Путешествие в Кабарду 12-На коше у чабана Данияла

 

Через громадное зеленое поле, по траве, Николай довез нас до палатки чабана. На многокилометровую даль горизонта виднелись пасущиеся отары и белели палатки пастухов. Всю эту однообразную картину украшала двуглавая пирамида Эльбруса. Спрыгнув с кузова, мы прошли в палатку ,по любезному приглашению чабана.

 Внутри палатки стояли многочисленные упоры и распоры из суковатых толстых жердей, которые одновременно служили вешалками. По размерам палатка могла бы вместить весь наш  небольшой грузовичок. В левом углу стояли нары сбитые из  досок . На нарах лежал тонкий ватный матрац с небрежно-сложенным одеялом в белом пододеяльнике. Стол заменяла широкая доска прибитая к изголовью нар и столбу , стоящему в центре палатки.На столе стояла рация. Справа на двух жердях, в виде носилок, было сделано ложе из сена. У  самого входа стояли ведра ,кастрюли,стаканы с матовым налетом. На небольшой скамейке- полочке ,в большом алюминиевом блюде ,как поднимающееся тесто, лежал сыр- брынза.

 Здесь же в кастрюле было и тесто . Рядом лежали большие сковороды для выпечки хлеба ,одна из которых закрывала керосинку .В правом переднем углу ,отвернувшись друг от друга стояли резиновые сапоги, валялись куски войлока, а под куском старой овечьей шкуры лежали две овечьи головы- черная и белая. У белой ,едва держась на голове болталось почти оторванное ухо с   пломбой ,на которой был выбит  номер 256.



Черная голова провалилась между двух громадных кусков соли. Вход в палатку  был довольно широкий, но  что бы  войти в нее необходимо было нагнутся и весьма низко. Внутри пахло навозом, молоком, мясом – вся эта смесь запахов давала полную картину жизни чабана,  голос которого я услышал ,когда низко нагнулся, что бы выйти из палатки : «Да пейте, пейте , добра не жалко»- сказал чабан, когда кто-из наших смущенно  попросил попить айран (типа нашего кефира) –скисшее овечье молоко.
 Как сказал чабан- это богатырский напиток. Я тоже попробовал айран. Он мне понравился  .Очень напоминает наш ацидофилин ,но айран крепче то есть по градусам. Когда пьешь, то чувствуешь что-то общее с шампанским, захватывающим дыхание и пощипывающим горло. Чабана звали Даниял.


«Будете кушать, настилайте что-нибудь» - сказал  Даниял и вытащил из палатки громадную двухведерную кастрюлю мяса.
 Через 10 минут все уже сидели на плащ-палатках. Я толок чеснок для тузлука толкушкой, наскоро сделанной Николаем .Тимур Борисович резал и чистил чеснок .Мусуков шинковал мясо на небольшие куски. Рядом с ним сидел главный дирижер приготовления ужина Даниял.

 На голове его была зимняя шапка- ушанка, которую он периодически снимал ,развязывал уши, затем снова завязывал и снова одевал  ,как –будто это действие возвращало ему памятные события, о которых он рассказывал. Опаленное солнцем и ветром лицо его было налито красно-коричневым румянцем. Глаза его все  время улыбались, разбрасывая по сторонам бесчисленное множество лучиков-морщинок. Густые черные брови  ,ярко выделялись под набежавшей со лба небольшой челкой с едва заметной сединой. Когда он улыбался ,то все лицо его подчинялось ,как-то ярко и открыто этой громадной улыбке. Большие обветренные губы обнажали десны и растягивались во все  лицо ,приглашая в большую и чистую душу чабана. Когда он смеялся, то его голова всегда была ,как-бы отброшена назад . Появился спирт. Большинство мужчин понемногу выпило. Все с большим аппетитом стали кушать баранину с тузлуком ,предварительно обмакнув в общем блюде куски мяса и отправив его в рот.

После этой небольшой трапезы начали готовить ужин . Даниял колол дрова. У него явно не получалось. Я подошел и попросил у него топор , который он отдал мне с одобрением. Я начал рубить эти сухие, старые, уже загнившие стволы корявых деревьев. Скоро подошел Шагенов Женя и мы начали рубить вместе, по очереди. Позади нас Виктор Орленко делал наброски стана. За первых два дня нашего путешествия он успел сделать 4 хороших наброска карандашом и 3 этюда маслом. Скоро защелкал ,кидая клубы дыма костер и как – внезапно обнаружилась темнота.


На больших подпорках, вбитых в землю  и обложенных у основания дерном, висела горизонтально большая суковатая жердь ,на которой висели шкуры недавно разделанных баранов, вялилось мясо, торча разрубленными ребрами . С жерди тянулась прокопченная сажей цепь ,на которой висел прокопченный огнями котел , черный ,бархатный цвет которого
Создавал впечатление, что весь он был сделан из сажи. Котел был закрыт деревянной, не менее черной крышкой . Сбоку, на двух воткнутых палках , повисла, словно уставшая за день , бурка чабана, развешанная для ослабления ветряного потока . Почти все сидели у костра: кто на корточках, кто на бараньей шубе, кто на ящике, кто на крупных деревянных чурках.
Николай нетерпеливо отрезал мясо от висячей туши барана и  нанизывал его на наспех сделанный шампур.


По лицам сидящих чувствовалось, что дорога утомила их. Наконец закипел суп и Николай  ,большой деревянной ложкой стал снимать пену (шум). Присев на корточки и отбросив голову назад, как бы ожидая взрыва , он осторожно тянулся к котлу и зачерпнув грязновато –серую пену ,
отбрасывал ее в темноту. Я сидел на многослойной стопке  дерна, который поддерживал стойку костра и, задыхаясь от дыма костра, курил. Напротив меня, сын чабана Ханафи и Али играли в подкидного  дурака ,то и дело поворачивая карты к костру. Галя и Зина чистили и нарезали картошку.


Борис- фотограф экспедиции жарил на палочке кусок мяса  .Его лицо было сонным и грустным. Он тоже очень устал так как, по его словам , он плохо спал ночью в Долине нарзанов . Может быть из-за неравнодушных к нему коров ,то ли от неудачного моциона. Мы целый день шутили над ним ,делая акценты на нездоровых чувствах к животным. Наконец он решился попробовать свой персональный шашлык . По выражению его лица было видно, что он очень разочарован, тем более , что у него торчали три верхних и четыре нижних зуба ,а остальные не просматривались. Он очень долго жевал этими передними зубами боясь этот кусок полусырого мяса проглотить.

 
К ужину Даниял ожидал гостей .     Мысли же большинства непрошенных гостей были направлены в завтрашний день, в маленькое путешествие к заброшенным следам прошедшей войны в виде какой-то военной технике ( то ли танк ,то бронетранспортер ,якобы немецкий) чудом оказавшейся в этой глуши . Там же находились водопады истоков реки Малки ,поражающие неописуемой красотой и таинственные пещеры . Думал об этом и я . Мне ,это предстоящее путешествие делало особую честь как единственному представителю  3-х миллионного города .
Мысли мои были прерваны бряцанием тарелок. Уже разливали культивированную шурпу.
Суп мне очень понравился ,но к сожалению, даже в добавке , я так и не попробовал желаемый кусочек мяса – все куски были очень жирные. Видимо, то  баранье мясо,  которое мы ели в Ленинграде ,доставлялось живым грузом и во время долгого пути теряло этот ненавистный мне жир.
Но я был сыт пищей многочисленных впечатлений от ярких языков пламени костра ,от аромата крепкого бараньего бульона, от доброты и искренности чабана , от дружелюбия членов нашей маленькой экспедиции.


Устроился на ночлег я в кузове машины ,на свежем сене ,забравшись в пестрый спальный мешок. Освещая морщины плохо натянутого брезента и убаюкивая мигающим пламенем на зеленом обшарпанном  чемодане , у самой кабины горела свеча. Рядом с чемоданом
расположился Борис, за ним Галя ,Олег и Николай .Сначала Николай рассказал как баба черта обманула (весьма пошлая) -сказка с зернами народной мудрости. Потом я рассказал несколько небольших рассказов и новелл.


Потом пошли травить анекдоты .Скоро к машине подошли Тимур Борисович и Даниял. Они пожелали нам спокойной ночи. Даниял пошел спать прямо в отаре, среди овец, захватив с собой шубу и бурку ,перебросив через плечо еще и карабин .