Натик никогда не изменял жене- ни на трезвую голову, ни на хмельную.
Впрочем, под хмельком он, казалось, был всегда, хотя спиртного не пил и даже пива не употреблял. Всему виной была его добродушная золотозубая улыбка на фоне длинного смуглого овала и выдающихся скул,вызывающая определённые подозрения у гаишников и вечно принюхивающегося завгара. Улыбка тем не менее редко разлучалась с Натиком и была одной из причин хорошего расположения к нему окружающих.
Коллеги по работе ему искренне симпатизировали , что нечасто встречается в шоферской среде.
Появление его долговязой фигуры в пересменку вызывало у водителей Скорой помощи самые положительные и шумные эмоции.
"Ай, Натик, привет, как дела, брат?" – радовались водилы , традиционно серыми марлями протиравшие машины Скорой , едва завидев кепку «аэродром»- бессменную принадлежность натиковой головы. Такого рода кепки прозвали так за плоскую форму и внушительную окружность.
"Аэродромы", пользующиеся по неизвестным причинам невероятной популярностью на Апшероне почти до середины восьмидесятых, и по сегодняшний день считаются неотъемлемой частью мужского имиджа некоторых регионов Баку.
Натик оправдывал свою улыбку- он был добродушен, независтлив, никогда не сплетничал и всегда готов поменяться сменами, что очень важно для водителей, часто подрабатывающих какой- нибудь халтурой.
Одно не устраивало представителей " шестой расы",как окрестили в Баку шоферов за их специфическую харизму, а именно- супружеская верность Натика , которая не давала им покоя.
Им скучно было с Натиком во время шоферских застолий – мало того , что он поднимал рюмку, наполненную лимонадом, когда за здоровье пить неспиртное считалось просто неприличным, так ему и рассказать еще было нечего, когда речь доходила до любовных приключений.
Шоферские россказни о выдуманных и невыдуманных похождениях были обычно кульминацией застолья , грядущими после многочисленных тостов за долголетие, благополучие, здоровье собственное, родителей, детей , а также за "процветание товарищества", вперемежку с обмыванием косточек всем, кто вспоминался им на дурманные головы - сварливого директора гаража , крикливого заведующего Скорой, въедливых тех.осмотрщиков , жадных врачей , вредных диспетчеров и много кого еще...
А под конец , забывшись и разомлев от избытка горячительного и наличия слушателей , водилы заводили кое- что такое, о чем не снилось ни казановам, ни дон жуанам, вместе взятым.
Мочаливо сидевшего Натика подталкивали локтями , мол, присоединяйся к разговору, на что Натик овечал длинным "Эээээээээээээ...", что означало короткое "отстань".
И все- таки чуть не довела Натика до греха шоферская братия, отмечая его сорокалетие на даче у одного из коллег под раскидистым абрикосовым деревом.
Застали Натика врасплох, сделав ему неожиданный подарок в виде миловидной дамочки приятных лет , то ли вдовы, то ли разведенной, но, как нашептывали коллеги, " честной" и "не со всеми"...
Натик, обычно смущавшийся присуствием женского пола, на сей раз почувствовал себя избранным под влиянием нарумяненных щек вдовушки и двухсот грамм горячительного, которые водителям все- таки удалось влить в юбиляра.
Не дав времени на размышления, новоиспеченную пару усадили в салатовый "москвич", слегка осевший под округлыми массивностями вдовы, и отправили на дачу в соседний поселок, минутах в пятнадцати от места пиршества.
Посмеиваясь и радостно подталкивая друг друга локтями, совратители приготовились в очередной раз выпить за "любовь", как в доме зазвонил телефон.
Рюмки, уже поднятые и готовые к опустошению, замерли над юбилейныйм столом, когда хозяин дачи растерянно сообщил приятелям, что нужно вызывать Скорую.
Бригада скорой помощи, прибывшая на место чрезвычайного происшествия, застала необыкновенную картину- женщина пышных форм , облаченных в не менее пышные кружева, лежа животом на широченной кровати и болтая согнутыми в коленях ногами , вопила ,как ужаленная, а Натик, сидя на коточках рядом с кроватью, махал газетой пониже поясницы вопящей и туда же усиленно дул.
"На что жалуетесь ?" – привычно начал опрос доктор.
Вдова завопила еще больше, а Натик робко показал на что- то, лежавшее бездвижимо под полупрозачной тканью синтетической «недельки»*.
"Доктор, ее что- то укусило",- смущаясь и сочувствуя, объяснил Натик
Через минуту врач сосредоточенно разглядывал наскомое, извлеченное из –под кружав вдовицы, а сейчас зажатое в крючковидных кончиках пинцета.
"Нет, это все- таки не оса..." - вздохнул доктор, сложив брови домиком и обернулся к медбрату , стоявшему сзади и через плечо доктора разглядывавшему скукоженное насекомое.
"Оса- не оса- какая тебе разница?!!!- возмутилась, наконец, оставленная без внимания вдова- Самое главное, что не скорпион и не фаланга. Давай лечи меня , потом разглядывай эту гадость, сколько хочешь!"
Левая округлость вдовы , и без того завидных размеров, от укуса распухла и стала на треть больше своей правой пухлой близняшки.
Вдове оказали помощь и отвезли домой, высадив за два квартала от места жительства, чтобы соседи " еще не подумали бы чего- нибудь".
Натик после произошедшего долго еще не улыбался, а на приглашения к застольям отвечал суровым "Ээээээээ", что в некоторых случаях означало что-то еще больше, чем "отстань".
Но в конце – концов приятели растопили незлобливое сердце Натика.Он даже иногда позволяет себе пропустить рюмочку- другую с друзьями, а те, в свою очередь, никогда не напоминают Натику о его неудавшемся приключении и лишь когда языки очень уж чешутся, поднимают тост за то, чтобы никого и никогда никто не кусал, ни зубом, ни словом, и ничем таким другим...