Прощание с детством.
Короткое сибирское лето 1961 года набирало свои обороты. Не закончился ещё июнь, а жара уже стояла такая, что в прогретой земле можно было сварить куриное яйцо. В один из таких знойных дней в одноэтажной семилетней школе деревни Студёной собрались выпускники, чтобы получить документы об её окончании. Их было всего 13 человек, восемь из которых являлись местными, а пятеро прибыли из соседних деревень, где школы были только с начальным образованием. За три года проживания в интернате, приезжие мальчишки и девчонки сдружились со студёновскими и чувствовали себя, как дома.
Одноклассники понимали, что после сегодняшнего дня они могут расстаться на многие годы, а может даже навсегда. Поэтому атмосфера в классе была чуть напряжённой, немного грустной и необычно тихой. Не до конца ещё осознавая, что их ждёт впереди, девчонки и мальчишки старались далеко в будущее не заглядывать и делали вид беспечных людей. Прейдя в школу за полчаса до назначенного времени, они расселись по своим партам и, устремив взоры в сторону дверей, с нетерпением поджидали классного руководителя и директора.
«Здравствуйте, выпускники. Как себя чувствуете после последнего экзамена?», -с порога спросила своих недавних подопечных классный руководитель -Екатерина Павловна. «Отлично! Словно пудовые гири с ног свалились», -ответил Сашка Рачков и весь бывший седьмой класс весело рассмеялся. «Рано радуетесь. Окончание семилетки для вас только цветочки, а ягодки ждут впереди», - охладила пыл ребят учительница и удобно устроилась на стареньком плетёном стуле, который верно служил ей уже много лет подряд.
«Ну что, пока есть время до прихода директора, поговорим о ваших настроениях. Поднимите руки, кто решил продолжить обучение в районной средней школе», - попросила классный руководитель. «Так. Поняла. Всего пять человек и те девчонки. А парни, куда решили податься?». «Кто куда. Я вот на шофёра решил выучиться», - первым ответил Сашка. «А какие ещё могут у тебя варианты с твоими –то тройками. Да и за рулём ты с пелёнок сидишь. Отец, наверное, спит и видит тебя своим напарником. Ну, а остальные что думают о своей дальнейшей судьбе? Митя, ты не передумал поступать в мореходное училище?». Сидящий за третьей партой русый паренёк встрепенулся, словно от наваждения и, немного замешкавшись, ответил: «Нет. Как только получу свидетельство об окончании семи классов, сразу отправлю документы в Тобольск, в приёмную комиссию». «А жаль. Не хочу обидеть других, но только у тебя из всех парней есть реальный шанс успешно закончить среднею школу и поступить в высшее учебное заведение. Даже не пойму, что тебя так тянет к морской романтике. Где и когда ты успел заболеть этой болезнью. У моряка тяжёлый и опасный труд, к нему с детства привыкают», - сделала Екатерина Павловна очередную попытку уговорить лучшего и одарённого ученика отказаться от выбора будущей профессии. «Сами не поймём, что он в ней нашёл. Ведь шире и глубже нашего Яузяка он в жизни ещё ничего не видел, а о море и говорить нечего. Шёл бы со мной в сельскохозяйственный техникум учиться на механика, всё толку больше бы было для него и колхоза», - поддакнул ей закадычный друг Мити -Мишка Повод. «Это он из-за формы морской решил моряком стать. Мы видели, как Митя примерял на себя бескозырку дяди Саши Кирпичёва», - внесла ясность Зойка Чикирева. «А что? Ему матросская форма даже очень идёт. Вот подрастёт ещё немного и настоящим морским волком станет»- заступилась Алка Нестерова, лучшая ученица класса и верный соратник Митьки. «Если только из-за какой –то формы бросаться в воду не зная брода, то это глупо. В ваших руках сейчас ваше будущее и как вы распорядитесь этой ситуацией, так и сложится судьба»- подвела итог разговору Екатерина Павловна. Она, конечно, и других бы попытала, но в это время в класс быстрым шагом вошёл Лев Захарович -директор школы, и без дополнительного предисловия стал выдавать выпускникам школы свидетельства о неполном среднем образовании. Услыхав свою фамилию и имя, они уверенно подходили к столу, получали из его рук заветную бумажку и возвращались на место. Дождавшись очереди, к директору подошёл и Митя. Лев Захарович оторвал от стола усталые, подслеповатые глаза и, упёршись ими в лицо паренька, спросил: «Блажь свою не выкинул из головы? Может, всё -таки в средней школе продолжишь учёбу? Пока её закончишь - повзрослеешь и поумнеешь. Высшее образование тебе получать надо, а ни боцманом со свистком во рту по палубе матросню гонять. Как только Елизавета Ивановна не боится тебя в такую даль от себя отпускать?». Митя робко улыбнулся, и вяло ответил: «Я на штурманское отделение собрался поступать». «Вот - вот. На штурманское. Ты хоть знаешь, что это за профессия такая? Уверен, что нет. А когда поймёшь, поздно будет. Ну, да ладно, поступай, как хочешь. Но по-отцовски мне жаль, что ты свою способность к учёбе решил на корню загубить». Получив из рук директора свидетельство, Митя раскрыл его и с удивлением спросил: «А характеристики, почему здесь нет?». Директор посмотрел на Екатерину Павловну, и та ответила: «Через неделю за ней придёшь. Я пока их ещё не подготовила».
Прощальных слов для выпускников школы у Льва Захаровича много не нашлось. Произнеся короткую речь, в которой больше было лозунгов и критики, чем напутствий, директор школы сухо пожелал им успешного будущего и вышел из класса. «Ну, вот и всё. С этого дня мы для него такие же граждане, как все взрослые люди в нашей деревне», - подумал Митя и улыбнулся.
Классный руководитель, наоборот, расставаться со своими питомцами не торопилась. После ухода директора на её лице появился налёт печали, а глаза стали грустными. «Вот смотрю я на вас, а сама вспоминаю тот день, когда тоже прощалась со школой и друзьями. Вроде, больше двадцати лет прошли, а словно было только вчера. В самую интересную и ответственную пору своей жизни вы вступаете. Берегите себя, не растрачивайте попусту время и не ищите лёгких путей. Только хорошее образование и труд позволят вам стать достойными людьми нашего общества», - с пафосом произнесла Екатерина Павловна и опустила голову. «Неужели заплакала?», -пронеслась догадка в голове Мити. Но через минуту учительница вновь подняла на ребят глаза и продолжила: «Я знаю, - водоворот взрослой жизни закружит вас так, что вам некогда будет вспоминать школьные годы, учителей и даже друзей. Но я всё - таки надеюсь, что в самом дальнем уголке ваших сердец найдётся место для памяти об этой прекрасной поре. Может, и обо мне, когда нибудь, вспомните». «Екатерина Павловна вы очень плохо о нас думаете. Мы вас всегда уважали, и будем уважать до конца своих жизней. Вы для нас были и как учитель, и как мать, и даже как старшая подруга», - выкрикнула Алка Нестерова и все одноклассницы в едином порыве кинулись в сторону классного руководителя. Обступив Екатерину Павловну, девчонки склонили к ней головы и все одновременно заплакали. Присмиревшие парни сидели на своих местах и глазами, наполненными слезами, наблюдали за происходящим. «Ну, ладно. Всё, девчонки. Поплакали и хватит. Пора по домам расходиться. Там ведь вас родители тоже с нетерпением поджидают», -первой пришла в себя Екатерина Павловна и добавила: «Очень сильно мне вас будет не хватать. Одна надежда, что хоть писать будете иногда». «Екатерина Павловна, так нам ведь ещё три года на ваших глазах мелькать придется. Каждый выходной из райцентра домой приезжать будем»,- успокоила Стрельцова Валька. «А потом, не все из деревни уезжать собираются. Некоторые из нас и не мыслят даже свою жизнь без родной -Студёной» - добавил Краснопёров Николай. «Это, Митьке море подавай, а мы люди сухопутные. Дорогу к своему родному дому всегда найдём»,- не упустил возможность уколоть одноклассника Сашка Рачков.
Из старого деревянного здания школы одноклассники дружной толпой вышли на улицу и, дойдя до волейбольной площадки, остановились. «Ну, свободный люд, что дальше делать будем сегодня? Может, на рёлку рванём? Вода в реке тёплая. Я вчера вечером купался»- предложил Мишка Повод. «Нам в общежитие надо. Сдадим кастелянше вещи, и домой поедем. Машина за нами из деревни ещё утром пришла», - первым отказался Пироженко Володька из Петровки. «И нам в сторону своей Забродинки подаваться пора», -поддержал его Колодяжный Юрка. «А ты, Митька, тоже домой торопишься? Тётя Лиза, наверное, заждалась тебя»- ехидно улыбаясь, спросил Сашка Рачков. «Клюмбара, ты сегодня уже на хороший пендаль под зад заработал. Ещё раз состришь и получишь» - пригрозил Митя и посмотрел на товарища. Тот, зная крутой нрав друга, перестал улыбаться и на всякий случай отошёл от него подальше.
После непродолжительного выяснения настроения, стало ясно, что на речку идут только студёновские: пять парней и три девушки. Тепло, распрощавшись с остальными одноклассниками, они вперегонки кинулись в сторону берёзовой рощи, расположенной на краю деревни, вдоль левого берега реки. Добравшись до излюбленного всеми места, возвышающегося над воронкой омута, компания быстро скинула с себя верхние одежды и попрыгала в прохладную и чистую воду. Вскоре весёлый смех и пронзительный визг заполнили всё пространство, прилегающее к реке.
На берег дружная компания выбрались минут через тридцать, и прямо на лужайке попадала на спины, подставляя лица и тела полуденному солнцу. «Слушайте, свободные люди, у меня предложение есть. А не отметить ли нам этот знаменательный день?», -заговорщицким голосом спросил Колька Краснопёров. «Не плохо бы было, да только где спиртное добыть?»,- поддержал Рачков. Наступила продолжительная пауза. «У меня рубль есть. Может, ещё кто финансами богат? Пошарьте хорошенько по карманам»,- произнёс Фирулёв Витька. «Я копеек семьдесят точно наберу»- ответил Мишка Повод. «И у меня в брюках какая –то мелочь звенит»- сообщил Рачков. «Ну, вот и отлично. На четвертинку яблочной настойки уже набирается»,- подвёл итог Краснопёров Колька. «А я литр браги постараюсь у тёти выпросить. Думаю, по такому случаю не откажет»,- подал свой голос Митька. «Тогда, мальчики, за нами закуска», - пообещала Алка Нестерова. «Ну, раз у нас всё удачно складывается, то предлагаю сейчас разбежаться по домам, а через полтора часа встретиться вновь здесь», - подвёл итог разговору Мишка Повод.
Повторная встреча произошла уже во второй половине дня, когда солнце палило со страшной силой и заставляло всё живое искать прохладные, защищённые от него места. Долго не раздумывая, одноклассники расположились на самом краю крутого берега, под шапкой ветвей коряжистой плакучей ивы. Девчонки занялись подготовкой стола, а свободные от этих забот мальчишки попрыгали в омут. Остудив тела и потратив уйму энергии, они выскочили из воды сразу, как только услышали уверенную Алкину команду: «К столу!».
Торжественное мероприятие продолжалось больше часа. Наговорившись, насмеявшись и намечтавшись, слегка захмелевшие одноклассники в очередной раз бросились в реку.
Из воды Митя выбрался первым и, расстелив брюки и рубашку под кроной высокой, разлапистой берёзы, улёгся. Прикрыв веки глаз, он с любопытством стал прислушиваться к окружающему пространству. Сквозь мирное и приглушённое воркование товарищей, Митя с жадностью ловил звуки хора лесных птичек, скрип крон деревьев, лёгкий шелковистый шелест подрагивающих на ветерке листьев и стрекотание кузнечиков. «Красота то, какая! Неужели в мире есть места краше наших? Не верится что-то. А может и есть. Вот закончу мореходку, обойду на корабле все страны и континенты, посмотрю на мир своими глазами, тогда однозначно отвечу на этот вопрос. Как плохо, что нет мамы. Если бы она была живая, то бы обязательно порадовалась за мои успехи в школе и поддержала моё стремление стать штурманом дальнего плавания. Нет, у меня возможности учиться ещё три года в школе, а затем пять лет в институте. Если всё удачно сложится, то уже через четыре года я получу хорошую профессию, и буду зарабатывать настоящие деньги. А там глядишь, жильё, в каком ни будь приморском городке, получу и стариков к себе из деревни заберу. К тому времени им уже за семьдесят перевалит и моя помощь потребуется»,- размышлял выпускник седьмого класса.
Часть вторая.
Вспомнив про мать, Митя почувствовал на сердце тяжесть и необъяснимую, ноющую тоску. Молодая цепкая память стала тут же выпускать из своего архива картинки, начиная с того момента, как он начал осознавать мир и запоминать события. И на внутреннем экране глаза стали медленно проплывать страницы его короткой, но уже наполненной событиями жизни.
Маму он запомнил, когда ему было около трёх лет. В то время они жили с ней вдвоём в районном центре в небольшой, однокомнатной квартирке, недалеко от льнозавода, на котором она работала. В этом же доме через стенку проживала ещё одна семья, с детьми которой Митю связывали общие игры и дружба. А ещё- большая и лохматая собака по кличке Полкан, на которой он иногда катался даже верхом.
В семье Митя был четвёртым и поздним ребёнком. Мария Ивановна родила его, когда ей исполнилось уже сорок два года. Трое остальных- две сестры и брат, были намного старше и жили самостоятельно. Люда и Галя в Караганде, а Пётр в соседнем районе. Почему рядом с ним не было отца, Митя узнал намного позже, а тогда этот вопрос его не интересовал. Он также не помнил того, как в поисках лучшей доли, мама уезжала с ним годовалым в Казахстан, но не прижилась на чужой земле и вернулась на малую родину. Однако след от той поездки на теле Мити остался. В результате обморожения пальцев рук и ног, ему пришлось долго лечиться и носить марлевые повязки. Но к моменту включения памяти и сознания, этой проблемы уже не существовало.
Первые поступки, за которые получал от мамы поощрительные одобрения или немой укор, он стал совершать сразу, как только заработала соображалка. Однажды, проснувшись рано и не обнаружив рядом маму, Митя сильно заволновался и решил выйти из дома, чтобы поискать её во дворе. Но, толкнув с силой дверь, сделал вывод, что она закрыта снаружи на замок. Долго не раздумывая, он схватил со стола большую тарелку, разбил оконное стекло и выбрался наружу. Но, не найдя маму на улице, побежал в сторону льнозавода. Добравшись до проходной, он обратился к сторожу: «Пустите меня к маме. А то я боюсь дома один». Сторож с любопытством посмотрел на Митю и спросил: «Как зовут твою маму?». «Мария Ивановна». «А фамилия, у неё какая?». «Не знаю»- потупил глаза мальчик. «Ладно. Ты постой здесь, не убегай, а я пойду в цех и попробую разыскать её», -пообещал сторож и вышел из своей будки. А вскоре Митя увидел выбегающую из длинного кирпичного здания мать, которая издали, махала ему рукой.
Этот поступок для него тогда неприятных последствий не имел, а закончился даже вполне удачно. Оказалось, что поздно вечером к ним в гости приехал Петр со своей молодой женой, и после непродолжительного чаепития, они улеглись в казёнке спать. Уходя рано утром на работу, чтобы он не разбудил молодожёнов раньше времени, мама подпёрла входную дверь снаружи палкой. Митя не знал этого, и, подумав, что кроме его в доме больше никого нет, испугался. В общем, в том поступке было больше комизма, чем трагизма. Посмеялись взрослые над малышом и успокоились. Зато он познакомился с женой брата и получил от неё большую и очень вкусную шоколадку.
Следующий поступок, который ярко врезался в память, он совершил уже через год. Стояло жаркое лето и Митя вместе с соседскими детьми и Полканом часто убегали на речку и барахтались в воде до посинения. В основном это происходило тогда, когда мама была на работе и контролировать поведение сына не могла. Вот и в тот раз, дождавшись, когда она ушла из дома, Митя выбежал на улицу и вместе с друзьями и псом, помчался на берег реки. К этому времени там уже находились взрослые парни, которые с большим удовольствием и восторгом всячески издевались над малышнёй. Особой жестокостью среди них выделялся Сашка Хан, который только недавно вышел из детской колонии и теперь хороводил всем подрастающим поколением села. Заметив Митю, он схватил его под мышки, и понёс подальше от берега. Мальчишка плакал, вырывался, но всё было бесполезно. Хан дотащил Митю почти до середины и бросил, как котенка, в воду, а сам развернулся и пошёл к берегу, процедив при этом через губу: «К житью, так выплывешь!». Испуганный и плачущий Митя, стал машинально, по собачьи, грести перед собой руками и медленно продвигаться в сторону берега. Нахлебавшись речной, мутной воды и обессиленный, он с трудом выкарабкался на поляну и потерял сознание. Очнулся от людского гула и материнских горячих слёз, которые, срываясь с ресниц, падали ему на лицо. «Ну, слава Богу! Очнулся, наконец!», - произнесла она и, подхватив сына на руки, понесла домой. И на этот раз Митя обошёлся только тем испугом, который охватил его на середине реки. Мама не била его и даже не ругала. Сидя на табуретке у окна, она печальными глазами смотрела на сына и тихо плакала.
Однако, этот нелепый случай принёс не только огорчение, но и некоторую пользу. Вскоре Митя научился хорошо плавать, а также призирать таких - как Хан, которые в его дальнейшей жизни никогда героями не станут. Не остался в стороне и Пётр. Узнав об этом случае, он подкараулил Сашку и жёстко отомстил ему за младшего брата.
А ещё в памяти Мити хорошо сохранились картинки, как во время уборки льна на огромном колхозном поле, которое находилось далеко от села, он с мамой и её подругами по работе жил в брезентовой палатке. Стояла знойная жара. Духота, пауты, слепни, комары и мошки тучами летали над потными телами женщин и безжалостно жалили. Доставалось и Мите. Но общение с весёлыми и дружными женщинами и получение от них дополнительных кусков сахара, немного скрашивало его настроение и впечатление. И наверное, пробыл бы он с ними до конца полевых работ, если бы не старшая сестра мамы –Лиза. Однажды, следуя на быке, запряжённом в телегу, на которой стояло несколько фляг с молочными сливками, из деревни Студёной в районный центр на маслозавод, она завернула к ним на стан. Увидев, в каких условиях находится её племянник, Лиза категорично заявила, что на обратном пути заберёт его с собой. Младшая сестра возражать не стала, и уже вечером Митя оказался в большом доме тёти. А перед этим было увлекательное трёхчасовое путешествие на огромном и упрямом быке. Так, впервые в сознательном возрасте он появился в деревне, с которой будут связаны последующие годы.
Несчастье подкралось внезапно. Закончился летний полевой сезон, и мама вновь стала работать на льнозаводе. Забрала она домой и сына, который за несколько недель сытой и беспечной жизни в семье сестры заметно подрос и поправился. А прикипевшая сердцем к племяннику Елизавета Ивановна потом долго не могла привыкнуть к его отсутствию и при первой же возможности навещала, щедро одаривая различными пряностями и сладостями. Мите шёл шестой год и так, как соседские ребятишки были уже школьниками, он живо увлёкся изучением алфавита и арифметикой. Но в конце сентября мама вдруг занедужила, и её положили сначала в районную больницу, а затем направили в областную. Что с ней случилось и почему всё это так быстро произошло, Митя, конечно не знал. Вскоре за ним приехала тётя Лиза и вновь увезла к себе в деревню.
Митя очень сильно скучал по матери и с нетерпением ждал от неё известий. Но за три месяца нахождения в областной больнице, она прислала всего несколько писем, в которых с болью в сердце и бесконечной материнской любовью интересовалась здоровьем и жизнью своего младшего сына. В его памяти отчётливо сохранился тот день, когда к ним в дом прибежала секретарь из сельского совета и с порога прокричала: «Тётя Лиза, из Тюмени Митина мама звонит и просит, чтобы его к телефону позвали». Не дожидаясь реакции тёти, Митя выскочил следом за девушкой и, перегнав её, побежал в сторону дома, где был единственный на всю деревню телефон. Заскочив в сельсовет и получив из рук председателя трубку, он слабым, дрожащим голосом произнёс: «Ало, мама. Это я, Митя». «Митенька, сыночек! Как ты там? Не болеешь? Слушаешься дядю Колю с тётей Лизой?»- послышался тихий, и очень родной голос из трубки. «Слушаюсь и не болею. У меня всё хорошо, вот только сильно соскучился по тебе. Ты скоро за мной приедешь?», -спросил Митя, едва сдерживая слёзы. На другом конце трубки наступило короткое молчание, затем вновь раздался голос матери: «Скоро. Вот ещё немного меня подлечат, и приеду домой. Потерпи немного. Я по тебе тоже сильно соскучилась. Ты один у телефона или Лиза рядом?». Митя хотел ответить: «Один», но в это время в дверях появилась тётя и попросила: «Митенька, дай я с ней поговорю». «До свидания мама, я тёте Лизе трубку передаю. Приезжай скорее. Я очень, очень тебя буду ждать», - дрогнувшим голосом произнёс в трубку Митя и, передав её тёте, быстро вышел из дома. О чём сёстры говорили, он не слышал, так как, не выдержав нервного напряжения, прямо на крыльце громко и навзрыд заплакал.
Из областной больницы мама вернулась в конце января 1953 года, но не домой, а в районную больницу. От железнодорожной станции до больничной кровати её сопровождала старшая сестра. Во время двухчасовой совместной поездки на рейсовом автобусе между ними состоялся разговор, о котором Митя длительное время не знал, но который сыграл главную роль в его дальнейшей судьбе. Завела его изболевшая, исхудавшая, обессилившая Мария. Глядя на старшую сестру сухими глазами, провалившимися глубоко в глазницы, младшая сестра сказала: «Я знаю, что жить мне осталось недолго. Доктора об этом сказали, поэтому на чудо надеяться бесполезно. Одна только у меня к тебе просьба будет: «Не отдавай Митеньку отцу. У него самого в новой семье трое, да пятеро не родных. Они его обижать будут. Лучше определи моего сыночка в детдом». «Не переживай за Митю. Его я никому и некогда в обиду не дам. А ты не паникуй. Даст Бог, всё ещё наладится. Рано тебе умирать - пятидесяти лет не прожила. О жизни думай, а не о смерти», - пожурила её старшая сестра.
В районной больнице мать пролежала около месяца. Однажды Елизавета Ивановна поехала её проведывать и взяла с собой Митю. На улице было холодно и ветрено. Рано утром она запрягла быка, посадила племянника на сани и, закутав его в тулуп, выехала со двора. В конце деревни к ним подсела Знаменьщикова Маша, которой необходимо было по своим делам съездить в райцентр. Двадцать километров бык тащился почти четыре часа, в связи, с чем его пассажиры неоднократно слезали с саней и совершали пешую пробежку. И только ближе к полудню, наконец, въехали в пределы районного села.
В больничную палату, где находилась мама, дежурный врач впустил только Митю, а Елизавета Ивановна и Маша были вынуждены подойти к окну со стороны улицы и смотреть на больную через стекло.
Робко переступив порог палаты, в которой на кроватях лежало человек десять женщин, Митя остановился. Он с трудом отыскал глазами маму и медленно направился в её сторону. Поравнявшись с кроватью, Митя с тревогой посмотрел на мать. Плотно прикрыв глаза, та лежала на спине и тяжело дышала. «Спит. Может, не будить? Пусть отдохнёт»,- мелькнула мысль у мальчика. Но в это время мать открыла глаза, приветливо, как смогла, улыбнулась и тихим голосом произнесла: «Здравствуй Митенька. Садись поближе на краюшек кровати, чтобы я на тебя смогла насмотреться . Соскучилась сильно по тебе, сыночка. Спасибо Лизе, что привезла. Не замёрз дорогой-то? На улице, поди, мороз трескучий?». «Тётя Лиза меня тулупом накрыла, а иногда я за санями по дороге бежал. Ты когда выздоровеешь? Мне уже домой хочется». «Скоро, сыночка, поправлюсь»,- ответила мать и закрыла глаза. На редких ресницах появились небольшие капли слёз. Митя смотрел на её серое, исхудалое лицо и с трудом сдерживался, чтобы не разрыдаться. Через минуту мама вновь открыла глаза и, положив его маленькую ладонь в свои слабые и сухие, стала ласково её гладить. Митя притих, словно боясь спугнуть её. Молчала и мама. Это продолжалось минут пять. Даже соседки по палате замолкли и, с затаённой грустью смотрели в их сторону.
«А тётя Лиза где?», -едва слышным голосом спросила мать. «Она в коридоре осталась. Её врач не пустил сюда», -ответил Митя и, невольно взглянув на большие окна, добавил: «Вон она за окном стоит, на нас смотрит и почему –то плачет». Продолжая гладить ладонь сына, мать даже не сделала попытки, чтобы приподнять голову и посмотреть в сторону окна. По -видимому, у неё на это не осталось сил. «Дядя Коля не обижает тебя?». «Нет. Он меня иногда с собой берёт на конный двор. Однажды даже верхом на лошадке прокатил», -живо ответил Митя. «Ну и ладно. Только аккуратным будь и дядю Колю с тётей Лизой слушайся». В это время в палату вошёл дежурный врач и, посмотрев на Марию Ивановну, сказал: «Ну, что больная, пришло время заканчивать свидание с сыном. Наступило время процедуры делать и лекарство принимать». Выслушав врача, мать испуганно взглянула на Митю и, подтянув его к себе, стала целовать руки, голову и глаза. Сын прижался к ней и тихо, тихо заплакал. Чуть заметно подрагивали и её плечи. «Ладно. Всё. Иди. Я устала сильно», - прошептала мама и добавила: «Открой в моей тумбочке верхний ящичек и забери из него сладости, которые я тебе приготовила». Митя вытер рукавом рубашки на щеках слёзы и посмотрел на неё. Отвалив на подушке голову в сторону, мать лежала с закрытыми глазами и тихо, тихо стонала. Он поднялся с кровати и хотел, было направиться на выход, но в этот момент послышался её голос: «Сыночка, не забудь взять сладости и поцелуй меня на прощание». Митя вновь прижался к матери. Поцеловав её впалую щёку, он достал из тумбочки бумажный объёмный кулёк и, низко опустив голову, пошёл на выход. На его маленькое сердце нависла тяжесть, а из глаз ручьём текли слёзы. И хотя детский, несовершенный разум Мити не мог ещё до конца понимать ту трагедию, которая стремительно приближалась к маме, -чувство страшной беды до краёв заполнило пространство его неокрепшей души. Но даже в таком состоянии ему в голову не приходила мысль, что мама, которую он безмерно обожает, может оставить его на этом свете одного, без своего тёплого взгляда, ласки и заботы.
С грустными лицами и заплаканными глазами, Елизавета Ивановна с Машей поджидали его на улице. «Ну, что, повидался с мамонькой?», -спросила тётя и, не дожидаясь ответа, подняла племянника на руки.
В Студёную они вернулись затемно. А уже через неделю Елизавета Ивановна и Митя вновь выехали в районный центр, чтобы забрать из больницы Марию и перевести в дом её двойняшки- Евдокии. Елизавета Ивановна готова была забрать сестру к себе, но врачи категорически запретили ей это, считая, что больная не выдержит и скончается прямо в дороге.
В доме сестры -двойняшки, мать прожила чуть больше недели. Она лежала в небольшой комнатке, прямо на проходе в горницу, и почти всё время прибывала в беспамятстве. В самые последние минуты её жизни, Митя, два двоюродных брата и двоюродная сестра, которые были на пять –семь лет его старше, сидели на печи, стоящей напротив её кровати и постоянно плакали. Вернее, плакали братья и сестра, а Митя, не понимая всего происходящего, успокаивал их: «Не плачьте. Мама просто заснула. Скоро она поправится, и мы с ней уйдём от вас к себе домой». Услыхав эти слова, братья и сестра ещё громче зарыдали, и он невольно присоединился к ним.
Мама умерла тихо, в забытье. В последний путь от дома сестры –двойняшки до кладбища её гроб везли на санях, в которые была запряжена небольшая лохматая лошадь. Митя сидел рядом с гробом и плакал, остальные родственники и сопровождающие шли следом. В этот же день, сразу после погребения, Елизавета Ивановна, Николай Павлович и Митя уехали в Студёную.
Часть третья.
Ранее, появления Мити в своём доме, Николай Павлович воспринимал, как временную неизбежность. Но после того, как жена привезла племянника и заявила, что мальчик будет жить у них, он принял её заявление в штыки. «У Митьки есть отец, который должен о нём позаботиться». «Степану я его не отдам. Он сам от него отказался, когда ушёл в другую семью. И в детдоме Мите делать нечего. Его там только искалечат, а не воспитают. Так что, что хочешь со мной то и делай, а парнишку я оставлю у себя. Твою племянницу мы вырастили, теперь моего племянника будем воспитывать»,- уверенно заявила Елизавета Ивановна мужу. «У Ленки не было ни отца и ни матери». «У Мити тоже считай, нет отца. Я хочу, чтобы ты для него им стал. У нас своих детей нет, поэтому лишним ртом он для нас не будет. Да и привязалась я к нему давно, как к родному», - подвела итог разговору решительная Елизавета Ивановна.
Первое время Митя часто вспоминал маму и всё никак не мог поверить, что её уже никогда не будет. Но постепенно, благодаря искренней любви тёти Лизы и благожелательному отношению дяди Коли, он стал привыкать к своей участи и старался больше уделять внимания своему досугу. Часто ходил с дядей Колей на конный двор, где с большим восторгом и удовольствием катался верхом на мирных лошадках и подкладывал в кормушки жеребят душистое сено, пахнущее летом, лугом и лесом. Ближе к весне у него появились друзья, в числе которых были Мишка Повод и Сашка Рачков. А ещё Митя с удовольствием продолжал заниматься чтением и арифметикой с соседкой Таей, которая была его на девять лет старше и училась в восьмом классе районной десятилетки. Но ощущение своей сиротской доли постоянно не давали мальчику покоя. Удивительно, но факт, в свои шесть лет Митя уже мечтал о том времени, когда сможет работать и вносить посильный вклад в общую семейную копилку, чтобы не быть у тети с дядей нахлебником. Случайно узнав, что во время заготовки колхозом сена требуются мальчишки –копновозы, с которыми на заработанные трудодни рассчитываются натуральным продуктом в двойном размере, он тут же стал упрашивать соседа Толю Сугоняева взять в свою бригаду. Внимательно посмотрев на него и, немного подумав, тот спросил: «А тётя Лиза отпустит тебя?». «Отпустит» -уверенно заявил Митя. «Ты же ещё клоп. Вот к следующему лету подрастёшь, тогда обязательно возьму», -сопротивлялся сосед. «Некогда мне ждать следующего лета. Мне надо уже этим заработать трудодни» -настаивал малыш. «Ну ладно. Если тётя Лиза тебя отпустит, то завтра в четыре часа подходи к моему дому и поедем на покос. Только харчишек не забудь с собой прихватить, а то голодным останешься», -сдался Толя.
Просьбу племянника –отпустить его на колхозный покос, Елизавета Ивановна восприняла в штыки. «Нет и нет. Ты ещё маленький. Не дай Бог, свалишься с вершны и ушибёшься. Да и пауты тебя сожрут всего без остатка. Лучше играй в нашем дворе с дружками», -заявила она. Но смышленый паренёк уже знал, чем растопить доброе сердце тёти. Он прижался к её габаритной фигуре и ласковым голоском пропел: «Ну, пожалуйста, отпусти меня в бригаду дяди Толи. Я очень тебя прошу. Если мне не понравится на сенокосе, я больше никогда туда не поеду». «Ладно, один раз разрешаю съездить, но не больше», -согласилась тётя, чем привела в восторг племянника. Задыхаясь от радости, он попросил её наклонить к нему голову и поцеловал в знак благодарности. Конечно, о настоящей причине своего желания поехать на колхозный покос Митя тёте не рассказал. Сама Елизавета Ивановна в тайне надеялась, что он в такую рань не подымится и останется дома. Но ошиблась. Племянник вскочил на ноги, как только услышал, что она взяла ведро и направилась доить корову. «Тётя Лиза, а ты мне, что ни будь с собой, дашь покушать?»- услышала она голос Мити. «Ты сдурел! Солнце ещё не взошло, а ты уже на ногах!?»,- не то радуясь, не то расстроившись, воскликнула тётя и добавила: «В сенках сумка стоит с харчами. Но ты не торопись бежать из дома. Сейчас корову подою и парным молоком со свежим хлебом напою. А то до обеда ещё далеко».
Толя Сугоняев даже присвистнул от удивления, когда увидел пацана стоящим рядом с фургоном: «Неужели уговорил тётю Лизу!? Ну, ты настоящий варнак, Митька!».
После первого дня, проведённого на покосе, желание ездить туда каждый день у паренька только усилилось. А тут ещё на помощь к нему пришёл Николай Павлович, который успокоил жену насчёт безопасности племянника. «Не бойся за Митьку. Он паренёк смышленый и зря баловать, не станет. А ездить верхом на лошади я сам его учил». Так в шесть с небольшим лет Митя ступил на трудовой путь, который ему нравился не только за то, что он мог заработать трудодни, но и за весёлую и дружную атмосферу, царившую в большом молодёжном коллективе.
Полеводческая бригада, которая занималась заготовкой сена, состояла из трёх звеньев. Первым звеном руководил Павел Степанович Фирулёв - фронтовик, коренастый и мускулистый мужчина, вторым – Козлов Николай, инвалид с детства, у которого правая нога была короче левой, но обладающий недюжинной силой, способный за один приём поднять на зарод копну сена. Сугоняев Анатолий руководил третьим звеном, в котором были только молодые парни и девушки. Между звеньями постоянно шло социалистическое соревнование по количеству смётанных зародов и свинок. Итоги соревнования подводились ежедневно, и победившему звену вручался переходящий красный вымпел. Азартом борьбы были заражены ни только взрослые, но и подростки, которые в основном работали копновозами или на тракторных сенокосах и граблях. В бригаде имелся свой повар, обеспечивающий её вкусным и сытным обедом. А ещё в обязанности его входила выдача труженикам юного возраста дополнительных сладостей в виде сахара, пряников и даже конфет –подушечек, внутри которых была халва. Обязанности повара исполняла Колмакова Анна, с цыганистым типом лица, весёлая и ещё молодая женщина.
Митя с первого и до последнего дня этого сезона находился в звене соседа Анатолия, который закрепил за ним смирную кобылу Тюничку, рядом с которой постоянно находился её резвый, коричневого окраса с белой звездой на лбу, жеребёнок -Орлик. Тюничка и к Мите относилась, как к Орлику. Не уросила, не кусалась и не лягалась, а охотно выполняла все команды, поступающие от юного наездника. Единственное, что в начале Мите не нравилось, так это натирание об острый хребет кобылы мозолей на ягодицах. Но постепенно кожа огрубела и такой чувствительной к разным раздражителям уже не была.
Однажды, когда Митя ещё не очень хорошо владел техникой верховой езды и не до конца знал характер Тюнички, вместе с другими копновозами, которые были старше его, в обеденный перерыв поехал в сторону реки, чтобы попоить лошадей. Вначале пути пацанская конница ехала спокойно и особой прыти не проявляла. Но уже вскоре кто-то из ребят не выдержал темпа и пустил своего коня на махи, стараясь оторваться от других. Мгновенно этот порыв поддержали остальные и кинулись за ним в погоню. Не удержалась от возможности посоревноваться и Тюничка. И как только с ней поравнялась другая лошадь, она резко увеличила скорость и стрелой полетела вперёд. А ещё через некоторое время догнала и перегнала беглеца. Чтобы сдержать порыв кобылы, Митя, сколько было у него сил, натянул поводья на себя, но Тюничка на его действия не обращала внимания, а наоборот, только увеличивала скорость. Тогда он схватился обеими руками за гриву и громко заплакал. Ему стало по -настоящему страшно. Митя боялся, что не удержится на вершне и свалится прямо под ноги мчавшихся за ним коней.
Гонка закончилась также внезапно, как и началась. Домчавшись первой до реки, Тюничка резко затормозила бег, опустила голову и стала пить. Лишившись упора, в виде лошадиной шеи и потеряв равновесие, Митя «щучкой» нырнул в воду. Когда он, плачущий и сырой, вылез на берег, то там уже находились и остальные ребята, которые, показывая в его сторону рукой, гоготали единым хором. Митя хныкнул ещё несколько раз, затем улыбнулся, а вскоре сам присоединился к общему смеху над собой.
Это падение вреда здоровью, к счастью, не принесло, а вот хороший урок преподало. Вскоре Митя так освоил премудрости верховой езды, что даже старшие ребята ему порой завидовали. После этой злополучной поездки на водопой к реке, Митя редко когда проигрывал им в скачках. Конечно, в первую очередь в этом была заслуга Тюнички, но и от него не мало завесило.
Сенокосная страда в колхозе закончилась в середине августа, и оставшиеся не удел копновозы стали готовиться к очередному школьному сезону. Загорелся этой проблемой и Митя. И хотя ему не было ещё семи лет, он верил, что его обязательно должны принять в первый класс. Во- первых, он уже читал, считал и складывал двухзначные цифры в уме, что даже ни все второклассники могли делать, и во- вторых, трудился в колхозе и заработал много трудодней. Поддержала порыв племянника и Елизавета Ивановна. На ножной швейной машинке марки «Зингер» она сшила ему из толстой вельветовой материи школьную форму и сумку с лямкой, купила букварь, тетрадки, перьевую ручку, чернильницу и другие принадлежности и вместе с ним стала ждать первое сентября. И когда вся деревенская детвора школьного возраста дружно направилась в сторону «едины», где находилась семилетка, она поцеловала племянника и выпустила за калитку.
Но во время распределения учеников по классам, у Мити пошло всё не так, как он планировал. Учительница и классный руководитель первого и третьего классов Анна Ксенофонтовна, заметив его в группе первоклашек, удивлённо спросила: «А ты как здесь оказался? Тебе ведь только зимой семь лет исполняется». Митя растерялся и чуть слышно промямлил: «А я читать и считать умею». «Вот и хорошо. Через год ты ещё лучше будешь уметь это делать»,- попробовала отговорить учительница. «Ну, пожалуйста, не прогоняйте меня. Я буду очень хорошо себя вести на уроках»,- жалостно попросил, готовый расплакаться Митя. Поняв, что мальчик без слёз группу не покинет, Анна Ксенофонтовна на время сдалась: «Ладно, оставайся пока, а там видно будет», -и в это время прозвучала команда на построение.
Как только ученики и учителя выстроились на футбольном поле в две шеренги - с приветственной речью к ним обратился директор. Он поздравил всех с началом нового учебного года, пожелал учителям и ученикам всяческих успехов и сам потряс в воздухе колокольчиком, дав тем самым старт первому уроку. Сразу после звонка девчонки и мальчишки сорвались с места и направились в сторону школы. И уже через минуту все классы и коридор до краёв были заполнены гулом радостных голосов. Первоклассники, в числе которых был и Митя, в здание вошли последними. Анна Ксенофонтовна завела их в учебную комнату и рассадила за парты, за которыми уже сидели третьеклассники. Общее количество учеников при этом составляло не более пятнадцати человек. Соседом Мити оказался Боков Колька, который был его старше на целых шесть лет, но из-за плохой успеваемости трижды оставался на второй год в одном и том же классе. Быть соседом такого ученика ему не очень хотелось, но высказывать своё возражение не стал, так как понимал своё шаткое положение.
Шла вторая учебная неделя, и Митя почти уже успокоился по поводу своего «незаконного» нахождения в школе. Но однажды к ним в класс зашёл директор и прямо с порога спросил Анну Ксенофонтовну: «Почему ваш неучтённый ученик продолжает посещать занятия? Мы не имеем права принимать в первый класс детей младше семи лет. Прошу уже сегодня решить этот вопрос». Анна Ксенофонтовна хотела ему что-то сказать, но директор развернулся и вышел. Учительница посмотрела ему в след, а потом перевела взгляд на Митю. «Видно, не удастся тебе в этом году закончить первый класс. Придётся ждать следующую осень»,- произнесла она и вдруг заметила, что мальчик плачет. Анна Ксенофонтовна даже растерялась. Но, сообразив, что его истерика может сорвать урок, подошла к пареньку, взяла за руку и вместе с ним вышла в коридор. Оказавшись наедине с учительницей, Митя, уже не сдерживаясь, громко рыдал. Анна Ксенофонтовна стояла рядом и не знала что делать. В это время из соседней комнаты, где находились ученики второго и четвёртого классов, выглянула их классный руководитель Галина Наумовна. «А это кто у нас плачет? Неужели Митя Нестеров? Не может быть. Такой большой и умный мальчик, а плачет. Что случилось с ним?», - спросила она свою коллегу, хотя хорошо знала историю причины слёз. «Лев Захарович категорически против того, чтобы Митя посещал школу. Пять месяцев не хватает до семи лет, а закон запрещает. Ладно бы хоть мальчик был не подготовленный к школе. Тогда всё понятно. Но, тут-то всё наоборот. И подготовленный, и способный», - ответила Анна Ксенофонтовна. «Вот что, дружёк. Заканчивай слёзы лить и начинай успокаиваться. Раз директор сказал, что рано тебе ещё в школу посещать, значит так оно и есть. Анна Ксенофонтовна не может его ослушаться. Поэтому, забирай свою школьную сумку со всеми принадлежностями и иди домой. В следующем году ты у меня будешь учиться. Весной я четвёртый класс выпущу, а осенью первый наберу. Ну, а за это время ты ещё лучше подготовишься к школе и будешь у меня одни пятёрки получать. Договорились?»,-спросила Галина Наумовна ласковым голосом. Митя швыркнул раза три носом, вытер рукавом пиджака слёзы и мотнул головой в знак согласия. «Ну, вот и умница», -похвалила учительница и скрылась за дверью своего класса. Так трагически закончилась попытка Мити впервые в жизни приобщиться к официальным знаниям.
В том, что произошло с ним в школе, дома трагедии никто не увидел. «Не переживай племяш, у нас с тобой зимой и без учёбы работы полная коробуха. Будешь мне помогать на конном дворе и дома по хозяйству. Школа от тебя никуда не денется», -подбодрил Митю дядя Коля. После этой досадной осечки прошло дней десять, и мальчишка стал потихонечку успокаиваться. А вскоре он вновь приступил к изучению школьных предметов. Но как только из школы домой возвращались друзья, Митя бросал занятия и бежал к ним навстречу, чтобы остаток дня провести на улице. Ну, а в выходной день ребят и вовсе трудно было оторвать от игр и загнать домой, даже если это было время обеда. Несмотря на юный возраст, в компании друзей Митя был главным затейником и фантазёром. А так- как в то время в деревне не было ещё ни электрического света ни радио, его организаторский талант был даже очень кстати. Часто, во время лютых сибирских морозов, вся компания друзей проводила свободное от учёбы время в Митином доме и, расположившись на полатях, увлечённо слушала выдуманные фантазии своего друга.
За играми, учёбой и ежедневной уборкой пригонов от глыз и объедков, ребята не заметили, как пролетела зима и наступила весна. Установив на шестах в углах домов сколоченные ещё зимой скворечники, они с нетерпением стали ждать прилёта пернатых вестников прихода на сибирскую землю тепла. А пока суд да дело, пускали по бурным весенним ручейкам деревянные кораблики с берестяными парусами, ходили в лес за саранками и медунками, на заливные луга за диким луком, заготавливали берёзовый сок, на пасху бились друг с другом крашенными куриными яйцами, играли в лапту и качались на построенных взрослыми качелях. Весну любили все. И стар и млад. Митя тоже участвовал почти во всех этих мероприятиях и получал от этого огромную радость и удовольствие.
Весна, а вместе с ней все весенние хлопоты затихли сразу, как только закончилась заготовка дров, и были проведены посевные работы. Но вскоре на смену пришли новые заботы, которые были не менее ответственные. Наступало время прополок огородов и полей от сорняков. Митя эту работу не любил, поэтому всеми путями старался от неё отлынивать. Особенно ему не нравилось выдёргивать из земли мелкий и колючий осот. Тётя Лиза быстро поняла это и старалась выдавать ему более приятные задания, не связанные с прополкой. А вскоре на солнечных пустошках, среди берёзовых колков стали созревать красивые и очень вкусные ягоды голубянки, и Митя с большой охотой переключился на их сбор. Поначалу это у него получалось не очень качественно, и в ведре накапливалось много мусора, но постепенно пришёл опыт, и всё наладилось. Заметив, с каким желанием и старанием, племянник занимается сбором ягод, тётя Лиза и дядя Коля всячески поощряли и подбадривали его.
Не все ещё были обобраны голубичные полянки, когда подошло время покоса, которое Митя ждал с нетерпением. И чтобы не изменять Тюничке, он вновь влился в состав звена Сугоняева Толи. Имея уже опыт работы копновозом, он быстро вошёл в трудовой процесс и с удовольствием выполнял свои обязанности. Единственно, что его отличало от других ребят, это выборочное отношение к людям, которые были задействованы на загрузке волокуш или прицепке копён. Если кто-то из них по какой-то причине Мите не нравился, то он ни при каких условиях не подъезжал к ним на своей Тюничке. Особенно он не любил крикливых, сварливых и ругающихся нецензурными словами женщин. Те вскоре поняли это и часто над ним подшучивали: «Ты, Митька, никак попом собрался стать? Трудно тебе будет в наше время попадью себе найти. Война всех грешницами сделала». Но он не обращал на их шутки внимания и поступал так, как считал правильным.
Особые отношения у Мити складывались с Тюничкой. В это лето рядом с ней уже не было Орлика, который за год вырос и готовился вступить во взрослую трудовую жизнь рабочей лошади. По-видимому, поэтому, кобыла более внимательно относилась к своему юному седоку. А Митя, в порыве благодарности, чтобы облегчить её тяжёлую долю, спрыгивал с вершны, привязывал верёвкой к спине большой пучок душистого сена и шёл впереди, предоставляя Тюничке возможность перекусывать во время работы. Многие втайне смеялись над мальчишкой, но наружу это не выказывали. Но были и такие моменты, когда при всём своём желании помочь Тюничке он ничем не мог. Это связано было с наличием огромного количества паутов, слепней и комаров, которые роем садились на вспотевшее туловище лошади и беспощадно жгли его своими ядовитыми укусами. Иногда кобыла не выдерживала боли и, свалившись на скошенную луговину, начинала перекатываться с боку на бок. Чтобы не попасть под этот каток, Мите с трудом удавалось вовремя соскочить с вершны и отбежать в сторону.
Почти два месяца продолжалась покосная страда, и вновь наступило время подготовки к школе. Несмотря на то, что год назад Мите была нанесена душевная травма, желанием идти в школу он не перегорел, а с нетерпением ждал этого мгновения. Летом того же года в культурной и хозяйственной жизни деревни произошли два приятных и знаковых события. Первое -на краю деревни был установлен дизельный мотор с электрогенератором, который вырабатывал электрический свет и второе –было проведено сетевое радио. И хотя электричество подавалось в дома всего четыре часа в сутки и столько- же работало радио, восторга у молодёжи и неподдельной радости у взрослого населения было хоть отбавляй. В те часы, когда можно было послушать радио, деревня словно вымирала. Побросав все свои дела, её жители усаживались поближе к огромной картонной тарелке и старались не пропустить не единого слова, исходящее из него. Каждый хотел узнать из уст диктора или руководителя страны, что-то важное и новое. Волновали людей многие вопросы и особенно возможное нападение Америки на СССР, с применением оружия массового поражения. Даже Митя с большим интересом и придыханием прослушивал сообщения об испытаниях атомного оружия США и СССР в открытом пространстве. «Если война будет, то вся наша планета может погибнуть», - делали прогнозы некоторые бывшие фронтовики. «Не будет больше мировой войны. Американцы тоже жить хотят. Да и вояки они никудышные», -успокаивали их оппоненты, тоже прошедшие поля минувших сражений. Мальчик слушал их и думал: «Почему людям мирно не живётся? Не хочу, чтобы войны на земле происходили. Я должен вырасти, выучиться, знаменитым человеком стать и тётю с дядей счастливыми сделать».
Как и планировала Галина Наумовна, выпустив из -под своего крыла четвёртый класс, с нового учебного года она приняла под опеку первоклашек. Заняв на законных основаниях третью парту, Митя с первых дней школьных занятий активно стал участвовать в учебном процессе. Правда, ему не очень интересно было заниматься тем, что он уже хорошо знал, но дисциплину не нарушал. Иногда, чтобы не задремать на уроке, Митя выслушивал задание Галины Наумовны третьеклассникам по арифметике и быстрее многих из них решал. Поэтому, вполне закономерно, что когда учительница, наконец, начала первоклашкам выставлять за их работу оценки, то в Митином дневнике появлялись только пятёрки. Елизавета Ивановна и Николай Павлович школьным успехам племянника радовались сильнее, чем он сам и часто поощряли его за это..
В конце зимы ученикам школы деревенский фельдшер делала прививки от какого-то заболевания. Весь организм Мити был против этой процедуры, но увильнуть от неё он не смог. Пришлось подставлять руку и в ужасе ждать, когда она закончится. Покинув сразу после её класс, он почувствовал тошноту и слабость во всём теле. Что дальше с ним произошло, Митя не помнил, так как прямо в коридоре потерял сознание. Когда очнулся, то вокруг стояло много ребят, а среди них Галина Наумовна, фельдшер и тётя Лиза, у которой из глаз ручьём текли слёзы. О том, что ему стало плохо, ей сообщил Мишка Повод. «Ну, наконец-то ожил! Что -же ты такой слабенький у нас, Митя?»,- с облегчением выдохнула Галина Наумовна. Ещё не совсем соображая, Митя встал на ноги и направился снова в класс. Но Елизавета Ивановна взяла его крепко за руки и твёрдым голосом сказала: «Домой пойдём. Тебе нужно отлежаться».
На следующее утро Митя уже вновь был в школе. И хотя ему было немного неловко перед друзьями за обморок, который произошёл накануне, на его поведение это особо не повлияло.
Весной жизнь активизируется ни только у взрослых, но и подрастающего поколения. Всё в округе обновляется, улыбается и хорошеет. День заметно увеличивается и даёт возможность людям переделать больше хозяйственных дел ни только в колхозе, но и дома. А некоторые жители деревни только приходом весны начинали серьёзную стройку. Вот и дядя Коля с тётей Лизой решили увеличить размеры своего дома, за счёт пристройки к нему небольшой кухни. Во время заготовки дров они дополнительно напилили необходимое количество берёзовых хлыстов, а сосед Федя трактором стаскал их на территорию двора. Каждый вечер в течении месяца дядя Коля, после основной работы, выбирал топором в брёвнах пазы, вырубал углы и венец за венцом поднимал сруб. Митя тоже помогал ему, в силу своих физических возможностей. Маленьким топориком шкурил хлысты, стаскивал щепки и сучья в кучу и вовремя подавал дяде необходимый инструмент. Подняв сруб на необходимую высоту, дядя Коля разметил его ряды химическим карандашом и разобрал до основания. И только после того, как они с тётей Лизой заготовили для крыши берестовые листы и надрали на болоте несколько мешков мха, подготовительная часть была закончена. Оставалось только дождаться хорошей сухой погоды, до основания разобрать старый дом и уже, затем приступить к сборке общей коробки. На всё про всё требовалось не больше трёх дней.
Благоприятные условия для проведения строительных работ наступили в первых числах июня. Дядя Коля пригласил на помощь многочисленных родственников, и они с рассветом приступили к разборке старого дома. Митя с удовольствием помогал им. Приносил от соседей в ковшике квас, подавал мох и конопатки и выполнял другие поручения. Как и запланировал дядя Коля, к концу второго дня на крыше появились стропила и обрешётка. А рано утром следующего, мужики помоложе приступили к укладке берестяных листов на крышу. После реконструкции дом сразу приобрел вид настоящего пятистенка, а у Мити появился свой отдельный угол, где ему поставили кровать и небольшой самодельный стол.
Это лето и последующие, Митя и его друзья начинали со сбора берёзового сока, медунок и дикого лугового лука, а завершали заготовкой ягод. А во время сенокосной поры многие из них вновь включались в трудовой процесс. По мере взросления у Мити менялись и интересы. За семь летних сезонов он прошёл все ступени колхозной жизни. После обязанностей копновоза, работал на тракторных сенокосках и граблях, был прицепщиком на плуге, стоял на подмостках сеялки и лихо управлял парой резвых лошадей, запряжённых в фургон. И хоть внешне Митя выглядел хрупким пареньком, физической силы в нём было не по годам- в избытке. Об этом говорили его успехи в лыжном спорте и лёгкой атлетике. А ещё, Митя с удовольствием занимался в музыкальном и драматическом кружках, которые вёл бывший фронтовик- Стрельцов Александр Николаевич. Была у него и голубиная страсть, которая иногда даже отрицательно сказывалась на его отношениях с дядей Колей.
Но, несмотря на все пристрастия и увлечения, на первом месте у паренька стояла всё-таки школа. Митя понимал, что только хорошие знания смогут помочь ему стать независимым и счастливым человеком. А когда он окончательно определился с будущей профессией, то уверенность его в этом укрепилась в разы. Митя стал больше читать познавательной литературы, усиленно тренироваться и часто бывать в гостях у бывшего моряка балтийского флота - Кирпичева Александра, мучая того вопросами о морской службе.
Конечно, у паренька были и другие интересы, какими жили все его друзья и сверстники. Он также, порой хулиганил. Срывал уроки и даже «нападал» на директора школы. Произошла эта печальная история в шестом классе. Митя, Алка и Мишка в школу приходили почти всегда первыми. А так как они были лучшими учениками, то считали, что лишний день отдыха на их успеваемость не повлияет. Троица наталкивала в круглую дровяную печку бумаги, поджигала её и закрывала вьюшку. Угарный дым заполнял классную комнату и долго не выветривался. Во избежание головокружений у учеников и потери ими сознания, учителя были вынуждены отпускать всех домой. Этот метод троица применяла несколько раз, и им сходило всё с рук. Но в сознание директора всё -таки закралась подозрительная мысль, и однажды холодным ранним утром он решил её проверить. Не зная этого, троица к этому времени была уже в школе. Но на этот раз она не собиралась устраивать печной угар, а решила тем, кто прейдет позже их, устроить «тёмную». Взяв пальтишки в руки, они встали на парты, стоящие сразу за дверью, выключили свет и стали поджидать одноклассников. Как только дверь отворилась, и человеческая тень переступила порог, троица дружно набросила на него сверху одежду и повалила на пол. То, что под ними не одноклассник, они поняли сразу, как только поваленный ими человек стал яростно скидывать их с себя. Ну, а когда «пострадавший» включил свет, то и вовсе стало понятно на кого они «подняли руку». К чести директора школы, сильного пожара из этого происшествия он раздувать не стал, а обошёлся часовым внушением. Об этом кошмарном случае троица долго не рассказывала. Первым не выдержал Мишка Повод и рассказал Рачкову Сашке, а тот, с добавлениями и искажениями, пустил рассказ по коридорам. Однако, должного эффекта, он уже не имел, так как у происшествия закончился срок давности и остроты.
Происходили с Митей случаи и похуже. В седьмом, в самом начале учебного года в классе появилась новая ученица, которую звали Нина. Хохотушка, с толстой, длинной косой, крупными голубыми глазами и длинными ресницами. Мите она понравилась сразу, и он стал оказывать ей знаки внимания. Но, как бы он не старался, чтобы не делал, она к нему оставалась безразличной. Это неприятно задевало самолюбие мальчика, и он искал варианты, которые заставили бы её обратить на него внимание. Шло время, а подходящего варианта не находилось. От злости на неё и на себя, Митя в шутку, даже поджигал Нине косу. Но это только ухудшило их отношения. Однажды, отчаявшись, он решил напугать девушку. Поймав во время урока за хвост мышь, вылезшую на запах хлеба из-за плинтуса, Митя раскрутил её над головой и бросил в сторону Нины. Но, неожиданно, девушка наклонила голову и мышь, пролетев, угодила прямо в рот учительнице по немецкому языку. Что дальше было- описать невозможно. Учительница ходила между рядов парт и набрасывалась на всех, кто мог это сделать. Не найдя виновного, она заплакала и выбежала в коридор. В класс вернулась с директором, который тут -же устроил допрос с пристрастием. Чтобы не перекладывать свою вину на кого-то другого, Митя вынужден был признаться в содеянном и попросить прощения у «немки». Директор этим наказанием не ограничился. Схватив Митю за ухо, он провёл его по всему коридору до своего кабинета и поставил на горох коленями. Наказание болью длилось до тех пор, пока Лев Захарович, наконец, не сжалился и не выпустил из угла. Но перед учительницей немецкого языка Митя ещё долго испытывал вину и неловкость.
Вспомнив этот эпизод, Митя невольно вздрогнул и открыл глаза. «Всё! Закончились детские годы. Настала пора взрослеть и умнеть. Нет у меня сейчас другой цели, кроме как получить профессию и устроить свою жизнь так, чтобы не стыдно было за себя и за тётю с дядей», - произнёс вслух паренёк и поднялся с лежанки.