Роман Ассириец Глава третья

Сергей Изуграфов
Глава 3.
          Кендо. В начале пути

    Звук ровно и мощно работавшего двигателя всегда настраивал меня на размышления. Я автоматически крутил баранку Пассата, словно на автопилоте объезжая ямы и рытвины безнадежных питерских дорог, осторожно переваливаясь через рельсы, останавливаясь на светофорах и пропуская суетливых пешеходов по дороге в клуб.

    Я помню свой первый день в клубе и встречу с Сэнсэем. Меня привели мои интернетовские знакомые, провели внутрь, сказали – стой здесь, у входа, мастер Фудзивара сейчас примет тебя. До начала тренировки оставалось еще минут двадцать, как раз, когда я закончил изучать плакат над входом, гласивший: «Победа – это жизнь, поражение – это смерть», в стене длинного и мрачноватого зала открылась боковая дверца. Оттуда вышел маленький седой японец, подошел ко мне и поклонился, радушно улыбаясь. Мне ничего не оставалось, как поклониться в ответ. Он  жестом пригласил меня пройти, одобрительно коротко кивнув, глядя, как я скидываю пропыленные кроссовки.

- Простите, я не говорю по-японски, - сказал я по-английски, -  мне сказали, что здесь школа Кендо, у меня есть синай, и я хочу у Вас учиться.
 
- Ничего страшного, - ответил японец на сносном английском языке, - расскажите о себе, почему Вы решили практиковать Кендо?

    Вот спросил, что называется! Что я ему скажу, что жизнь пуста и скучна? Что в свои тридцать с лишним я маюсь от безделья, не зная чем себя занять? Или про оффшорное программирование, будь оно неладно? Что здесь я случайно, по прихоти судьбы и моего приятеля Мишки, который всучил мне меч перед отъездом в очередную командировку за рубеж? Мое молчание затягивалось, но японец смотрел на меня, доброжелательно улыбаясь, терпеливо ожидая моего ответа. Скажи же что-нибудь, дубина, что-нибудь толковое. Только не «ду ю спик инглиш?»  Выгонит ведь, скажет, мы, мол, тупых не берем. Доказывай потом, что не энцефалопат.

    Неожиданно мастер пришел мне на помощь.

- Вы не знаете, что привело Вас сюда. Но что-то привело Вас, и Вы хотели бы попробовать. Я правильно Вас понимаю? – по-прежнему улыбаясь, спросил он.

- Да, - выдавил я, - спасибо.

- Сколько Вам лет, и каким спортом Вы занимались раньше?

- Легкой атлетикой, боксом, рукопашным боем, но в последние годы – практически ничем. Мне тридцать два года.

- Ничего страшного, - улыбка мастера казалось бесконечной, - тело быстро вспомнит и окрепнет. Не это главное. Дух и самосовершенствование – вот основная наша цель, познание себя и окружающего мира через Кендо. Вы готовы к долгим тренировкам? Практика Кендо требует времени, терпения, упорства и твердости духа.

- Мне некуда спешить, у меня масса времени, я, правда, очень хочу попробовать, мне это необходимо, - вдруг прорвало меня, я заговорил быстро, словно боясь чего-то. Вдруг и в самом деле не возьмет?

- Хорошо, мы рады Вам. Добро пожаловать, - Сэнсей еще раз поклонился, - пройдите в ту дверь, мой помощник Вам все объяснит и покажет.

    Вот так все и началось.

    Сперва все новички собрались в круг, и сев рядом с нами, мастер показал нам синай и рассказал, из каких частей он состоит. Затем подошел его помощник, поклонился и занял место рядом с мастером. По команде Сэнсея помощник демонстрировал, как надо стоять и как сидеть, как нужно держать меч во время поклона, под каким углом следует делать поклон, а мастер комментировал нам все его движения.
 
    Нам объяснили, куда надо смотреть, где должны быть руки, а где должен лежать меч. Потом меня выучили хвату синая - левая рука снизу держит тремя пальцами, правая рука выше, держит легко, без напряжения. А вот и стойка - правая пятка на одной линии с большим пальцем левой ноги, ноги на ширине ступни, левая пятка всегда несколько приподнята от пола, а кончик бамбукового меча направлен в горло противнику. Потом попробовали передвижения: назад и вперед, влево и вправо, влево, вперед, вправо, назад...

   Уже на второй тренировке я сломал Мишкин синай. Сэнсей сказал, что это от усердия и трудолюбия, и его помощник выдал мне другой, пообещав починить мой меч. Новый оказался гораздо крупнее первого, намного тяжелее и с  массивной рукоятью. На первых порах было ужасно тяжело соблюдать стойку, правильно держать меч, расслаблять плечи и не спотыкаться о собственные ноги. В доспехах, которые выдал нам помощник, я ощущал себя водолазом на суше. Первые несколько недель тренировок превратились в сущий ад. Я чувствовал себя беспомощным, ни на что не способным, потным и гадким.

    Прошли месяцы, прежде чем стойка моя стала тверже, я смог держать правильно руки, особенно левую – по центру. Ноги, наконец, стали слушаться, я научился шлепать правой ногой одновременно с нанесением удара мечом по цели. Пятки вечно были сбиты в кровь, мышцы ныли, суставы трещали, ноющая боль в предплечьях стала постоянной.

    «…суть Кендо – учил мастер, - подготовить самурая к битве не на жизнь, а на смерть, провести фатальный удар в которой можно лишь, когда удар мечом совмещается с движением ног, дух крепок, а энергия сфокусирована. Поэтому все в Кендо имеет глубокий смысл. Почему ударной является только верхняя треть синая? Потому, что на настоящем клинке это - самая острая часть. Почему удары в область висков,  запястий и в другие места должны быть такими точными и четкими? Чтобы пробить броню доспехов противника, а в изгибе запястья доспехи очень тонки. Почему так важна одновременность удара и движения ног? Чтобы вложить в удар вес всего тела. А, чтобы в битве ваш меч не застрял намертво в черепе поверженного противника, и вы не стали легкой добычей, нужно выжимающее движение...»

    "…можно проследить родословную каждого инструктора вплоть до великих самурайских домов периода Эдо и дальше. Эти истории передаются от учителя ученику, который потом, в свою очередь, передает ее своему воспитаннику. И когда я говорю вам, что нога должна стоять так, а не иначе, я говорю это не потому, что меня так учили, а потому, что так это правильно. И так делали всегда. Обратите внимание на угол замаха меча. Это оптимальный замах, чтобы пробив доспехи в этом месте, убить противника одним ударом, в то же время оставаясь в равновесии для отражения следующей атаки. Так что, как видите, это не просто пустой обычай..."

    И я не жалел себя. Казалось, что-то началось получаться. После десятой или одиннадцатой  недели тренировок, сэнсэй, наблюдавший за мной весь вечер, неожиданно  пригласил меня поужинать. Этажом выше был японский ресторанчик, тоже принадлежавший клубу. Мы ели  сашими, макая кусочки рыбы в соевый соус с васаби. Как-то само собой, незаметно для себя, я рассказал маленькому японцу историю своей жизни, про свое происхождение, обещание, данное отцу. Про то, как глупо и мерзко я себя чувствую в свои тридцать с лишним, будучи потомком великих царей и не понимая собственного предназначения. Меч мой - и тот ненастоящий…Так, бамбуковая палка.

    Сэнсэй улыбнулся уголками губ и, аккуратно положив палочки на нефритовую подставку,   надолго замолчал, полуприкрыв глаза, словно погрузился в какие-то дорогие ему воспоминания. Я тоже сидел молча, чувствуя себя неожиданно неловко и  уже сожалея о том, что заговорил на эту тему.
 
   Девушка-официантка, одетая в кимоно нежно-розовых оттенков, своими неуловимо-порхающими движениями напомнившая мне бабочку, быстро убрала со стола и поклонилась. Мастер, жестом потребовав еще чайник душистого напитка,  повернулся ко мне.

- Я расскажу Вам историю про одного самурая. Это было очень давно. Он родился в 1584 году, в то время, когда Япония переживала период возрождения единой империи после столетий междоусобиц, раздиравших мою страну. За два года до его рождения, от руки убийцы погиб великий диктатор, сегун Ода Нобунага. Власть перешла к Тоетоми Хидэеси. Именно он возродил былую дистанцию между самураями и остальными сословиями, введя ограничение на ношение мечей. Теперь только самураям разрешалось носить два меча: короткий и длинный. Кроме самураев существовали еще три сословия: земледельцы, люди искусства и торговцы. Короткий меч был дозволен каждому, но оба меча были исключительной привилегией высшей касты – самураев, среди которых были князья, высшие правительственные чины и великие воины.
 
    Розовое кимоно появилось снова, пахнув ароматом жасмина, и на столе возник новый чайник. Коротко кивнув, мастер продолжал:

- Настоящее объединение Японии в Империю началось с приходом к власти сподвижника Нобунаги – великого Токугавы Иэясу в 1603 году. Но вернемся к нашему самураю. В детстве его звали Бен-но-Суке. Когда ему было семь лет, его отец – самурай и отличный фехтовальщик - погиб. Вскоре умерла и мать, ребенка взял на попечение его дядя, монах.  Желая отомстить за гибель отца, парнишка тренировался с малых лет, рос сильным и задиристым. Первого своего противника он уложил в поединке, когда ему было всего тринадцать. И это был самурай из школы Синто-рю, искусно владевший мечом. Бен-но-Суке победил его, орудуя деревянной палкой. Просто проломив ему голову. Еще через три года он убивает другого известного бойца по имени Тадасима Акиме и, решив, что его подготовка достаточна, отправляется в свое «паломничество самурая».

- Что это такое – «паломничество самурая», мастер? – рассказ сэнсэя начал меня искренне занимать. Лихой парнишка…

- Это странствие, в котором самурай может находиться всю жизнь. Его еще называют «воинскими скитаниями». Тысячи самураев во все века бродили по Японии, сражаясь друг с другом и умирая в схватках. Это были ронины, как правило. Самураи, не служившие никому, кочевавшие по стране и вызывавшие на бой лучших бойцов из разных школ. Наш молодой самурай тоже был таким ронином, но сперва он решил отомстить за отца и направился  в Киото, где жила семья Йошиоки. Ему шел двадцать первый год. Первым он вызвал на бой главу семьи – Сейдзиро. Тот сражался настоящим мечом, а наш герой – деревянным - и победил. От стыда за поражение глава семьи отрезал свой узел на затылке – знак принадлежности к касте самураев. Затем была схватка со средним братом – Денсичиро, на которую наш воин легкомысленно опоздал. Но, появившись, всего за несколько секунд разделался с новым противником – его деревянный меч размозжил тому череп. Отстоять честь семьи вызвался сын Сейдзиро – молодой Хансичиро, которому не исполнилось еще и двадцати, но он уже был признан лучшим фехтовальщиком  в семье. Он прибыл к месту дуэли в полном вооружении, окруженный слугами, и с твердым желанием разделаться с выскочкой. Но и это его не спасло. Бен-но-Суке зарубил его, орудуя двумя мечами, пробился сквозь толпу вооруженных телохранителей и скрылся в зарослях. Так его и не нашли. С тех пор его имя стало легендой. К тридцати годам он провел более шестидесяти серьезных схваток, как он сам пишет в своей книге, и стал практически непобедим.  Я не буду в подробностях рассказывать Вам обо всех его схватках, это бы заняло слишком много времени. Расскажу еще только об одной.

    К этому моменту чай в чайнике настоялся, я разлил его по чашкам и вернул чайник в керамическую подставку с горящей свечой.  Мастер кивнул, сделал пару глотков и продолжал рассказ, от которого мне уже давно было не по себе.

- Это, пожалуй, самая известная его схватка. Он был уже знаменит, и его звали Миямото Мусаши, по имени деревеньки, где он родился и вырос. Схватка произошла в 1612 году, в маленьком городке провинции Бунзен, где Мусаши вызвал на поединок лучшего фехтовальщика местного князя Тадаоке по имени Сасаки Кодзиро. Последний был знаменит тем, что разработал изумительную технику фехтования, названную «пируэт ласточки», вдохновленный движением ласточки в полете. Испросив и получив разрешение на поединок у князя, наш самурай через гонца  условился о месте и времени схватки.

    Поединок решили провести на небольшом островке, в нескольких милях от города, утром следующего дня. К условленному времени явился только Кодзиро со своими секундантами. Прошло время, решили послать за нашим самураем в дом, где он пировал накануне. Разнесся слух, что испугавшись филигранной техники Кодзиро,  молодой самурай попросту сбежал. Но нет, его нашли, еле добудились. Ничего не понимая спросонья, он выпил воду из тазика для умывания и повязал себе на голову влажное полотенце. Потом поднялся, весь всклокоченный, сел в лодку и поплыл на остров. По дороге, пока его друг греб, он кое-как привел в порядок свою одежду, подвязав бумажными лентами рукава кимоно, выстрогал нечто вроде меча из запасного весла. Закончив строгать, он улегся и всю дорогу до острова проспал.

    Когда лодка коснулась берега, он выскочил из нее, размахивая грубо оструганным веслом, поразив своим видом всех присутствовавших там людей. И снова поединок занял несколько мгновений. Сасаки Кодзиро стремительно атаковал,  Мусаши скользнул в сторону и опустил весло на череп врага. Все было кончено. В падении меч Кодзиро разрубил широкий пояс Мусаши, и с того свалились штаны. Вот так, сверкая голым задом, он и направился обратно к лодке, предварительно театрально поклонившись онемевшим от изумления секундантам.

    Мастер негромко и весело посмеялся, покачивая головой. Я молчал.

- После этого боя Мусаши навсегда отказался от использования настоящих мечей в индивидуальных схватках. Отныне он применял исключительно деревянные. Было еще много схваток и побед, но, став практически непобедимым воином, мастер не осел на одном месте и не основал школу. Он продолжал оттачивать свое искусство в изнурительных ежедневных тренировках, час за часом повторяя простейшие движения. Он досконально изучил множество боевых искусств и техник владения мечом разных школ. Детально изучив основы искусств и ремесел, Миямото Мусаши к шестидесяти шести годам стал знаменитым художником и каллиграфом, поэтом и резчиком по дереву. После смерти он получит имя «Кенсей», что значит – «святой меча».
 
    Сэнсэй разлил по чашкам остатки нежно-зеленого напитка, искоса поглядывая на меня.
 
- Но главным его достижением станет Книга, в которой он изложит свое понимание Кендо, сформулирует стратегию, которой должен следовать каждый воин. Мусаши писал ее в горах, в пещере, где жил отшельником последние два года, невзирая на непогоду и лишения. Говорят, что в это время он даже ни разу не принимал ванну, чтобы не быть застигнутым врасплох без меча. Внешне он оброс и одичал.
 
- Но почему он боялся расстаться с мечом? – недоуменно спросил я.

- Думаю, что в то время многие самураи охотились на него, желая сделать имя на его смерти. Еще бы, победить самого Миямото Мусаши! Человека, ставшего легендой при жизни. Кто там стал бы разбираться, что на самом деле произошло в горах? Он понимал это и не мог себе позволить погибнуть, пока Книга не была написана.
 
- Как он умер? – задал я мучивший меня вопрос.

- Своей смертью. Через несколько дней после того, как закончил книгу своей жизни, посвятив ее своему любимому ученику.

- Я хочу прочесть эту книгу.

- Вам необходимо прочесть ее, если Вы хотите понимать Кендо. На многие свои вопросы Вы найдете в ней ответы. Может быть не на все и не сразу…Но обязательно найдете. Читайте ее чаще и думайте над каждой строчкой. Она называется «Го рин но се» или «Книга пяти колец». И последнее. Полное имя Мусаши было Синмен Мусаши-но-Ками Фудзивара-но-Генсин.

    Меня словно током обожгло:

- Так выходит, что Вы…

- Именно,  - кивнул старый мастер. Лицо его стало задумчивым и печальным. – Я его потомок. Я тоже практикую Кендо и, как и он, держу в руке деревянный меч – синай. Но мне далеко до моего предка. Я всего лишь жалкая тень его мастерства, слабое эхо его величия. Это тяжелая ноша, но я стараюсь нести ее достойно. Надеюсь, что после моего рассказа Вы измените отношение к деревянному мечу.
 
    Я надолго запомнил этот наш разговор. Вернее, урок, который преподал мне старый мастер Фудзивара. Так мне и надо было. По усам. А то занесся... Меч, видишь, ему деревянный не по чину. Стыдно-то как! Доходчиво же мне объяснили, что не меч делает воина. Всякий раз после этого, вспоминая наш разговор, от неловкости мне становилось не по себе. Книгу Миямото Мусаши я нашел и прочел, хоть я мало что понял с первого раза. Видимо, мне ее читать и читать.

    Добравшись, наконец, без приключений до клуба, я быстро переоделся и вышел в еще пустой зал. Я попытался как следует размяться и сосредоточиться, но тренировка сегодня с самого начала определенно не клеилась. Я вяло и заторможено двигался, неверно наносил удары и не мог сконцентрироваться. Через полчаса мы от души лупили друг друга с моим партнером, парнем быстрым и крепким, но столь же бестолковым. Как и в первые дни тренировок, мои глаза блуждали по сторонам, ноги беспомощно спотыкались на ровном месте, и руки отказывались повиноваться. Сон никак не шел у меня из головы, в конце концов я сдался и сел на пол, утирая пот. Я был расстроен и злился на себя. Что же такого, черт возьми,  было в том стихотворении, что так вышибло меня из колеи? 

«…Кто превзойдёт меня? Кто будет равен мне?
Деянья всех людей — как тень в безумном сне,
Мечта о подвигах — как детская забава.
Я исчерпал до дна тебя, мирская слава…»

    Интересно, сколько было ему лет, когда он велел высечь на скале эту надпись. Не думаю, что намного больше, чем мне сейчас. Он был на вершине могущества, а я – его потомок – сижу тут на пыльном полу и жалею себя. Ничтожество, не способное усвоить даже элементарные движения.

    Сэнсэй сел рядом со мной и детально объяснил мои ошибки - угол замаха, излишняя скованность, рассеянность взгляда. Он заметил, что я был очень расстроен и ободряюще похлопал меня по плечу.

- Мастер, - промямлил я, - похоже у меня снова ничего не выходит. Столько месяцев - и все без толку. Какой смысл во всем этом?

    Сэнсэй помолчал, глядя на меня искоса прищуренными глазами. Потом неожиданно серьезно, без тени улыбки произнес:

- Смысл Кендо в самом Кендо, это Путь самосовершенствования длиною в жизнь. Я иду по нему вот уже пятьдесят два года. Это бесконечное путешествие без пункта назначения. Мы все идем по этому Пути, как шли тысячи воинов с незапамятных времен до нас, преодолевая себя и совершенствуя свой дух. Вы обязательно поймете это, когда найдете свой  Путь. Со временем. У Вас впереди много истин, которые Вам придется усвоить, но, прежде, чем Вы подойдете вплотную к их пониманию, Ваша техника должна стать безупречной. Не отчаивайтесь.

    Легким движением мастер поднялся на ноги.

- На сегодня, пожалуй, достаточно. Я обещал Вам сегодня встречу с моим другом, он пришел и ждет Вас в моем кабинете. Прошу, это важно для вас обоих.

- Буду готов через пятнадцать минут, –  я кое-как встал, скривившись от боли в ногах, поклонился мастеру и отправился в раздевалку.