Антропоморфная история

     Вместо пролога.

     На седьмом небе.

     В одной из далеких галактик, среди сонма больших и малых звезд, безымянных туманностей, скрытых от линз земных телескопов, таится в лазурном сиянии, мерцая призрачным светом, один из красивейших Квазаров когда-либо существовавших со времен мироздания. Существа высшего разума, обитающие на нем, именуют его Надеждой. В нашем мирском понимании он - Эдем. Именно там, вдали, в миллионах световых лет от нас, началась эта удивительная история.

     Молоденький Херувим по прозвищу Маэстро, не до конца окрылившийся, имеющий пока одну пару крыльев, вместо положенных двух, проснулся до восхода с сильным волнением.

    «Ну еще бы, как тут не волноваться», - думал он, хлопая пушистыми ресницами, руками пытаясь пригладить непослушные локоны, лезущие в глаза. Сам Создатель, по достоинству оценив таланты юного дарования, назначил его на должность капельмейстера оркестра небес.

    «Нужно порепетировать, настроиться. В такой ответственный день, как сегодня, нельзя ударить в грязь лицом»,- о том, что будет происходить буквально через пару тройку часов, Маэстро думал, одновременно ликуя и пугаясь.
Одна только мысль, что сам Вседержитель, будет принимать парад, в честь дня посвящения желторотых юнцов в воины, приводила сердце пылкого юноши, в неописуемый восторг, заставляя трепыхаться пару крылышек, чувствуя при этом каждое перышко.

    Знаменательный день - парад небесного воинства. В легионах под командованием Архангела Михаила Архистратига пополнение. Едва оперившиеся ангелы, встанут в один боевой ряд с ветеранами, прошедшими множество битв.
Наспех накинув плащ-лацерну, Маэстро взял любимый инструмент, золотую фанфару и отправился на сияющую поляну. Безбрежная поляна, усыпанная диковинными цветами, купающимися в мерцании созвездий, была излюбленным местом уединения юного Херувима.

     Михаил не спал, он лежал с закрытыми глазами, прокручивая в голове предстоящее шествие. Чрезмерного волнения Архистратиг не испытывал, точно зная, старая гвардия не подведет: «Они у меня молодцы, за их плечами, весь мир, может чувствовать себя, как за каменной стеной».

    «Но как поведет себя молодняк, смогут ли они справиться с гордыней?»,- вот, что тревожило командующего больше остального.
«Все хватит бока належивать, нужно подниматься, размяться». Архангел поднялся с туманности безмятежных снов, служившей ему ложем, приложил пару пальцев к губам, издав протяжный свист.  На зов, прискакала его любимая обувь - походные калиги, сшитые из кожи умерщвленного им демона.

    Калиги хоть и служили Михаилу исправно долго, но темное прошлое в них нет-нет проскальзывало. Они изредка пытались показывать норов своему хозяину, делая мелкие пакости: ставили едва проснувшемуся хозяину под ноги таз с ледяной водой, назло путали указания, исполняя их наоборот.
На все эти безобидные шалости любимой обуви, Михаил, закрывал глаза.

    Пришлепывая истертой подошвой, калиги вразвалочку со скрипом, подошли к Архистратигу.
 
    -Плащ приготовили?- изображая строгость, спросил Михаил.
     Калиги притопнули пару раз, что означало- так точно наш командир.
    -Пурпурный парадный, или снова напутали и почистили боевой алый?

    В ответ калиги, отбили нечто отдаленно напоминающее чечетку, своеобразный танец, расшифровывался примерно в следующих словах: «Удивляемся тебе, Хозяин. Мы не дальтоники, можем отличить пурпурный от алого. В прошлый раз промашка вышла, за что мы извиняемся, клянясь служить верой и правдой еще тысячу лет. Но и тогда не было нашей вины, всему виной ангел, служащий нарочным. Он нас неправильно информировал».
«Бесовская душа, на все у них отговорка есть»,-не скрывая улыбки думал Михаил.

    -Несите плащ с мечом, да смотрите, плащ пурпурный, парадный, меч боевой. Подайте мне Разящего.
Вместо ответа калиги отбили новый такт, удалившись выполнять распоряжение.

    Предпочтя полету прогулку, Маэстро брел по поляне, держа в одной руке фанфару, в другой сандалии. Пара крыльев мирно покоилась на плечах, и лишь редкое перышко, попадая под утренний ветерок, слегка волновалось. Босые ноги, по щиколотку увязали в глубокой траве, ощущая приятно-щекочущее прикосновение предрассветной прохлады. Утренняя свежесть, тишина с покоем, царившие на поляне, благотворно влияли на него, отвлекая от волновавших мыслей.

   Внезапным порывом ветра, принесло запах паленого, резко ударившего по обонянию. Маэстро поморщился, крылья, до этого момента мирно покоившиеся, встрепенулись расправившись. Встревоженный Херувим вспорхнул ввысь. Описав над поляной круг, Маэстро увидел знакомый силуэт.

   «Опоздал»,-с чувством досады, произнес он, опускаясь. Его излюбленное место уединения, было занято и не кем-нибудь, а самим Архангелом Михаилом.

   В самом центре поляны, покоился осколок метеорита, на котором величественно восседал Архистратиг. В правой руке Михаила находился его любимый боевой меч Разящий, левой рукой, он держал за хвост огненную комету, совсем юную, несмышленую, не успевшую преодолеть своего первого парсека.

    Но несмотря на столь юный возраст, комета была с характером и, как могла пыталась избавиться от притеснений и довольно бесцеремонного обращения, пускай даже со стороны такой величины, какой являлся Архангел Михаил. Она извивалась, шипела, брызгала искрами, но безрезультатно; из железной хватки Архистратига никто не вырывался.

    Недаром Отец, поставил Михаила во главу небесного воинства. Благодаря непревзойденному таланту тактика, стратега, отваге с храбростью, Архангелу удалось завоевать расположение и любовь со стороны небесных легионов. Ему и только ему, шумная крылатая братия, прощала суровость наказаний, слепо доверяя, безропотно подчиняясь.

    Молодой, едва родившейся комете, конечно, все это было неведомо, поэтому глупышка пыталась сделать невозможное, улизнуть от Михаила.
    -Куда ты, малахольная, - дергая комету за хвост, улыбаясь, говорил Михаил - сейчас Разящего приведем в надлежащий вид, я тебя отпущу, потерпи, не дергайся.
Архистратиг полировал клинок огненным хвостом шипящей, искрящей во все стороны кометы.

    От соприкосновений огня с металлом, искры летели во все концы вселенной, рассыпаясь мириадами звезд, а те из них, что поменьше, падали на крылья Архангела, от них-то и пахло паленым.

    Архистратиг поминутно останавливался, придирчиво всматривался в зеркальное отражение клинка, довольно щурился, хвалил глупышку комету, и снова брался за работу, доставляющую ему удовольствие.

    -Здравствуй Михаил! Чем занимаешься? Маэстро подошел почти вплотную к осколку метеорита.
    -Привет и тебе, Маэстро! Но смотри ближе не подходи комета диковатая, может запросто подпалить твои крылышки, - предостерег он.
    -Я полирую Разящего. Хочу, чтобы блестел, как новенький, день сегодня сам знаешь какой ответственный. Тебя каким ветром занесло в такую рань, да к тому же в такую глушь?

    «Мне ли не знать какой сегодня важный для всех день», - заново разволновался Маэстро.

    -Думаю, тебе известно о моем новом назначении на должность дирижера небесными хоралами, - в свой черед спросил Херувим, пропуская ту часть, в которой хотел сказать, что осколок метеорита, на котором он так важно сидит, является его любимым местом уединения.

    -Ты прав, Маэстро, я знаю о твоем назначении, отец мне говорил об этом задолго, до принятия решения. А в случаи моего неведения, я мог узнать из уст глашатаев, раструбивших эту новость во всех уголках света. Так что, прими мои поздравления, теперь ты у нас важная птица, - не без иронии сказал Михаил.

   - Можешь ерничать, сколько влезет, - разобиделся Маэстро.Не успел Маэстро договорить, как внезапно сменилась погода, прогремел раскатистый гром, засверкали молнии, завыл ветер. Все кругом загрохотало, завыло, затряслось.

   -Порепетировал называется, - совершенно расстроился Маэстро.
   -Что-то тут не так, - произнес вслух Михаил,- оставив на время свое занятие.
   -Ты, о чем? - спросил Маэстро, прикрываясь плащом от начавшего накрапывать дождя.
   -О непогоде,- ответил Михаил, всматриваясь в горизонт.
   -Непогода, как непогода, - проворчал Маэстро, спешно засобиравшись.
   - Если это тот, о ком я думаю, а это наверняка так и есть, чувствую проделки паршивца, уши ему надеру, - гневно сгущая брови, думал Архистратиг. - Знаю, что это ты, а ну, сейчас же прекрати, - сквозь бурю прокричал Михаил.

    Буря, точно повинуясь его голосу, начала стихать, гром прекратился, дождь перестал накрапывать, появилось солнце, а вместе с ним радуга. Откуда-то сверху послышался тоненький голосок.

   -Михаил, не ругайся, я спускаюсь.
Радуга, переливаясь всеми цветами, опустилась к подножию метеорита, по ней прямо к ногам Михаила, как с детской горки, скатился маленький ангелочек. Ангелочек был голопупый, розовощекий, довольный собой.

   За ним следом спустились, систр, дудка, барабан, последними, громко шлепая толстыми подошвами, важно прошагали котурны.

   -Какая нестройность звуков, сплошная какофония, - ужаснулся Маэстро, чей слух был буквально ранен. - Малыш, разве этому я тебя учу на своем предмете! Почему систр бряцает, как ржавая кастрюля, когда должен звенеть подобно весеннему ручейку. Почему дудка фавна, гудит хуже водосточной трубы, в то время, когда должна переливаться трелью пастушка. Где барабанные палочки, почему они не в контакте с партнером?

   -Они меня не слушаются, разбредаются, играют, что в голову взбредет, - жаловался ангелочек, пытаясь в высокой траве, отдельными стеблями, превышающими его в росте, поймать убегающие от него котурны.

   -Маэстро, о какой стройности звуков может идти речь, когда этот паяц, не может справиться с собственной обувью, - произнес Архангел, бросая гневный взгляд на малыша.

   -Вам легко говорить, вы вон какие большие, а я маленький, - жалобным голосочком произнес Малыш, продолжая гоняться за котурнами.
   -Прекратите! - Прикрикнул Михаил, притопнув ногой, - замерли все!
   -Ты, маленькая бестолочь, надень их скорей, иначе я выпорю тебя по босым пяткам.

    Едва услышав голос Архистратига, котурны замерли, как вкопанные.
   -Послушай меня, чего ты возишься с этими громоздкими башмаками? Такой веселой личности, какой являешься ты, впору носить сокк комедианта, да колпак с бубенцами, - не сдерживая смеха, сказал Михаил, чем сильно задел ангелочка.
   -Потешайтесь надо мной сколько влезет, - надув губы, разобиделся Малыш.
   -К примеру, ты, Михаил, своими крыльями способен затмить «желтого карлика».  Гавриил размахом крыльев, закрывает лунный свет, а я что могу!? В котурнах я кажусь чуточку выше.

   -Дурья башка, рост тут не при чем, размеры не имеют значения. Поступки делают нас тем, кем мы являемся. Ты постоянно безобразничаешь, оттого в твоей жизни сплошной кавардак и нет никакого порядка.

   «Солдафон», - выругался про себя Малыш, сам дылдой вымахал, а маленьких обижает.
   -Малыш, Михаил прав, пора браться за ум, диссонанс будет преследовать тебя всю жизнь, разрушая ее по крупицам. Открой свое сердце миру прекрасного, духовного, очистись от скверны, налипшей на твои крылышки, - воодушевленно начал Маэстро.

   «Этот туда же, подпевала», - глядя на свои коротенькие крылышки, думал Малыш. Я с этими «крылышками» на цыпленка-табака похож.

   С громким возгласом: «Вот вы где, обыскался, пока нашел!» -  на поляну опустился ангел нарочный.
   -Михаил, Маэстро, вас желает видеть Создатель.
   -Ой, а можно мне с вами? - попросился Малыш.
   
   -Можно, но, при одном условии, ты должен оставить свой табор здесь, - нехотя согласился Михаил.

   Подножие розового водопада, окутанного облаками водяной пыли, разливалось   дивной запрудой. У самой ее кромки на широкой спине тысячелетнего сома, приудобился старичок небольшого росточка, одетый по случаю теплой погоды, в тогу-претексту. Старичок, нежно поглаживал рыбину по спине, называя ее старинным другом. Сом дремал, изредка вздрагивая плавниками, шевеля огромными усами, разводившими круги на воде. Старичок, улыбался, подставляя под мягкие лучи утреннего солнца, конопатое, веселое лицо, наслаждаясь каждым мгновением зарождающегося дня.

   Глядя на благообразного старичка, было сложно определить его возраст. На его округлом, улыбчивом лице не было видно ни одной морщины. И лишь, когда он, начинал смеяться, заливистым, заразительным смехом, становились заметными, едва различимые бороздки, в уголках полных мудрости глаз. То был сам Создатель всего сущего на земле.

   Перед ним скрипя, толстыми, кривыми ножками, раскачивался журнальный столик, скользивший по спине сома, чувствовавший себя юнгой в первом морском походе. На столешнице лежал раскрытым новый выпуск сканвордов, по странице которого, скакал карандаш, оставляя за собой графитовый след.
 
   -Слушай, бумагомаратель, прекрати мельтешить, у меня в глазах рябит, ты мешаешь сосредоточиться, - ворчал Создатель.
Карандаш, повинуясь голосу хозяина, замирал, но ненадолго: его стараний хватало на доли секунды, после он продолжал елозить по странице, издавая неприятный скрип.

   - Будешь продолжать в том же духе, позову точилку, она тебя быстро обкорнает, неслуха - для острастки, припугнул Создатель, хитро щурясь.
Услышав слово-точилка, карандаш, брякнулся на столешницу, начав перекатываться в такт движениям кривоногого столика.

   - Так, что у нас тут,-Создатель опустил взгляд на страницу сканворда, - первое по вертикали: «двойной выстрел из охотничьего ружья». Это просто, ответ - дуплет.
   - Слушай, деревянный, прекрати претворяться, займись работой.
Карандаш, вскочил, как резвый конь, описал круг, остановившись, у первой клетки.
   - Чего замер, пиши - дуплет.
   - Да не дублет, а дуплет, - сквозь смех поправил Создатель. - Идем дальше, по горизонтали: «наука об НЛО», во как, - задумался Создатель. - Стыдно, ой, как стыдно,-охал он силясь вспомнить слово.

   Карандаш, медленно покачиваясь, терпеливо ждал.
   - Ведь знал, но забыл, видно старею, - взгрустнулось Вседержителю. - Интересно, кто же у нас такой умный? Создатель пододвинул журнал ближе, опуская взгляд в нижний угол, где была напечатана фамилия составителя сканворда. - Ну конечно, как же я сразу не догадался, Счастливцев, кто ж еще, может так озадачить! -  Воскликнул Создатель, прочтя знакомую фамилию.

   В этот момент на берег опустились, Михаил, Маэстро и Малыш.
   - Дети мои, как хорошо, что вы пришли, иначе моей голове пришлось ой, как туго, - по-отечески радуясь, приветствовал он своих детей.
   - Что случилось? Забеспокоился Михаил.

   - Счастливцев, он снова огорчил меня, подловив на слове, которое я не помню, -вскидывая руками, пожаловался отец.

   - Кто этот Счастливцев?
   - Умник, нарочно, скрывающий в пустых клеточках своих сканвордов слова, значение которых, я либо не знаю, либо не помню. - Сегодня же попрошу Гавриила, доставить задаваку ко мне, хочу с ним лично познакомиться.

    «Ведет себя, как дитя малое», - думал Михаил, наблюдая за отцом, за тем, как он серьезно относится к подобной ерунде.

   - Ему не рано знакомиться с тобой? - Засомневался Архангел.
   - Сынок, у него только фамилия Счастливцев, на самом деле, он глубоко несчастный человек, ни жены, ни детей. И сканворды составляет, потому что, воет от одиночества.

   - Отец, прости, но, по-моему, твое решение неверное, - сильно волнуясь высказался Маэстро.
   - Живет человек той жизнью, которую выбрал для себя и доволен он ей или нет, его забота. - Здесь мы влезаем, руша планы.

   - Верно подмечено, сынок. Теперь я расскажу то, чего не знаете вы. Ровно через полгода, Счастливцев умрет от рака мозга. Умирать бедняга будет в страшных муках, но даже не это самое неприятное, ожидающее его. Умирая на больничной койке, он будет надеяться, что хоть кто-то вспомнит о нем, но никому нет дела до него. В тот день, когда он отгородился от мира, мир похоронил его для себя.
   - Отец, какой вопрос тебя расстроил? - Спросил Маэстро.
   - Каверзный. Как называется наука об НЛО?
   - Уфология, - помог Маэстро.

   - Молодец, сынок. Что бы я без вас, мои хорошие, делал, ума не приложу, - нахваливая, радовался Создатель.
   - Эй, деревянный, не спи, скорей записывай! - Потирая ладони, произнес Создатель.

   - Придумают же такое, уфология,- улыбнулся Михаил,- люди так наших летунов окрестили? Ну, фантазеры.
   - А, что такое НЛО? Подал тоненьким голосочком Малыш.
   - Неопознанный летающий объект, - улыбнулся Маэстро, думая о том, как многому предстоит научиться Малышу.

   - Пролетишь над землей, сверкая голым задом, глупые люди, напишут в газетах о сенсации. Прямо вижу заголовок, - хохотал Михаил,- в небе над Воронежем или еще где-нибудь, видели НЛО розового свечения. Мало того, найдется куча очевидцев произошедшего, рассказывающая наперебой разные небылицы. Эти клоуны готовы принять на веру всякую чушь, но только не правду, - последние слова он произнес без улыбки.

    «Тоже мне хохмач самоучка», - насупился Малыш.
   - Михаил, позволь узнать, что в твоем понимании правда? - Задал вопрос Маэстро.

    -Правда есть то, в чем человечество боится признаться. Люди не могут признать свои ошибки и начать исправлять их. Вместо этого, они будут винить друг друга, продолжая разрушать свои жизни.

     Внезапно изменилась погода, завыл ветер, начавший пригибать траву и деревья. Кругом все затряслось, загудело.

    - Театрал, - с хитрым прищуром, заметил Вседержитель. - Гавриил, заканчивай светопреставление, - выкрикнул Создатель.

    - Отец! Послышался грубый голос.
 
    В следующий миг, с неба, расправив два огромных, черных крыла, спустился исполин облаченный в вороненные латы, держащий в руках два меча: в правой его руке, был ровный, гладкий клинок для чистых душ; в левой, он крепко сжимал, окровавленный меч с зазубринами для душ грешников. С каждого зубца, стекала свежая, дымящаяся кровь, капающая на траву, от которой трава вспыхивала, превращаясь в пепел.

    - Здравствуй, сын! Приветствовал Создатель.
    - Здравствуй, отец! - Склонив голову, отвечал сын.
    - Какие вести ты с собой принес? Меня тревожит твой утомленный вид.
    - Отец, вести дурные, был в той стороне, где тебя именуют Аллахом, на Ближнем Востоке. Целый рассвет собирал урожай грешников, левая рука онемела от беспрерывной работы, - отвечал Гавриил, разминая конечность.

    - Каков перевес? - Меняясь в лице, задал вопрос Создатель.
    - Десять к одному, на десять грешников, один праведник, да и тот норовит влезть в шкуру грешника в желании отомстить за семью, поруганную честь. Сущий Армагеддон, брат идет на брата.

    - Что думаешь обо всем этом?
    - Отец, тебе известно мое мнение. Ты наделил людей слишком большой властью, она развратила их души. Никто не созидает, всеми правит разрушение. Мир катится в тартарары.

    «Как больно отдается в сердце, мое детище уничтожает само себя», - с унынием и болью в груди думал Создатель.

    - Михаил, почему молчишь?
    - Отец, брат прав, люди не были готовы к такой власти.
    - Знаю, дети мои, все знаю, как и то, что времени не вернуть вспять. Остается надеяться, может люди одумаются, и тогда на их горизонте забрезжит луч надежды, взойдет чистое солнце, испепелив семя вражды.
    - Хоть бы одним глазком взглянуть, - тихим голоском произнес Малыш из-за спины Михаила.

    - Взглянуть на что? К нему подошел Создатель и погладил по курчавой головке.
    - На людей, отец, я столько о них слышал, но никогда не видел, - немного смущенно ответил Малыш.

    - Хватит о грустном. Гавриил, ты сейчас куда?
    - На сегодня полно работы, освежусь в ручье и отправлюсь дальше.
    - Возьми с собой Малыша, ему не терпится познать человека.
    - Малыша?! - С явным недовольством произнес Гавриил, - мне только этого коротышки не хватало.

    - Без возражений, такова моя воля! И не забудь вернуться к празднеству. Надеюсь, ты не забыл какой сегодня день?
    - Помню, - коротко бросил Гавриил.
    - Теперь оставьте меня, мне нужно кое-что обмозговать, - после этих слов, отец погрузился в тяжелые раздумья.

    «Встреча первая. Сэр Уолтер Редгрейв».

    - Куда отправимся, с чего начнем? - и еще кучу вопросов задал Малыш, предвкушая захватывающее приключение.
    - Начнем с того, что для начала, ты, маленький докучала, прикроешь рот, - сурово смотря на него, грозно произнес Гавриил.
    - Ну, я же просто спросил, чего ты злишься?
    - Никаких «ну», молчи всю дорогу, иначе мне придется вернуть тебя обратно, несмотря на отцовский наказ.
    - Убедил, буду держать рот на замке, - понуро опуская голову, был вынужден согласиться Малыш.

    После головокружительного полета, во время которого Малыша, не привыкшего к подобным путешествиям, здорово потрепало, путешественники остановились на живописной лужайке.

    - Теперь можно открыть рот? - Спросил Малыш после того, как они, покинув лужайку, подошли к дверям красивого особняка, увитого плющом.
    - Ты уже это сделал, - проворчал Гавриил.
    - Так где мы и почему здесь так сыро? Я весь продрог, - беднягу Малыша бил озноб.

    - Туманный Альбион, Нортумберленд северное графство, а стоим у дверей дома сэра Уолтера Редгрейва, бывшего главы адмиралтейства, старого вояки, заядлого картежника, обладателя множества других званий с регалиями. У дверей дома того, чей час пробил, - грозно произнес он.

    - Просто возьмем и войдем, и ты сделаешь свою работу? Как это происходит? - кружась у ног, выпытывал Малыш.
    - Нет, я как Санта Клаус полезу через каминную трубу или того хуже, заберусь в дом по водосточной трубе, подобно воришке. Конечно, войду через дверь, как любое другое существо, обладающее интеллектом.

   Гавриил схватился за дверную ручку, готовый войти внутрь.

   - Гавриил, постой! - Остановил Малыш, мы что войдем в дом в таком виде?
   - А, что тебя смущает?- Гавриил удивленно смотрел на навязанного ему отцом компаньона.

   - К примеру, это! - Малыш указал на свои малюсенькие, но все же заметные крылышки, трепыхающиеся за спиной.
   - Об этом не беспокойся, едва пересечем порог, наш внешний вид изменится.
   - И кем я стану? - Взволнованный ангелочек начал фантазировать, представляя себя в разных обликах.

   - Увидишь, всему свое время, - ответил Гавриил, открывая парадную дверь.
Они вошли в просторный холл, где их никто не встретил.
- Очень странно! - Громко произнес Гавриил, осматриваясь. Звук его зычного голоса, гулким эхом разнесло по помещению.

   - Странно что? - Спросил Малыш и только после этого заметил изменение во внешности Гавриила. - Ого! - Воскликнул он.
Перед ним стояла шикарная дама около пятидесяти лет, одетая в строгий и в тоже время элегантный брючный костюм а-ля Коко Шанель, мило улыбаясь.

   - Я кто, кем стал я? - Сгорая от нетерпения, заголосил Малыш.
   - Зеркало прямо перед тобой, иди взгляни.
Малыш на коротеньких ножках подбежал к зеркалу и тут же испугано завопил.
- Что это за кошмар! - В зеркальном отражении на него смотрела милая мордашка маленькой собачонки. - Я что, пес?! Не хочу быть собакой, - чуть не плача, вопил он.
   - Если быть точным, ты - сука породы тойтерьер, по кличке Пусс, любимица леди Элеоноры Редгрейв, ныне почившей супруги сэра Уолтера, - смеялся Гавриил.
   - Хорошо, у сэра Уолтера в любимцах не водилось ослов, - совершенно расстроенный Малыш, едва сдерживал слезы.
   - На твоем месте, я бы не утверждал этого, мало ли какие у людей причуды, - сменив веселый тон на серьезный, произнес Гавриил.
   - Ты серьезно, у него был любимый осел? - Испугался Малыш.
   - Дурень, я потешаюсь над тобой, - прослезился Гавриил.

   После продолжительных поисков, Гавриилу, в образе леди Элеоноры, с Малышом на руках в облике песика, удалось отыскать сэра Уолтера в его спальне. Старик сидел в глубоком кресле, держа в руках сигару, на его морщинистом, медном лице отобразилась вселенская тоска. Гавриил попытался что-то сказать, но старик опередил его.

   - Не нужно лишних слов, я давно жду тебя, поэтому рассчитав, распустил прислугу.
   - Ожидаете кого, сэр Уолтер? - Голосом покойной супруги, произнес Гавриил.
   - Ну, уж точно не мою покойную женушку с ее мерзкой шавкой. Хотя, Элеонора, была та еще ведьма, и могла запросто договориться с самим Сатаной, с ним она водила дружбу с самого своего первого шабаша. Не удивлюсь, если она решила насолить мне перед тем, как мои бренные останки зароют в землю, и караул прогремит залпом, - натужно дыша, с протяжным свистом легких, говорил старик.

   - Сам ты шавка! - Громким лаем, огрызнулся Малыш.
   - Тише, Пусс, тише, моя хорошая, - Гавриил слегка сдавил горло Малыша, чтобы остудить его порыв броситься укусить старика.
«Промашка вышла,-в следующий раз внимательней изучу историю жизни клиента»,-досадливо покачивая головой, задумался Гавриил.

   - Так кто ты: костлявая с косой? Моя покойная женушка? Кто? - Старик напряг зрение.
   - Малыш, тебе пора, - Гавриил опустил Малыша на пол.
   - Как пора, куда? - Растерялся Малыш.
   - Как ты смеешь говорить с кем-то в присутствии лорда, главы адмиралтейства ее Величества. Передо мной снимали бескозырки враги во время битвы за Фолькленд, Пуштунские вожди принимали меня, как принца, сама королева Виктория, надевала на мою грудь орден Британской империи, - брюзжал старик, задетый поведением незнакомца.

    Гавриил подошел к старику, нагнулся и что-то прошептал на ухо, после чего старик сразу притих.
    - Гавриил, что ты ему сказал? Почему старый брюзга притих? Почему я должен идти, и куда собственно мне идти, я дороги не знаю? - Тараторил Малыш.
    - То, что сказал ему я, останется между нами, теперь иди.
    - Я же говорю, что дороги не знаю, а вдруг заблужусь, ну позволь остаться, - канючил он.
    - Не испытывай моего терпения, просто открой комнатную дверь, она укажет путь.


   «Встреча вторая. Обитель боли».

   Покинув комнату сэра Уолтера, Малыш попал в водоворот событий, каких не ожидал увидеть. Отзвук закрывшейся за спиной двери не успел смолкнуть, а его закружило в самой гуще.

   В длинном коридоре, куда он попал, было не протолкнуться. Всюду сновали толпы народа, выкрикивая друг другу незнакомые для Малыша слова.

  «Интересно где это я, и почему не могу взлететь, а ходить так трудно?», - удивленно думая обо всем этом, Малыш с любопытством наблюдал за суматохой, царившей вокруг.

   Неожиданно в него на всем ходу врезался здоровенный парень, развернув вокруг своей оси, и не проронив ни слова, помчался дальше. Опешивший Малыш, не успел опомниться, как в него чуть было не врезалась девушка, которая не в пример парню, извинилась, обратившись к нему.

   -Ой, простите, дедушка, я не сильно ушибла вас? Не стояли б вы здесь, ненароком заденут, покалечить могут, - сказав это, она помчалась вслед за парнем.
«Какой еще дедушка! Что на этот раз приготовил Гавриил?» - Малыш решил узнать в чем дело, но людская толпа подхватила его и понесла. Бедняга пытался противиться, сопротивляться, обращаться к людям, ничего не получалось, гудящая толпа была глуха к его мольбам. Минуты две спустя, его буквально втолкнули в одну из многочисленных дверей, расположенных по обеим сторонам коридора.

    Пулей влетевший в комнату Малыш, сморщил курносый носик, ему не понравился удушливый запах, пропитавший стены помещения.

    «Чем это так пахнет? Дышать нечем», - подумал он осматриваясь.
В комнате впритык стояло около дюжины пустовавших кроватей, матрасы были свернуты, подушки, лежавшие на них, были без наволочек. Лишь на одной из кроватей стоявшей в правом углу кто-то лежал.

    Малыш сделал пару робких шажков, человек, лежащий в кровати, почувствовав чье-то присутствие, подал голос.

    - Кто здесь? - Спросил он слабым голосом.
«Кем мне представиться,- забеспокоился Малыш,- а неважно для начала поздороваюсь».

    - Здравствуйте, - произнес он, но не услышал собственного голоса.
    - Здравствуйте, - повторил он, и снова ничего не услышал.
    - Зря стараешься, ты страдаешь немотой, - раздался знакомый голос за спиной.
    - Гавриил, вначале собака, теперь немой старик. Неужели нельзя обойтись без этого маскарада?
    - Когда научишься держать язык за зубами, тогда и поговорим.
    - Я стараюсь, но ответь, где мы находимся? Чем тут пахнет? И что с сэром Уолтером?

    - Мы находимся в госпитале, в одной из его палат, подробнее, в палате для неимущих. Для тех, кого привезли сюда умирать. Запах от которого ты воротишь нос, запах старости, так пахнут люди преклонного возраста, в данный момент, так пахнешь ты. - О старике не беспокойся, он в надежных руках,- Гавриил похлопал себя по поясу, за который был воткнут зазубренный меч.

    - Видишь человека в койке?
    - Вижу.
    - Знакомься, Елена Петровна Дубова, пенсионерка, бывшая супруга номенклатурного работника. Видел бы ты ее в молодости, кровь с молоком, глаз не оторвать. Что с людьми делает старость.

    «Пенсионерка», «номенклатурный работник», «кровь с молоком» - все эти слова Малыш слышал впервые, они ни о чем ему не говорили, но спросить он побоялся: «вдруг рассердится и прогонит».

    - Почему она умирает здесь, у нее нет дома, близких?
    - Хороший вопрос, - улыбнулся Гавриил, - как я уже говорил, сюда их привозят умирать, именно по этой причине наша Елена Петровна находится здесь.
    - Она одинокая?

    - Вот тут ты ошибаешься, у Елены Петровны родственников хоть отбавляй, но она никому из них не нужна. Давным-давно в далекой молодости ее супруг, что называется «урвал» несколько квартир в престижных районах столицы. Теперь многочисленные родственники судятся между собой за право обладанием этой самой жилплощадью. Самое противное то, что сюда Елену Петровну определил лично ее младший внучек Стасик, в котором наша старушка души не чаяла. Этот скот, решил «сплавить» бабушку по-тихому, у бедняжки случился гипертонический криз, он вызвал карету скорой помощи и даже не удосужился поехать с ней. Зато завтра собирается приехать сюда, уговаривать ее переписать квартиру на него, но мы помешаем его планам.

    - Как мы это сделаем?
    - Заберем старушку в лучший мир. Готов снова перевоплотиться, и подыграть мне?
    - Готов! - С охотой согласился Малыш. – Но, прошу тебя на этот раз без животных, в собачьей шкуре жутко неудобно, все тело зудит.
    - Договорились, - улыбаясь, ответил Гавриил, - ты будешь ее сыном, я  - мужем.
Чувствуя чье-то присутствие, старушка сильно разволновалась.
    - Кто здесь, почему молчите? Вы пугаете меня, - слабым голосом подала Елена Петровна.

    - Не пугайся, душа моя, это я Алексей, - голосом покойного мужа ответил Гавриил.
    - Алексей! - Воскликнула старушка, и голос ее осекся.
    - Этого не может быть, я схоронила тебя, ты умер. - Как схоронила нашего Кирюшу, -старушка залилась горькими слезами.
    - Знаю, душа моя, но это я. Я пришел к тебе и, пришел не один со мной наш сын.
    - Кирилл, сынок, подойди к матери, - Гавриил поманил Малыша, шепча ему, - подойди к ней поздоровайся.

     От незнания того, что обычно делают в такие моменты, Малыш оторопел.
Но все же робко подошел к постели больной старушки.
    - Здравствуй, мама, - произнес он чужим незнакомым голосом.
    - Кирюша, сыночек, ты ли это? Старушка потянулась к Малышу.
    - Чего застыл, обними мать, - Гавриил подтолкнул застывшего в нерешительности Малыша.

     Малыш очень нежно обнял старушку, будто боясь навредить ей.
    - Мои ненаглядные, мои родные, как я по вам соскучилась, все глаза выплакала, - по иссушенной годами щеке потекла слеза. – Кирюша, твой Стасик привез меня сюда, но я зла на него не держу, ему молодому жить, нам старикам помирать.
    - Я, я это, я знаю - начал было говорить Малыш, но потупив взгляд, замолчал.
    - Ты чего мямлишь, - прошептал Гавриил.

    - Прости я не готов, не знаю, что ответить, - потерянным взглядом упёршись, в пол, ответил Малыш.
    - Алексей, подойди ближе, мне тяжело говорить, - попросила старушка.
Гавриил присел, у изголовья койки.
    - Алексей, помнишь наши первые встречи на даче, у Никаноровых, дивные качели, на которых раскачивал меня, читая Есенина?
    - Конечно, помню, Голуба моя, разве такое возможно забыть.
    - Кто ты? - Произнесла старушка, пытаясь полу ослепшими глазами разглядеть того, кто сидел рядом.

    - Еленушка, это я твой Алешка и наш сынок Кирюша, - как можно убедительней говорил Гавриил.
    - Нет, ты не Алексей, не было никаких качелей, не было Есенина. Мой Алексей терпеть не мог поэзии, считая литераторов бездельниками. - И какая мать не узнает собственное дитя, он не мой сын, - с болью в голосе сказала старушка.
«Что за день такой, все из рук вон плохо», - расстроился Гавриил.

    - Прошу вас прекратить фарс, имейте мужество сказать правду, - попросила Елена Петровна.
    - Ваше право знать правду, я Гавриил, явился за вашей душой, чтобы доставить ее на суд праведный, - дав ответ Гавриил вернул себе прежний облик.
    - Ответьте где мои родные?
    - Они там, где должны быть.
    - Они в раю? Голос старушки трясся.
    - Довольно слов, - остановил Гавриил, расправив крылья, черней самой темной ночи. -Желаете помолиться?

    Бедная старушка, начала сбивчиво читать «отче наш». Малыш, внимательно следивший за происходящим, с восхищением смотрел на крылья Гавриила, заслонившие собой оконный проем. В палате царил полумрак. Елена Петровна произнесла последнюю строчку молитвы, Архангел взял в правую руку меч и со словом «Аминь», воткнул клинок чуть ниже груди старушки. Бедняжка тихо простонала, закрыв глаза, в следующую секунду внутри палаты стало светло. Необычное свечение исходило из груди старушки, Малыш стоящий рядом с Гавриилом, видел, как маленькое облачко, светившееся ярким светом, отделилось от тела и полетело вверх, сквозь стену к небу.

    - Гавриил, что это было?
    - То была ее душа, - ответил Архангел.
    - Почему она светилась?
    - Потому что чистая. Чистые душой люди светятся изнутри, ты разве не знал? И чему вас только учат, бездарей.

    - Можно еще вопрос?
    - Нет нельзя, - Гавриил строго посмотрел на него.
Малыш хоть и боялся Гавриила, но все же, набравшись храбрости, спросил.
    - Почему ты не сказал ей где ее родные?
Молнии сверкнули в глазах Архангела.
    - Потому что за свои прегрешения они у Падшего вечные гости.
    - Как грустно, - тяжело вздыхая, произнес Малыш.
    - Один из немногих умных людей сказал: «Каждому свое!». Закончив, Гавриил направился к выходу.
    -Куда теперь? - семеня за Гавриилом, спросил Малыш.
    -Прямо по коридору, - ответил Архангел, указав направление.

    «Встреча третья. Братское сердце».

   - Малыш, сейчас ты станешь очевидцем очень необычной встречи. Ничему не удивляйся, просто наблюдай.
   - Хорошо, как скажешь, - не чувствующий подвоха, Малыш полностью доверился Гавриилу.

    Комната, куда вошли Малыш с Гавриилом, практически не отличалась от помещения, которое они только что покинули, если только размерами, эта комната была меньше. Но нехватка воздуха, пропитанного лекарствами, боль, страх, вечные ожидания спутники несбыточных надежд оставались неизменными.

    В кровати лежал жуткого вида человек, вернее то, что от него осталось: «некогда могучий исполин, превратился в развалину, состоящую из костного остова, обтянутого пергаментно желтушной кожей в струпьях и пролежнях». Он тяжело дышал, напрягаясь всем телом, поднимаясь при вдохе до самой высшей точки, на которую был способен трещащий хуже валежника позвоночник; казалось, вдохни он глубже, и он подлетит к потолку, делая выдох, больной буквально исчезал в недрах матраса».
Рядом с ним на стуле сидел другой человек практически не отличающийся от лежачего больного. Во всяком случаи его сгорбленная спина, опущенные плечи с головой, и взгляд, который он так тщательно прятал, целиком выдавали его, мягко говоря, неважное самочувствие. Взгляд человека, раздираемого душевными терзаниями. Он украдкой смотрел на циферблат часов, заклиная время лететь быстрее, поминутно оглядывался на дверь, ожидая прихода медработника со строгими правилами посещения, способного прогнать посетителя взашей.

    - Гавриил, мы вошли в своем привычном облике, не изменившись, это нормально? - Забеспокоился Малыш.

   - Нормально, они нас не видят, и не слышат, - ответил Гавриил, подходя ближе.
Гавриил с Малышом незаметно проникли в комнату, но лежачий больной почувствовал их незримое присутствие: «громко простонав, он осмотрел пространство палаты безжизненным взглядом». Сидящий рядом с ним человек заметил его беспокойство.

   - Серега, тебя что-то беспокоит? Взволнованным голосом произнес мужчина, поднимаясь со стула.
   - Беспокоит ли меня что-то, - вымучено улыбнулся больной, - человека в моем положении мало чего беспокоит.  Хотя нет, меня беспокоишь ты, Петя.
   - Я!? - не понимаю, о чем ты говоришь, - удивился Петр, опустившись на стул.
   - Все-то ты прекрасно понимаешь, актер из тебя никудышный, но даже не это задевает меня. - Твой отказ помочь больно ранит.

   - Помочь! - Вскидывая руками, подскакивая, начал возмущаться Петр. - Никакая это не помощь, Серега, ты предлагаешь совершить убийство.
   - Удивляюсь тебе, Петя. Ведешь себя так, будто до сегодняшнего дня никогда не убивал. Скольких ты положил, два десятка, три, сколько?

   - То была война. Убивать в бою, когда с одной стороны ты, с другой твой враг совсем не то, что просишь ты. Твоя просьба, не лезет не в какие рамки.
   - Не вижу разницы, там трупы и здесь будет.
   - Прекрати, мой ответ нет.

   - Петя, не заставляй напоминать кому ты обязан жизнью. Не поспей я тогда вовремя, наш сегодняшний разговор мог не состояться.
    -Помню, как не помнить, ты спас меня в ущелье, вынес на плечах из окружения в то время, когда сам истекал кровью. Мной ничего не забыто, я в неоплатном долгу перед тобой. Но ты просишь о невозможном, я не могу убить тебя.
   - Я тебе приказываю, или ты забыл, кто твой командир, - Сергей попытался привстать, но закашлялся, зайдясь удушающе сиплым кашлем.

   - Ты не можешь мне приказывать, мы не в армии, - тяжело вздыхая, ответил Петр.
   - Петя, брат, пойми, не могу я так больше, посмотри на меня. Я настолько жалок, что не могу помочиться без посторонней помощи. Я чувствую, как смерть дышит мне в затылок, она пришла за мной. Я уже мертв.
 
    «Вот ведь чувствительный», - Гавриил сделал шаг назад, потянув за собой Малыша.

    - Гавриил, о чем они спорят, никак не пойму предмета их спора? Многое в людском мире, было Малышу в диковинку, оттого сильно удивляло.
    - О, Отец! Невежество этого существа безгранично. Малыш, один просит другого совершить смертный грех, убить человека.
    - Как же отцовская заповедь «не убей», им на нее … забыл слово, как его!?
    - Наплевать, - подсказал Гавриил.
    - Да, точно. Им что, плевать на отцовские заповеди?
    - Малыш, к сожалению, не все люди живут по правилам, установленным нашим отцом. Многие живут по своим правилам. Теперь помолчим, посмотрим, чем все закончится.


    - Дело немудрено, этого стоило ожидать, - с неприятной улыбкой начал Сергей,-чего ждать от тряпки. -Когда ребята говорили о тебе, как о нерешительном тюфяке, рохле, я с ними не соглашался, что из этого вышло известно всем. -Неправда ли, Петя?

   - Ты, о чем? Петр с недоумением смотрел на Сергея.
   - Ах, о чем это я?! - со злобной усмешкой, повысив голос, продолжил Сергей,- все о том же, Петенька, о твоей нерасторопности, ставшей причиной гибели целого взвода, повлекшей за собой мое увольнение, и много других неприятностей.

    - Ты считаешь причина во мне? Задыхаясь от волнения, произнес Петр, - ведь ты не взаправду говоришь. -Серега, скажи, что ты сгоряча ляпнул, я пойму.
   - Посмотрите на него, он еще ищет оправдания. Чтоб ты знал, я спокоен и говорю то, о чем думаю. Виновником гибели ребят являешься ты и никто другой, смерть тридцати парней полностью лежит на твоих плечах, которыми ты вздрагиваешь. Что страшно стало, совесть мучает, Петенька? Измученное болезнью лицо Сергея исказила гримаса.

    Петр, находясь в полном оцепенении от услышанного не знал, что ответить. Побледневший, он отошел к стене, бормоча: «Я не верю, не верю, что ты так считаешь».

   - Придется поверить, более того, Ленка была права, жалуясь на тебя.
 Услышав имя супруги, Петр, встрепенулся.

   - Удивлен? Вижу, что да, нечему удивляться, не для кого не секрет, после контузии ты стал, как бы мягче выразиться не дееспособен. - насмехаясь над Петром, Сергей старался, как можно больней его поддеть. – Неужели, ты настолько наивен,-хохотнул рассказчик,- пока ты глазел на хорошеньких медсестричек госпиталя, глотая пилюли, Ленка времени даром не теряла, скольких мужичков пригрела в вашей постели. Кто к ней только не захаживал. Ребята хвалились, говоря, какая она горячая штучка.

   - Врешь, не могла она, - затрясся Петр.
   - Поспрашивай в военном городке, узнаешь много интересного. Она даже со мной пыталась сблизиться, жалуясь на то, что ты мужик наполовину, - криво усмехался Сергей,- мол ей молодой, красивой, в монахини идти не хочется. Да мне противно стало.

   - Заткнись, не доводи до греха! - Проревел Петр.
   - Совсем забыл, как там Ванечка, сын полка, нелегко мальцу живется, чувствует подвох бедняга. Переживаю за него очень, злые языки они, сам знаешь какие, возьмут и нашепчут ему, что не ты его настоящий отец.
Такого унижения, Петр стерпеть не смог, задохнувшийся злобой, переполнившей его, он набросился на обидчика.

   - Ненавижу, неправда, Ваня мой, - в приступе бешенства кричал Петр, навалившись на Сергея.
Сергей не цеплялся за жизнь, не пытался сопротивляться, он плакал, плакал бесшумно, шепча беззвучно: «Прости меня, Петя, прости».
Спустя пару минут Сергей совсем стих, губы перестали шевелиться, глаза замерли, устремившись в вечность. При всей уродливости произошедшего, он казался умиротворенным, почти счастливым.

   «Боже, что я наделал!»,- запаниковал Петр, обхватывая голову, бросаясь вон из дома, едва не выставив оконную раму. Но бежать не смог, свалившись, словно подкошенный в паре шагов от здания, он завыл, вгрызаясь в землю, хватая ее пригоршнями, повторяя имя того, кого большую часть жизни считал братом и, кого только что убил.

    «Людно сегодня у Падшего. Которая подряд отправляется к нему»,-произнес Гавриил доставая зазубренный меч.
    - Но почему!? Возмутился Малыш, его ведь убили, он жертва.
    - Ничего подобного, он знал, на что идет, делая все осознано. И потом его старых грехов вполне хватает на вечные муки.
    - Ты чего такой смурной? Устал? - Гавриил смотрел на Малыша понуро опустившего голову.
    - Чем больше узнаю людей, тем больше не понимаю их. Они такие странные.
    - Не бери в голову. Посмотри, к примеру, на меня. Вечность вожусь с ними, а порой кажется, что вижу их впервые. Лучше соберись, сейчас мы с тобой отправимся в очередной пункт назначения, где нас ждут совершенно замечательные образчики людского поведения.


    «Встреча четвертая. Солома».

    Во дворе типовой девятиэтажки, как заведено, на детской площадке, среди грибочков, песочниц, качелей, в беседке, «тусила» группа молодежи, распивая спиртное. Молодая людская поросль «бадяжила» дешевую водку смешивая ее с энергетическим напитком. Жуткое пойло всасываясь в кровь, рождала в их неокрепших умах «светлые мысли», во всяком случаи, им, одурманенным, так казалось. Туда-то и прилетели Гавриил с Малышом, примостившись на детской ракете. Малыш традиционно, засыпал Гавриила вопросами.

    - Гавриил, где мы? Кто эти люди? А мы невидимые? Почему сидим на этой неудобной штуке?
    - Мы в центральной полосе России, в городе, название которого тебе ни о чем не скажет. В одном из его спальных районов. Это молодежь из близстоящих домов. Зная тебя, отвечу наперед, они распивают спиртное.

    - Что такое спиртное, и для чего они его распивают?
    - Малыш, в людях есть много слабостей, одна из которых, пожалуй, самая коварная пристрастие к алкоголю. Большинство наивно полагает, что алкоголь помогает справиться с бедами, забыть горести и прочие неприятности, но это не так. Алкоголь усиливает людские пороки, пробуждая, злость, жестокость. Именно поэтому мы здесь.

    Влив в себя коктейль из пластикового стаканчика, слово взял белобрысый парень, по нагловатому взгляду которого становилось понятным, он местный заводила, или по крайней мере считающий себя таковым.

    - Пацаны, нужно набить морду хачу из ларька, - оглядев собравшихся дерзким взглядом, будто пытаясь разглядеть несогласных, объявил он.
    - Чего это вдруг? - Спросили пацаны в несколько голосов.
    - Вы, опухли, утырки? - вспылил белобрысый, - для профилактики, чтобы знал кто здесь хозяева.

    - Солома, не гони пургу, сейчас накатим ему и, что тогда, кто нам в долг давать будет? Бухаем по доброте душевной этого самого хача. Армен без лишнего кипиша дает в долг.

    - Вы просто ссыкуны, - презрительно бросил белобрысый.
    - Слышишь, Солома, тебя с чего раздухарило, со стакана что ли? - засмеялись приятели.

    - Фильтруйте базар, ушлепки, - огрызнулся белобрысый, но тему с избиением своего добровольного кредитора замял.
    - Пацаны, вы, новый клип смотрели? Спросил один из парней,- юноша очень высокого роста, страшно худющий, похожий на жердь, он назвал музыкальную группу,- жара. С ними такие телочки снимались, закачаешься.
    - Телочки для отвода глаз, - уверено заявил белобрысый.
    - Для какого еще отвода глаз? - Не поняли пацаны.
    - Ну вы и лохи, - криво усмехнулся белобрысый, - для того самого, они же педики.

     Мнения разделились, одни поддержали белобрысого, обзывая добрую часть шоу-бизнеса педиками, извращенцами. Другие были не согласны с подобным мнением.
    - Гонишь ты все, Солома, не все музыканты, педики, - говорили они.
    - Хорошо, назовите любого исполнителя, - разошелся белобрысый.
Ребята по очереди стали называть имена, названия музыкальных коллективов.
«Педик, голубок, заднеприводный, проститутка», - уверено заявлял белобрысый.

    - Солома, ты гомофоб, - сказал худой паренек, походивший на оглоблю.
    - Кто!? - Взъелся белобрысый, поддавшись вперед, не понимая, о чем идет речь.
    - Угомонись! - Ребята усадили его на место. - Гомофоб, это тот, кто ненавидит гомосексуалистов, - объяснили товарищи.

    - Терпеть не могу всю эту шваль, - немного успокоился белобрысый.
Идея, поданная худосочным пареньком, была мгновенно подхвачена толпой, ребята решили, как говорится, «приколоться» над товарищем.

    - Слышишь, Солома, может ты сам того? - Захихикали они.
    - Чего того? - Тараща круглые, пьяные глаза, - просипел белобрысый.
    - Из числа тех, кого ты так не любишь, - толпа разразилась бурным смехом.
    - Латентный гомосек, - смеясь громче остальных, смотря прямо в глаза опешившему Соломе, выдал худой парнишка.

    - Ты опух, потолочный лампасос, - заревел Белобрысый, набрасываясь на обидчика.
      
     Толпе пришлось приложить немало усилий для того, чтобы оттащить разбуянившегося Солому от перепуганного не на шутку худого паренька.

    - Вы че в натуре, совсем оборзели, такое мне заряжаете, от меня все телки тащатся,-веснушчатое лицо побагровело, голос сорвался до хрипоты, возмущению краснолицего Соломы не было предела.

    - Остынь, чепушило, прикалываемся мы, - пацаны, как могли, пытались его успокоить.
В это время во двор въехал новенький автомобиль, припарковавшись рядом с беседкой. Мерцая лоском алой краски в предзакатных сумерках, он вызвал ропот в рядах молодежи. В толпе начались разговоры, о том, кто является хозяином новенькой иномарки. Ребята стали обсуждать рыночную стоимость, колеса, диски и тому подобные волнующие молодежь вещи.

    - Женьки голубочка тачка, - пробурчал набыченный Солома.
Точно Женьки манекенщика, смотрите, поднялся пацан,-зажужжал молодежный рой. Новенькую коляску заимел, красавчик.
    - Ясно как заимел, - криво усмехнулся белобрысый, вяло покачивая захмелевшей головой,-самого имеют, оттуда и тачка, и шмотки, и все остальное, он показал неприличный жест руками.

    - Снова начал,-загудели парни,-теперь к нему прицепился, он тебе чем не нравится.
    - Всем,-со злобой смотря в сторону автомобиля, ответил Солома.
    - Зря напраслину гонишь, пацан хорошо воспитан, он из интеллигентной семьи, у него мать с отцом образованные, их все соседи уважают. Сам он крутится в культурной среде, где такого быдла, как на районе нет. Вот и держит марку.

   - Видно вам пойло совсем башни снесло. Какая культура, там одни уроды,-пытаясь выпрямиться, заголосил белобрысый, - стоит туда попасть, как тебе край, в миг оприходуют, сделают чьей-нибудь подстилкой. Вижу не верите, сейчас докажу.

    - Эй, Женек, погоди, разговор к тебе есть! - Что есть мочи прокричал Солома.
Евгений протиравший ветровое стекло, вздрогнул оборачиваясь. Сердце юноши защемило, почуяв неладное, бедняга было дернулся, порываясь убежать, но подвыпившая молодежь окружила плотным кольцом, отрезав пути к отступлению. Не теряя самообладания, старательно сохраняя спокойствие, парень спросил:

    - Простите, Вы мне?
    - Кому ж еще, или ты видишь рядом другого слащавого голубочка, - гримасничая, пьяно хихикая, сказал Солома. - Ты же у нас весь из себя манерный, расфуфыренный такой, - неприязненно рассматривая парня добавил он.

    - Мы знакомы? - Не желая пробуждать в сверстниках волн негодования с последующим насилием, Евгений говорил спокойным голосом.
Солома наглым образом проигнорировал вопрос, задавая встречный.
    - Ответь, ведь это правда, что в ваших кругах все делается через постель?
    - Не понимаю, о каких кругах идет речь!? - Теперь прошу прощения, я очень тороплюсь, меня ждут, - Евгений попытался уйти, но белобрысый остановил его.
    - Подождут, - бесцеремонно хватая за руку, со злобой произнес Солома. - Я говорю о педиках, с которыми ты водишься, у которых нахватался понтов, и теперь выпендриваешься перед нами. Думаешь, лучше нас, весь из себя красивый, разодетый. Ошибаешься, тебя купили, как вещь.

    - Что вы себе позволяете, немедленно отпустите мою руку, - властным голосом потребовал Евгений, вырывая руку.
Не ожидавший подобного отпора, Солома, машинально выпустил руку, отстраняясь, с нескрываемым удивлением смотря на разъяренного Евгения.
    - Вижу, вам не доводилось слышать о метросексуалах, - не теряя самообладания, заговорил Евгений, - да будет вам известно, для того, чтобы выглядеть хорошо, не обязательно вступать в гомосексуальные связи. А все, что у меня есть, я заработал непосильным трудом, работая, как проклятый, в модельном бизнесе.
    - О ком?! - Засмеялся Солома. - Это еще что за клоуны? Педики, занимающиеся сексом в метро?
Добрая половина товарищей, покатилась со смеху.

    - Послушать вас, то выходит звезды мирового футбола, и многие другие знаменитости, как вы изволили выразиться педики. Не знаю вашего имени, но мне жаль, что вы, так бездарно тратите свою жизнь. Прошу больше не задерживать меня, без того я жутко опаздываю.
Толпа дружно расступилась, пропуская парня, подшучивая над незадачливым товарищем, говоря ему:
    - Что, Солома, отбрил тебя сосед метросексуал?
Смутившийся Солома, опустил отяжелевшую голову на грудь, не проронив ни слова, возвратившись на прежнее место.

    - И это все? Удивлено вскидывая бровки, спросил Малыш. Его, ожидавшего видеть нечто большее, поразило людское бездействие, и спокойствие Гавриила.
    - Не гони лошадей, - ответил Гавриил.
    - Каких лошадей? Я совершенно запутался. Ничего не понимаю, - жаловался Малыш.
    - Это выражение такое, означающее, что не нужно торопиться, - недовольно пробурчал Гавриил, вынужденно ставший наставником мелкой бестолочи.
 
     К моменту их разговора толпа, молодежи допив остатки алкоголя, потеряв интерес к вечеру, стала расходиться, разбредаясь в разные стороны. В беседке осталась одиноко сидящая фигура Соломы.

    - Долго он собрался так сидеть? - Недовольство Малыша достигло апогея.
    - Замолчишь наконец? - Раздраженно произнес Гавриил.
Белобрысый поднялся, и, что-то бубня себе под нос, пошел в направлении ближайшего подъезда. Гавриил двинулся ему вслед, Малыш, поплелся за ними обоими. Войдя в кабину лифта, Солома нажал стоп, начав разговаривать с самим собой: «Чего я прусь, нет, не поеду, вернусь обратно». Он вышел из лифта, но остановился, о чем-то сосредоточенно думая.

    «Нет все же поднимусь, и все скажу», - произнес он решительно, возвращаясь в кабинку лифта.
Ничего непонимающий Малыш, дернул Гавриила за полу плаща, раскрыв рот, собираясь задать очередной вопрос. Гавриил остановил его, прикладывая палец к губам.

    - Ни звука, слышишь, стой и молчи, - шикнул он на Малыша.
    - Тебя послушать, я тут песни пою, только и знаешь, как манипулировать другими, -насупился малютка.

   Лифт поднял белобрысого на третий этаж, где он, подошел к двери одной из трех квартир, находящихся на лестничной площадке. Подойдя к самой двери, Солома поднял руку к дверному звонку, но тут же отдернул ее, нервно затоптавшись на ворсистом коврике с надписью «добро пожаловать».

   «Кому угодно, но мне тут не будут рады», - подумал он, разглядывая коврик под ногами.
Не задерживаясь ни минуты, белобрысый, нервно зашагал по лестничному маршу вниз.

   Не может быть! Удивленно воскликнул Гавриил, не верю глазам своим.
   - Да что происходит? - Занервничал Малыш. - Гавриил, чего не может быть?
   - Неужели ошибка, быть такого не может, - шевеля губами, тихо говорил Гавриил, не обращая внимания на кружившего юлой во круг него Малыша.

    Откуда-то снизу послышались тяжелые шаги и чьи-то громкие вздохи, кто-то медленно поднимался по лестничному маршу. Гавриил замер, точно из боязни быть замеченным. На площадке появился белобрысый. Он подошел, к той самой двери, от которой только что отошел, звучно выдохнул, нажав на кнопку дверного звонка. За дверью раздались приглушенные шаги, послышался голос, спросивший: «Кто там?».

    - Это Солома, то есть Коля, - поправил себя Белобрысый.
Щелкнул дверной замок, дверь открылась, на пороге стоял Евгений, тот самый парень, которого Солома пытался прилюдно унизить еще полчаса тому назад.
    - Зачем, Вы, пришли? Разговор между нами окончен, прошу оставить меня в покое,-Евгений хотел закрыть дверь.

    - Женя, постой, не злись, я пришел извиниться, нагородил по пьяной лавочке черти чего, теперь стыдно,-Солома опустил лицо, покрывшееся пунцовыми пятнами, стыдливо пряча глаза.

    Добродушному по своей природе Евгению стало его жалко.
    - Я не злюсь, все в порядке, бывает сам приму лишнего и готов ненавидеть весь мир,-улыбнулся он.

    - Правда не злишься, у меня прямо гора с плеч,-радостно вздохнул Коля.
В этот момент из квартиры, раздался голос, позвавший Женю.
    - Женечка, ты куда запропастился? Стол давно накрыт, еда стынет.
Услышав голос, Евгений, заметно смутился, но ответил, что сейчас подойдет.
    - С кем это ты разговариваешь? В дверном проеме возник мужчина лет пятидесяти, который положил руку на плечо Евгению, с интересом разглядывая Кольку.
    - Женечка, это твой френд? - Спросил незнакомец, водя рукой по волосам парня.
    - Просто знакомый, - замявшись, ответил Евгений.

    - Удаляюсь, не стану мешать разговору, но поторопись, иначе вкусности остынут, а я так старался тебе угодить,-сказав это мужчина вернулся в квартиру.
    - Это твой отец? - Колька не отрываясь смотрел на Женьку.
    - Нет, что ты,-густая краска залила красивое Женькино лицо,-это известный продюсер, он любезно предложил помощь в одном проекте, в котором я хочу участвовать.

    - Значит все правда, - Колькино лицо сделалось злым, - ненавижу тебя, предатель.
Евгений изумлено посмотрел на него, но не успел возразить, в следующее мгновение жгучая боль пронзила грудь. Он прислонился к двери, начав тихо сползать вниз. Из груди, там, где самое сердце, торчала рукоятка ножа.
Он так и умер, удивлено смотря в мир, который покинул, до конца не поняв.
Осознавая, что наделал, Солома пятясь, отходил к лестничному маршу, пока не бросился сломя голову прочь из подъезда.

    Малыш ошалело смотрел на молодое, красивое лицо парня, иллюзорное понимание людей, рассыпалось прахом. Произошедшее вогнало небожителя в еще большее душевное смятение.

    Гавриил мешкать не стал, выхватив зазубренный меч, вспорол живот доставая из еще теплой плоти, темную субстанцию, выпуская ее трепыхающуюся наружу.
Только сейчас Малыш оторопело стоящий рядом, спросил:
    - Почему?

    - Сейчас нет времени на объяснения, поторопимся, - Гавриил схватил Малыша в охапку, и они вихрем помчались вперед.
   
    - Коля, сыночка, поговори со мной,-просила женщина стоя, у закрытой двери. -Опять с друзьями пил, когда же это прекратиться, мне одной тяжело, денег не хватает, мы едва сводим концы с концами. Сходил бы к Дяде Паше, он говорил, что поможет тебе с работой, она конечно не ахти какая, но все же лучше, чем ничего, - усталым голосом, говорила она. – Но, есть и хорошая новость, - чуть приободрилась женщина,-меня на работе похвалили, сам директор школы Василий Петрович, торжественно вручил грамоту во время педсовета, сказал: «Наша Любовь Андреевна, сторожил, лучший педагог, хлеб соль нашего коллектива. Никто не знает своего предмета, как она, а какой незаменимый пример подает подрастающему поколению учеников и учителей».    Сына, Коленька, не молчи, я же не в укор, говорила о работе. Не хочешь к дяде Паше, не иди, подыщешь другую работу. Как-то жили и, еще проживем, правда, сынок? - тоскливым взором, глядя на закрытую дверь, мать, опустилась на шаткий табурет, прислонившись к стене, точно пытаясь услышать его дыхание сквозь бетонную толщу; она была готова сидеть всю ночь, только бы голос сыночка сказал ей хоть слово».

     Тем временем в комнате, вжавшись в угол, испытывая ужас, чувство, обуявшее маленькое тельце, стоял Малыш. Перед ним, словно маятник испорченных часов, болтался в петле, удавившийся Коля по прозвищу Солома. Синюшное лицо, вывалившийся язык, и страх, застывший в стеклянных глазах, заставили трястись поджилки Малыша. По всей комнате, были разбросаны разорванные в клочья фотографии, вырезки из журналов, на которых был изображен Евгений. На письменном столе, лежал тетрадный лист, на нем нетвердая рука неровным почерком, вывела: «я любил его. Мама прости».

     Гавриил со смаком жующий большущий бутерброд, спросил не притрагивающегося к еде Малыша, почему он не ест?

    - Кусок в горло не лезет, если хочешь, можешь съесть мой, - пододвинув бутерброд, ответил Малыш. -Удивляюсь тебе,-со вздохом продолжил малютка,-после стольких событий, ты умудряешься обедать, да еще с таким аппетитом. - Его беднягу, выворачивало, как только он вспоминал недавние происшествия.

    - Такова воля отца, а значит моя судьба. Не замечая мерзостей, продолжать свое дело. Хочу заметить, при всей своей уродливости, люди, каким-то непостижимым образом, умудряются делать совершенно изумительные вещи. К примеру, этот бутерброд, - он с восхищением посмотрел на золотистую корочку батона,- колбаса, сыр, зелень, немного маслица, казалось бы, что может быть проще, а вкусно-то как, пальчики оближешь. Могут ведь, когда хотят, только хотят не всегда, либо хотят не того, что нужно на самом деле.

     Малышу казалось, он видит в строгом взгляде Гавриила осуждение с порицанием. Такой взгляд, Малыш видел, у своих наставников во время занятий. Малютка решил поделиться мыслью с Архангелом:

    - Гавриил, ты порицаешь людей с их поступками?
Гавриил прожевал последний кусок, сделал вид, что не расслышал, отпивая прохладного лимонада, довольно жмурясь, -сейчас поспать часок другой, мечтательно произнес он.

    - Гавриил, прошу, ответь.
    - Нет, что ты ни в коем случаи, - понимая о том колоссальном давлении, оказываемом на Малютку, смягчившись заговорил Гавриил, - кто я такой, чтобы осуждать деяния людские, порицая или нахваливая.

    Сейчас в эту самую минуту, Малыш увидел, какова сила любви Гавриила, то, как он переживает, как могучий исполин болеет за человека. Такого Гавриила Малышу еще не доводилось видеть.

    - Люди погибли из-за любви-злодейки.
    - Разве из-за нее гибнут?! Удивился Малыш, для которого ответ Архангела, стал настоящим откровением.

    - Ты занятия посещаешь или отлыниваешь под любыми предлогами. Надо с твоими наставниками побеседовать,-хмурясь произнес Гавриил,-неслыханная тупость, ангел ничего не знает о любви и ее последствиях. -Слушай внимательно, мелкая бестолочь. Любовь-это болезнь, в тот миг, когда это треклятое чувство зарождается внутри человека, он становится одержимым, самым настоящим безумцем. Перестает трезво рассуждать, мыслить, пульс учащено бьется, он летает в облаках.

    - Люди умеют летать!? - Округлил глазенки Малыш.
    - Ты дурак или прикидываешься? - вспылил Гавриил,-люди не летают-это образное выражение. Влюбленный человек слепнет, не замечая изъянов предмета обожания, и вот тут-то влюбленного поджидает самое неприятное. Стоит предмету обожания повести себя иначе, не так, как влюбленный того хочет, возникает второе болезненное чувство-ревность. Именно из-за ревности погиб парень, именно она ослепила его убийцу, подтолкнув на безрассудный поступок. В этой трагедии скрыт подводный камень, между фигурантами этого дела, стеной стояла запретная любовь, которую никто не смог преодолеть.

    Ревность, фигурант, слова, вызвавшие в Малыше бурю эмоций, но «запретная любовь», просто не давала покоя. Не смотря на предполагаемый гнев Архистратига, малютка решился расспросить его об этом странном явлении.

    - Гавриил, ты, конечно, начнешь злиться, но я все равно спрошу, что такое «запретная любовь»?
К огромному удивлению любознательного Малыша, Гавриил не только не разозлился, но наоборот: «черты его сурового лица смягчились, взгляд подобрел. Архангел встряхнул огромными крыльями, поведя могучими плечами, будто сбрасывая с себя невидимый груз».

    - Понимаешь, тут не все просто,-аккуратно заговорил Архангел,-убийца любил свою жертву, но та не отвечала ему взаимностью, за что поплатилась жизнью. Помнишь, в квартире присутствовал мужчина, между этим мужчиной и жертвой была любовная связь, понимаешь?

    - Нет, не понимаю,-честно признался Малютка. В голове Малыша не укладывалось, как можно умертвить того, кого любишь, он сам любил многих, включая обожаемого им Гавриила; но ему ни разу и в голову не приходила мысль об убийстве.

    - У людей все не так, как у нас, мы бесполые и наша любовь прозрачна и чиста. Мы не испытываем ни ревности, ни страсти, мы любим не требуя взамен ничего. То, что происходило между тремя мужчинами, шло вразрез с заповедями отца. Отче не приветствует однополой любви, будь то женщина или мужчина неважно. Он создал Адама, создал Еву, сказав: «Размножайтесь». Так появился род человеческий. Теперь задумайся, что произойдет, если мужчины будут жить с мужчинами, женщины с женщинами. Начнется хаос. Кто будет рожать детей продолжателей родов, семей, человечества на земле. Поэтому меч был зазубренный, они грешники.

    - Почему такое происходит с людьми? - Вдумчиво спросил Малыш.
    - Мое мнение таково, отец наделил людей слишком большой властью, которая вскружила многим из них головы. Посмотри, что они творят друг с другом, одни стали хозяевами, сделав других своими рабами. Отгораживаются друг от друга каменными заборами, глухи к мольбам страждущих, не замечают чаяний родных. Во что превратили землю, за подобное злодеяние, заслужили кары небесной. Надеюсь, ты слышал о казнях Египетских?

    - Херувим историк, постоянно пугает нас ими на своем предмете за любое непослушание, говоря-подобные муки ждут каждого, кто проявит неуважение к себе подобным,-содрогнулся Малыш, вспоминая слова учителя.

    - Египетские казни, детские шалости, не идущие ни в какое сравнение с тем, что люди творят друг с другом. - Как говорят они сами-лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. -Собирайся, пора в путь.

     «Встреча пятая. Могильщики».

     Песчаная буря подхватила Малыша, закружив вихрем, как бедненький малютка не старался, никак не мог совладать с ней. Ангелочек, изо всех сил работал крылышками, но мощь природного катаклизма, будто в наказание, закручивала его с еще большей силой. Выбиваясь из последних сил, Малыш, позвал на помощь, но Архангела нигде не было видно. Распрощавшись со всем, что дорого, ангелочек, отдался на волю бушующей стихии.

    - Где это мы? Спросил Малыш, как только его розовый зад, болезненно приземлился на твердую, каменистую почву, и он, осмотревшись, увидел Гавриила.
«Что за сторона света такая!».  Ворчал он, повсюду этот жуткий, скрежещущий на зубах песок, я умудрился нахватать его в уши и глаза: «Малютке никак не удавалось избавиться от песка, проникшего в ротовую полость, чего он только не предпринимал, и отплевывался, пытался вычистить пальчиками, но песок смешавшись со слюной, превратился в скрипящую на зубах кашицу, не желающую покидать укромного уголка».

    - Одна из Ближневосточных стран, приютила двух странников,-потешаясь над своим незадачливым спутником, отвечал Гавриил.
    - Мог предупредить,-с обидой смотря на Архангела, тщательно укутанного в плащ, пробурчал Малыш.

    - Не ты ли хотел вкусить людской жизни со всеми ее прелестями. Так вкушай в полной мере, во всей красе,-смеялся Гавриил. -Теперь поднимайся и следуй за мной.
    - Дай хоть отдышаться, об отдыхе, не заикаюсь! Пытался воспротивиться Малыш.
Архангел, был глух к его мольбам, продолжая двигаться вперед. Покрывая огромные расстояния, могучими ногами, уверенно вышагивая, по твердому пустынному такыру.
После длительного пешего перехода, последовало утомительное вскарабкивание всеми четырьмя конечностями, по довольно крутому склону, на высоченную гору, вершиной разделяющую облака надвое, увидев которые, Малыш вспомнил о доме.

   - Присаживайся, - предложил Гавриил, указывая на большой, плоский камень.
   - Неужели была необходимость в подобных мучениях, могли просто долететь,-охая, как старик, растирая онемевшие ножки, жаловался Малютка.
   - Необходимость острая, тем более для такой неженки, как ты. Раз решил узнать о людской жизни, так имей мужество пройти через все трудности, преодолеваемые человеком ежедневно.

   «О, Отец!» - испугано воскликнул Малыш, сложив ладошки на груди. Неужели мои глаза не лгут, и я вижу верх кощунства.

   - Зрение тебя не подвело, ты действительно видишь отвратительную картину людского поведения. Но в одном ты все же ошибся, то есть не кощунство, человеческая заносчивость, помноженная на тупость, наглость, смешанные с уверенностью в непогрешимости. Малыш, ты стал свидетелем ярчайшего проявления людского извращенного скудоумия.

    У самого подножья горы, стоял древний храм, некогда величественный красавец, служивший спасительным маяком во мраке невежества. Приютивший под сводами, не одну тысячу паломников, погибал под натиском воинственных фанатиков: «толпа оголтелых варваров, пыталась разрушить святилище до основания».

    Первыми погибли братья монахи, не пожелавшие покидать святую обитель в трудную минуту. Служители, приняли мученическую смерть: «храбрецам отрезали головы, оставив изуродованные трупы гнить под палящим солнцем».

    За людскими жертвами, пришел черед самого храма. Словно дикие хищники, почувствовавшие запах крови, потерявшие людской облик бандиты, подъехали на танке к храмовым ступеням, сгорая от нетерпения стереть с лица земли все противоречащее их псевдорелигиозному учению. Служившее не одну сотню лет опорой и надеждой страждущим, прибежище ищущих спасения души исчезало на глазах, превращаясь в прах; ликующие вандалы, гордились своими деяниями, сидя на броне, стреляя в воздух, улюлюкая, выкрикивая проклятья в адрес иноверцев.

    Другие занялись грабежом, вынося храмовую утварь, рассовывая ценное по карманам, предавая остальное огню, бросая в многочисленные костры, разведенные вокруг строения.

    Но больше других, Малыша напугал молодой паренек, которому в самую пору сидеть за школьной партой, но вместо учебы, он, взобравшись на самый купол, пытался куском трубы снести мраморный крест. Подросток, осмелев от безнаказанности, остервенело размахивал своим орудием, высекая искры, изрыгая проклятья. В его горящих ненавистью глазах, застыла воистину нечеловеческая жестокость. В данную минуту, он чувствовал себя властителем вселенной.
Малыш посмотрел на Гавриила, в надежде на поддержку товарища, но поведение Архангела еще больше напугало его: Гавриил, словно сам сойдя с ума, хохотал во все горло.
 
    - Гавриил, прости, конечно, но ты, можешь объяснить причину столь безудержного веселья? Твое поведение пугает меня,-волнуясь спросил Малыш.
Архангелу не сразу удалось подавить смех.

    - Тебе разве не смешно? Это же весело, настоящий бродячий цирк, только клоуны в нем злые.
    - Нет, не смешно, и совсем не весело.
    - Малыш, тебе сколько лет? - С лукавинкой смотря на Малютку, спросил Гавриил.
    - Сто тринадцать,-немного смутившись, будто стесняясь своего возраста, ответил Малыш. -Хотя не пойму причем тут мой возраст?
    -По земным меркам, ты в преклонном возрасте, правильней сказать долгожитель. Теперь ответь, во скольких церквях, соборах, и прочих святых местах ты успел побывать?

    Совершенно смутившийся Малыш, виновато опустил глаза, тихим голосом отвечая:
    - Я, я не был ни в одной.
    - В этом нет ничего постыдного, тебе нечего стесняться,-успокоил Архангел. -Уверен тебе интересно знать во скольких святых местах побывал твой старший товарищ?

    - Спрашиваешь! Еще как хочу, расскажи пожалуйста,-оживился Малыш.
    - Ни в одном из них я не был,-улыбаясь ответил Архангел.
    - Не может быть, разве такое возможно!? - Изумленно смотря на Гавриила, воскликнул Малыш, в чьей кудлатой головке, не укладывалось услышанное.
    - Почему не возможно? Возможно, говорю это без малейшего намека на юмор, вполне серьезно. Более того, Отец, как и я, и ты, ни разу нигде не был. Не округляй свои глазенки, понимаю мои слова, стали настоящим откровением для тебя, но такова правда. Когда люди говорят, что длань господня коснулась какого-то места или человека, они лгут, лгут прежде всего себе.

    Человечеству в дар дана вера, вместе с ней святое писание, чтобы они, не бродили, подобно отбившемуся от пастуха стаду в потемках. Вера, есть истинный свет, придающий сил, спасающий от бед, ограждающий от скверны, дарующий мир с благостью, а что они с ними делают? Ничего.

    Возьми любое святое писание, что оно, как не обычная книга. Она лишь тогда становится святой, когда читающий ее, следует заветам с ее страниц, открыв сердце и душу лучам истины.  Веры на словах не бывает, вера без дела пустой звук. Ты можешь до одури читать молитвы, но если в этот момент ты думаешь о другом, слова, прочитанные тобой, простое сотрясание воздуха и больше ничего.

    Большинство людей лицемеры и ханжи, никто из них, просыпаясь утром, не благодарит бога, за то, что они живы, но стоит беде пусть самой малой прийти к ним в дом, они тут же бегут в храмы, ставить свечи, начиная зачитываться молитвами, изображая праведников. Беда миновала, все сразу забудется, они вернутся в привычное русло лжи и неверия, заменяющее им правду.

    - У меня настоящая паника, - признался Малыш.
    - Рассуждая логически, рождается вопрос, если храм святое место, то почему христиане, не смогли в нем укрыться от вторжения бандитов, прикрывающихся ширмой мусульманских религиозных фанатиков? Ответ очевиден, ничего святого в нем нет и не было. Отца нет ни за одной каменной стеной, как нет на бумаге, он здесь, и здесь. -Гавриил приложил ладонь к груди и голове Малыша.   

     Если твое сердце холодно, подобно камню, обожаемому людьми, не трепещет от происходящего вокруг, в голове ветер, как на проселочной дороге, твои дела плохи, мрак сгустился над тобой и не видеть тебе лучика надежды во веки веков. Не живешь ты и не жил, родился и умер.

    Лишь глупцы, создают себе идолов, поклоняясь им, уповая на них во всем. В слепой надежде нет спасение, пустое это. Ничто не спасет человека, кроме него самого. Монахи вместо того, чтобы приносить себя в жертву, принимая мученическую смерть, не сделавшую их храбрецами, скорее глупцами. Могли подготовиться и дать достойный отпор врагу.

    В то время, когда нужно было готовиться к войне, как заповедовали древние мудрецы, говорившие-хочешь мира, готовься к войне. Они горячо молились, ожидая чудесного спасения. В современном мире не бывает чудес, он довольно жесток, но достаточно прост. В нем надо бороться, бороться за все, что тебе дорого.

    - Слышал слова: «на бога надейся, а сам не плошай»?
    - Впервые слышу,-Малыш, внимательно смотрел на Архангела, внемля каждому его слову.
    - Это высказывание, есть ни что иное, как точное определение поведения здравомыслящего человека. Веди себя люди так, смотришь, проблем поубавится, причем у всех.
    - Я тебя оставлю, основное занятие требует моего присутствия,-поднимаясь, расправляя крылья сказал Архангел.
   - Я буду ждать тебя здесь,-поникшим голосом ответил Малыш.

    «Встреча шестая. День, когда заплачут ангелы».

   Вернулся Гавриил что называется взмыленный.
    - Умаялся,-признался Архангел тяжело опускаясь рядом с Малышом.
    - Пришлось изрядно потрудиться? Сочувственно произнес Малыш.
    - И не говори,-вытирая полой плаща с утомленного лица, запекшиеся капли крови, копоть с гарью, согласился Гавриил.

    - Гавриил, это то самое место о котором, ты рассказывал отцу, говоря о братоубийственной войне?
    - Оно самое, волны насилия захлестнули весь мусульманский мир.  Поднявшаяся буря двигается дальше на запад. Грядет нечто ужасное, Малыш. Мне вспомнился хадис пророка Мухаммеда, в котором говорится: «посеявший ветер, пожнет бурю». Нелюди, заварившие кашу, алчущие наживы на людском горе, ничем не гнушающиеся, сами преткнуться, и падут от своего же оружия, помяни мое слово. Но до этого натворят много бед.

    - Отдохнул, готов двигаться дальше? - Спросил Гавриил, погладив Малыша по голове.
    - Сгораю от желания скорее покинуть это ужасное место, готов на любое трудное путешествие,-с охотой согласился Малыш.

    Пролетая над странами, видя потоки беженцев, вынужденно покидающих родные земли, обивающих пороги соседей, словно нищие. Встречая вместо сочувствия, высокие заборы и стражей порядка с каменными лицами. Целые реки крови, континенты, медленно погружающиеся во мрак и хаос. Слыша стоны, стенания, вперемешку с проклятиями, сердце Малыша сжималось и ныло. Таких сложных чувств ангелочек никогда не испытывал.

    - Прибыли, остановимся здесь, осмотримся,-отдал команду Гавриил, опускаясь на пригорок.
    - Где мы? - Оглядываясь спросил Малыш, место в которое они прибыли, напоминало место, которое они совсем недавно покинули.
«Солнце также припекает, в воздухе пахнет пылью, и на душе неспокойно»,- с внутренней тревогой, думал он.

    - Приграничная зона между Израилем и Палестиной,-ответил Гавриил, всматриваясь в горизонт,-по моим данным здесь назревает что-то серьезное.
    - Гавриил, до Иерусалима далеко? Мечтаю побывать в нем, слышал он красивый.
    - Рукой подать, вернее пару взмахов крыльями, и ты там, но не сейчас, у нас дела здесь.

    Далеко впереди, на холме появилась темная точка, стремительно приближающаяся к тому месту, где стояли ангелы.
    - Патруль, проверяют заграждения,-произнес Архангел,-видишь бесконечный забор вдоль всей границы?  Таким манером люди отгораживаются друг от друга, а это патруль, отвечающий за данный участок.

    Патрульная машина остановилась прямо напротив сидящих на пригорке ангелов, внимательно наблюдающих за действиями военных. Из машины вышли двое хорошо экипированных мужчины, которые подошли к высокому забору. Патрульные проверили на прочность крепления на столбах поддерживающих сетку, о чем-то поговорили на непонятном для Малыша языке, и видимо довольные результатами осмотра, сели в автомобиль, помчавшись дальше.

    Спустя непродолжительное время на холме, откуда незадолго до этого приехала патрульная машина, вновь появилась темная точка. Только теперь точка двигалась не так стремительно.
     - Интересно кто это?- Заинтересовался Малыш, сделав ладошку козырьком, пытаясь разглядеть приближающуюся точку.
     - Подъедет ближе узнаем, мне самому интересно,-Гавриил поднялся со своего места.
Ангелы услышали звон колокольчика и странный шуршащий звук.
    - Малыш, тебе эти звуки ничего не напоминают? До боли знакомо, но не могу вспомнить.

    - Конечно, я могу ошибаться, но, по-моему, это велосипед. Такие звонки бывают на велосипедах, а шуршащий звук идет от колес,-не совсем уверенно ответил Малыш.
Малыш мог не робеть, он оказался прав, потому что к тому месту, где они стояли, подкатил розовый велосипед, остановившись почти вплотную с ними. За рулем двухколесного коня сидела симпатичная девчушка лет двенадцати-тринадцати не больше.

    Девочка слезла с велосипеда, с детской беспечностью улыбаясь, посмотрела по сторонам, после чего подошла к забору. У одного из столбов, крепления которого проверяли военные, торчал небольшой, колючий куст. Девочка очень осторожно, стараясь не пораниться, взяла куст за толстый стебель и, с легкостью вытащила из земли.

    - Гавриил, что она делает? - Малыш не понимал действий ребенка.
    - Мое предположение- под кустом лаз. Хотя кто знает, подождем- увидим.
По поведению Архангела, Малыш понял, Гавриил заинтересован не меньше него.
    - Вот падший, откуда он взялся! - Воскликнул Гавриил, подскочив, словно ужаленный.

    - Что, что такое?! - Переполошился Малыш.
С другой стороны забора, точно по волшебству, возник мальчуган, на вид ровесник девочки. Дети обменялись улыбками, после чего, мальчишка, словно уж, проворно юркнул под забор, спустя секунду оказавшись на противоположной стороне.

    - Точно лаз,-произнес Гавриил, довольный своей догадкой, успокоившись, опустился на пригорок.

    - Привет, Элли,-поздоровался мальчик, протягивая смуглую руку.
    - Привет, Самир,-немного смущенно, ласково ответила девочка.
    - Элли, с каждым днем, ты все лучше говоришь на арабском,-улыбнулся Самир.
    - Твой иврит, тоже неплох, Самир,-улыбнулась Элли.

    Они стояли, державшись за руки, краснея от смущения. Такие разные, по-детски чистые, беспечные, испытывающие друг к другу нежнейшие чувства, что сама природа, умиляясь, замирала, наблюдая за ними.

    - Гавриил, о чем они говорят? - Мне не знакомы оба языка.
    - Прости, Малыш, сейчас исправлю,-Гавриил щелкнул пальцем,-теперь тебе будут понятными оба языка.

    Дети немного постояли, молча смотря в глаза друг дружке. Но детское любопытство Самира взяло верх.
    - Элли, у тебя новый велосипед, поздравляю! Восторженно произнес мальчик, разглядывал новенький велосипед, блестевший хромом и лаком краски.
    - Неужели ты забыл, у меня завтра день рождения,-немного обиженно произнесла девочка. Папа с мамой решил не тянуть до завтра, и подарили сегодня.
    - Я помню,-печально опустив голову, ответил мальчик.

    - Ты чего не рад, что завтра мой день рождения? - Надув без того пухлые губки сказала Элли.
    - Нет, что ты, конечно рад, просто мне …- Самир не стал договаривать, он пытался не смотреть Элли в глаза.
    - Почему ты погрустнел, в чем дело? - Элли пыталась заглянуть в его глаза, но мальчик отводил взгляд.

     Дети сели рядышком и долго молчали, казалось вместе с ними, молчит весь мир, даже дотошный Малыш, понимая щекотливость момента, не проронил ни звука.
Молчание прервал мальчик:
     - Понимаешь, Элли, мне очень стыдно,-со слезами на глазах, начал говорить Самир,-завтра твой день рождения, а мне нечего тебе подарить.
    - Глупенький,-не по-детски серьезно, заговорила Элли,-мне ничего не нужно, даже этот велосипед подаренный родителями, ведь мы друзья навеки. Хочешь забери велосипед себе, я дарю его тебе в знак нашей дружбы.

    - Я не могу принять велосипед, его подарили тебе и потом…- он снова смущенно опустил глаза.
    - Что опять? Насторожилась Элли.
    - У меня никогда не было велосипеда, я не умею на нем ездить,-раскрасневшись, признался Самир.

    - Подобное упущение легко исправить, я научу тебя,-глаза Элли заулыбались.
Самир постоянно падал, но упорно продолжал следовать советам учителя. Элли хохотала, помогая ему справиться со страхом, объясняя, что главное научиться держать равновесие, дальше велосипед сам повезет, только успевай крутить педали. В эти минуты не было в целом мире людей счастливей, чем они. Их смех с улыбками, ветер разносил во все концы.

    В самый разгар веселья, на горизонте, в очередной раз возникла темная точка, с каждой секундой принимающая отчетливый человеческий силуэт.
   - Гавриил, смотри кто-то приближается,-взволнованным голосом произнес Малыш.
   - Кому-то приспичило раз он мчится сюда на всех парах,-согласился Гавриил, видя бегущего со всех ног человека.
Приближающуюся фигуру заметили дети.

   - Самир, смотри кто-то бежит к нам с твоей стороны,-указывая на бегущего, сказала Элли.
   - Не волнуйся это мой приятель Хусни,-заулыбался Самир завидев своего соседа.
Еще на подступах к ним, Хусни начал размахивать руками, что-то выкрикивая. Но из-за отдышки его было сложно понять.

   - Хусни, дружище, что стряслось? - Приветливо улыбаясь, спросил Самир.
   - Там, там, указывая за спину,- пытался объяснить запыхавшийся мальчишка, но не мог, из легких вместо слов вырывался громкий свист.
   - Хусни, да что с тобой, куда ты так несешься? Видя на приятельском лице сильную тревогу, Самир забеспокоился не на шутку, ему еще не приходилось видеть приятеля таким взволнованным. -Отдышись, расскажи в чем дело?

   - Самир, беда, беда, беги скорей домой,-чуть отдышавшись выпалил Хусни.
Услышав недобрую весть, Самир побледнел, выронив велосипед из рук.
   - Самир, поспешим время не ждет,-из-за забора, торопил приятель.
Пришло время, забеспокоиться Элли.

   - Самир, что случилось?
   - Элли, прости, но мне нужно бежать,-извинившись Самир пустился вдогонку за Хусни.
Элли хотела крикнуть, что она придет завтра в это же время, но Самир вряд ли мог слышать ее слова, он несся так быстро, как только мог.
   - Поднимайся, нам пора,-Гавриил расправил крылья.
   - Куда? Малыш не успел до конца озвучить своего вопроса, Гавриил схватил его в охапку, помчав по небу.

     Улица, на которой жил Самир, была запружена настолько сильно, что двое щуплых мальчуганов, едва протискивались сквозь людскую толпу. Произошло нечто нехорошее, сразу понял Самир, как только увидел бушующее людское море. Мужчины кричали проклятия, отпуская их в адрес Израиля, и всех его жителей. Женщины рвали волосы, завывая на все лады, исполняя леденящую душу нению. Чем дальше продвигались мальчики, тем тесней становились ряды. Вот из-за спин, показалась крыша родного дома Самира, но мальчик никак не мог пробраться к нему.

    - Пустите, пустите это мой дом! - Кричал Самир, пытаясь протиснуться.
Наконец его крики услышали рядом стоящие люди, пропустив к дверям.
Во внутреннем дворике, народу толпилось не меньше, чем на улице. Мужчины изрыгали все те же проклятия, женщины, кто заунывно, кто во весь голос плакали. Набравшись сил, Самир пролез в дом. Но едва он переступил порог, как тут же застыл. В центре комнаты, на полу лежало чье-то тело, накрытое окровавленной простыней.

    - Люди, мусульмане, посмотрите, кто явился! Обратился к собравшимся мужчина, чей вид был ужасен: лицо серое, точно зола из угасшего костра, но больше всего пугали его глаза; заплаканные и в тоже время налитые злобой.
    - Отец,-едва вымолвил мальчик.

    - Смотри, предатель, что сделали обожаемые тобой Израильтяне,-отец схватил Самира за ворот рубашки, как слепого котенка, подведя к краю простыни. -Смотри, что они сделали с твоим братом, моим ненаглядным Мухаммадом, моей надеждой, - мужчина откинул край простыни, показывая Самиру мертвое тело брата.
Бедного мальчишку затрясло, он попытался отвернуться, но отец больно схватил его за лицо, прокричав в приступе бешенства:

    - Не отводи взгляда, проклятый предатель, смотри, что иудеи делают с настоящими мусульманами, будь они все трижды прокляты, и ты вместе с ними.
    - Отец! Взмолился мальчик, падая перед ним на колени.
    - Прочь, вон из моего дома, предатель! Никакой ты мне не сын, вот мой настоящий сын,-обезумевший от горя родитель, кинулся обнимать охладевший труп старшего сына.

    - Отец, прошу, выслушай меня,-сквозь слезы умолял Самир.
Внезапно отец подскочил, набросившись на мальчика.

    - Не называй меня отцом, слышишь, предатель,-он изо всех сил тряс Самира за плечи, будто пытался выбить душу из мальчика. -У тебя нет отца, единственный мой сын лежит сраженный пулями обожаемых тобой израильтян. Убирайся, пошел прочь, чтобы глаза мои тебя не видели. Будь ты проклят! Мужчина с такой силой ударил мальчишку по щеке, что тот отлетел в другой конец комнаты, едва не лишившись чувств.
    - Вышвырните этого мерзавца вон отсюда, своим присутствием он оскверняет память моего сына,- такими были последние словами отца.

    Малыш, наблюдающий подобную сцену впервые, застыл, не веря своим глазам и ушам. Даже Гавриил, сгустив брови, недовольно раскачивал головой.
   - Гавриил, отец проклял сына из-за той девочки с велосипедом?
   - Не из-за нее, а потому что, он разбитый горем слабовольный мозгляк,-скрежеща зубами ответил Архангел. Разве можно проклинать малое дитя из-за дружбы, пусть даже с иноверцем. Гнать из родного дома, подобно шелудивому псу. Какой он отец после этого. Но мы заговорились, а время бежит, так поспешим с ним вместе.

   Не помня себя, Самир добрался до окраины городка, где совершено обессиливший, упал на сухую траву, горько зарыдав.
Мальчик не слышал осторожно крадущихся шагов позади себя, до тех пор, пока чья-то длинная тень не заслонила солнце, и вкрадчивый голос не обратился к нему:

   - Салам Алейкум, брат мусульманин, утри слезы ими не вернуть брата.
Самир поднял заплаканное лицо, над ним стоял незнакомец, лицо которого скрытое за огромной бородищей, показалось мальчику знакомым, но он, не мог вспомнить где и когда мог видеть этого человека.
Тем временем, незнакомец, поглаживая себя по бороде, приветливо улыбаясь, завел с ним беседу.

   - Мальчик мой, мое имя Хаттаб, я был духовным наставником твоего брата Мухаммеда, да примет Всевышний его благородную жертву ради всех правоверных. Не лей слез, Самир, на все воля Аллаха, призвавшего твоего брата в нужный час.
   - Спасибо вам за добрые слова уважаемый, Хаттаб,-поблагодарил Самир, вспомнив, что как-то раз видел брата в обществе этого бородача.

   - Понимаю, и разделяю твою скорбь, твой брат был моим лучшим учеником, но также хочу сказать, сейчас не время для скорби. Настало время действовать, ты должен отомстить проклятым кафирам за смерть Мухаммада. Лишь тогда всемилостивый Аллах, дарует спасение твоей душе, избавив от всех прежних грехов.
Сердце мальчишки, учащенно забилось, свет надежды забрезжил в нем.

   - Отец, отец, простит меня?
   - Непросто простит, он будет гордиться тобой, рассказывая всем о том, каким воином стал его Самир. Мы вместе возвестим азан, прочтем намаз, и тогда армия ангелов встанет в один боевой ряд с нами, преданными рабами Всевышнего. Устроим кафирам джихад, смерть настигнет наших врагов всех до единого.
Воодушевленный мальчишка согласился.
   - Я готов, что нужно сделать?

   - Не ходи, куда ты, он лжет заманивая тебя в ловушку,-Малыш изо всех сил пытался докричаться до Самира. Ангелочек видел, как человек, представившийся духовником брата, поджидал мальчишку у дома, а после следовал за ним по пятам.
   - Зря стараешься, малец, не слышит тебя.
   - Но почему, я пытаюсь помочь?!
   - Моя миссия не предполагает помощи людям, что касается лично тебя, то ты просто наблюдатель, не более того. Теперь последуем за ними, узнаем их планы.

    Хаттаб привел Самира в незнакомый дом за чертой города. Попав внутрь, мальчик, почувствовал резкий, удушливый запах, бьющий по обонянию.
   - Чем так нестерпимо несет, уважаемый Хаттаб?

   - Возмездием, будущий воин,-довольно улыбаясь, произнес бородач,-наши братья химики, готовят гремучую смесь для наших ненавистных соседей, которые вскоре ответят за все свои злодеяния.

    - Иншаллах!- Громким возгласом, поддержали бородатые мужчины, сидящие полукругом в центре комнаты.
    - Нашему новому брату не престало стоять, словно незваному гостю, пригласите его к столу,-отдал приказ Хаттаб, явно имеющий авторитет среди толпы угрюмых, серьезно настроенных бородачей.
По первому слову, мальчишку посадили за стол, начав угощать кушаньями.
    - Отведай пищи, преломи хлеб со своими новыми братьями,-говорили мужчины, невольно внушающие впечатлительному юнцу уважение.
    - Я очень голоден, с утра крошки во рту не было,-признался Самир, с удовольствием принимая приглашение.

    Ангелы молча наблюдали за происходящим, первым к удивлению Малыша, заговорил Гавриил.
    - Как пить дать, опоят глупого мальчишку, я уже видел подобные фокусы,-шепнул он Малышу.
   - Для чего надо опаивать ребенка?
   - Для того, чтобы подготовить,-немного нервничая из-за недогадливости Малыша, ответил Архангел.
   -  Гавриил, к чему они готовят его?
   -К чему-то нехорошему, вряд ли бандиты, поведут мальчишку на воскресную ярмарку за конфетами.

    Пока Самир ужинал в компании незнакомцев, наигранно улыбающихся ему. За ним неотрывно следил цепкий взгляд Хаттаба. Бородач, перебирал четки, о чем-то сосредоточенно думая.
   - Самир, как тебе наше угощение, все ли по нраву? Вкрадчиво заглядывая в глаза, притворно ласково интересовался Хаттаб.
   - Я на седьмом небе от счастья, так досыта, я не кушал давно,-ответил разморенный мальчишка, не подозревающий, что его опоили снадобьем, подавляющим волю.

   - Слава Аллаху! Тебе понравилось, я было начал волноваться,-беззастенчиво лгал бандит, прикрываясь именем Всевышнего. -Теперь, когда твой желудок насытился и, ты всем доволен, мы можем поговорить о деле?

   - Я внимательно слушаю вас достопочтенный, Хаттаб,-одурманенный мальчишка, подался вперед, готовый служить «новому брату».

   - Ты наверняка умеешь пользоваться сотовым телефоном?
   - Конечно, умею, на нашей улице никто кроме меня не набирал на телефоне столько выигрышных баллов, сколько набирал я,- по-детски хвастался мальчишка, называя телефонную игру.

   - Очень хорошо, просто великолепно, ты молодчина! Хитро щуря колкие глаза, потирая руки, обрадовался бандит. -То, что тебе предстоит сделать, сущий пустяк в сравнении с твоей серьезной игрой. Но благодаря этому, ты заработаешь славу, уважение среди сверстников, да что там сверстники, тебе буду завидовать все без исключения. Но самое важное, ты реабилитируешься в глазах отца, вернув его любовь с расположением.

   - Теперь нужно подумать, как переправить тебя через границу,-задумался Хаттаб.
   - Тут и думать нечего, я запросто могу перейти границу, у меня есть тайное место с лазейкой о которой никто не знает,-мальчишка, выболтал их с Элли секрет.
   - Самир, мой братик, тебе цены нет,-ликовал бандит. Теперь слушай, твоя задача простая, мы дадим тебе телефон и маленький пакет, который будет нужно, передать нашему человеку. В телефоне, к сожалению, нет твоих любимых игр. Но это даже к лучшему, тебя ничто не будет отвлекать. Зато после, тебя ждут щедрые подарки, один из которых, новенький телефон, куда ты сможешь закачать все игры, какие пожелаешь, договорились? Бандит протянул Самиру руку.

   - Договорились,-согласился мальчишка, пожимая крепкую, сухую ладонь.
После разговора с главарем, Самира отвели в другое помещение, где он, познакомился с человеком, не назвавшим имени, представившимся координатором операции. Это человек, объяснил мальчику, что ему нужно пробраться в центр города, а именно на центральную площадь с фонтаном, и ждать, когда на телефон придет сообщение, в котором будут дальнейшие указания.

   - Видишь все просто, справишься? Смотря на Самира серьезными глазами, спросил мужчина.
   - Не беспокойтесь, я справлюсь? Заверил его мальчишка.
   - Умница,-коварно улыбнулся мужчина. -Я не сомневался в тебе ни минуты, ты настоящий мужчина, Самир. Ты станешь воином, каким был твой брат геройски погибший ради благого дела. -Как завершишь дело, сразу беги домой за подарками, они будут тебя ждать.

   - Так просто! Воскликнул обрадованный мальчик.
   - Видишь, как хорошо обрести новых братьев, помогающих заслужить прощение отца, одаривающих тебя подарками,-окончательно задурив голову мальчишке, опытный бандит, оставил его начавшего грезить, отдыхать.

    Маленький городок, окунавшийся в мягкие лучи убывающего солнца, был пленительно красив. Даже немногословный Гавриил заметил это:
   - Благодать то какая, Малыш, будто нет вовсе никакой грязи и гадости,-сладко потягиваясь, произнес он.
   - Меня неприятное чувство гложет, никак не могу от него избавиться,-признался Малютка.
   - Учись наслаждаться моментом, удивительное сокрыто в каждой минутке.
Маленькие, уютные улочки, блестели чистотой, горожане неспешно прогуливались, наслаждаясь дивным вечером. На площади включили освещение, небольшие фонари, изготовленные под старину, от чего площадь стала невероятно притягательна. Жителям и гостям, не хотелось покидать ее. Магазинчики, точно соревнуясь между собой за звание лучшей витрины, запустили неоновые иллюминации, на все вкусы и фантазии. Заструился фонтан с разноцветной подсветкой и тихой музыкой, плывущей между столиками кафе, по булыжникам улочек, улетая высоко в облака, медленно проплывающие над городом.

    На мальчишку, одетого в синие, старые джинсы, футболку с изображением знаменитого форварда, легкую курточку, кеды, с маленьким рюкзачком за спиной, никто не обращал внимания. Патруль дважды проходил мимо него, даже не взглянув. Горожане наслаждались, тихим, приятным вечером.

    Детское восприятие Самира, отказывалось принимать жестокие правила современного мира. Окружающее казалось ненастоящим, реалии пугали мальчика, он не понимал, почему с одной стороны забора все хорошо, с другой плохо. Вечные поиски съестного, безработица, болезни, блокады, прочно укоренившиеся дома, расстраивали ребенка.

    «Нас разделяет хлипкий забор, надо снести его, и жить дружно»,-мечтал Самир, завороженно наблюдая за пеной, пузырящейся по кромке фонтана.

    «Вот было бы хорошо, я смогу беспрепятственно ходить в гости к Элли, она сможет приезжать ко мне. Хотя нет, ко мне не надо, у нас в доме вечная сутолока, вдруг она будет разочарована»,-продолжая мечтать, Самир, невольно вспомнил о доме, об отце с которым они так плохо разошлись, перед лицом встало мертвое лицо брата. Бедняге стало жутко одиноко, и до боли тоскливо.

    От грез мальчишку отвлек телефон, завибрировавший в кармане джинсов. Самир полез в карман, но горячая волна, пробежавшая по телу, притормозила руку, он застыл в нерешительности.

   «Возьми телефон, сын шайтана»,-выругался мужчина прятавшийся в темном углу, на противоположном конце площади, это был тот самый человек, представившийся Самиру координатором операции.

   «Надо скорей покончить с этим, и возвращаться домой, просить прощения у отца. Уверен, мама истосковалась, она виду не подает, а сама сильно переживает»,-волнение перехлестывало через край, тревожное чувство больно кололо в груди, но тоска по дому являлась нестерпимой для детского сердца. Самир достал телефон.
«Мальчишка, читай инструкции, не вынуждай меня»,-сжимая в ладони рукоятку пистолета, нервно дергался координатор.

   Самир взглянул на монитор, на котором высветилось сообщение, палец потянулся к кнопке, но в этот момент, он услышал знакомый звон. Машинально обернувшись, мальчик увидел Элли катающуюся по площади, рядом со столиками в кафе.

   «Какая она красивая»,-подумал Самир, залюбовавшись красотой девочки: «на Элли было розовое платьице, выгодно подчеркивающее чуть смугловатую кожу, такого же цвета бант, едва держащийся на густых каштановых волосах; она улыбалась, что-то говоря молодым мужчине с женщиной по всей видимости родителям. Родители умилялись глядя на нее».

    Тоскливей чем сейчас, Самиру еще никогда не было, с ним никогда так тепло не обращались, и даже мама из боязни перед отцом, не показывала своих истинных чувств.

   «Как мне хочется подойти к ним, представиться, рассказать о нашей с Элли дружбе, но конечно я этого не сделаю»,-с досадой думал мальчик.
«Все прочту указания»,-решился Самир.

    Он положил палец на кнопку, привычным движением раскрывая страницу, но снова застыл. На этот раз его отвлек, а вернее притянул, внешний вид подростка, появившегося на площади.

   Подросток, попавший в поле зрения Самира, был с ним примерно одного возраста, ну может чуточку старше. Со стороны парнишка, казался обычным, ничем особо непримечательным, если не две вещи, на которые Самир обратил внимание.
Первое на чем Самир заострил внимание, являлась одежда, парнишка, был одет явно не по погоде, да к тому же в одежду не со своего плеча: «на нем был широкий плащ, как минимум на два размера больше».

    Второе, что сразу вызвало подозрение, было лицо, отрешенное, неживое, мертвецки бледное. Оно словно не принадлежало ему, а было, как и плащ стянуто с другого человека и насильно прилеплено ему. Но глаза с болезненным лихорадочным блеском зрачков, блуждающие внутри орбит, пытающиеся отыскать нечто важное. Просто кричали-с моим хозяином беда!

    Парнишка, точно зомби, не моргая, на шатающихся ногах, направился к столикам в кафе, расположенным по периметру площади.

    «Смертник!»,-Просигналило в голове Самира.
Самир выбросил телефон в фонтан, сбрасывая рюкзак, заглядывая внутрь- доверчивому мальчишке, и в голову не приходило заглядывать в него раньше: «в рюкзаке лежал сверток, плотно обтянутый скотчем, к свертку был прикреплен телефон, точная копия аппарата, выброшенного Самиром, и пара магазинов к автоматическому оружию; такого добра не муж, но ребенок, за свои двенадцать лет навиделся с лихвой. Рюкзак полетел в фонтан вслед за телефоном».

    Мальчик рванул в сторону кафе, громко крича: «Элли!»
Элли услышала, что кто-то зовет ее по имени и была очень удивлена, увидев Самира.
    - Самир! – Улыбаясь, воскликнула она, разворачивая велосипед в его сторону.
    - Скорей уезжай! Изо всех сил крикнул мальчик.
 
    Наблюдавший за мальчишкой из темной подворотни, словно воришка, координатор, взбесился от негодования, его губы побелев затряслись, рот перекосила злоба, со словами,-сдохни, мерзкий предатель,-бандит нажал кнопку.   

    Прогремело два взрыва, унесших жизни всех, кто находился на площади.
Малыша, сидевшего на крыше одного из магазинчиков, оглоушило, отбросив далеко назад. Последнее, что он видел перед тем как потерял сознание, был сорвавшийся с велосипеда Элли звоночек. Звоночек кружился в воздухе, но не звонил, точно храня молчание о погибшей хозяйке.

    Гавриил, едва сдерживающийся, готовый в любую минуту нарушить отцовские заповеди, нервно сжимал рукоять зазубренного меча, с ненавистью наблюдая за бандитом. После взрыва, черный дым обуял площадь, пламя пожарища, пожирало все кругом, как вдруг среди кромешного ада, из пепла, точно на крыльях феникса, в небо взмыли две невинные детские души. Светлые, легкие, воспарили они голубками, навсегда покидая грешную землю. Архангел провожал их взглядом, и горячие слезы потекли по его суровому лицу. Вытерев слезы, огрубевшей ладонью воина, Гавриил, вспомнил слова отца: «Сынок, наступит день, когда вместе с небесами заплачут ангелы».

    «Хорошо, что ты этого не видишь, Малыш»,-думал Гавриил, покидая землю.
Держа в руках Малыша, точно спящего младенца, Архангел, пролетал над пограничной полосой разделенной забором. Вдоль забора, с обеих сторон двигались траурные процессии, мужчины, угрожали соседям расправой, осыпая проклятиями, крича о мести, озверелые, бросались камнями. И только женщина мать, хоронившая двух сыновей, горевала, не проронив ни звука. Она смотрела на холм, на противоположной стороне, где старые могильные плиты, потеснились, для свежевырытых ям. Там в людской толпе, виднелись заплаканные глаза матерей, как и она потерявших своих детей.

    Эпилог.

    Малыш пропустил парад, он не видел стройных рядов легиона, молодых ангелов, кичливо выпячивающих грудь. Как не видел Михаила, гордого за все небесное воинство, начиная от ветеранов, заканчивая последним новобранцем. Не слышал оглушительных оваций, гремящих в небе, в честь триумфатора Маэстро. Все это он пропустил.

    - Малыш, как ты себя чувствуешь?
    - Спасибо, Отец, мне уже лучше,-ответил Малыш, пытаясь встать.
Вседержитель остановил его:
    - Лежи, не вставай, ты еще слаб.
    - Действительно, голова еще кружится,-признался Малютка.
    - Скажи, как тебе путешествие, что скажешь о людях?
Вопрос оживил Малыша.

    - Отец, они такие разные, такие удивительные. Среди них много хороших. Но есть плохие, которых, к сожалению, тоже немало. Эти плохие ни во что не верят, даже…-Малыш замялся, не решаясь договорить.
Вседержитель улыбнулся.

    - Ты хотел сказать, что они не верят, даже в меня? Я прав?
    - Прости, но именно это я и хотел сказать,-понуро опустив кудрявую головку, ответил Малыш.
    - Малыш, не грусти, ведь главное не это, а то, что моя вера в них по-прежнему сильна,-мягко улыбаясь ответил Отец.