28 ноября. 2018 год. Евпаторское Заведение, училище постоянного проживание на территории Крыма. Вечер. « Как с ними тяжело, тяжело жить множество дней с трепещущимися предположениями! Ужасно разные, громкоголосые, они перебегаются в голове со своего место на чужое, сталкиваются с мыслями, а после щебечут, словно птицы, противоречащие друг другу слова. И стоит сказать, что когда душа впервые чувствует их присутствие внутри разума, то она тут же понимает, что больше никогда не подпустит их к оконным рамам души. Но она ошибается, хотя слова ее так убедительны, что все предположения закрывают голову руками, так испуганно выглядывают, но после все равно продолжают шептать и шептать. И их нельзя заставить замолчать даже на пару минут, ведь тогда они убьют все мысли, все тихие мысли, которым не надо ничего, им не нужно кричать, что-то доказывать. А все потому, что они так легко общаются с родной душой, с той, которая приняла их с первого дня нового существования. Подобного нельзя сказать про предположения, нахальные и не воспитанные в своем роде они все столетия считали, что раз уж появились они в голове на какие-то дни, то нужно слушать только их, беспрекословно выполнять их задумки, а самое главное не отвергать их советы. Правда, иногда советов становится настолько много, что голова, превратившаяся в кочан, не выдерживается, и все предположения убегают сами, к другими или просто в пустоту. Но не всегда душа соглашаемся жить с ними больше назначенного кем-то срока, порой под конец дня, душа в буквальном смысле сдается, и единственное, что ей остается, это подтвердить все, абсолютно все свои предположения! Возникает тут же вопрос, говоривший о там, как же это сделать, как быстрей избавиться от настырных предположений? И ответ найдется быстро, ведь стоит понять конкретно то, о чем кричат невоспитанные гости разума. А кричат они, наверное, о том, кого в жизни ни разу не видел, и только слышал о нем, слышал и обдумывал долго то, как начнется с ним первая беседа, или, как этот человек выглядит внешне….» - а если быть совсем правильным, то можно добавить и то, что предположения могут быть не только о людях, которых предстоит увидеть в какой-нибудь вечер. Именно в этот ноябрьский вечер пленницей предположений стала наша Аринка, девушка, одетая в белую рубашку, пуговицы которой закрывал легко болтающийся на ней светлый, серый свитер, с плотно прилегающими к рукам рукавами. Она не спеша шагала по главному корпусу всего Евпаторского заведения в коричневатых сапожках, что на низеньком каблучке, издавая легкое цоканье. Опустив голову вниз, она будто задумалась о чем-то далеком, о того, к чему ее гнали предположения. Серьезность, возникшая в ней час назад, убила всю резвость, радостную часть той самой Аринки, которую здесь знали все. Нет, ее не ввело в грусть то, что еще час с половиной назад ей любимый Алексей вновь коснулся холодного стекла, так неаккуратно порезавшись. В это самое время она отдыхала, сидела на его кровати, обняв колени, глядела в телевизор, но стоило верхушки стекляшки тихо упасть на пол в ванной комнате, как девушка, не выдержав побежала к нему. Она почему-то сразу поняла, как после того будут болеть его руки, руки, делавшие не опытные движения. В конце концов, появившись на пороге ванной комнаты, она, отстранив от себя все мучащие ее по другому поводу предположения, выхватила из его рук стекляшку, содержимое которой, набрала в пластмассовый шприц… После она ушла, так быстро ушла, что только и слышала, как Леша звал ее, так ласково произнеся ее имя. Конечно, она вернулась позже, долго читала его конспект, исправляя практически каждое слово, а после, отодвинув от себя все утомительные бумаги, присела рядом с ним, прислонив к себе русоволосую голову.
Сейчас же, продолжая шагать по широкому главному корпусу, чей персиковый цвет стен практически не въедался ей в глаза, она не глядя по сторонам, держала его за руку. Слушая неугомонные предположения, она, наконец, решила заговорить. Присев на креслице с высокой спинкой, что стояло в двенадцати шагах от выхода, она обняла локти рук, начав беседу:
- Расскажи мне о ней, о матери своей. Убей предположенья все, представь ее по имени, чтоб знала я на всякий случай, как обратиться к ней за всем. А я послушаю, и разгоню притворство с ложью предположений абсолютно всех.
- Ну, что сказать о ней конкретно? Ее я вижу уж не часто, особо не скучаю, правда.- заговорил он, присев напротив нее, поправил воротник синей рубашки,- Когда-то были с ней близки, ее любил отца я больше, а после уж ее работа в свои объятья утащила. Она ведь словно мебели царица, и фирму вот имея, она всегда о ней лишь говорит. Тогда, я помню лет-то семь назад, она, в блондинку превратившись, в наследство от отца одну вот фирму получила, и деду моему в ином-то мире наверно не обидно за нее. Умна она, да иногда совсем уж не резва, а я люблю веселых, что б было говорить, и даже посмеяться в грусть, не унывать глазами. Однажды было все на грани, и фирму та боялась потерять, ребенок ей не нужен, стал, одним лишь словом я учился в месте постоянным, где жил, дышал, а после очутился здесь. Любил я море все, и мамина забота стала не к лицу. И стала та уж жить одна, меня к себе манила, назад до жути так забрать хотела, но я решил, что буду здесь, наверно ждал тебя, моя Аринка. Как странно все случилось вот, а может быть я б жил сейчас в Москве, не зная о тебе, и о стекле понятия не имея, и о легенде нашей Евпатории. И я хочу спросить, нашла сомненьям подтвержденья? Насчет легенды что?- остановился он говорить, взглянув на нее светлыми глазами.
- О, Лешка, я совсем забыла! Сегодня посмотрю, и к Танечке скорей всего зайду. И все же грустно мне, я почему-то мать твою совсем иной уж представляла, а оказалось все другим. Н впрочем, сколько нам осталась ждать ее, я в нетерпенье, друг, желаю тайну века приоткрыть! Хотя какой тут век? Прошло все-то двадцать лет.- облокотившись на спинку креслица, Аринка прикрыла глаза, мягко улыбнувшись.
Алексей, подняв глаза наверх, зажмурившись, пригляделся на висевшие над выходом квадратные, золотые по краям часы, с римским циферблатом.
- Та обещала быть к восьми. Осталось, около пяти минут, и мы, увидев мать мою, предположенья все убьем, не станем после возвращать, - легко ответил он, перевел глаза на сидевшую подругу, как та не моргая, пристально глядела на соседний угол, на то место, где так же стояло два креслица по обеим сторонам от столика. Он не заметил в этом ничего особенного, обратился к Аринке,- На что ты так упорно смотришь, пытаясь стены отодвинуть все назад?
- Не у что ли не видишь незнакомку? Ты посмотри вперед, сидит такая барышня с помадой яркой на губах, и ногу на ногу так положив, она уж шею вытянув вперед, сидит с прямой спиной, глазеет постоянно, и все вокруг увидеть хочет. Сейчас на нас глядит, и хитро улыбается, невежа! Я не люблю таких людей, что просто так глядят, и ничего не говорят. Кажись в их голова вся суета, и маленький секрет, открытый чужестранным мыслям.- договорив, Аринка приподнялась с креслица, отвела глаза от женщины. Вытянув руками ввысь, она потянулась так, словно хотела достать руками до потолка. После поправив легко державшийся на голове черный пучок, она вновь взглянула на озадаченного Лешу.
- О чем ты, милая Аринка? Я вот сижу, смотрю, и нет, там никого. Скажи, что это Тишина, и я поверю! Хотя о ней ты мало говоришь, а тут… Смотри, а вот мама! Пойдем, представлю я тебя.- быстро приподнявшись, лишний раз посмотрев на рукава синей рубашки, удостоверившись, что они не приподняты, он взял девушку за руку, направившись е выходу.
Ощутив, как по венам на руках пробежал неприятный холодок, Аринка, не видя ничего, глядела на ту женщину. Та продолжала сидеть на креслице в черном костюме, бархатных темно зеленых сапогах, те показались девушке безумно знакомыми. И в правду, еще вчера, подобные она краем глаз увидела на новом показе моды в Милане по телевизору. Именно эти осенние сапоги, расшитые по бокам черные цветами, от которых отходят зеленые лепестки, забиравшиеся на каблук, отлично отпечатались в ее памяти, и теперь вспылили вновь. Через секунду, женщина, положив одну руку на колени, другой так воздушно помахала в сторону смущённой девушки. Прошло мгновенье, и Аринка, решив, что незнакомка обращается к кому-то иному и просто косо глядит на нее по ошибки, отпустила руку Алексея, как остановилась в четырех шагах от раскрытых дверей.
Перед ее глазами представилась дама лет сорока, но ее молодые глаза, прикрытые белой прядью волос, которая шла от челки, освежали все стройное тело. За спиной она везла маленький, не пухлый в красную клетку чемодан на маленьких колесиках. Тот ехал не ровно, словно опаздывал за своей неугомонной хозяйкой. Мать Алексея и вправду была совсем иной, чем он, в ней наверно никогда не поселялись те предположения. И это можно объяснить тем, что в ее разуме, насыщенным необъяснимой энергией, элементарно бы не хватило место ни для предположений, ни для сомнений или для еще чего-нибудь. Это тут же понравилось Аринка, но она предпочла постоять в стороне, посмотреть на то, как Лешка, прислоняя ее к себе, целует в щеку. В эту минуту она почему-то чувствовала себя неловко, о той незнакомке позабыв окончательно, она прикусила нижнюю губу, сложила руки за спиной.
- Мой мальчик, наконец, я здесь! Я просто в возмущенье, как долго добиралась к тебе… Судоходные суда утомляют до жути, и как можно сесть на них, когда море штормит, или когда самолеты совсем не ходят?- говорила она быстро, и голос ее стал каким-то вдруг заносчивым, и Аринка в подобную минуту поняла, что что-то прекрасное все-таки существует, когда не можешь видеть собственную мать так близко. Да, пожалуй, ей совсем не нужны были эти поцелуи, не наигранная, но приторная ласка. Но, по правде сказать, и русоволосому юноше тоже хотелось чего-то иного.
Эльвира Николаевна, протянув ручку чемодана Леше, стала оглядывать по сторонам. Искала, вероятно, Степана Викторовича, или еще кого-нибудь, кто бы предоставил ей свободную комнату. Хотя в душе, она, конечно, хотела пожить эти короткие для нее дни вместе с сыном. Внезапно она перевела взгляд на Аринку, а та взволнованно взглянула на друга. Тот немедля, улыбнувшись, обнял ее за плечи. Они подошли по ближе к женщине, на плече которой весела на длинном черном ремешке небольшая, яркая красная сумка-клатч.
- Ну, мама, познакомься - мой самый сокровенный друг с любимым именем Аринка. Мы с ней давно уж не знакомы точно, но месяца так два творят не объяснимые те чудеса. И вот мы ходим каждый день в стенах холодных, теплых, и лица бессердечные в глазах плывут, когда мы ходим вместе, вместе… Но все подробности некстати, я утомил тебя с дороги.
Эльвира Николаевна оценивающе взглянула на девушку, как та, спрятав все волнение в деревянном сундуке души, сожгла его на мгновенно всполохнувшем огне. Она не сразу поняла, откуда застучала в ее легких знакомая смелость, но с удовольствием воспользовалась ей, пожав протянутую ей руку. Ощутила, как ее белой ладони коснулись аккуратно сделанные ногти, покрашенные в насыщенный алмазный цвет, они не царапались, а наоборот вызывали чувство какого-то расслабления. И еще бы одно случайное прикосновение и она бы точно с удовольствие окунулась в сон. Но юноша вовремя взял мать за руку, и весь прелестный миг растворился в насыщенном теплом, воздухе.
- Ну, что пойдем, я провожу к себе?- начав говорить, он взглянул на Аринку, которая тут же потухла, поняв, что ей вновь придется вернуться в ее старую комнату с узким балконом, где сейчас я живу одна. Грусть, и редкая тревога потянулись от нее к Лешке, что продолжил, - Пока, ты дня-то три уж точно поживи со мной, а после попрощаемся с тобой, но прежде посидим за нашим-то любимым всем столом. Я покажу…- направившись прямо, он услышал стук звонко бившихся о пол колесиков, как обернувшись назад, незаметно для остальных бодро кивнул, оставшейся стоять девушке.
Аринка, закрыв губы ладонями, слабо зевнула. Сейчас она не знала куда идти, чем заняться. Хотя можно, конечно, было присоединиться ко мне с Тишиной, прогуляться по дороге, усыпанной недавно выпавшем снегом, поглядеть на те чудеса Свидетельницы многого. Но ей хотелось чего-то иного, может быть посидеть в креслице на твоем балконе, укутавшись темным пледом, или накинув на плечи плащ с пушистым капюшоном. Да, пожалуй, этого ей хотелось больше всего! Она уже успела выстроить в голове определённую цепочку, по которой она бы нашла тебя в библиотеке, взглянула в неземные глаза, а после потянула бы за руку. Вы бы смеялись, смеялись, а после ты бы может, увидела мать Алексея, и обмолвилась с ней двумя дежурными словами. Разумеется, ты бы не сказала ничего такого, об чем раньше волновалась черноволосая девушка…Все бы так и случилось, непременно, если бы не повернула Аринка в тот миг голову в ту сторону, где сидел элегантная женщина, на лице, которой выступала едва заметная улыбка, та женщина, что пару минут назад помахала ей рукой, а потом вновь отвернулась. Но тогда, когда толстая, чёрная стрелка часов остановилась сама по себе, незнакомка быстро приподнялась, покрутила головой, размяв шею. И тут, тут она моментально оказалась стоять по левую руку от растерявшейся девушки. Нет, она не взглянула на нее, а просто зашагала вперед, и в походке ее было что-то такое, что тянуло за собой так явно, что удержаться было невозможно.
Аринка зашагала следом за ней, голову опустила, а когда подняла, пропустила секунду, и увидела, что незнакомка уже прошла на десять шагов больше, поняла, наверно поняла, с кем она встретилась вновь, в новом столетье… Но зачем? Зачем именно в этот день, зачем остановились часы, и почему сердце остыло на пятое мгновенье, кровь рассеялась по всему телу, кончики пальцев стал неимоверно горячими, но та так и не повернулась, лишь поманила кистью руки за собой в ту холодную даль, где есть правда и нету лжи, никчёмной лжи!
« Незнакомая душа всегда кажется самой загадочной из всех, которые только представлялись перед нашими усталыми, и серьезными, и слишком задорными глазами! Стоит сказать, что в первую секунду сознание посылает разуму подсказки, чтобы тут не опустил загадочную личность, состоящую из множества тайн. И тогда разум не может устоять перед всем соблазном, самым сильном соблазном на всей твердой поверхности Земли. Ведь этот соблазн сильней в тысячу раз того, что зовет к холодному стеклу, румяным щекам, запаху ванили и роз, и к морю, нашему Черному морю….»
***
28 ноября. 2018 год. Евпаторское Заведение, училище постоянного проживание на территории Крыма. Вечер. « Те, кто не знакомы, не значит, что далеки. Те, кто не знакомы, не значит, что никогда не откроют свои настоящие лица. И какие-бы они не были, каким количеством сахара и солености они не были бы пропитаны, их всегда оценят, правда, может быть не почестному, но оценят другие светящиеся шарики. А честность плохая вещь, и часто лжет, глядя в одинокие глаза, поэтому о ней не стоит много говорить, говорить об ее двойственном положение, вторую часть, которого нередко занимает обман, скрытый обман с недоговоренностью. Этого же нельзя сказать об оценке одной души по отношению к другой, ведь порой мы даже не задумываемся о том, что говорят о нас те, кому совершенно все равно, и чей разум всегда прикрыт тонкой пленкой собственного тумана. Этот туман и нужен для того, чтобы душа меньше думала о постороннем, уделяла капающие секунды себе… В этот миг невольно хочется задать вопрос о том, как же быть тем, кого не раз обсуждает вся планета, кому в детских сказках дети дают серьезную оценку, о ком часто думают старики, и люди, столкнувшиеся с чем-то страшным? Да, как же быть, этой самой душе, единственная из которых не пропитана энергией солнца, ведь лучи горящей звезды никогда не касались и плеч этой личности, с самым одиноким разумом за всю историю вселенной?»- ах, как народные, детские сказки изначально меняют структуру сознания недавно появившегося на земном шаре, человека! Меняют до такой степени, что ребенок, прочитав одно предание, поглядев на одну из иллюстраций, навсегда запоминает Черную Подругу, как отрицательную личность с серыми, грубыми крыльями на спине, и обязательно в чёрной длинной рубахе. Ну, согласитесь, до какой степени это невежливо, так кричать людям о той, которая когда-то встретилась с каждым из них, представившись совершенно в ином обличии.
… Ей было тогда около пяти лет! Да, прошла целая эра, протянулись столетья, а люди, неразумные люди вселяли в других обман, рассказывая всем, что прилетит к кому-нибудь Черная Подруга и расскажет о том, о чем знать - не дано. Сколько преданий, так наглядно врали о ней, во скольких легендах ее образ стал настолько страшным, что когда она решалась увидеть определённых людей вблизи, те совершенно не узнавали в ней ту самую Черную Подругу. Зато они всегда узнавали дочь Творца, Судьбу, они писали о ней на чистых пергаментах заостренными на концах перьями, выводили букву «С» так аккуратно, в то время как буква « Ч» всегда оставалось какой-то забытой, обыкновенной.
А все пришло из древности, когда какой-то молодой человек поведал всем о том, что есть Черная Подруга, и что ей на вид лет около пятидесяти, и что крылья за ее спиной ветвятся, и сосуды со слезами в мешке рядом лежат, а слезы вытекают, превращаются в пар… Смешно, до жути смешно и печально, но все поверили, все без исключения, и когда об этом написали в первой книги, и маленькая на вид девочка с черными кудрявыми волосами прочла ее, то поняла тогда, какой ее видит весь мир, мир, которой принадлежит другой светленькой душе, дочери самого Творца. Конечно, она прекрасно знает ее, ведь как-то в саду Армоварском она повстречала эту девочку, еще маленькую Судьбу, начала расспрашивать ее обо всем, подружиться хотела, а та, плечами пожав, заговорила: « Отец мой, Творец мне Землю доверит однажды, и будешь на все ты глядеть, и души ко мне приводить, в сосуды ты слез набирая по литру…» Дальнейших слов не было, маленькая черноволосая девочка поняла, что никогда не сможет подружиться с той, которую любят все, люди воспевают в разных образах, одевая на голову цветочные венки, а Черную Подругу бояться, бояться. А однажды уже в более позднее время, в Русской стране одному мужику привиделась Черная подруга лет уже десяти старухой с острой косой, в то время, как глядел он на сделанное из соломы чучело, своими руками. Как обиделась тогда маленькая Черная Подруга, увидев, что тот написал ее в темном плаще, да еще и косу, блестящую в руку представил. И все свое ненастоящее детство, а росла, она как человек, только один год шел за множество столетий, она провела в печали, одиночестве, построив себе лишь один только дворец. После всех увиденных книг, после того, как в ее голове отложилось, что людям не нужна подобная героиня, она закрылась от всех в этом самом дворце, но каждую ночь в нем полыхал факел, потому что она ждала ту девочку, Судьбу, которая обещала прийти к ней. И она пришла, пришла, поняв, что не справляется с работой истинной Распорядительницы. На вид им было по пятнадцать лет, и Судьба, предложила Черной Подруге переносить к ней души, переносить и сосуд со слезами, отправляя разные светящиеся шарики в Амфирицйский сад, где бы та жила много столетий, ожидая новой жизни в нетронутом никем теле. Как была рада тогда Черная Подруга, но больше всего ее удивило то, что вместе с Судьбой к ней пришли очаровательные особы в длинных платьях, представились они Любовью и Надеждой… Не прошло и года, как Черная Подруга создала себя помощников, вселив в них человеческие души, среди них была и Тревога, и Жалость, и Одиночество, и Пристрастие, но больше всего она полюбила Привязанность, она была настолько похожа на нее в ранние годы жизни, что Черная Подруга по вечерам, когда было время, воспитывала ее, как собственную любимую дочь. Правда слышала она о том, что Распорядительница жизней ко всем своим помощникам относилась одинаково, не выделяя любимых. Но Черная Подруга, не думая ни о чем, продолжала жить во дворце, перенося порой души в Амфирийский сад, некоторые забирала к себе, к другим посылала маленькую Привязанность, пытаясь таким образом привлечь дочь к взрослой жизни. Это мирное время тянулось долго, в нем было все, стремление Привязанности стать старше, составление новых законов, в которых говорилось о том, как все служащие должны обращаться к Черной Подруге А иногда она, разозлившись на всех, посылала на землю пожары, ее мечтой было уничтожить книги, в которых была написана неправда о ней. Но как-то одумавшись, она поняла, что если так пользоваться своей способностью, то все, что написано в народных приданиях будет чистой правдой. А в конце каждого столетья она участвовала в составление новой оракулы жизни, вместе с Судьбой они назначали каждому светящемуся шарику по определенному сроку. Подобное занятие безумно завлекало ее, тем более она сама могла выбрать тех, кто бы после отправился к ней. Но выбирала она практически всех тех, кто сам добровольно отказывался от жизни на земном шаре, Судьба этого не одобряла, а вот Черная Подруга, всячески жалела подобные души. Когда приходило каждая середина столетья, то Черная Подруга отдалялась от Распорядительницы жизней, ждала новой с ней встречи, в то время, занимаясь грустной Привязанностью, та вечно ругалась с матерью, говоря, что не хочет быть той, кем есть. Но об этом позже.
Сейчас Черная Подруга отлично помнила то время, когда они с Судьбой долго спорили над тем, в какое столетье поселить одну душу. Судьба решила сотворить небывалое, наградить светящийся шарик, непревзойдённой силой воображения, поселив в чужой век, и поглядеть, насколько силен будет тот человек, обладавший подобным. Черная Подруга тогда долго смеялась над задуманным Распорядительницей жизней, но в итоге согласилась, а после, узнав всю историю этого шарика, и вовсе решила посмотреть не только на этот шарик, но и на все его окружение в реальности. Выбрав случайное число, она решила представиться девочки Аринке, ведь ее выбрала Привязанность, любимая дочь, вспоминая которую Черная Подруга в последнее время обвиняла себя в той ошибки, что отпустила ее, не рассказала правду сразу. Но зная Судьбу, она не особо беспокоилась за дочь, но всячески искала повод увидеть ее, хотя бы здесь в стенах Евпаторского заведения…
Тянувшийся от самой лестницы коридор, был пуст, пуст, как никогда. Не смотря на то, что сейчас был не поздний вечер, все ученики и преподаватели словно попрятались в своих комнатах, прекрасная зная, какая гостья шагает так уверенно в высоких сапогах. А может быть они все, и вправду ощущали какое-то посторонние, но невидимое присутствие, ощущали холод, принесенной серьезной женщиной. Да, пожалуй, если кто-нибудь увидел бы ее в толпе, то не сразу бы узнал в ней ту, про которую задумывался не раз, читая разные книги. А вот Аринка, наша Аринка, она заметила бы ее даже в самом крупном торговом комплексе, где смешиваются души, где летят разговоры, дерутся слова.
Она молча продолжала шагать за ней, в то время, позабыв обо всем, понимала, что женщина, так и не взглянув на нее, уверенно шагает к моей комнате. Боялась того, что вдруг в тот момент, когда распахнуться двери по повелению одного только взгляда, на кровати спокойно буду сидеть я, глядеть на цветное изображение, и она уйдет, эта странная женщина уйдет. Бегая глазами по линям знакомого ковра, девушка отчетливо понимала, что должна что-то сказать, что нельзя так больше следовать за той, чье имя никак не всплывало в ее памяти. Но стоило ей остановиться, выдохнуть, сняв с головы упавшую резинку, как, не поправив запутавшиеся волосы, она поспешила за той, которая и не думала останавливаться. Спустя минуту Черная Подруга замерла у нужной двери, Аринка вспомнила, как давно она не была здесь, как давно не глядела в заледеневшее или наоборот запотевшее оконце. С этим местом у нее в памяти всплывали мирные деньки, когда, еще не столкнувшись с холодным стеклом, с чувством, вечно тянувшим за собой, она могла часами увлекаться параграфами из учебника, одновременно заглядывая в дополнительную литературу. Но это время кончилось быстро, в первые дни она не до конца осознавала то, что ей вряд ли представиться возможность вернуться сюда, и как ни в чем не бывало коснуться ручки балкона, ощутив, как грубый воздух коснется ног. Но вот это возможность открылась прямо перед ней, а все желание куда-то пропало! Обернувшись на миг, она взглянула вглубь коридора, так и не увидев никого, она заметила, что дверь в ее комнате была открыта, а та женщина видимо зашла туда первой.
- Ну, что же милое дитя, зайди скорей сюда! А то уж будет очень странно с тобою так уж говорить, не видя лиц, и глаз волшебных.- услышав этот голос, от которого по спине пробежали мурашки, Аринка решительно, но не совсем по своей воли быстро прошла в комнату, самостоятельно захлопнув дверь. Женщина, наконец, открыла ей свое белое лицо, черные ее волосы лежали аккуратно на плечах, в глазах была необъяснимая заинтересованность этого момента. – Ах, здравствуй, девушка Судьбы! Надеюсь, не ошиблась я? Конечно, нет, ведь ты тогда удачно в руки, к ней попав, полвека потеряв в саду Адолеонском, потом еще столетий пять без дела просидев, вернулась к жизни незабвенной. Ну как история легенды? Давай уж сразу к делу мы пойдем! Я думаю, понятлива и расторопна ты, и объяснений много тут не к месту. Начнем с того, кого ты видишь, кто здесь с тобою рядом? Ты поспеши с ответом, часы стучат так звонко, что скоро мне пора уйти.- договорив, она положила ногу на ногу, уставившись на засомневавшуюся девушка черными глазами.
- Я знаю имя ваше! Оно вам так к лицу. И не из детских сказок я выбрала его уже давно,- слегка улыбнувшись, Аринка, опустила мгновенно голову, спустя секунду подняла, продолжив, - О вы, я не ждала! Признаюсь честно, я в делах, и миг, освободивший от всего, сейчас из сердца вырвался и к вам. Я во вниманье вся, сама хочу задать вопросов пару. И все-таки, какая честь, увидеть вас сейчас, когда прошло так много лет. И жаль, что я не помню уж всего, не помню жизни прежней и людей. Какими были все уж навсегда в тени, и в свете, и стекла бьются в лазарете. Так звонко было уж тогда, но мне все вспомнить не дано… Давайте, вправду, ближе к делу! И с вами говорить я тоже стану быстро, ведь нынче гости ждут меня, Привязанность зовет, так часто появляясь у любимой той души, она, за горло явно так хватаясь, о помощи просить не смеет, и молчит, а после громко, надрывая связки, без сожалений всех кричит. И слышу крик, и слышу я соблазн, как он стучится через стекла, витрины разбивая молотком, он ищет их, всех жертв несправедливости суровой. И вот, когда найдет, мгновенье все порезав в кровь, он мимолетно так пройдет, оставив лишь запутанность в сознанье…- не сказав до конца, Аринка увидела, как погрустнели глаза Черной Подруги, и та перебила ее так внезапно.
- Моя любимая дочурка, я отпустила вот ее. Привязанность ее-то имя, и знаю я уж все, но просто так гляжу. А если правду говорить, то к вам, к героям всем я в первый раз открыто обращаюсь, и слышу я в ответ слова о тех, кого в легенде описали уж прекрасно. Ошибок не было иных, чужие сплетни только вот ходили! Лет двадцать мимолетно так промчались, а в голове весь текст, весь смысл маленькой легенды. А ты знакома с ней? Ах, да знакома! Не смей ты сомневаться в ней, в смысле всем, что был написан той старухой, проведанной ее болтливыми друзьями. Ну, говори, о чем хотела? Для этого я здесь, хочу я убедиться в том, что дочь свою могу оставить я тебе, так, часто не проглядывая через холод весь, и в том, что ровно через дня-то два, вы будете стоять у пожелтевших стен.
- Позвольте возразить! Поправкам следует тут быть! Поймите, что вы говорите! Привязанность знакома мне, но больше всех с ней дружит мой любимый друг. И сомневаюсь я в его спасенье, не зная дальних строк легенды. Я каждый день сижу так рядом с ним, гляжу в горящие глаза, а ваша дочь, испытывая наслажденье, внезапно растворяется в прохладе, и вновь приходит лишь тогда, когда на шее полосы из краски уж явно выступают так. И как все это скудно! Я думала помочь ему, но нет, теперь еще она, я вижу сразу двух, и мне не нравится смотреть на это, но вы решили так и может свыкнусь я лишь потому, что вы ответите мне правду всю. О чем задумала Судьба?- тут Аринка говорила строго, в голосе ее появилась твердость, смелость, поступившая в легкие, прибавила уверенность мыслям. Подойдя чуть ближе к сидевшей Черной Подруге, она развернулась, коснулась спинки кресла, смотрела в одну и то же точку вместе с Черной Подругой.
- Желаешь знать? А я скажу. К чему вся эта тайна? Ты погоди так требовать ответов всех, а то услышит нас Судьба. Хотя какое дело до нее? А знаешь, я когда-то все скрывала от нее, случилось что-то, промолчала, и шарик светлый я сама решительно забрав с Земли, в один приметный садик принесла. Ах, сколько было слов! Завяли мои уши, но правда, я была в затменье вся, и самовольно так уж поступив, была наказана на три столетья. Но после дней уж всех дести разбила купол поднебесный, и что я начала творить! О, помнят мои слуги, пытались все остановить меня, а я крушила весь дворец, и жаль завяли розы, и дождь суровый все заполонил на три недели, шел во Франкфурте, а после в Вене…- перейдя говорить о чем-то своем, Черная Подруга постепенно следила за девушкой, как та менялась в лице, как кипел ее разум, но говорить продолжала, пока та не упав колени, взглянула в ее глаза, глаза, в которые никто почти никогда не осмеливался заглядывать.
- Что будет с ним? Я требую ответа! Иль не услышите вы ничего, легенду в море утоплю, и ничего не будет никогда, никогда!- громко сказав это, она вдруг испугалась собственных слов, не знала, о чем думать и дальше. Но от всей этой настойчивости Черная Подруга пришла в восторг.
- Все будет так, как и должно! Девчонка ваша с силой всей воображенья вернется в лучший город, и время старое вновь ощутив, она исправит то, о чем не смеешь знать пока. За Лешку не волнуйся, тем более, что мне совсем не нужен твой герой, мы пару раз уже встречались. Судьба честна уж ко всему, и время торопить не станет. Ах, мне уже пора, но ты услышь одно. Возьмешь ты вскоре человека, что тайну долго так хранил, и обе будете на пляже в день 1 уж декабря, а там вас встретят Тишина и Ветер, проводят быстро к стенам старым, и сбудется тогда все то, на что старуха Иби мечтала долго так взглянуть. И больше слов не надо, а ну-ка встань серьезно!- сказав все это, Черная Подруга взглянула на задумавшуюся над ее словами Аринку. – Я рада, что сегодня с тобой наш состоялся разговор, однако ты забудь о встречи нашей и помни, только смыл весь. Не говори ты многим уж про то, что с Черную Подругой видалась раньше нужных лет. И я пойду, и буду думать я о том, что есть на свете люди, меня открыто не боявшиеся так. А ты смела, по правде я удивлена, не то, что дочь моя, она-то уж одна такая, любимица моя, но грустная, не знающая и всего предназначенья.
Аринка присела на край кровати, прикрыв ладонями рот, она глядела на то, как Черная Подруга направилась к двери, но прежде, чем коснуться ручки, произнесла, не оборачиваясь:
- Уж я тебя к себе возьму служить! Ты непременно будешь так умна. И лет уж через пятьдесят тебе я это предложу…
Спустя мгновенье дверь захлопнулась по-хозяйски, Аринка испуганно привстав, взглянула на свое отраженье в зеркале. Конечно, она не могла поверить в то, с кем секунду назад она встретилась лицом к лицу, к глазу на глаз. Это была она, настоящая Черная Подруга, но совсем другая, элегантная, одетая по моде женщина, с пытливым умом, и прекрасными речами…
« Стоит помнить, что если с вами или с кем-то иным даже мысленно заговорила Черная Подруга, то не нужно показывать перед ней всю жалость, или испуг, может разочарование, или восхищение. И нужно быть даже не самим собой, а тем, кто бы смог удивить ее, поразить словами, мыслями, а самое главное это проявить твердость, и доказать то, что человек, живое существо порой сильней всех тех, кто иногда живет только на страницах детских сказок, а когда надо и приходит на разговор».
***
28 ноября. 2018 год. Евпаторское Заведение, училище постоянного проживание на территории Крыма. Вечер. « Тот, кто свободен, чаще всего пытается так явно показать это всему Земному шару. Этой душе, ядро которой давно утонуло в вольности, не требуется ничего, как полное ощущение того, что никто не перевязывает руки в области запястий, что никто не зажимает шею, не оставляет красных полос, что исчезают после испытания неимоверной боли. Да, тут в миг один становится понятно, что все счастье, оно и есть в этом неприметном слове, в слове: « Свобода». Но не все так легко, как можно предположить, впервые столкнувшись с определенным понятием. Ведь быть свободным, не до конца значит быть независимым! Хотя многим кажется, что это совершенно одно и тоже. Но служителям Судьбы и Черной Подруги ни в коем случае нельзя запутаться в собственном положение. И какая досада, если одним светлым, днем, залитым солнечными лучами, кто-нибудь из Свидетелей заявит о том, что раз уж он свободен, то и действиями его управлять не может никто. Полетят тогда черные журавли над потемневшим небом, тучи разломит молния, и все ее электричество попадет на светящийся шарик, что тут же потухнет. Ведь нужно помнить всегда, что тот, в ком энергия солнца, никогда не сможет содержать себе то таинственное электричество, непридуманное никем, а созданное безобидной, как может показаться почти всем, природой. Наверно это самое жесткое наказание для тех, кто путает оба понятия, иногда совершенно забывая о том, кем является в чьих-то руках. Но есть и те, в ком свобода заложена с самого первого мига новой жизни на твердой поверхности Земли, и это всегда тот, кого Неизведанные силы называют человеком. Правда, когда речь заходит о свободе, совсем неважно, кто ты, человек или служитель дочери Творца?»- подобный вопрос нередко возникал у Тишины, которая почти всегда ходила босиком, будь ее ноги поливал острый ливень, будь по ее коленям, смеясь, крался заплутавший луч. Но ей всегда было совершенно безразлично то, что она ощущает холод, или наоборот жару. Ее обыкновенное серенькое платье, без пояса служило ей ежедневной одеждой. Хотя иногда, в какие-нибудь приветливые деньки, она, прибывая в радости, полностью отдавалась возникшему чувству, накидывая на плечи длинный плащ. Часто она завязывала его на шее за тоненькие атласные, золотые веревочки, а в последнее время она словно пряталась в нем, закрывая висевшие небрежно волосы. И никто даже не спрашивал у нее, почему, и от кого она так испуганно прячется, опуская невинные глаза, да эти глаза, такие глаза, которые делают моложе на лет десять, и тогда она превращается будто в двадцатилетнюю девушку с вольным разумом. Но все это ненадолго, ведь стоит перестать говорить с ней взглядом, как перед лицом вновь появляется печальная Свидетельница многого, нет, на лице ее нет усталости, на лице ее то, что называет утомленностью похожего момента.
Ах, моменты, какие они? Она встречалась с глазу на глаз почти со всеми в разное время, но один миг, тот, что был так недавно, хотя она почти стерла его из своей памяти, так строго напомнил о себе ноябрьским днем. В этот год ноябрь был не похож на себя, казалось он поменялся с январем, с Московским верном январем. Когда-то в этот месяц наша Тишина праздновала один День Рождение со старыми героями, но в этот раз она будет отмечать мой праздник, в следующий день будет ровно восемнадцать лет, как в новом веке появилась душа из легенды, и еще случится что-то невообразимое. А пока ее без разных расспросов преследуют похожие моменты, она всячески пытается ухватиться за волосы, посыпанные их снегом. Снег рассыпчатый, и стоит ему присесть на рукав нового беленького пальтишка Свидетельницы многого, как тот же превращается в мокрые капли, и те совершенно не похожи на тех, которыми покрыты мои плечи в зеленом пуховике. Не застегнувшись до конца, опустив руки, я шагаю от берега ледяного моря в сторону знакомого корпуса, а рядом она, моя Тишина. Ее тепло мгновенно заставляет снег треснуть, ледяная корочка, образовавшаяся на маленьких лужицах, разламывается, как только чувствует ее присутствие. Стоит ей поднять руку над нетронутым никем, кроме меленьких снежинок, асфальтом, как тот вмиг начинает «розоветь», убирая всю белую пелену. Мы идем не спеша, она молча глядит прямо перед собой, я замечаю тусклый свет от падающего фонаря, его тень постепенно пытается добраться до кончиков моих сапог, и ее сапог тоже. Вы бы видели ее в эту секунду! Сами облака, которых закрыли нелепые тучи, они бы умерли от восторга, их воздух разорвался бы на части, как только они обратили внимание на эту красавицу, одетую в беленькое пальтишко, замшевые серенькие сапожки без молнии. Сама тень, обходившая Свидетельницу много стороной на протяжение долгих столетий, в этот раз замерла, и свет в фонарном столбе перестал нервно мелькать, пытаясь привлечь все внимание к себе. Сейчас они поняли, поняли то, кто перед ними, и как не ошиблась однажды Судьба, поселив светящийся шарик в самое прекрасное тело на Земле.
Приближаясь к балконам корпуса, я вдруг остановилась, прислушавшись к себе, поняла, что совершенно не горю желанием вновь очутится в знакомой комнате, увидеть грусть Аринки, принять может к себе. Ведь тут, рядом с ней, было прекрасней всего, она была сейчас настоящей, живой, правда, смотрела очень печально, задумчиво, вспомнила наверно то, как с ними она тоже гуляла по зимней улице в Москве. Да, непременно гуляла, жалко, что она не может рассказать об этом, но подняв голову в ее сторону, я словно читаю все то, о чем она так старательно молчит. Молчит, но всегда хочет поделиться с кем-то тем, чем до сих пор живет. А живет она ими, теми сами героями, которых я увидела впервые в двенадцать лет. И тут становится обидно, обидно, что Тишина не представилась передо мной годы назад в моем воображении, а у нее, у нее была возможность увидеть их всех. Закрывшись мыслями, я не моргая, следила глазами за тем, как она продолжает шагать, и как за ней дорога становится мокрой, в лужах отражается небылица. Но внезапно повернувшись в пол оборота, она улыбнулась уголками губ, протянула левую руку в вязанной черной рукавичке ко мне.
- Конечно, я иду, иду. Но, кажется, пришли уже! И что же дальше будет? Вернуться? Нет, я не желаю больше. С тобой мне лучше, и корабли, они заходят в гавань так же, как раньше проникала в двери я. Но все прошло, и зеркала все стали отражать, а мне охото так дрожать. Под их напором я внутри сгораю, хотя горю наверно ровно. И пламя то, зажжённое тобою, я в сердце горячо переношу. А место в нем - сплошная бездна, оно не занято другим. Твое же тоже с теми, оно сейчас вот греет чай, и лица бездну закрывая, сердца родные посылают спать. Но что нам сон, сплошное баловство, и все же лучше прогуляться, и выразить свободу все, беспечно вспомнив яркость дней. И пусть июль ворвется в память мне, тебе я покажу его, ты вспомни все, и расскажи глазами то, о чем молчала месяца, и почему меня ты не нашла тогда, когда мне нужно было только то… А что уж говорить? Давай-ка лучше за руку возьми!- договорив, я, сомкнув глаза, касаюсь ее руки, ощущаю то, как она молча смотрит на меня, но больше не улыбается. Спустя минуту она резко отходит от меня, отворачивается, как долго не думая, я касаюсь ее плеч, вновь гляжу на свет от падающего фонаря, он освещает голую землю.
- Ну, что, ну что же ты молчишь? Я знаю нечего сказать, ну ты хотя бы повернись, и растопи на всех плечах моих такой уж мягкий снег. Он может для тебя идет, сейчас все облака, стараясь, небо развернуть, тебя пытаются найти, и нет, конечно, не свести с ума, а просто лишь напомнить то, о чем забыть нельзя. А впрочем, скуку убери, права наверно ты, зачем так бережно хранить шкатулку, пожалуй отвлечемся вместе, и ты взгляни, сюда вон, кто идет!- взглянув влево, я поворачиваю ее в туже сторону, продолжая держать за плечи. На ресницы Тишины садится ласковый снег, через секунду перелетает на мои щеки, мы замираем.
Из-за образовавшейся на ее глазах ледяной корочки, Свидетельница много, выдыхая морозный воздух, опустив руки, видит идущий за Аринкой силуэт размыто. Сначала ей представляется простая ученица Евпаторского заведения, а после, она так резко скидывает со своих плеч мои руки, что я в недоумение отхожу назад, но она оказывается уже позади меня. Обняв локти рук за спиной, она, тяжело дыша, смыкает руки у меня на груди. Разумеется, это вселило в меня забытое чувство странности, но прошел миг, и черная девушка Аринка, выдохнув, улыбнувшись, поправила одетую на голове красную шапочку без помпона.
- Какая гостья перед нами! И почему ты не сказала мне, что та вернулась из объятий неба, иль может, море все так успокоив, она пришла, что б говорить, что б с нами прежние слова менять местами, выбрасывая за борт весь испуг. Ах, вижу я, что смелости не место тут. А жаль, что не одна пришла. Хочу спросить, знакомы вы? – последняя фраза, сказанная Аринкой, с неким любопытством, окончательно превратила Тишину в какую-то потерявшуюся женщину с мокрыми волосами. Ее горящие воспоминаниями глаза потускнели так мгновенно, что дотронувшись до ее остывшей ладони, я ощутила внутри полное непонимание всего происходящего. Но тут она, убрав руку, второпях сняла с плеч беленькое пальтишко, осталась в синим, резном платье, что едва касалось сапог. Совершенно не глядя на ее новый образ, я присела на колени, подняла с мокрого асфальта ее сырое пальто, как, не приподнявшись, увидела то, о то чего сталкиваются во вселенной метеориты, от чего из мирного вулкана выходит лава, от чего затихшие скалы скидывают камни на идущих по тропе людей. Аринка, взяв меня под локоть, подняла с земли, как мы уставились на зрелище столетья.
Что в этом было? Может быть, ничего особенного для тех, кто не знает о служительнице Судьбы и той, которая еще сорок лет назад представилась перед нашей Тишиной Созерцательницей одного единственного чувства. Она принесла тогда с собой холод, она принесла ледяное дыханье, что даже светлый шкаф сам приоткрыл свои двери, словно упал, упал на руки, сдался так без всякой борьбы. Он точно знал, что сильней пришедшей Привязанности может быть лишь ее старший брат, но, когда разговор заходит о нем, то шкафы не просто распахиваются, на их дверях появляются трещины. И сейчас нам повезло, что вокруг кроме стоявшей за нашими спинами скамейки и фонарного столба не было ничего. Чествуя биения собственного сердца, я пригляделась к тому, как из-за угла в бежевом платье, чьи рукава касаются запястий, выходит она, новая героиня Аринка, ее имя Привязанность. И я совсем с ней не знакома, в отличие от Тишины. Конечно, мы все сталкивались с ее чувством, но не с ней, с ней виделись они, моя любимая Ксюша из 1978 года, вероятно Ветер, и она, Тишина…
- Без представлений обойдемся. И сколько лет прошло, не знаю право, но точно я могу уж утверждать, что изменилась я до жути. Не та, о ком ты вспомнила сейчас, совсем иная, но имя я не поменяя, так жестко продолжаю на пути твоем стоять. Прости, что явно так я порчу жизнь твоим любимым, но что поделать раз, Судьба сама друг к другу позвала. Ты станешь спорить с ней? Скажешь, ты станешь?- приблизившаяся к ней Привязанность, пробормотав последнею фразу, сделала умиляющиеся личико, надув слегка губы, кончиками пальцев левой руки коснулась еще щеки. Тишина, отстранившись от нее, забыв про пальтишко, уверенно зашагала вперед, руками она задевала мертвые черные ветви.
- Тут без сомнений все предельно ясно! Я много говорить не стану, - увидев, как Тишина скрылась в темноте, я начала разговор с незнакомкой, глядела, правда, на подругу. – И как же так Арина, уж с кем вступила в дружбу ты? Уж посмотри, кого ты привела. Ну, это же она, та самая губительница душ, она сама призналась в этом, что Лешку выбрав без разбора, так страстно притянула и тебя. О, милая подруга, о чем ты думала вчера, все дни, когда ты с ней так говорила, наверно уж успела ей все высказать да показать… А впрочем, я о чем так бурно рассуждаю? Она ведь здесь, сейчас с тобой, и через час попросит все вещицы, а ты бегом помчишься к тем, кого вы обе любите теперь!- решительно проговорив все это, я ощутила внутри какое-то разочарование в Аринке, но та смотрела так, будто перед нами была не Привязанность вовсе, а обыкновенная Любовь или ее сестрица.
- Не ври о том, чего знаешь! Она нам друг, я докажу. Не видела всего и принимаешься уже судить. А может ты встречалась с ней в былых годах, иль может, где еще, на свете мест так много? Не смей ты рассуждать о том, чего не видела в ту ночь, когда я, сну отдавшись в лапы, совсем забыла об одном, совсем забыла о любимейшей душе. Она тогда меня уж разбудила, она сидела рядом ночи все… И вот настал тот миг, когда я убедившись в верности ее, с тобой хотела познакомить. Ну не к чему наверно было это делать!- взяв ее за руку, черноволосая девушка, вдохнув, отвернулась от меня, но я, встав напротив ее пути, жестко заговорила.
- Какая глупая ошибка, я думала ты веришь только мне и Тишине! Наш друг она, никто иной. А эта, та, что с чувством ходит парой, лишь выгодой своей заходится слезами. Пройдет еще два дня, а ты вещицу спрячь куда, и та в ночи к тебе придет, и требовать она одно уж будет, и ты прекрасно все поймешь. Ты Лешку не жалей, свое спасенье от нее ты лучше в сердце на замок запри, и вот увидишь ты лицо ее. И лунный свет погасит взоры, одни ее глаза гореть так ярко будут через все! Я все сказала, а теперь иди, подумай, умоляю!- опустив голову, я закрыла лицо вспотевшими от вспыхнувшей внутри бури эмоций, ладонями. Подумала о том, что скорей всего пальтишко Тишины вновь мокнет на асфальте, ведь в руках моих его нет.
- Я докажу свою вам верность, как доказала пару дней назад Судьбе!- произнесла негромко Созерцательница двух чувств, в руках ее я заметила пальтишко Свидетельницы многого. Нет, вырывать не стала, зажмурившись, я ясно дала понять, что не желаю говорить с той, с которой кого-то говорили они, мои герои.
Задрав к верху голову, я уставилась на бьющий ярко свет в оконце, дверь балкона была плотно закрыта, и я вспомнила их, вспомнила то, как когда-то в июле 1980 появившись на любимом балконе, я говорила с ней, с девушкой, безумно любившей шить. В тот день она отказывалась верить во что-либо, окончательно сдалась, со мной говорила вяло, а последняя ее фраза тогда была: « Жарко сегодня…». И именно сейчас я поняла, почему она так ответила, почему в моем воображении она не помогла нашему герою, хотя бы чуть. Еще вчера и все дни назад я была уверена в том, что даже то, что в воображенье изменить нельзя, но нет, можно все, если только рядом нет тех, кто защищает настоящую историю тех лет… И защитницей того дня была Привязанность, и я уже не удивилась бы в том, что раздвинув красные занавески, я бы увидела ее рядом с ними.
« Нельзя так быстро, нельзя не предупредив, представлять людям какую-нибудь душу, которую все уже восприняли для себя, как отрицательную, как ту, что никогда не позовут на чай. Правда, не все это знают, ведь думают, что если им она внушила свое доверие, то и другим покажется такой же безобидной, страдающей девушкой семнадцати лет. Но все не так, поэтому убедившись во всем, стоит оставить светящийся шарик не вдали от себя, но и не рядом с теми, с кем доверие еще не замкнуло круг».