Глава 15.
Меня одолевал страх, он был частью моей жизни. Я боялась его потерять. Страх мобилизовывал меня, не давал расслабиться. Внешне, конечно этого не было заметно. Для всех я оставалась невозмутимой и прямолинейной женщиной. На работе ценили мой аналитический ум, не подозревая, что под маской равнодушия и успешности во мне кроятся тысяча мелких и больших страхов. Каждый день, уходя на работу и уводя детей в детский сад я, закрывая входную дверь, боялась обыска, хотя ничего, кроме вещей и утвари в доме ничего не было. Боялась, что дети расскажут про нашу жизнь в Москве. Пока мне удавалось объяснить те или иные истории детей про ту, старую жизнь. Я терпеливо ждала, что малыши скоро позабудут про папу и бабушку. Но мы тогда жили лучше и не так бедно, как сейчас. Мои цыганские дети росли, превращаясь в прекрасных девушек, и новая жизнь в их взрослении перебивала память детства. Они с удовольствием занимались общественной жизнью, много читали, стараясь вобрать в себя многое, то, что не дало им их детство. И новая информация, полученная ими, автоматически перекрывала детские воспоминания и жизнь в таборе. Я гордилась ими, но изредка проскальзываемые в разговоре цыганские словечки, вызывали у меня панику.
На работе я боялась сказать лишнее, и часто молчала, боясь, что полученные мною знания в институте выдадут меня с головой. Фактически я закончила его, помогая учиться Павлу. Мой отец был выдающимся инженером и часто чертежи, приносимые им домой, я рассматривала, как красочные картинки букваря. Отец, наблюдая за моим развитием, гордился. В нашем доме собиралось много людей, влюбленных в свою деятельность. Споры в создании новых станков, особенности и характеристики стали, новшества при установке и размещении циклов обработки деталей долго не давали мне уснуть. Я слушала обо всем и мечты уносили меня в далекое царство созидания. Я была мечтательницей. Поэтому жизненные заботы после страшной смерти моих родителей были восприняты мною, как элемент временности. Я ждала их возвращения будто с дальней командировки. Реальность же, наоборот давила, не давая развиваться мне как инженеру. Я мучилась. Обман давил на меня и опять страх потерять работу заставлял держать себя в рамках, уготовленных мне судьбой.
Еще один страх мучил меня. Страх быть женщиной, еще пуще, быть любимой женщиной. Я шарахалась от всякого внимания со стороны мужчин. Николай Ильич вызывал во мне ужас и как начальник местного НКВД и как мужчина. Он не давал мне возможности остаться невозмутимой железной леди. Чем больше я закрывалась от него, тем больше он добивался меня. Он нравился мне, но не более чем приятель, с кем интересно провести время, но было понятно, что он ожидает другого. Как вести себя в вечной игре мужчины и женщины мне было не известно. С Пашей меня связала ситуация, а Григория я полюбила, отдавая себя ему, ничего не прося взамен. Если бы не случай на сеновале, я была бы ему верна, растила его детей и чувствовала себя более чем счастливой при любимых людях. Потеря ребенка убила во мне все женственное и желаемое всякой женщиной быть единственной в жизни своего мужчиной. Скорее всего, я все равно повзрослела бы через пару тройку лет и поняла бы весь тот обман и использование меня, как игрушку в руках взрослого и расчетливого человека. Будь он другим, из него не получился бы тот, кем он являлся в обществе. Признание того, что мое тело вызывает в мужчине только плотское желание, убивало во мне женское начало. Я надевала бесформенные одежды. Скрывала за несуразными шляпами свое лицо, почему то становившееся всё более миловидным. Я, борясь с природой, преображалась. Тело, предательски, набирало женственность.
Почти за полгода я научилась язвить при каждом случае, и сотрудники мужчины потеряли ко мне интерес, но не Николай. Казалась, что его еще больше раззадоривали мои попытки быть неприступной. Так я попала в свои же сети. Он видел во мне женщину и желал меня. Но мой страх …. На заводе была выстроена первая очередь, завод готовился к приему оборудования и к празднованию Нового года. Ануш Рубеновна, бессменный профорг, руководила подготовкой, носилась по заводоуправлению со своим сценарием, давала задания каждому отделу и люди заряжались этой предпраздничной подготовкой. Все чаще звучал смех, готовились карнавальные костюмы, раздавались роли.