«Кто никогда не пробовал горького, не знает, что такое сладкое»
Старинная английская поговорка
--Два билета до счастья--
"Paris.
Le Gyraptere. La maquette, nous montre que l’auto-volante pourra mepriser les carrefours encombres.
Париж.
Гироптер. Модель, которую мы демонстрируем, может летать абсолютно самостоятельно."
Как же долго он этого ждал. Как же долго… Иногда ему уже казалось, что тёмно-серый цвет униформы полицейского - это действительно цвет его жизни. И ничего-то уже не изменится в мире, похожем на этот поезд, в котором они едут. Расписание известно заранее. Начальная и конечная станция. Даже пассажиры, едущие в твоём вагоне, уже определены на долгие годы вперёд. И – в путь со всеми остановками…
Но сегодня – начало того, что может запомниться на долгие-долгие годы. Его поезд жизни вдруг резко рванул вверх, поднявшись над привычным маршрутом, и решил заглянуть туда, где он вряд ли когда ещё побывает…
Как же долго этого ждал… А вдруг это только начало? И теперь фортуна снова повернётся к нему лицом, жизнь засияет совсем другими, яркими красками, новыми приключениями и неожиданными встречами. Вдруг…
- Берти! – Неожиданно выстрелило над ухом его имя, вернув с туманных берегов обратно в вагон.
- Берти Янг, неужто ты?
Над ним возник силуэт незнакомого человека в дорогом хариссовском твиде и широкополой шляпе. Незнакомого?.. Вглядевшись в улыбающееся лицо, Берти узнал в нём своего школьного приятеля Винсента Уоргрейва. Из параллельного класса. Как же давно это было. В той, другой жизни.
Уоргрейв в детстве был шустрым малым в отличие от тихони Янга. В младших классах он выменивал карманные деньги сверстников на разные забавные фотографии, которые выискивал в коробках с браком в фотоателье отца. А в старших мотался в воскресенье из Вулвергемптона в Бирмингем и привозил оттуда весёлые журналы, продавая их возле школы. В общем, свою копейку имел всегда.
Однокашники обнялись. Берти хотел представить его своей жене Клэр, но Винс перебил:
- Слушай, друг. Я иду в курилку. Пошли со мной, поболтаем. А то скоро Лондон уже.
Не дав опомниться школьному товарищу, он уволок Берти за собой.
В курительном вагоне народу почти не было. Старые приятели выбрали одинокий столик, чтоб никто не мешал.
- Ты сигары куришь? – Винсент достал из кармана симпатичную сигарницу.
- Конечно, - улыбнувшись, соврал Берти. На самом деле он вообще курил редко. А когда узнал о беременности жены и вовсе почти бросил. Но уж от шикарной кубинской сигары отказаться было нельзя. Может, это ещё один знак к началу новой жизни... Тем более что он эту принадлежность настоящего джентльмена на самом деле никогда и не пробовал.
Поглядывая на соседа, Берти в точности повторил все действия, чтобы правильно закурить. Но, втянув крепкого дыма, понял, что погорячился. Ощущения были, будто проглотил ёжика, который комом встал у него в горле. Он всеми силами пытался того пропихнуть глубже, чтоб не закашлять. Даже покраснел от напряжения. Но Винсент, будто не заметив этого, с улыбкой спросил:
- Ну, расскажи, как живёшь, чем занимаешься… Кстати, вдыхать сигарный дым вовсе не обязательно.
- Честно говоря, рассказывать особо не о чем, - сквозь зубы процедил Берти. - Всё слишком серо и буднично.
Не выдержав, он всё-таки закашлялся. Успокоившись и отложив сигару, продолжил:
- После школы пошёл на металлургический завод к отцу работать. Но там так муторно и тяжко, да и платили, как придётся… Три года только и смог протянуть. Потом захотелось самостоятельности. Снял комнату. Пошёл в полицию, приятели помогли устроиться. Всё-таки жалованье постоянное более-менее. Перспективы есть. Ну и хоть не так скучно. Драки, кражи, иногда даже убийства случаются…
- Как-то не весело это звучит…
Берти пожал плечами. Что уж говорить. Да, он стал сержантом. Да, начальство хвалит его усердие. Но… Что-то и эта работа уже перестала приносить радость.
- Я ведь и женился-то из-за того, чтобы как-нибудь разнообразить жизнь, - продолжил Берти.
- Так ты женат? – обрадовался Винсент. – Это та симпатичная дама рядом с тобой? Что ж, поздравляю. А я вот пока не нашёл свою половину. Хочу ещё подняться на ноги и погулять немного.
- Но судя по костюму, ты и так в порядке? – быстрее перевёл Берти разговор на своего собеседника. А то уже какое-то нытьё получалось.
Винсент довольно улыбнулся и снова затянулся сигарой. Оказалось, что он уехал после школы в Бирмингем, где несколько лет работал продавцом в магазине при заводе «Coronet Camera». Продавал их продукцию – дешёвые фотоаппараты и кинокамеры. Это дело его так увлекло, что через несколько лет Винс открыл свою лавочку. Сейчас у него уже целая сеть магазинов в нескольких городах. И даже в Лондоне.
- Ты не представляешь, насколько кино и фото могут быть выгодными, - с воодушевлением рассказывал Уоргрейв о любимом деле. – Казалось бы, кризисное время. Есть нечего. Но как раз в эти трудные времена народ и хочет чего-нибудь светлого, какой-нибудь сказки…
Берти смотрел на довольного жизнью Винсента и только кивал головой. Ведь этот баловень судьбы был абсолютно прав. Ему и самому так надоела эта монотонная жизнь, что свалившаяся с неба поездка стала настоящей сказкой.
- А вы куда едете-то? – неожиданно спросил Винс. – В Лондон?
Теперь настала очередь Берти улыбнуться и расправить плечи. Нет, конечная станция их путешествия не Лондон. Это было бы здорово, но всё равно немного предсказуемо…
Ещё полгода назад они с Клэр подумывали о свадебном путешествии. Как раз хотели поехать в столицу. Но как-то всё было некстати. То на службе не отпускали, то денег было маловато. Когда собрали немного, хотя бы на уикенд, хозяйка комнаты повысила плату за жильё. А тут ещё беременность…
- У вас будет ребёнок? – восхитился Уоргрейв. – И когда же это счастливое событие?
- Ещё четыре месяца ждать. Но я о другом. Мы бы точно никуда так и не собрались, но буквально три дня назад пришло письмо от двоюродного дяди Клэр, который уже много лет, оказывается, живёт во Франции. Жена о его существовании и понятия не имела. Этот новоявленный дядя Джордж, узнав от кого-то из родственников, что его племянница вышла замуж, пригласил нас в гости! Представляешь? В конверте были деньги на билеты и квитанция на бронирование отеля в Париже на целых десять дней! Начальник, конечно, отпустил. Ведь не каждый день такая удача. Особенно была счастлива Клэр – и богатого родственника обрела и свою мечту, наконец, осуществит. Она ведь у меня учитель французского…
Винсент на мгновение задумался. Прищурившись, посмотрел на воодушевлённого Берти, а потом вскочил, выбросив недокуренную сигару в приоткрытое окно.
- Слушай, друг, у меня появилась идея. Пойдём быстрей со мной.
Он как-то резко припустил по проходу. Почти бегом. Берти еле поспевал за товарищем. Они проскочили по вагону, где сидела, уставившись в книжку Клэр, и залетели в следующий. Уоргрейв остановился возле своего места, снял с верхней полки больший тяжёлый чемодан. Открыв, достал оттуда небольшую кожаную сумку и торжественно вручил её приятелю.
- Вот. Дарю вам на будущее рождение маленького Янга.
Берти повертел в руках сумку, недоумённо пожав плечами.
- Что это? Фотоаппарат?
Нет. Это был не фотоаппарат. Он с замиранием вытащил из сумки (боже, храни королеву!) кинокамеру «Coronet». Маленькую железную коробочку, способную сделать своего счастливого обладателя настоящей королевской особой… Сколько раз он смотрел на неё в магазине Брэтфордов на Дарлинг-стрит. Как же долго он мечтал о такой!
- Это дорогой подарок. Я не могу принять. Мы с тобой не настолько близкие друзья.
Берти протянул камеру обратно. Но Винсент не собирался сдаваться.
- Во-первых, не такой уж и дорогой. Это самая дешёвая кинокамера в мире! Посмотри, она даже сделана из тонкой жести, будто коробка от печенья, - Винс открыл крышку камеры, показав, что в ней точно нет ничего сладкого, кроме катушек для плёнки, - А во-вторых, я тебе её не насовсем дарю, а только на неделю. Я ж через несколько дней тоже в Париже буду. Вот и повод встретиться…
Берти думал не долго. Пару мгновений. Всё-таки действительно в этой серой жизни что-то меняется, если она вдруг вспыхивает такими неожиданными красками. Как же было бы здорово запечатлеть эти несколько сумасшедших дней на киноплёнку… Нет, не было – будет. Как же будет здорово запечатлеть эти дни!
Обратно в свой вагон Янг вернулся с довольной улыбкой на лице, прижимая к груди сумку. Он поделился новым счастьем с Клэр, показав ей «Coronet». Завёл пружину, немного пожужжал камерой, сделав вид, что снимает супругу. Показал и четыре киноплёнки «Sela», которые Уоргрейв им любезно подарил. Надо же, кто бы мог подумать, насколько время меняет людей. Кто бы мог подумать…
В Лондоне Берти вышел на перрон, чтобы ещё раз поблагодарить Уоргрейва и напомнил ему адрес отеля в Париже, где они с Клэр остановятся.
Ну, а их путь лежал дальше – в Дувр. Ночёвка у дальних родственников на побережье британского острова. А потом на пароме - во французкий Кале, откуда снова на поезде вглубь континента. К удивительным и счастливым парижским дням.
--Чёрно-белое предсказание--
"Chantilly.
Epilogue de l’affaire du fameux diamant rose. La reconstitution de la monture du Grand Conde est un veritable chef-d’ouvre.
Шантильи.
Эпилог дела знаменитого розового бриллианта. Восстановленное обрамление Grand Conde стало настоящим шедевром."
Отель «West-end» на маленькой улочке Клемана Маро произвёл на супругов Янг просто какое-то волшебное впечатление. Огромное пятиэтажное здание с внутренним двориком занимало целый квартал. А по убранству больше напоминало покои короля Георга в Букингемском дворце. Хотя, конечно, они понятия не имели, как выглядят покои его величества. Но по их разумению, примерно так, как номер в «West-end»: шикарная мебель, ковры, огромные картины на стенах и просто бесподобное королевское ложе. Берти и Клэр ещё долго бродили по своим двум огромным комнатам, как по музею, не решаясь даже присесть. Казалось, что сейчас придут рассерженные администраторы, скажут, что произошла ошибка и отведут в другой номер, который должен соответствовать их статусу. Маленький и простой.
Но никто не приходил. И сказка постепенно становилась явью. Берти вышел на балкончик, выходящий во двор отеля, потрогал горшки с цветами и огляделся. Из-за крыши здания выглядывала верхушка Эйфелевой башни… Вот оно - счастье. Как же долго он ждал этого. Как же долго…
Неожиданно в номер постучали. Супруги переглянулись. Неужели действительно ошибка? Открыв дверь, Берти увидел на пороге совсем не администратора, а юношу, который протянул ему конверт, выдав небольшую тираду по-французски. Берти понял только первые два слова «мадам Янг», кивнул головой и, забрав конверт в обмен на несколько монет, отнёс жене.
Это оказалось письмо от дядюшки Джорджа. Благодетель предупреждал, что задержится на пару-тройку дней в провинции и просил принять его извинения. В конверте лежал чек на приличную сумму и билеты в театр на благотворительный вечер.
В отличие от расстроенной Клэр, которая очень хотела познакомиться с новым родственником, Берти с большим удовольствием принял такие извинения. Сейчас ему совсем не хотелось проводить время со старым незнакомым дядей жены. Пусть даже в качестве благодарности за поездку. Ведь вокруг столько удивительного!
Правда долгая дорога их обоих изрядно утомила, особенно беременную Клэр, да и эмоции первых часов пребывания в Париже надо было как-то переварить. Поэтому оставшееся время они решили никуда уже не выходить из номера, наслаждаясь тёплым августовским вечером и друг другом среди королевской роскоши…
Наутро из открытой балконной двери в комнату ворвались волшебные звуки французского аккордеона. Берти долго лежал, открыв глаза, и слушал музыку. Он был уверен, что этот новый день должен быть поистине незабываемым. Просто обязан. Слишком долго удача поворачивалась к нему разными частями тела, но только не лицом. Упорно отгонял от себя мысли, что эти девять с лишним дней когда-нибудь закончатся и придётся снова вернуться к серой английской жизни. Нет. Серости уже не будет. Жизнь просто обязана теперь измениться.
Прежде чем начать осмотр парижских достопримечательностей, Клэр вдруг решила окунуться в мир здешней моды, начав преображение с головы. Горничная посоветовала салон причёсок на авеню Монтень в трёх кварталах от отеля. Берти не возражал. У него были свои планы на время, которое жена потратит на удовольствие поупражняться во французском с местными парикмахерами. Ведь «Coronet» уже был заряжен плёнкой и готов к операторскому действу. Благо дождя не предвиделось, а улыбающиеся лица встречных девушек внушали оптимизм.
Оставив Клэр в салоне, Берти решил прогуляться по авеню Монтень до набережной Сены. Очень уж хотелось в этот пусть не очень жаркий, но всё же солнечный день запечатлеть знаменитую реку и, может быть даже, купающихся француженок. Голова крутилась по сторонам, насколько могла. Столько красивых зданий, модных магазинов и кафе! Так хотелось всё заснять, но времени было мало, а до реки ещё идти. Эх, сейчас бы крылья за спину. И взлететь над Парижем…
- Берти?.. – уже второй раз за несколько дней этот голос заставлял его вернуться на землю. Но одно дело – в английском вагоне и совсем другое – в центре столицы Франции. Берти остановился, как вкопанный. Перед ним действительно стоял Винсент Уоргрейв. Собственной персоной. Всё в том же твиде, несмотря на тёплую погоду, и развёрнутой картой Парижа в руках.
- Вот это сюрприз. А я как раз ищу, где свернуть на Клемана Маро. К тебе в отель зайти собрался. Заодно и остановиться там же, если места будут.
Уоргрейв снова не дал опомниться Янгу, развернув того в обратном направлении. Оказалось, что он только сегодня утром прилетел из Лондона в Париж самолётом. Но уже успел сделать небольшую прогулку на пароходике по Сене, оставив багаж на хранение на речной пристани. И теперь очень хотел отдохнуть.
- Слава богу, что я решил прогуляться пешком, а не сел в такси, - продолжал Винсент, - Кстати, когда случаются такие мистические встречи, как у нас с тобой, я обычно сразу ловлю удачу за хвост, вытаскивая счастливый билет… Хочешь, присоединиться к чуду?
Уоргрейв покрутил головой и, увидев на другой стороне улицы магазин фирмы «Pathe», потащил туда ничего не понимающего Янга.
И правда, магазин был сам по себе волшебным местом. На полках лежали всевозможные кинокамеры знаменитой французской компании, сделавшей кино доступным не только профессионалам. Красовались новенькие кинопроекторы. В том числе и популярный даже в Англии «Pathe-Baby». Берти показалось, что он попал в сказку. В сказку формата 9,5 миллиметров. Ему захотелось всё подробно рассмотреть, но Винсент повёл его к прилавку с фильмами.
Он попросил у продавца коробку со старыми катушками с плёнкой. И объяснил Берти назначение этого киношного вороха:
- Такая штука есть во многих кино-магазинах. И в моих, кстати, тоже. Люди приносят из дома плёнки, которые им уже надоели и за небольшую плату меняют на другие. Или берут напрокат. Очень удобно.
Берти заглянул в коробку, в которую было свалено несколько десятков маленьких катушек, в основном для «Pathe-baby».
- И каким образом ты собираешься вытянуть отсюда счастливый билет? – Он пока не понимал, что со всем этим хочет сделать Винсент. Но игра ему уже начинала нравиться.
- Сразу предупреждаю, это не совсем игра, - Уоргрейв неожиданно стал серьёзным. – И то, что ты вытянешь – будет твоей судьбой. Хочешь ты того или нет.
Английскому полисмену вдруг стало не по себе от острого взгляда бывшего однокашника. Но отступать было нельзя. Даже если это попахивало шарлатанством.
Уоргрейв пододвинул коробку поближе к Янгу.
- Для чистоты эксперимента предлагаю вытянуть судьбу друг другу. Ты достаёшь катушку для меня, я - для тебя. Это, конечно, не гадальные карты. Но, что было и что будет, узнать по ним можно и без какой-нибудь венгерской цыганки.
Что ж оставалось делать. Берти запустил руку и схватил первую же попавшуюся в руку катушку с плёнкой. На ней красовалась цифра 601 и какая-то надпись на французском. Уоргрейв кисло усмехнулся, прочитав название, и сунул свой «счастливый билет» в карман. Потом сам стал ворошить катушки в коробке. Решив копнуть поглубже, вытащил на свет совсем не фильм и даже не мультфильм. Это был киножурнал «Pathe-gazette» за номером 16 от 2 августа 1928 года.
- Этой газете уже больше десяти лет, - Берти повертел в руках катушку размером с женскую пудреницу. – Что здесь может быть… волшебного?
- А ты посмотри на досуге. Может, и найдёшь совпадения с жизнью.
Уоргрейв рассчитался с продавцом за обе катушки и вывел обескураженного товарища на свежий парижский воздух. Времени снимать купающихся француженок уже не было, и они отправились встречать из салона миссис Янг. Правда Винсенту не суждено было увидеть новую причёску Клэр. По дороге он неожиданно вспомнил о срочном деле и, ловко запрыгнув в проезжавший мимо трамвай, растворился в хитросплетениях парижских «rue». Как будто его и не было.
Шедевр, созданный местными куафёрами на голове жены, должного впечатления на обладателя старой киногазеты не произвёл. Особенно упакованный в миниатюрную цветочную шляпку с кружевной вуалью. Всё это не очень сочеталось со скромным нарядом Клэр, о чём Берти и не преминул высказать своей половине. Разумеется, всю обратную дорогу до отеля они больше не разговаривали.
У стойки Берти попросил администратора принести в номер какой-нибудь небольшой кинопроектор формата девять с половиной миллиметров. Времени до обеда оставалось ещё предостаточно, и ему очень уж хотелось посмотреть, что такого таинственного можно увидеть на старой плёнке.
Принесли, конечно же, «Pathe-Baby». Как им пользоваться, он знал. Ничего сложного: заряжай плёнку, включай в розетку и крути ручку.
Так Берти и сделал. Зарядил, включил и направил проектор на стену между двумя картинами, предварительно зашторив окна.
Первый раз он прокрутил всю плёнку, просто чтобы узнать, что на ней изображено. Мало что понял. Какой-то летательный аппарат, драгоценности, морские корабли, девушки и дирижабль. Пять сюжетов о чём-то. Титры были, естественно на французском. Пришлось дожидаться миссис Янг, извиняться и просить её перевести эти непонятные белые слова на чёрном фоне.
Фразы были простыми, и перевести их на английский учительнице не составило особого труда. Первый сюжет - о небольшой модели гироптера, который самостоятельно поднимался вверх. Второй - репортаж из замка Шантильи, где был выставлен знаменитый розовый бриллиант…
- Кстати, посмотри, этот замок точно такой же, как у нас на стене, - неожиданно прервала свой перевод Клэр и ткнула пальцем в одну из картин, между которыми застыл кадр из киногазеты.
Пейзаж маслом и чёрно-белое изображение рядом на стене были, практически, одинаковыми. Как будто художник сидел возле кинооператора. Берти перевёл заворожённый взгляд на вторую картину, портрет богатой француженки, и прокрутил ручку проектора чуть дальше. Оказалось, что украшение, нарисованное на этой незнакомке, полностью совпадало с тем самым бриллиантом Grand Conde из сюжета.
У Берти пробежал холодок по спине. Он не понимал, как такое возможно. Может быть просто совпадение? Оставалось только проверить, прокрутив плёнку дальше.
Следующий сюжет был об осмотре французского флота главой государства. Ничего примечательного в нём Берти не заметил, пока снова не вмешалась Клэр:
- В салоне я читала местную газету. Там писали, что на завтрашнем благотворительном вечере в театре будет присутствовать главнокомандующий военно-морским флотом Франции адмирал Дарлан…
Берти снова стало не по себе. Ещё одно совпадение? Причём не того события, что уже случилось, а того, что произойдёт только завтра. Такого просто не может быть.
- Берт, что это? Откуда у тебя эта плёнка? – Клэр явно начала нервничать. Её тоже взбудоражила неожиданная мистика на экране.
Пришлось Янгу рассказать жене о странной встрече с Уоргрейвом, о гадании на киноплёнках и спешном исчезновении главного «волшебника».
Супруги решили досмотреть киножурнал до конца, но два оставшихся сюжета никакой ассоциации не вызвали. Больше их заинтересовал первый рассказ о летающем гироптере. Ведь следуя логике (если, конечно, в этой ситуации вообще уместно о ней говорить), в нём зашифровано то, что уже случилось совсем недавно.
Неожиданно Берти осенило:
- Дорогая, напомни, как зовут твоего нового старого дядю?
- Джордж. Джордж Роптер, - Клэр не понимала, к чему клонит муж.
Тогда Берти молча достал из кармана пиджака билеты на благотворительный вечер и показал ей. На одном из них сверху карандашом было помечено: «G. Y. Ropter»…
--Ложа для призрака--
"Le Havre.
La reconstitution de la marine francaise. A bord Jaguar le Chief de l’Etat pass; en revue les principales unites de la Flotte.
Гавр.
Восстановление французского морского флота. На борту «Ягуара» глава государства проводит осмотр основных единиц флота."
Парижская опера, естественно, произвела на Янгов такое же впечатление, как и всё остальное в эти дни. Даже снаружи это здание выглядело красиво и по-королевски помпезно. Возле входа останавливались большие чёрные машины. Из них выходили женщины в шикарных вечерних нарядах и мужчины в смокингах. Шелест платьев и звон бриллиантов, казалось, заглушали звук автомобильных клаксонов.
- Берт, давай не пойдём туда, - промолвила Клэр, прижавшись к плечу мужа.
Её можно было понять. Лучшее платье, которое она везла из Англии, на фоне этого великолепия смотрелось уж слишком скромно. А прическа была хороша день назад, и теперь с трудом напоминала себя прежнюю. Прислуга, да и только. Хотя Берти тоже не выглядел завсегдатаем парижских опер и варьете. В старом костюме и с кофром на шее он больше походил на репортёра какой-нибудь спортивной газетёнки, случайно перепутавшего театр со стадионом.
- Да, пойдём домой, - Янг развернулся обратно к станции метро, из которой они только что вышли, и чуть не сшиб с ног фигуру в сером твиде.
- Берти, дружище! Вот это сюрприз. Либо Париж слишком мал, либо мы ходим по одним и тем же улицам.
Это был, конечно, Уоргрейв. Неунывающий и вездесущий. Он тут же излил фонтан комплиментов миссис Янг, назвав её скромный наряд «самым стильным среди этой вакханалии роскошной безвкусицы». Пожурил приятеля за трусость и потащил супругов к входу.
- Дорогой мой, мы не себя идём показывать, а совсем наоборот. Оперу смотреть. Сегодня дают «Пармскую обитель» Анри Соге. Превосходная современная вещица, говорят.
По дороге Винсент объяснил, что на этот вечер приглашены многие богатейшие фамилии Франции, успешные торговцы и политики разных стран, волею судеб оказавшиеся в это время в Париже.
- Но есть и обычные люди, - попытался успокоить Янгов Уоргрейв. – Благое дело должно быть публично. Поэтому здесь много журналистов и простых французов, гостей из других стран. Таких, как вы…
Внутри оперный театр был ещё умопомрачительней, чем снаружи. Золотое великолепие храма музыки затмило всё, что они видели до этого. Колонны, скульптуры, лепнина, люстры, канделябры, лестницы, росписи на стенах и потолках – окунувшись в это роскошество, захотелось почувствовать себя принцем с принцессой. Нет, всё-таки их наряд явно не соответствовал месту.
Уоргрейв повёл гостей по парадной лестнице, попутно всё время рассказывая то о театре, то о гостях, то о первой Женевской конвенции, к предстоящему юбилею которой и был приурочен благотворительный показ оперы. Богатые люди должны сделать свой взнос в многочисленные ящики, расставленные в фойе и залах театра.
- Видите, они помечены большим красным крестом. Эти деньги пойдут организациям, которые заботятся о больных и раненых солдатах. Все же понимают, рано или поздно, но война неизбежна. Гитлер нападёт на Польшу, а у неё с Францией и Англией соглашение. Так что, хочешь – не хочешь, а воевать придётся…
Таким образом Винсент пытался развлечь бедную Клэр, которая, казалось, вот-вот упадёт в обморок от волнения и стеснения. А в её положении скатиться с такой огромной лестницы было бы, по меньшей мере, неразумно. Он взял женщину под руку, и не торопясь, повёл по «высшему свету» Парижа.
Зато счастливый Берти совсем не обращал внимания ни на состояние жены, ни на разговоры Винса. Он крутил головой на 360 градусов и жужжал своей кинокамерой. Ему было жаль только одного, что плёнка в ней чёрно-белая. Она никак не сможет передать всего этого золотого великолепия. Но зато оставит на память эти минуты и часы парижской эйфории.
Когда он в прошлом году прочитал роман Леру «Призрак оперы» сразу после просмотра жутковатого фильма, даже и не думал, что когда-нибудь окажется в тех же стенах, что и таинственный Эрик…
- Берти, - дёрнул его за рукав приятель. – Посмотри вниз. Это сам адмирал Дарлан.
Янг скользнул объективом по лестнице, выхватив из толпы импозантную фигуру в тёмном кителе и фуражке с замысловатым орнаментом. Адмирал что-то оживлённо рассказывал пожилому собеседнику в штатском, не спеша поднимаясь по ступенькам.
- Кто это рядом с ним? – поинтересовался Берти. Он не знал, заснять ему одного Дарлана или вместе с незнакомцем. А вдруг это тоже какой-нибудь большой человек?
- А это наш с вами, друзья, соотечественник, - удивил Уоргрейв.
– Английский посол во Франции сэр Эрик Фиппс. Со своей свитой. Он всегда на такие серьёзные мероприятия берёт с собой несколько человек из посольства. Так что, мы здесь - не единственные англичане.
И откуда только Винсент всё знает. Берти начал снимать высоких гостей, когда они поравнялись с прижавшимися к перилам незаметными англичанами. Перевёл камеру на свиту… И вдруг палец, занемев, перестал чувствовать кнопку. В окошке визира мелькнуло знакомое лицо… из какого-то другого давно забытого кино… Берти осторожно убрал от лица «Сoronet», боясь, что видение пропадёт. Но оно не пропало! Мимо него по лестнице поднималась Сьюзи…
Сьюзан МакКоннелл была дочерью шотландского офицера. По какой-то ведомой только военным надобности его вместе с семьёй перевели в английский Вулвергэмптон. И в выпускном классе, где доучивался молодой Янг, неожиданно появилась новая ученица. Красивая и энергичная блондинка. Тут же обратив на себя внимание всех охочих до юбок парней и восстановив против всю ревнующую часть класса. Но эффектная Сьюзан не стала разбивать сердца и умножать победы. Она остановила свой выбор на скромном, одиноком Берти. Разбив только одно сердце, но, как оказалось, на всю жизнь. У них завертелся настолько бурный роман, что Янг с трудом помнил, как смог окончить школу. Узнав о жёстком характере мистера МакКоннелла, старался не появляться у Сьюзан дома. Тайные встречи, ночные прогулки и безумные подарки заставили тогда Берти пойти на завод к отцу, где он узнал, каким трудом зарабатываются кровные. Но как же было приятно тратить их на любимую…
Целых два года счастья! Того самого яркого разноцветного сумасшедшего счастья, о котором теперь он мог только мечтать. Наверное, это сумасшествие могло привести тогда даже к свадьбе. Но, как это обычно бывает с такими неудачниками, как Берти, в один прекрасный день всё закончилось. МакКоннеллу пришлось отправиться к новому месту службы. Вместе со всей семьёй. О, если бы это было в любом уголке Великобритании, Берти, не раздумывая, отправился бы следом. Но их путь лежал в далёкую Индию. Главе шотландского семейства даже в голову не пришло оставить единственную дочь с английским рабочим в таком захолустье, как Вулвергэмптон. Он мечтал о её международной дипломатической карьере.
По всей видимости, Сьюзан удалось воплотить мечты отца. Прекрасная, белокурая в длинном розовом платье рядом с английским дипломатом… Прощание на вокзале тогда было недолгим. Они обменялись только грустными взглядами, не проронив ни слова. Прямо, как сейчас. На лестнице парижского театра. Сьюзи узнала его, чуть не споткнулась. Её подхватили два офицера в военной форме и под руки повели наверх.
У Берти бешено заколотилось сердце. Такого резкого надрыва уже давно затянувшейся раны он никак не ожидал. Всё великолепие последних дней ушло на второй план, золото оперного замка вмиг померкло, уступив место новой драгоценности.
- Так вот он, мой розовый бриллиант, - прошептал Берти. – Мой Grand Conde. Моя любовь…
Так он и стоял, замерев, пока посольская делегация не скрылась из виду.
- Что с тобой, Берти, - вывела его из оцепенения Клэр. – Такое ощущение, что ты призрака увидел.
Муж развёл руками:
- Всё возможно, дорогая. Всё возможно…
Когда прогуливались по большому помпезному фойе, Винсент продолжал что-то рассказывать Клэр, впечатлённой роскошным великолепием. Берти же плёлся позади. Ему всё это было уже абсолютно не интересно. Кинокамеру убрал в сумку. Волна воспоминаний о яркой вспышке по имени Сьюзи целиком захлестнула его, безнадёжно утопив в светлых волосах первой и, как теперь казалось, единственной любви.
Уоргрейв оставил ненадолго Клэр у приоткрытого окна подышать воздухом и отвёл Янга в сторону.
- Старую знакомую встретил?
Берти молча кивнул.
- Я смотрю, она тебе совсем голову снесла. Глазки-то как блестят. Неужто первая любовь?
Берти снова кивнул.
- Ну ты даёшь, - Винсент оглянулся на Клэр. – Смотри, чтоб жена ничего не заподозрила… Теперь-то понимаешь, что всё в этом мире не случайно? Если уж в парижской опере ты встретил свою давнюю английскую любовь, значит, кому-то там, - Винс ткнул пальцем в золочёную люстру, - это было нужно.
Уоргрейв сориентировался быстро, предложив уставшей и стесняющейся своего вида миссис Янг проводить её в зрительный зал.
- А ваш муж пусть поснимает, пока минут сорок есть. Здесь ещё столько интересного. Например ротонды солнца и луны, салоны, ложи, наконец…
Винсент снова взял Клэр под руку и повёл её к лестнице, подмигнув напоследок Берти. А тот пулей рванул в сторону, куда скрылась представительная делегация. В одном из салонов он снова увидел адмирала Дарлана, беседующего с английским послом. Но Сьюзан нигде рядом не было. После нескольких минут поиска, Берти застыл на мгновение посреди ротонды солнца и закрыл глаза. Подумалось, что ему просто привиделся её незабвенный образ. Это был сон наяву…
Неожиданно кто-то дотронулся до его плеча и, обернувшись, Берти увидел прямо перед собой огромные глаза Сьюзи. Девушка молча обняла его за шею и, притянув к себе, на глазах у почтенной публики впилась ему в губы. У бедного Янга чуть не подкосились колени.
Дальше всё происходило, как в тумане. Сьюзан огляделась, взяла ошарашенного Берти за руку и повела куда-то за собой. Он молчал и не сопротивлялся. Лестница, коридор, массивные двери. Одну из них Сьюзан открыла и, втянув туда Берти, повернула ручку. Щёлкнул замок, оставив их наедине. Но это была не комната, а ложа. У двери в полумраке виднелись бархатная скамья и зеркало с полкой. А за массивной шторой - несколько стульев и отличный вид на зрительный зал. Где-то там внизу сидели Клэр с Винсентом. Но выглядывать туда совсем не хотелось.
Сьюзан задёрнула штору, отделив их от случайных взглядов.
- Ну, здравствуй, мой милый Чарли…
Так уж повелось много лет назад, что Сьюзан стала звать его вторым именем, которое всплывало только в официальных документах – Берти Чарльз Янг. Ему это нравилось. Окутывало их отношения какой-то домашней теплотой. Вот и сейчас он вздрогнул, услышав замороженное на долгие годы имя. Обняв прижавшуюся к нему Сьюзи, Берти никак не мог выдавить из себя ни слова. Только вдыхал давно позабытый аромат белокурых кудрей. Пусть ставших короче, но тех же, родных…
- Как ты меня нашёл? Я чуть с ума не сошла, когда увидела тебя на лестнице… Какой же ты стал мужчина… Ты даже не представляешь, чего мне стоило отделаться от своих соглядатаев. Сказала, что мне нужно в дамскую комнату - и бегом тебя искать…
Сьюзи что-то бормотала Берти в лацкан пиджака, а он с упоением слушал её голос, чувствуя под розовым платьем её дрожащее тело. Да и у него самого кожа стала гусиной от напряжения. Он лихорадочно пытался подобрать хоть пару слов, чтобы сказать, как он её, оказывается, до сих пор любит. И какое это счастье, снова держать в руках этот прекрасный шотландский цветок… Но смог только наклонить голову, встретившись глазами с женщиной своей мечты. А дальше слов уже точно не нужно было. Только губы. Горячие, страстные, выворачивающие всю душу и напрочь сносящие голову. Всё вокруг поплыло, и бордовый полумрак ложи стал растворяться в ярко-розовом тумане. Облака, похожие на странные лица в масках, разошлись, и Берти ощутил себя парящим где-то над Парижем. Вон Сена, вон Эйфелева башня… Расправив руки словно крылья, он летел неизвестно куда. Повернул голову, увидел летящую рядом Сьюзан. Только не сегодняшнюю, с короткой причёской, а ту давнюю, с длинными локонами. Она снова схватила его руку и притянула к себе. Пара закружилась в безумном вальсе над крышами Парижа…
В какой-то момент Берти понял, что это - сон и заставил себя открыть глаза. Он оказался всё в той же бордовой ложе, только сидящим на скамье, прислонившись спиной к стене. Голова трещала, как от похмелья. Рядом, опустив голову ему на колени, дремала Сьюзан. Как получилось, что они вдвоём так отключились? Сколько прошло времени? По шуму было понятно, что зал уже полный, а в яме настраивается оркестр. Кто-то попытался снаружи открыть ложу и потом постучал. Пришлось тихонечко разбудить Сьюзи.
- Что случилось? – вскочила она, оглядевшись вокруг. – Как в ушах-то шумит… Я что, в обморок упала? О, боже! Прости меня.
Сьюзи взглянула на себя в зеркало, поправив причёску.
- Как глупо. Прости… Мне уже бежать надо. Приходи завтра в полдень к посольству.
В ложу снова постучали, но уже настойчивей. Сьюзи повернула ручку и, распахнув дверь, проскочила мимо испуганной пожилой пары. Следом вышел и Берти. В спину ему полетела какая-то фраза на французском. Наверное, обидная…
Клэр в тот вечер так и не спросила у Берти, почему он еле успел сесть на место к началу оперы, почему всё представление она его толкала в бок, только чтобы он не задремал. Не спросила и почему за всю дорогу обратно не произнёс ни одного слова. Ведь муж явно было не под впечатлением от музыки Соге. Спросила только одно:
- Дорогой, а где твоя кинокамера?
Берти не нашёлся что ответить. Он раз разом прокручивал в голове сладострастные мгновения встречи с Сьюзи, пытаясь запомнить на всю жизнь каждое мгновение этого счастья. Волновало его в тот вечер только одно: как получилось, что они оба отключились на несколько минут. Неужели такое нервное перенапряжение? Но с ним никогда такого раньше не случалось. И ещё. Берти голову давал себе на отсечение, что в том самом розовом тумане, неожиданно заполнившем его мозг, он заметил на секунду чьё-то лицо в маске. А уходя, обратил внимание на номер ложи, где они были с Сьюзан и где осталась его камера – «5».
Вернувшись в отель, он всё-таки задал вопрос Клэр, чем немало её удивил:
- Вспомни, пожалуйста, а в какой ложе сидел призрак оперы из книжки, которую ты мне приносила в прошлом году?
- Ой. Я уже и не помню. По-моему в пятой…
--Дорогое--
"Paris. La mode a Auteuil et a Longchamp les dernieres reunions sportives ont ete un veritable concours d’elegances parisiennes.
Париж. Дамская мода на последних скачках Auteuil et a Longchamp была настоящим спортивным состязанием парижской элегантности."
Кинокамера всё-таки нашлась. На следующий день её принёс в отель какой-то добрый человек. Хорошо, что Берти предусмотрительно вложил в кофр ещё в день приезда визитку жены, написав на ней карандашом своё имя и адрес отеля, в котором они остановились. На всякий случай. И он, бог, храни королеву, настал.
Только жалко, что из камеры пропала плёнка, которую Берти отснял в опере. Что ж. Придётся довольствоваться открытками. Но не это главное. Впереди ещё целая неделя жизни в Париже… И Сьюзан.
К 12 часам Берти уже стоял у ворот английского посольства. Без зазрения совести он наплёл жене, что надо купить новую плёнку для съёмок, и полетел на свидание. Но ни к полудню, ни через два часа Сьюзан не появилась. Он спросил про неё у офицера на входе, ходил в приёмную, но никто ничего о мисс МакКоннелл не знал. Как-будто и не было этих дивных минут в опере. Только сон?
На следующий день ситуация повторилась. Берти нашёл дурацкий повод смыться от Клэр, а из посольства никто в назначенный час так и не вышел. На этот раз он проторчал там часа три. И когда уже собрался уходить, к нему неожиданно подошёл офицер, который показался Берти знакомым. Не он ли сопровождал тогда Сьюзи в театре?
- Мистер Янг, я полагаю.
Берти кивнул. Наконец-то хоть что-то. С надеждой спросил:
- Вы от Сьюзан? Что с ней?
Офицер отвёл Берти в сторону, чтобы страж на входе их не слышал.
- Мистер Янг, если вы не хотите проблем ни себе, ни вашей жене, ни миссис Сьюзан Кеннеди, никогда здесь больше не появляйтесь. И забудьте сюда дорогу. Навечно. Вы меня поняли?
Берти понял всё. Миссис Кеннеди. Так значит она замужем… И действительно, глупо было предполагать, что красивая женщина в 25 лет будет всё ещё свободна. Да собственно, и он-то не совсем холост.
Мир рухнул. Яркий и сумасшедший Париж вдруг оказался серым и скучным. А чего же он хотел от этого мимолётно воскресшего чувства? Какого развития? Недельного бурного романа? Разрыва с беременной женой? Полной неопределённости в будущем?
Нет. Он просто снова хотел счастья. Пусть маленького, сверкающего, но своего... Счастье было. И оно закончилось. Надо было снова возвращаться старую сказку. Пусть так. Зато у него внутри появилась ещё одна яркая вспышка, свет от которой будет греть долго.
Берти зашёл по дороге в ближайшее уличное кафе и… напился. Очередной день отпуска был снова испорчен.
Наутро даже у спокойной Клэр сдали нервы. Прошла уже ровно половина их парижских каникул, а они ещё толком нигде не были. Последние два дня вообще были странными. Муж куда-то исчезал на несколько часов, потом приходил расстроенный и всем недовольный. Вчера даже пьяный. Она не понимала, что с ним происходит.
Но Берти уже всё для себя решил. Хватит жить какими-то иллюзиями и воспоминаниями. Надо, хотя бы то, что тебе уже дал господь, использовать в полную силу. Он успокоил жену и составил подробный план на оставшиеся дни: Эйфелева башня, Лувр, «Мулен Руж»… По поводу последнего пункта был долгий семейный спор. Но Берти всё-таки убедил скромную Клэр, что она в своей жизни больше такого не увидит никогда.
- И вообще, ты можешь иногда закрывать лицо веером, если уж так стыдно будет. Но без тебя я больше никуда не пойду. Даже в кабаре. Мы – семья.
Так решил для себя Берти. И все дни строго исполнял это правило… Кроме одного вечера.
В тот раз, когда супруги отдыхали после прогулки на теплоходе по Сене, в номере зазвонил телефон.
- Берти, дружище, - услышал Янг в трубке знакомый голос. – В девять вечера зайди в кафе «Орион» рядом с отелем. Это чуть дальше по Маро. Только жену не бери с собой. У нас будет мужской разговор. Пора раскрыть карты…
Ну вот. А Берти только начал радоваться, что назойливый Уоргрейв наконец-то перестал возникать на их пути, как чёрт из табакерки. И вот снова та же самоуверенная настойчивость и загадочность. Что ж. Пора и здесь расставить всё на свои места. И отдать долги, как это ни грустно.
В назначенное время Берти вошёл в «Орион» с твёрдой уверенностью не задерживаться здесь более, чем на десять минут. Кафе было почти пустое, и одинокую фигуру Винсента в облаке сигарного дыма заметить было несложно.
- Вот. Я бы хотел отдать тебе то, что брал взаймы.
Берти выложил на столик сумку с кинокамерой. Уоргрейв улыбнулся, взял в руки кофр, покрутил в руках и поставил обратно перед Янгом.
- Спасибо, конечно. Но она уже твоя. Ты её честно заработал.
Берти удивлённо приподнял брови, присев на свободный стул.
- Да-да. Не удивляйся. Ты её береги. Эта кинокамера сослужила хорошую службу… Не буду больше тебя томить. Настала пора узнать всю правду о твоём путешествии.
Винсент оглядел бистро. За одним из столиков сидела пожилая пара французов, а за барной стойкой - троица подвыпивших матросов. И, налив товарищу рюмку французского коньяка, вполголоса начал рассказ:
- Если я правильно помню, письмо от мифического дяди Клэр вы получили 14 августа…
- Мифического? – перебил его Берти. Он уже понял, что уйти через десять минут не удастся. Чтобы унять опять неожиданно появившуюся дрожь, выпил коньяк залпом.
- Да, мифического. Её настоящий дядя умер ещё три года назад. И не в Париже, а в одной швейцарской деревушке.
- Умер? – Для Берти это было полной неожиданностью. - Ты в этом уверен? А кто ж тогда организовал нам эту поездку?
На лице Винсента почему-то снова появилась самодовольная улыбка. А его следующие слова были громом среди ясного парижского неба.
- Я… Эту поездку вам организовал я…
После небольшой паузы, в течение которой Берти пытался собрать в голове расплескавшиеся от коньяка мысли, Уоргрейв продолжал:
- Просто мне очень нужно было, чтобы ты встретился с Сьюзан. И именно в парижской опере. Не удивляйся, что я знаю её имя. Я про эту девушку знаю практически всё. По крайней мере намного больше, чем ты или её бестолковый муж.
Берти никак не мог понять, зачем Винсу понадобилось организовывать эту безумную встречу с Сью. Чего он хотел этим добиться? Собрать компромат на девушку? Шантажировать его или мужа? И на всё это потратить такие сумасшедшие деньги? Вопросы, вопросы…
- Я понимаю, ты хочешь узнать, зачем я всё это затеял, - будто прочитал его мысли Винс. – Поверь, Берти, не всё так банально, как кажется на первый взгляд. Ты даже не представляешь, как долго я пытался найти подход к этой симпатичной миссис Кеннеди. К сожалению, она меня не узнала, хотя мы и учились недолго в одной школе. Но я однажды выяснил, кто был её первым парнем. Как же обрадовался, увидев в документах твоё имя… Такая удача бывает раз в жизни. Дальше оставалось лишь правильно просчитать все ходы, расставить фигуры на доске и… выиграть партию. Ты, кстати, любишь шахматы? Могли бы как-нибудь сообразить партию.
У Берти в голове потихоньку стала проясняться картина всех «удачных» стечений обстоятельств последней недели.
- Получается, что наша встреча в поезде не была случайной? Ты всё это подстроил… И на оперу приглашение ты нам передал, зная, что там будет Сью…
- Наконец-то после недельной парижской эйфории в тебе снова просыпается полицейский, - Винсет продолжал снисходительно улыбаться, иногда оглядываясь по сторонам, не подслушивает ли кто-нибудь их разговор.
- Конечно же, мы встретились не случайно. И камеру я тебе подарил, зная, что ты будешь чувствовать себя обязанным. Кстати, фокус с плёнкой от Pathe – это, пожалуй, мой лучший трюк. Моя заготовка с картинами в отеле и титрами старая. Давно хотел попробовать. Всё не было подходящего случая. А тут ты, такой чувствительный к мистическим предсказаниям. Оставалось только подтолкнуть тебя в нужную сторону. Созвучная фамилия дяди и замок на стене, а остальное ты, наверняка, додумал сам, - Уоргрейв прищурился, внимательно посмотрев на Янга. – Я же правильно всё рассчитал? Так и было?
Берти никак не мог поверить в такой дурацкий розыгрыш. Что-то не складывалось. Слишком всё было гладко и без малейшего намёка на причину.
- Я не понимаю, зачем тебе всё это? Ведь не псих же ты в самом деле, чтобы устроить эту многоходовую шахматную партию ради шантажа…
Уоргрейв пыхнул сигарой и снова разлил по рюмкам коньяк.
- Судя по всему, ты не очень любишь свою работу. Или на свободе совсем голову потерял. Иначе уже давно бы меня просчитал. Всё-таки, время сейчас неспокойное. Моё счастье, что ты плохой полицейский…
Он оглянулся. Посетители кафе не обращали на их беседу никакого внимания. Винсент пододвинулся поближе к Берти и перешёл почти на шопот.
- А теперь, дорогой мой друг, постарайся выслушать меня внимательно, не перебивая. Я тебе всё это рассказываю только для того, чтобы ты больше не задавал никаких вопросов и понимал, во что вляпался по самый шлем.
Если ты, хоть иногда за это время слушал радио, то знаешь, что 12 августа в Москве началось совещание между англичанами, французами и русскими. Дело шло к подписанию трёхстороннего соглашения. Советы готовы были вступить в войну на стороне французов и англичан. Если б таковая началась, конечно. Напомню для забывчивых, что Германия спорит с Польшей из-за Данцига. И это прекрасный повод эту самую войну развязать.
Так вот. Если бы это соглашение было подписано, то в случае входа немецких войск на территорию Польши, русские бы тоже ввели свои войска, объявив вместе с Францией и Англией войну Германии. Боевые действия начались бы сразу на нескольких фронтах против серьёзного противника. Как ты понимаешь, Гитлеру это совсем не нужно было. А нужна была уверенность, что эта троица не договорится. И он готов был заключить свой договор с Москвой.
Мы, конечно же, перехватывали телеграммы, которые посылались из Москвы в Лондон и Париж о ходе переговоров. Перехватывали сообщения между посольствами и военными ведомствами. Но, как ты понимаешь, большинство из них были зашифрованы. И точной информации о ходе переговоров не было.
Тут-то мне и пригодилась информация о Сьюзан и о тебе. Я забронировал номер в Париже, прислал вам деньги на билеты, купил в Бирмингеме кинокамеру и сел в поезд. Дальше ты уже знаешь…
- Всё равно я ничего не понимаю. Что это тебе дало? – то ли так коньяк действовал на Берти, то ли Винсент что-то не договаривал, но Янг никак не мог понять, какое отношение эти закулисные игры мировой политики имели к нему и Сью.
Уоргрейв театрально выдержал паузу перед своим заключительным монологом, после которого вправе был рассчитывать на овацию. Если бы, конечно, он был на сцене.
- Берти, дорогой. Твоя любимая Сьюзан – гениальная шифровальщица. Она ещё в Индии увлеклась этой необычной для девушки работой, придумав свой собственный шифровальный код. Поэтому её и пригласили на работу в английское посольство в Париже, где она не только успешно шифрует всю дипломатическую переписку, но и помогает с этим делом французским военным. Её хитрый код никто не мог разгадать… Без твоей помощи.
- А я-то здесь при чём? – возмутился Янг. Ему казалось, что всё запуталось ещё больше, и его семья ко всей этой политике не может иметь никакого отношения. Винсент спокойно и тихо продолжил:
- Именно ты, Берти, и «при чём». Нам нужно было как можно быстрее раздобыть эти шифры, не вызвав подозрения. Она ведь носила их всегда при себе, в нижнем платье. И выходила за пределы посольства только в присутствии военной охраны. Поэтому и понадобился ты… Честно говоря, не ожидал, что этот безумный план так великолепно сработает. Видимо, эта миссис Кеннеди действительно любила тебя, если, забыв про осторожность, вырвалась из-под опеки и бросилась в твои объятия. И это спустя столько лет!
Берти сам взял бутылку и вылил остатки коньяка себе в рюмку. На удивление мозг не туманился, а наоборот стал работать чётче. Картина того вечера складывалась сама собой. Видимо, Винсент специально тогда обратил его внимание на английскую делегацию, а потом увёл Клэр в зал. И в ложе они, скорее всего, не в обморок упали. И лицо в маске…
- Усыпить вас на несколько минут было не трудно, - Уоргрейв продолжал удивлять своей прозорливостью. – Вы же ничего вокруг не видели. А дальше всё просто: тетрадка из-под платья, карманный фонарик и кинокамера «Coronet». Пара минут, и… мат королю.
Берти на секунду представил, как Винсент залезает под платье бесчувственной Сьюзи, и сжал кулаки. Ему очень захотелось врезать этому самодовольному типу по физиономии так, чтобы тот подавился этой чёртовой сигарой. Но что-то его останавливало. Некая недосказанность. Янг никак не мог понять, зачем англичанину понадобились шифры английского же посольства… Или не хотел понимать?
- В ту же ночь мы расшифровали всю переписку нашего посольства и французского правительства за последние дни. Стало окончательно ясно, что переговоры в Москве сорвались. Польша по своей глупости не позволит Советам вступить на её территорию даже для собственной защиты. После того, как я переправил всю эту информацию в Берлин, Гитлер решил ускорить сроки заключения мирного договора со Сталиным. Заметь – после нашей с тобой информации! И буквально вчера в Москве приземлился Риббентроп. Хотя должен был лететь туда 26-го. Теперь-то уже ничто не сможет помешать немцам захватить Польшу. А потом и остальную Европу…
- Так ты работаешь… на Германию? – наконец осенило Берти. Он не решился назвать Винса шпионом. Всё это показалось каким-то нереальным. Сюжетом плохого фильма.
- Скоро мы все будем работать на Германию. На Великую Германию. И гордись, Берти, ты тоже в этом поучаствовал, - Уоргрейв привстал со стула и, наклонившись к Янгу, шепнул прямо в ухо. - Мистер Берти Чарльз Янг, вы начали новую мировую войну…
Винсент похлопал ошарашенного собеседника по плечу.
- Ничего, мой друг, это всё потом зачтётся. Вернёшься спокойно в Вулвергемптон. Мне свои люди в Англии во время войны будут нужны. Ты же понимаешь, что теперь от меня никуда не денешься. Ты замазан в этой истории по самый расстрел... Ладно не буду тебя пугать. Перед отъездом выполни ещё одно дело. Я ж тебе всё это так подробно рассказал, чтоб ты в следующий раз уже понимал, что и для чего ты делаешь.
Он выложил на стол две яркие бумажки с рисунками лошадей.
- Это приглашение на завтрашние скачки. На ипподром в Булонский лес. Там же будет и Сьюзан со своим мужем. Все инструкции по дороге. Я заеду за вами в полдень…
Уоргрейв подозвал официанта, рассчитался за коньяк и, уходя, ещё раз наклонился к Янгу:
- Кстати, тот фильм, который ты мне вытащил тогда из коробки в магазине «Pathe», назывался «Хлеб без масла». Так что, никогда не верь в предсказания. И береги кинокамеру. Теперь это - уже история…
Винсент ушёл. А Берти так и остался сидеть, уставившись в пустой бокал. Он даже боялся поглядеть вокруг. Казалось, что все уже всё знают и смотрят на него с ненавистью.
На самом деле абсолютно никому не было дела ни до переживаний одинокого англичанина, ни тем более до мыслей о грядущей войне. Матросы уже испарились, пожилая пара была слишком занята друг другом, а бармен с официантом за стойкой пытались реанимировать уснувший радиоприёмник. Поезд жизни нёсся дальше своим путём, несмотря на то, что мост впереди был уже почти разрушен…
В конце концов, Берти заставил себя оторваться от стула, взять кофр и, оставив чаевые, выйти на улицу. Ему вдруг очень захотелось домой. Нет, не в шикарный номер отеля «West-End», до которого рукой подать. А домой, в далёкий Вулвергемптон, на Комптон роад, 27. В мрачный двухэтажный дом из красного кирпича с маленькой комнаткой на втором этаже. Где всё серо и буднично. Но так просто и понятно…
На его счастье Винсент на следующий день не появился и не позвонил. И ни на какой ипподром они, конечно же, не поехали. Последние два дня в Париже Янг провёл со своей женой в отеле, притворившись больным и никуда не выходя. Клэр переводила ему вслух французские газеты, а он делал вид, что слушал. Берти был мрачен, неразговорчив и больше ничего не снимал на свою новую кинокамеру.
Правда, если б он прислушивался к лепету жены, то обратил бы внимание на информацию о том, что в Москве подписано германо-советское мирное соглашение. Или заинтересовался бы короткой заметкой о том, что из Сены выловили тело какого-то английского торговца в твидовом костюме, убитого и ограбленного, как уверяли газетчики, какими-то матросами. Но он был слишком занят своими мыслями, чтобы слушать и слышать.
Уезжали супруги из Парижа рано утром в понедельник.
- Клянусь, ноги моей больше не будет во Франции, - пообещал жене Берти, как только они сели в поезд - Слишком уж дорогой получилась эта поездка. Слишком дорогой. Для всех. Девять с половиной дней кошмарного сна.
Милая Клэр удивилась, но кивнула, сделав вид, что всё поняла…
На работу в свой родной полицейский участок Янг вышел 1 сентября. Меньше всего ему хотелось расспросов о поездке. Но на его счастье у коллег как раз в этот день появилась новая тема для разговора - война. Рано утром Гитлер начал наступление по всей германо-польской границе. И несколько городов подверглись бомбардировке…
--День «Д»--
"Akron (Etat Unis).
Les transports modernes. Pour la premiere fois un dirigiable depose avec success ses passagers sur la terrasse d’un grate ciel.
Акрон (США).
Современный транспорт. Впервые дирижабль успешно высадил пассажиров на террасе небоскрёба."
Мистер Берти Чарльз Янг не сдержал своего обещания, данного жене на Парижском вокзале. Он ещё раз вступил ногой на землю Франции 6 июня 1944 года в составе 2-й Английской армии. Оставшись в этой земле уже навсегда. Это была знаменитая Нормандская операция, унёсшая многие жизни союзников.
Берти похоронен на кладбище возле французского городка Байё вместе с четырьмя тысячами британских солдат.