- Что это за рабство, о котором он говорит? Он говорит о неком новом светло-розово-легкомысленном рабстве, или это то самое, старое-доброе, древнее-ветхое многострадальное рабство? - Маленького роста мулат в сером костюме и розовой рубашке говорил, энергично, но сдержанно жестикулируя рукой. По безупречной непринужденной выправке можно было понять, что он когда-то был военным.
- Это третье рабство. То, которое он увидел теперь. Мало кто мог увидеть это до сих пор. Либо я сам вижу это только сейчас.
Он, к тому же, говорит, что каждый слышит лишь свой собственный голос, голос своего интеллекта, голос своего организма.
- Значит это не он говорит?
- Да, ты сам себе говоришь.
- И что же я себе говорю?
- Что есть по сути только одно рабство - интеллектуальное. Это первичное условие любого рабства.
Ещё твой голос говорит тебе, что ты пошел в рабство добровольно. Ты словно погрузился в сон, но позволяешь кому-то спать себя. Это смешно, друг мой. Смешно и унизительно для тебя, если ты называешь себя мужчиной. Если ты хочешь звать себя человеком. - Ответил пожилой абориген, стоящий на крыльце античного стиля с высокими колоннами, казалось, тянущимися до самых облаков. И, подняв указательный палец, весело добавил, - Я так думаю!
Античная парадная в розово-белых тонах была похожа на большую сцену, а несколько людей, беседуя, гуляли около неё по заросшему вокруг невысокому сорняку и по самой сцене, как бы возвышаясь тем самым над остальными.
Кто-то стоял около колонн на высоком постаменте, а кто-то за кулисами, из-за которых пробивалась легкая розовая дымка.
Но в действительности все были равны. Летний солнечный день грел землю, и запах травы, и треск цикады, прорываясь сквозь слащавую розовую дымку, тянущуюся из-за кулис, делали это изначальное равенство перед природой очевидным.
Орёл парил высоко над этим странным двориком. Но непонятно, кто был выше, он или эти таинственные полосы от самолётов. Неужели это обычные конденсационные следы? Следы постепенно превращались в густые перистые облака, рыхлой сетью покрывающие весь небосвод.
Двое человек, стоящих на травке, взглянули вверх.
- Человеку, который считает себя выше других, место на кладбище. - Произнёс абориген, тыкая пальцем в небо.
- Там он поймёт, что такое жизнь на самом деле. - Присев и взяв рукой горстку сухой сыплющейся земли, мулат пропустил её сквозь пальцы. - Всего лишь пригоршня праха.