Глава 11.
В дорогу
- Завтрак чемпионов! Пора вставать, лежебоки! – раздался веселый звонкий голос. С трудом разлепив глаза, я увидел Рыжую Соню с миской собачьего корма в руках.
- Я это не ем, - буркнул я, пытаясь перевернуться на другой бок.
- Дядя Саша, это для Хана. А ваш завтрак на столе стынет, - гордо сообщила мне рыжеволосая девица. На этот раз на ней красовалась моя футболка, которую, она, по-видимому, использовала вместо пижамы.
Рядом с диваном раздались тягучее недовольное урчание и долгий, с подвыванием, зевок. Пес, видимо, тоже был не настроен просыпаться в такую рань.
- Который час, ради всего святого?
- Уже половина седьмого. Вы знаете что, дядя Саша, я передумала в город ехать. Маме придется тогда все рассказать, а мне не хочется. Волноваться будет, ну и все такое…А вечером она сама будет здесь.
Поняв, что окончательно проснулся, я сел, спустив ноги на пол и тряхнул головой, прогоняя остатки сна.
- Правильно, близких людей надо беречь. Маму особенно. Хорошо, остаемся. Тем более что это мой последний выходной.
- Но сегодня же понедельник! Я думала, вам на работу надо, - смутилась она. – Ой, а я вас в такую рань разбудила.
- Правильно сделала, молодец. Ну, где там обещанный завтрак?
На столе я обнаружил поджаренные гренки, мюсли, кофе и фрукты. Подперев подбородок рукой, Соня с удовлетворением наблюдала за тем, как я поглощаю пищу, и похоже, о чем-то размышляла.
- Дядя Саша, - раздумчиво произнесла она, накручивая рыжую прядь себе на палец. – А вы вчера дрались с ними этой штукой?
- Это не штука. Это боккен. Японский деревянный меч, в данном случае, дубовый. Специально для тренировок.
- Здорово вы их. А я могу так же научиться?
Отличная мысль, подумал я, старательно пережевывая пищу. У Сэнсэя занимались девушки, отведу-ка я Рыжую Соню к мастеру, вреда не будет. Все лучше, чем стучать ластами по дискотекам, так кажется они выражаются, и влипать в истории. Насчет оплаты я тоже договорюсь. Опять же мне спокойнее.
- Если хочешь, я отведу тебя в клуб, где девушки изучают боевые искусства. Только имей в виду, времени это требует много и нагрузка серьезная. Если будешь добросовестно тренироваться, через пару лет меня заткнешь за пояс.
- Правда? – загорелась она, распахнув свои зеленущие глаза. – Вот здорово! Раньше папа со мной занимался, пока не ушел в рейс. Он у меня мастер спорта по самбо.
- Твой отец моряк?
- Он штурман! – гордо сообщила мне Соня. – Он сейчас в море на заработках, ходит на сухогрузе, под сингапурским флагом. Ему еще год ходить, по контракту. А потом короткий перерыв и снова. Вот без него Хан и разбаловался. Мама хочет собаку кому-нибудь отдать, а мне – жалко. Но мама говорит, что пес молодой и мы его испортим. А если у него будет хозяин - так будет лучше для собаки, ведь ей надо заниматься.
- Твой пес нас крепко выручил вчера. Если его натренировать – получится отличная служебная собака, - сказал я, допивая кофе. – Спасибо за завтрак.
- Это вам спасибо, дядя Саша, - вдруг дрогнувшим голосом проговорила девушка, непрошенная слезинка повисла на длинной реснице. – Что бы я без вас делала…Я всегда куда-нибудь влипаю, мама говорит, что это не лечится.
- Выше голову, Рыжая Соня, - ободряюще похлопав ее по плечу, произнес я. – Скоро ты будешь великой воительницей, как и твоя тезка, и сама сможешь постоять за себя. А сейчас – давай начнем занятия. Думаю, что в этом доме деревянный меч для тебя тоже найдется.
Рыжая Соня оказалась на редкость понятливой ученицей. Выбрав для нее боккен полегче из красного дуба, мы за несколько часов отработали хват и стойку. Пес, занявший свою привычную позицию на лужайке лениво наблюдал за нами, сонно жмурясь и изредка поднимая тяжелую голову. После обеда мы расстались – Соня ушла встречать маму, оставив Хана на мое попечение.
Я вынес на лужайку кресло с веранды, уселся поудобней, подставив лицо солнечным лучам. Пес неожиданно поднялся, потянулся и, пройдя несколько шагов, с тяжелым вздохом улегся у меня в ногах. Протянув руку, я потрепал его по шее.
- Что брат, скучаешь? Тоскливо тебе? Может и правда, пойдешь со мной? Уж чего – чего, а развлечения я тебе гарантирую.
Пес благоразумно промолчал, растянувшись на земле, казалось, он дремлет. Разомлев на солнце, убаюканный шелестом волны, я поудобнее устроился в кресле и закрыл глаза…
Тик-так, тик-так… Холодный, металлический отсчет вел метроном. Профессор сказал, что так мне проще будет сосредоточиться и наблюдать за временем. Я открыл глаза и снова зажмурился. В лицо бил луч света. Ложе капсулы, выстланное мягким, ворсистым материалом было удобно, холода я не чувствовал. Профессор отдавал команды лаборантам, те сновали вокруг капсулы как муравьи, то цепляя на меня датчики, то отдирая, то меняя их местами. Наконец, Профессор остался доволен, до меня допустили врача.
Раскрыв небольшой блестящий кейс, он вынул и аккуратно разложил на стеклянном столике шприцы и ампулы странной формы. Терпеть не могу уколов…Особенно после одного случая, когда в приличном, казалось бы, медицинском учреждении, принадлежавшем крупнейшей в городе медицинской страховой компании бестолковая сестра дневного стационара регулярно промахивалась мне мимо вены, превратив прописанные врачом четырнадцать капельниц в сущий кошмар.
Я сжал зубы и отвернулся, заметив, как врач, постучав по ампуле, профессионально отломил кончик и наполнил шприц мутноватой жидкостью.
- Ну, ну…юноша, расслабьтесь, - приятным мягким баритоном произнес врач, мгновение спустя дотронувшись до моей напряженной руки. – Что вы, право, батенька, в самом деле… Все будет хорошо. Вы не подпольщик-молодогвардеец, и мы не в гестапо, такой крепкий молодой человек, стыдно, стыдно.
Пальцы врача были теплыми и почему-то именно этот факт меня успокоил, я постарался дышать носом, глубоко и размеренно. Врач говорил что-то еще, но смысл слов словно ускользал от меня, да и не было, думаю, в словах тех особого смысла. Голос, интонации, вот что успокаивало. Действительно, укол был легким, игла вошла точно в вену. Содержимое ампул врач вводил очень медленно, проверяя пульс и интересуясь самочувствием.
Накатила легкая тошнота, но постепенно рассеялась, скоро все было кончено. Мои ощущения изменились – я словно парил в невесомости, ощущая непередаваемую словами легкость свободу. Я рассмеялся, весело и счастливо, смех отразился от потолка и пошел гулять по залу.
- Ну вот и чудно, вот и хорошо, - пробормотал врач, измеряя мне давление. На последок, заглянув мне в зрачки и одобрительно кивнув, он собрал свои инструменты и, похлопав меня по руке, отошел.
- Ну как он, Витя? – услышал я приглушенный голос Профессора.
- С медицинской точки зрения, он в норме. Минут через пять можно начинать. Но ты знаешь, что я обо всем этом думаю…
- Знаю, Витя, знаю…- нетерпеливо отмахнулся ученый, - Ты мне говоришь это перед каждым пуском. Неужели ты думаешь, что и в этот раз я не пошел бы сам, если бы мог?
Врач пожал плечами.
- Все равно не понимаю, почему не обнародовать твое открытие, не получить гранты, помощь государства, наконец. Тебе бы дали институт, финансирование. Это же открытие мирового масштаба, нобелевка, как минимум!
- Оставь, оставь, Витя. Может быть и дали бы, и снова посадили бы на шею очередного Лаврентия… И снова – давай, давай!
- Ну знаешь, говорят, не было бы Берии – не было бы и Курчатова, Харитона да и многих других.
- Я не ядерную бомбу изобретаю для отца народов, у меня другие задачи.
Врач снова пожал плечами и покачал головой. Профессор похлопал его по плечу и подошел к капсуле, проверил еще раз все подключения и датчики. Убедившись, что все в норме, он повернулся ко мне, весело подмигнул и спросил:
- Ну что, сынок, поехали?
- Поехали! – ответил я не задумываясь.
Один за другим закрылись цилиндры, погрузив меня в полный мрак, вздрогнув, капсула сдвинулась с места, вращения я почти не чувствовал. Ощущение невесомости снова пришло, обострив мое восприятие. Мне показалось, что в бездонном мраке я увидел маленькую светящуюся точку, я словно летел навстречу ей, в черной космической пустоте, где не было ни звезд, ни планет, ни Млечного пути, только эта маленькая, светящаяся точка – в ней был весь смысл моей жизни, манящая цель моего долгого путешествия.
Внезапно точка взорвалась, полыхнув белым светом миллионов солнц, и в это мгновение я перестал существовать.