Плутала, бедная, в верхушках
раздетых ветром тополей
рябая, старая игрушка
поэтов и пустых людей.
Казалось все тебе ничтожным,-
тьма вариаций горькой тьмы,-
смешон, кто искренне восторжен,
и равнодушные смешны.
Последним яблоком летела
прижаться к мерзнущей земле,
за пазуху к любому телу,
в ладони нищего, в вертеп.
Высь отвергала, простерев
дрожащий свет - рука в мольбе.
Совиной маской онемев,
зима мирволила тебе.
Вкруг низкой лавочки оркестром
сошелся пьяниц зодиак.
И, нехотя делясь насестом,
ложился в ноги томный мрак.
Дышали запахи кислинкой.
Дымил измятый "беломор".
За теллурической картинкой
вставал небесный косогор.
Ползли созвездья красным кантом.
Искрился воздух. У скамьи
угрюмо пели без таланта
лихие люди - соловьи.
Ты притворилась с ними равной,
скользя сугробами, пролеском.
И постепенно отпускала
протянутую в небо леску.
Как было радостно бродягам
принять тебя в свой тайный круг.
Как улыбалась ты беднягам
в купели жарких, жадных рук.