем возрасте на Орловщине осенью сорок второго года, так и воевал безвылазно в пехотном полку. В свои неполные двадцать лет сержант выглядел несколько старше. Солидность придавала узкая полоска усов и пятидневная щетина на лице: батальон уже неделю как был на марше. И времени не было ни побриться, ни письма матери написать. А вот Аркашка Бекетов был полной противоположностью бывалому сержанту. В батальоне он оказался совсем недавно — из последнего пополнения. И хотя московский мальчишка и успел повоевать каких-то шесть месяцев, на его груди уже висели две боевые медали — живые свидетельства храбрости и отваги.
Соскочив с кузова на потрескавшийся асфальт, Фролов бросил взгляд на сослуживца.
— Облегчиться не хочешь? До базы еще далеко. Попробуй, проскочи под таким шквалом огня! Но ведь не купаться же в собственных «океанских» волнах, если приспичит!
— Твоя правда! Чего носить лишний груз, — поддержал идею Аркадий.
Солдаты вышли из-под арки и встали под кроной ветвистого тополя, на котором из почек уже проклюнулись одиночные свежие листочки.
— Четыре года наш народ мечтал прийти сюда,в гитлеровское логово, и добить фашистскую гадину! Так давай же, Аркаха, оросим землю супостата настоящей русской органикой.
И бойцы, дружно расстегнув ширинки, пустили под корень старого дерева две тугие струи...
30 апреля 1945 года. Бункер Гитлера. 14 часов.
Под восьмиметровый бетонный слой бункера фюрера, который был не просто его личным убежищем, а выполнял функции штабного центра, почти не доносился грохот боевых орудий. Подземный офис рейхсканцлера жил обычной полнокровной жизнью. Несмотря на постоянные бомбардировки, телефонная связь и служба жизнеобеспечения работали исправно. Было послеобеденное время. Фюрер только что закончил трапезу. Грибной суп, приготовленный поваром, оказался отменным. И на курочку, нашпигованную острыми ароматными специями, жаловаться не приходилось. Пальчики оближешь. Да, с поваром ему повезло, и с командой единомышленников, пожалуй, тоже. Все они — и Геббельс, и Борман, и Гиммлер, и Кребс, и многие другие верные однопартийцы находились в эту трудную минуту рядом с лидером…
Свой последний пятьдесят шестой день рождения фюрер отметил совсем недавно, всего десять дней назад. Собрался только ближний круг. Настроение у рейхсканцлера было прескверным, однако, во что бы то ни стало, ему надо было сохранять свое лицо, уверенное лицо лидера нации. А вот это удавалось Адольфу с великим трудом.
«Мне кажется, что я схожу с ума», — часто думал он.
То же самое думали о нем и окружающие. Они все чаще и чаще молча наблюдали, как Адольф Гитлер, словно загнанный зверь, мечется по своему кабинету, вдруг внезапно останавливается, садится за стол, дрожащей рукой передвигая на карте флажки уже несуществующей армии. Иногда лицо фюрера превращалось в лицо безумца: глаза, вылезая из орбит, яростно сверкали; он часто отдавал приказы, которые выполнить было невозможно. Личность фюрера распадалась на глазах…
И все же приближенные в этот день, 30 апреля 1945 года, как могли, подбадривали своего шефа. Мартин Борман перебирал струны гитары, а доктор Геббельс пытался напевать лирические песни. Все было очень душевно и спокойно. Даже у капризной жены Гитлера Евы Браун улыбка не сходила с лица. В ночь на 29 апреля наконец-то состоялось ее бракосочетание с Адольфом. С будущим мужем Ева познакомилась еще в 1929 году, они часто встречались, вместе проводили свободное время, и разница в 23 года не смущала молодую женщину. Свидетелями на их скромной свадьбе стали ближайшие помощники фюрера — Мартин Борман и Йозеф Геббельс. Процесс бракосочетания прошел в соответствии с законом. Был составлен брачный контракт, после которого совершен обряд венчания. Поэтому у Евы было прекрасное настроение, она весь вечер шутила и отпускала остроты в сторону своего благоверного.
... Вот только сегодня фюреру было совсем не до шуток. Войска двух соседних советских фронтов уже успели соединиться в Берлине, заняв три четверти города, и теперь каждый день, да что там день, каждый час и даже минуту можно было ожидать трагической развязки. Несколькими днями раньше, узнав, что советские войска проникли в берлинское метро, Гитлер, не раздумывая, отдал приказ об открытии шлюзов на реке Шпрее и затоплении станции. Выполнение приказа привело к гибели тысячи людей, находившихся в метро. В основном это были раненые немецкие солдаты, женщины, дети и беспомощные старики, прятавшиеся под землей от налетов авиации. Но Адольфу Гитлеру дела не было до немецких граждан. Он спасал Великую Германию.
С каждым днем фюрер терял свою физическую форму. Чувствовал о себя ужасно. От постоянного недосыпания страшно болела и кружилась голова, глаза Адольфа были налиты кровью. Он неуклюже, с трудом передвигался, еле-еле сохраняя равновесие. Правая рука фюрера предательски дрожала, а левая вообще висела плетью, отказываясь ему подчиняться…
«Как же так вышло, что я промахнулся? — размышлял про себя Гитлер. — Ведь как все благополучно начиналось….»
Он принял страну в 1933 году в весьма плачевном состоянии. Экономика была развалена, безработица охватила больше половины населения Германии. И только его великий ум да политическое провидение узрели свет в конце туннеля.
Чтобы достичь господства на европейском континенте, да и в мировом пространстве в целом, нужна сильная отмобилизованная армия и высокий моральный дух. И здесь фюрера чутье не подвело. Перестроив экономику на военные рельсы, он возродил промышленный потенциал и обуздал растущую безработицу. К 1939 году на «военную машину» рейха уже трудилось все взрослое население страны.
«И все же, где я промахнулся? — шагая от стены к стене — туда и обратно, рассуждал диктатор. — Все было рассчитано до минимализма. Военная кампания 1939 года, развязанная в Польше, имела дальнейшую поступательную динамику. Вот только с этим старым хитрым лисом Сталиным не удалось достичь истинного компромисса в дележе европейского пирога».
Фюрер никогда не доверял советскому лидеру, постоянно ожидая подвоха с его стороны. И только тогда, когда кредит доверия к красному лидеру оказался полностью исчерпан, фюрер принял решение вторгнуться на территорию СССР, дав народам большой страны шанс на скорое освобождение от большевистской «заразы». Во всяком случае, именно такие мысли служили Адольфу оправданием его великой цели.
«А ведь меня когда-то предупреждали… Неужели та слепая ведьма была права?» — вспомнил он свой визит в Болгарию. Увлекаясь эзотерикой, зимой 1943 года фюрер посетил болгарскую целительницу и предсказательницу Вангу, чтобы узнать у нее не только свое будущее, но и будущее Великой Германии. Именно в этот день под Сталинградом была разгромлена армия Паулюса, а сам генерал-фельдмаршал был взят в плен.
Адольф Гитлер стал перебирать в памяти те минуты, что он провел в доме ясновидящей. А ведь тогда, едва переступив порог ее скромного деревенского дома, он прямо в лицо получил приговор: «Оставь Россию в покое!» Не успел Адольф возмутиться, как Ванга добавила: «Война все равно тобою будет проиграна». Он, помнится, не принял близко к сердцу слова предсказательницы, а наоборот, самодовольно высмеял ее, намекая на крайнюю нищету, в которой жила слепая женщина. По его мнению, ясновидящие так не должны жить, а он перевидал их на своем веку достаточно. Диктатор тогда вволю позлорадствовал над Вангой. Но предсказательница, чтобы доказать свою правоту, попросила отправить людей фюрера в дом на соседней улице, в хозяйстве которого должна была ожеребиться кобыла. При этом ясновидящая подробно описала, как будет выглядеть новорожденный жеребенок. Описание Ванги полностью совпало. «Ничего таинственного в этом нет. Обычное совпадение» — подумал в тот день фюрер и забыл всю эту историю. А вот теперь она всплыла….
Вспоминая этот инцидент в своей жизни, Гитлер вдруг разразился приступом нервного кашля. Обтерев выступивший пот на бледном лице носовым платком, он вынул из кармана френча таблетку и отправил ее в рот, запив водой из стоявшего рядом на столе графина. Ослабив узел галстука, фюрер нащупал серебряную цепочку, на кольце которой был прикреплен ажурный крестик. Расстегнув ворот рубашки, Адольф вынул крестик и нежно погладил его ладонью. Глаза наполнились влагой. И рейсхканцлер вспомнил один уникальный эпизод из своего далекого детства.
***
На дворе стоял теплый август 1897 года. Восьмилетний мальчик Адольф сидел с мольбертом на берегу бурливой речки Инн и рисовал акварельными красками летний этюд. Он так увлекся своей работой, что и не заметил, как в нескольких шагах от него за ним наблюдает неизвестный мальчуган. Тот был немного постарше Адольфа, да и ростом был выше, аж на целую голову. И только когда юный художник почувствовал на себе его пристальный взгляд, он обернулся, и его глаза встретились с пытливым взглядом незнакомца.
— Привет! – сказал незнакомец. — Меня зовут Георг, И живу я совсем недалеко, вон на той горе! Мой отец — пастор в соседней деревне. Знаешь, мне так нравится, как ты рисуешь! Я всегда завидую тем, кто кистью умеет выражать свои мысли. Вот бы мне так научиться!
— А меня зовут Адольф. Мой папа тоже при должности. Он служит таможенным чиновником в округе. А рисовать — это дело такое! Не у каждого оно получается! Тут сноровка нужна и желание. Да и время тоже требуется! Однако давай попробуем! Приходи завтра пораньше на эту полянку, порисуем вместе графитом. Кто знает, может, что у тебя и получится!
Довольный Георг засиял от счастья. Он так был рад новому другу, что хотелось броситься к Адольфу и расцеловать его в знак благодарности, однако мальчик сдержался и степенно сказал:
— Что-то солнце сегодня уж больно сильно припекает. Давай искупаемся, побарахтаемся вместе в прохладных волнах! Ты умеешь плавать?
Адольф что-то неуверенно пробормотал себе под нос, но сын священника воспринял его ответ как утвердительный.
Быстренько сбросив с себя одежду и, оставшись в одних трусах, приятели с разбега прыгнули в речку. Сначала они брызгались у берега, обдавая друг друга пригоршнями бодрящей воды, но потом Георгу это занятие надоело, и он поплыл на середину реки. Адольф, поддавшись азарту приятеля, пристроился ему в хвост. Так друзья проплыли несколько метров, и тут внезапно мальцу пришла в голову мысль измерить глубину. Он выпрямился во весь рост и погрузился в воду, предварительно набрав в легкие побольше воздуха. Но, почувствовав, что дна под ногами не наблюдается, он вдруг сильно испугался и лихорадочно забил по воде руками. Чуть приподняв голову над водной гладью, мальчик хотел крикнуть о помощи, но, не удержавшись на волнах, снова исчез под водой…
В это время Георг случайно обернулся назад и заметил мелькнувшую на поверхности воды голову своего маленького приятеля. Сын пастора резко развернулся и юрко нырнул под воду. Благо вовремя! Адольф уже захлебывался, когда Георг подхватил его за вихор и потащил к берегу. Большого количества воды мальчишка нахлебаться не успел, поэтому никакого искусственного дыхания ему делать не пришлось. Адольф лишь дрожал от страха, из его глаз предательски текли слезы, и он постоянно отплевывался. Георг помог мальчику одеться, подхватил мольберт и проводил Адольфа до дома. Уже у ворот усадьбы он неожиданно снял с шеи свой нательный серебряный крестик, подаренный ему покойной бабушкой, и протянул новому приятелю:
— Адольф, возьми этот крестик на память. Это я во всем виноват, ведь я уговорил тебя искупаться в реке. Я не знал, что ты, оказывается, и плавать-то не умеешь! Поэтому и не смог уследить за тобой! Хорошо, что все так благополучно закончилось. Добро всегда берет верх над злом. Запомни это, мальчик!...
30 апреля 1945 года. Берлин, Бункер Гитлера. 15 часов.
От сентиментальных воспоминаний о детстве у фюрера вновь запершило в горле. Он ведь так и не научил рисовать того доброго мальчишку с лучистыми глазами. Прошло совсем немного времени, семья сельского пастора покинула прежнее место жительства и переселилась в другую федеральную землю. Правда, через много лет Адольфу все же пришлось однажды встретиться с Георгом. Эта встреча произошла в Мюнхене в 1923 году. Молодой политик Адольф торопился на собрание партийного актива и на центральной площади города случайно столкнулся с возмужавшим Георгом. Тот кормил голубей, увлеченно бросая им хлебные крошки. Будущий канцлер узнал тогда друга детства по лучистым глазам и рыжей бородавке на носу. Георг тоже узнал Адольфа. Приятели нежно обнялись. Адольф суетливо полез в сумку и вынул их нее новенький бинокль, подаренный ему пару лет назад одним старшим офицером — ветераном первой мировой войны. Бинокль был знатный, с цейсовскими линзами. Своим подарком он растрогал Георга до слез. Но молодые люди нервничали. Адольф торопился на партийную сходку, а у пастора была назначена проповедь. Бывшие приятели детства тепло распрощались. Далее судьба такими встречами их больше не баловала.
... «Проигрывать нужно тоже с достоинством, — вновь погрузился в свои раздумья фюрер. — Да, в восточной кампании мне не выпал фарт. Начни я поход на Москву тремя месяцами раньше запланированного срока, тогда результат мог стать иным. Всему виной ранние русские морозы, вот почему блицкриг оказался сорванным. Ведь и опыт военных действий, и техническое вооружение, все преимущества были на стороне рейха. Однако, не судьба!...»
И все же Гитлер колебался. Он еще надеялся на благоприятный исход войны, продолжая ждать армию генерала Венка, которая должна была пробиться к Берлину и оказать сопротивление советским войскам. Умирать фюреру не хотелось. Но еще страшнее для негоа был позорный плен. Накануне, на последнем военном совещании, генерал Вейдлинг объявил, что берлинский гарнизон практически разбит, что битва за столицу Германии закончится в течение суток. Тогда генерал посоветовал своему фюреру срочно уходить из города, но Гитлер наотрез отказался, заявив, что он не собирается «бегать по лесам».
В дверь кабинета Адольфа постучали. Зашел доктор Геббельс.
— Извините меня, мой фюрер, но у меня плохие известия из Италии. Премьер-министр, вождь фашистской партии Бенито Муссолини и его любовница Клара Петаччи пойманы и убиты партизанами. Их повесили за ноги на одной из городских площадей Милана.
Эта новость подкосила Адольфа, став психологическим ударом для него. Она ввергла его в шок! Мысленно он уже не раз отгонял от себя видение, что его, поверженного в этой войне, посадят в железную клетку и выставят на всеобщее обозрение.
— Я не попаду в руки врага ни живым, ни мертвым! — заявил он. — Геббельс, срочно соберите всех, кто находится сейчас в бункере в комнату совещаний. Мне надо сделать важное сообщение.
Через некоторое время ближнее окружение фюрера было собрано. Геббельс и Борман, Аксман и Бургдорф, личные секретарши, а также другие чиновники из верхнего эшелона власти — все в этот трудный для нации час были рядом со своим фюрером…
— Друзья, соратники! Я принял важное для себя и великой Германии решение. Я и моя жена должны покончить с собой. Но наши тела никоим образом не должны достаться врагу.
Пробежав глазами по кругу, взгляд канцлера остановился на штандартенфюрере Кемпке, который верой и правдой служил своему боссу в качестве личного шофера и телохранителя.
— У меня к вам, Кемпке, есть одно деликатное поручение! Организуйте доставку из гаража во двор бункера двух канистр бензина.
— Мой фюрер, осмелюсь спросить, зачем так много?
— Я же не спрашиваю у вас, штандартенфюрер, о том, сколько вчера вы выпили пива? Это дело абсолютно приватное. Поэтому вам следовало бы не задавать лишних вопросов и соблюдать субординацию.
— Яволь, мой фюрер!
Адольф Гитлер, ссутулившись и еле передвигая ноги, обошел хранящий молчание строй сослуживцев и каждому крепко пожал руку. Соратники медленным шагом, опустив головы, вышли из комнаты, оставив фюрера и его жену Еву Браун, наедине.
— Вот мы и подошли к финишной черте, дорогая! Стойко принять смерть — это не только избавление от земных страданий, это, прежде всего, избавление от позора! И я морально готов к этому.
Голубые глаза Евы наполнились слезами.
— Но я не готова к смерти, мой фюрер… Я еще так молода… И я боюсь….
— Пойми, дорогая, мы с тобой отныне в одной вечной связке, поэтому нас не разлучит даже смерть. Я тоже не хочу умирать, поверь, но для нас это единственный выход избежать грязи и позора. Я и только я виновен в гибели рейха, поэтому кому как не мне держать полновесный ответ!
Хорошенькое личико Евы побледнело. Она судорожно ухватилась за спинку кресла, вонзив в кожаную обивку острые ноготки…
— Не бойся, милая. Я предлагаю тебе быструю и безболезненную смерть. Возьми эту капсулу, в ней смертельная доза цианистого калия. Как он действует, я уже проверил на своей любимой овчарке Блонди… Эффект потрясающий!
Ева Браун, неестественно выпрямив спину, вышла в смежную комнату. Настороженный Гитлер, подождав еще пару минут, медленно поднялся с дивана, открыл дверь и осторожно шагнул за порог. Ева лежала на полу… Она была мертва. В комнате витал приятный запах горького миндаля….
Фюрер присел в рядом стоящее кресло и, приоткрыв рот, направил в него дуло пистолета. Раздался выстрел. Потолок и пол поменялись местами, глаза заволокло темной пеленой…
30 апреля 1945 года. Бункер Гитлера. Берлин. 16 часов 30 минут.
Шофер Кемпке добросовестно выполнил распоряжение патрона. Когда слуга Гитлера Хайнц Линге, в сопровождении его адъютанта Отто Гюнше, Геббельса, Бормана и Аксмана, вошли в апартаменты фюрера, они были шокированы увиденным. Мертвый Гитлер сидел, откинувшись в кресле, возле его ног лежал пистолет. На ковровом покрытии в неподвижной позе замерла его жена Ева Браун…. Гюнше и Линге завернули тела Гитлера и Евы в солдатские одеяла и вынесли в сад рейхсканцелярии. Во дворе бункера оказалась глубокая воронка от авиабомбы. Туда и бросили тела, предварительно пропитав их бензином. Весь вечер и почти всю ночь горел этот зловещий костер с черными языками пламени… И только под утро, засыпав обуглившиеся до неузнаваемости тела песком, яму для маскировки сверху присыпали черноземом...
***
2 мая 1945 года. Бункер Гитлера. Берлин. 10 часов утра.
Старшина Чураков и небольшая группа солдат, десантировавшаяся с самоходки, что остановилась рядом с бункером Гитлера, ни сном, ни духом не догадывались о том, какое открытие им предстоит сегодня сделать. До войны Андрей Чураков жил в сибирской тайге и промышлял зверьем. У него на все было удивительное чутье и прекрасная память. Мужчина помнил каждую тропинку в лесу, да что тропинку, каждую зарубину на сосне или на вековом кедре. И когда советские солдаты вошли во двор, внимание Чуракова неожиданно привлекла небрежная песчаная яма с неровными краями, наспех засыпанная землей. Оглядевшись вокруг, солдат пошел искать саперные лопаты. Природное чутье не обмануло бывалого охотника. Звеня острыми клинками, бойцы вскоре извлекли из-под золы два обгоревших до неузнаваемости человеческих трупа. Почувствовав важность находки, сметливый Чураков остановил трудовое рвение бойцов.
— Тут такое дело, братва! Тормози! Кажись, вляпались мы по самое некуда! Сейчас пока перекурим. А потом я пойду докладывать наверх. Боюсь, без СМЕРШа здесь не обойдется!
Андрей вытащил из кармана штанов пустой кисет и чертыхнулся матом. Не везет, оно и в Африке не везет! Он подошел к молодому автоматчику из отделения сопровождения и миролюбиво приказал:
— Сверни-ка, сынок, мне «козью ножку» из своего табачка. Уважь дедушку, а то у него кисет, как дырявый карман, пуст.
Мальчишка стоял перед сорокалетним старшиной и хлопал глазами от его нахальства. Чураков, поняв, что малость перегнул палку, дружески похлопал солдата по плечу:
— Мы с тобой, служивый, и стар и млад, одного племени, не робей! А погоны, оно дело временное!
***
Весть о загадочном захоронении, обнаруженном близ бункера Гитлера, с помощью сарафанного радио тут же разнеслась по всему Берлину. Не прошло и часа, как невдалеке от этого места притормозил трофейный опель, из которого вышел полковник разведупра Первого Украинского фронта Скворцов со свитой. Он внимательно осмотрел полуистлевшие останки и сквозь зубы процедил:
— Нас постоянно пытаются сбить с толку. Вчера из Потсдама был звонок, где тоже сообщили о находке важного трупа. У хитрого Гитлера было много двойников. Но ведь здесь был его главный последний приют. По всей сложившейся картине эти кости больше вызывают оптимизма. Правда, нужно сделать еще ряд экспертиз...
Полковник поправил сползшую на лоб фуражку и положил свою ладонь на плечо старшины Чуракова.
— Если, везунчик, все сложится, как говорится тип-топ, то придется тебе крутить дырочку в гимнастерке под орден. Красная Звездочка накануне победы — это хороший знак...
Вместо эпилога:
Жизнь пастора Георга сложилась более оптимистично, чем судьба его приятеля из далекого детства. Вся мирская деятельность пастора была посвящена служению Богу. Однажды в Восточной Германии, уже в пятидесятые годы, священник имел беседу с корреспондентом молодежной газеты. На очень каверзный вопрос: спас бы он мальчика из воды, если бы знал, кем тот вырастет и какое кровавое будущее его ожидает, пастор деликатно промолчал и лишь покачал головой...
P;S:
Спаситель Пастор пережил своего приятеля далекого детства на целых 25 лет и умер в возрасте почти 82 лет. Похоронен он на скромном сельском кладбище в Федеральной земле Нижней Саксонии. Благодарные прихожане и просто случайные туристы приходят сюда, чтобы поклониться его последнему пристанищу.
А вот что касается Адольфа Гитлера… Существует несколько версий его самоубийства. Да и было ли оно? Как известно, у фюрера было много двойников. Возможно, один их них и был обнаружен в воронке от авиабомбы в начале мая 1945 года, а настоящему Гитлеру удалось скрыться. Тогда где, в какой стране закончил он свое существование? Этого мы не знаем. Известно одно: на безымянную могилу самого отвратительного злодея в мире цветы никто никогда не положит. Да и есть ли она? Эта тайна до сих пор не раскрыта.
P-S: Уважаемые авторы и читатели литературного портала ПРОЗЫ. В последнее время на мою страницу стали заходить авторы явно не с добрыми помыслами и оставлять отзывы злобного и завистливого свойства. Неаргументированные , заряженные негативом и злобой отзывы некорректного свойства мною тут же оперативно удаляются, а их сочинители автоматически попадают в черный список.
В этой связи у меня к Вам убедительная просьба: прежде чем сесть за написание того или иного отзыва, хорошо подумайте о том, есть ли у Вас в мыслях слова благодарности или дельные критические и здоровые замечания по текстам? Если Вас, действительно взволновала работа, только тогда садитесь писать рецензии, не нужно строчить их с кондачка. Очень надеюсь на Ваше понимание. Я абсолютно не заинтересован ни в пустых «похваляшках», ни в грязных, пышущих злобой и завистью,грязных и дешевых пасквилях.
Если материал не взял за душу, не задел за сердечные струны, не пишите ничего!
Ничто так не оскорбляет любого автора, как жлобство, серость и невежество коллег по писательскому цеху. Помните об этом!
г. Кельн, Германия, ноябрь, 2015г.