Шло время. Стеззи от надлежащего ухода и правильного питания росла на глазах. Она, как и все подростки в первое время была шкодливой девчонкой. Может из-за своего игривого характера, а может и потому, что ей многое в ту пору позволялось. Я проживал на окраине Казани в частном доме, территория хоть и не была значительной, но по своей живописности не уступала лучшим видам всего Поволжья. Я приобрёл этот участок в середине 90-ых. По сути это было два совмещённых дачных удела, которые при старом режиме раздавали передовикам производства. Находился он на берегу Волги, в пятидесяти метрах от воды, по краям участка росли старые яблони, вишни, и множество всяческого кустарника. По весне, когда зацветал жасмин, по всей территории разносился приятный аромат. Главной же достопримечательностью был белоснежный Казанский кремль, его стены высились аккурат напротив моего парадного входа, разделяла нас лишь великая русская река. Ещё на участке старый хозяин посадил пышную богатую голубую ель. Летом в жаркую, солнечную погоду, я брал садовый шланг, и со всего напора обильно обливал её. Огромные капли воды окутывали дерево, и оно светилось в лучах солнца всеми цветами радуги. Стеззи прыгала под постриженной кроной и хватала пастью падающие капли. Это надо видеть! Я хватался за живот от смеха и в бессилии валился на землю. Она, вся взлохмаченная, с блестящей шерстью, хоть выжимай, набрасывалась на меня, и мы уже вместе катались по мокрому газону. С тех пор прошло много времени, но эта картинка навсегда отпечаталась в моей заскорузлой памяти.
У людей говорят, что женщина не может быть одновременно и красива и умна. Не знаю, как у людей, но с немецкими овчарками это случается. Односложные команды, типа «сидеть», «лежать», «ко мне» и т.д. она стала выполнять уже месяца в четыре. Я не переставал удивляться её сообразительности, и в какой-то момент обучение переросло в игру. Мне просто самому стало интересно, на что способен собачий мозг. К примеру, в полгода она могла по команде «умри», упасть навзничь, скажем на правый бок, я говорил:
- А налево слабо? Умри налево!
Она тут же переворачивалась и закрывала глаза. На пару с «умри», она выучила и «замри». Бежит она значит к своей миске, а я ей строго: «Стеззи, замри!» В ту же секунду она останавливалась, как вкопанная, и даже не вертела мордой, а только одними глазами искала меня и ждала, когда я скомандую «отомри». В дальнейшем она стала понимать целые предложения, а по сути, вообще всё, что я говорил. Бывало, приду я вечером домой, она бегает вся такая радостная, готовая служить, ублажать хозяина, развалимся мы на диване, она смотрит на меня своим пронзительным взглядом и спрашивает:
«Ну, как день прошёл? – после облизнёт мою руку и добавит: – Ты что такой грустный, Эрик, хочешь я тебе тапочки или журнальчик какой-нибудь принесу?»
И стоило мне проявить хоть какую-то активность, сказать например:
- Да ладно, нормально всё, тащи тапки!
Она тут же вскакивала и грациозной походкой, как в мультфильме «Пёс в сапогах», помните, была такая любимая болонка королевы? Ходила, блин «Волею Божией её Величество», так и Стеззи передвигалась исключительно с изяществом, тапочки брала аккуратно, за носки, еле подцепив их своими мощными клыками. Конечно, она могла шкодить, как уличная шпана, тогда её настроение находилось в режиме «саврас без узды», и уже ни какие команды, ни пирожки, ни коврижки не могли её успокоить. Приходилось только смириться и ждать, когда она наиграется и остынет.
Это всё про её умственные способности. Что же касается красоты или экстерьера, как принято выражаться у собаководов, тут Стеззи Эс Рюгген не было равных. Все собачники, с кем мне доводилось встречаться, отмечали необыкновенную чистокровность породы, с завистью рассматривали мощнейшие лапы, великолепные зубы, каждый, кто хоть раз видел Стеззи, уже не мог забыть её «человеческий» взгляд и умнейшее выражение морды, или лица, это кому как больше нравиться. Мне не довелось видеть её отца, но если говорить про собачьи гены, то взгляд у неё от Альмы – её матери. Мне ни за что не забыть, как в тот день, на перроне, она сказала мне «помоги». Постепенно мы настолько сблизились, что я уже никуда не выходил без Стеззи. Её и без того нежную кличку я не знал, как превратить в уменьшительно–ласкательную, поэтому иногда я называл её Рюжка – от Рюгген, или просто Эска. Стези откликалась, и я уверен, что она по-настоящему чувствовала моё настроение, в зависимости, как я её называл.
Пока она была подростком, проблем с женщинами у меня не возникало. Если ко мне приходила подружка, Стеззи, лукаво, но всё же приветствовала гостью. Всё изменилось, едва ей исполнилось два года. Любая дамочка детородного возраста, приблизившись ко мне, сразу становилась её соперницей. Стеззи ни разу не позволила себе как-то физически воздействовать на них, но своим утробным рыком и звериным оскалом, она всегда давала понять, кто здесь единственная любовь. В мире были только две женщины, к которым Рюжка относилась с такой же любовью, как и ко мне. Первая – моя мама, но про неё я поведаю в другой раз, вторая же – Надежда Абрамовна, врач-ветеринар клуба собаководов. Тётя Надя была настоящая еврейская мама. Стройна, поджара, прямая спина выдавала армейскую выправку и годы, проведённые на границе где-то в Закавказье. Надежда Абрамовна уже давно была на пенсии, но её патологическая любовь к собакам не давала ей никакого шанса оставить любимое дело. Годы нисколько не портили её, даже наоборот, длинные седые волосы, заплетённые в тугую косу, очень точно сочетались с готическими чертами лица. Прямой подбородок венчали большие, правильной формы, губы. Тонкий, немного удлинённый нос и большущие карие глаза на фоне матовой кожи, делали её неотразимой для своих лет. Я даже представить не могу, как реагировали солдаты-пограничники в те годы, когда она проходила по заставе. Тётя Надя и объяснила мне, отчего Стеззи так ведёт себя с моими дамами.
- Эрик, сынок, да она просто тебя ревнует! Ей сейчас хорошую случку надо, - она подмигнула мне и добавила: – У меня и кобелёк на примете есть, под стать твоей Рюжке! Он её так оттрахает, что, поверь, ей не до твоих девиц будет!
Солдатские выражения частенько радовали слух окружающих, но это лишь добавляло пикантности и не выглядело пошло.
Мы тут же назначили день «собачьей свадьбы». Лучше места, чем не берегу Волги было не найти, поэтому мы и договорились встретиться у меня. В назначенное время к воротам подъехала чёрная волга, из которой вывалился грузный армянин, следом появилась тётя Надя, и последним показался «жених». Я вышел навстречу, Стеззи прикрывала меня с тылу.
- Приветствую всех, - отворяя ворота, сказал я.
- Ага, прывэт, брат, - ответил горец.
- Здравствуй Эрик, привет Рюшенька, - поздоровалась Надежда Абрамовна. - Вот, как и договаривались, знакомьтесь – Эрик, а это Арарат Вазгенович.
Вазгеныч замахал руками, сделал добродушное лицо и с акцентом затарахтел:
- Вай! Какой-такой Вазгенович-мазгеновичь? – просто Ара.
Я протянул руку и, поддержав гостя, выдал:
- Тогда, просто Эрик, можно просто Арик.
Мы посмеялись, пожали руки, по-восточному обнялись, похлопав друг друга по спинам, я ещё подумал: «Может, троекратно облобызаться по русскому обычаю?»
Абрамовна сразу занялась своим делом и стала знакомить «новобрачных». Стеззи сидела напротив неё и поочерёдно давала лапы, когда же из-за авто показался Оскар – так звали самца – она кокетливо тявкнула и продолжила своё общение с тётей Надей, делала вид, будто и не замечает его. Кобель же, в свою очередь, наоборот, вилял хвостом, вставал на задние лапы, крутился юлой, в общем, как мог, завязывал со Стеззи роман. Первое впечатление о нём у меня сложилось противоречивое, он хоть и выглядел статно, но по сравнению со Стеззи казался туповатым, истинный «кавказец», хоть и немецкой породы. Вазгеныч достал из багажника два пакета, держа их, как горцы обычно держат арбузы, по обе стороны круглого пуза, мотнул головой в сторону дома и с улыбкой молвил:
- Ай, брат, пойдём, оставым собаков тута, пусть развлэкаютса, а мы сэгодня будэм пить за знакомство! Мой Оскарик знает своё дэло, повэрь, амен инч лав кэлини.
- Что? – переспросил я.
- Да харащё всё будэт, брат, ти даже нэ сомнивайся!
Все устроились на веранде, пока Надежда Абрамовна готовила закуски, мы с Вазгенычем снимали пробу со «слезы джигита», так, во всяком случае, Ара окрестил коньяк, который прихватил с собой. В процессе возлияний и потребления лакомств, любезно приготовленных тётей Надей на закуску, мы наблюдали за «брачующимися». Стеззи, как истинная леди, не сразу приняла ухаживания Оскара, но, как и всякая баба, сдалась перед натиском неотразимого «кавказца» немецкой породы. Я смотрел на свою питомицу и не мог налюбоваться. После утех, она со всего маху влетела в реку, поднимая тысячи брызг, вынырнула и замотала довольной мордой. Даже издали я чувствовал, какое она испытывает блаженство. Мы ещё немного посидели, разбавляя армейские шуточки Абрамовны армянским колоритом и коньяком. Как и обещала тётя Надя, с тех пор у Рюжки претензий к моим гостьям не было.
Осенью двухтысячного года я первый раз взял Стеззи на охоту. Она, хоть и не являлась охотничьей породой, но могла дать фору любому «гончаку» и уж тем более борзым. Охота далась её интеллекту легко, это стало для неё своеобразной игрой, в которой участвовало много собак, а выигрывала та, кто точнее выполняла команды хозяина, а уж в этом у неё конкурентов и близко не наблюдалось. Многие из любителей русской охоты первое время заключали со мной пари, ставили немалые деньги на своих «охотников», но Стеззи всегда выходила победительницей. Некоторые предлагали мне хорошую цену за мою Рюжку, но после того, как в пьяном угаре один «смышлёный» решил проверить своей челюстью прочность моего кулака, любые предложения на эту тему считались не комильфо. Так Стеззи из служебной превратилась ещё и в охотничью собаку. Хотя, по совести, она никогда не была ни охотничьей, ни служебной, ни какой-либо ещё, она была просто другом! Другом, который тебя ни за что не предаст, а если надо – то с гордостью и честью отдаст за тебя свою жизнь. Я настолько доверял и любил её, что мог то же самое сказать и про себя.
http://www.proza.ru/2015/12/01/1521