Как это ни удивительно. но вселенная существовала также в древние, дряхлые времена. Владыку центральной части вселенной звали Хунь-тунь, что в переводе с китайского обозначает Хаос. Надо сказать, что этим именем назвал он себя сам, поскольку, по-видимому, был сиротой. Более того, у него были сильные подозрения насчет того печального факта, что и родителей-то у него не было. К большому сожалению, весь архив видеоматериалов, фотографий и мемуаров, им написанных, погиб во время колонизации Китая англичанами, так что установить истину уже не удастся. Разрозненные сведения, дошедшие до нас, свидетельствуют в пользу того, что Хуньчик, как Хунь-тунь ласкательно себя называл, являлся бесформенной желтосерой субстанцией. Кроме того, достоверно выяснено, что Хуньчик питался вареным рисом, впитывая его мельчайшими порами всей своей поверхностью, хотя вполне мог обходиться без еды несколько миллиардов лет подряд. Большую часть времени Хунь проводил, созерцая возникновение и движение звездных систем, формируя новые звезды и планеты. Иногда он слушал музыку, в основном классическую, из которой обожал экспромты Шуберта, хотя не чурался народных китайских песен провинции Сычуань. Часто, приблизительно раз в тысячелетие, к нему заходили гости - Шу, владелец северной части мира и Ху - владелец южной части. Давным-давно, еще до начала описываемых событий, жили еще два брата близнеца - Ву и Фу - владельцы восточной и западной частей, однако однажды они поспорили между собой и на кровавой дуэли, состоявшейся недалеко от Альдебарана оба погибли, после чего владения Ву отошли к Шу, а владения Фу - к Ху, причем Хунь тому не препятствовал, будучи философом и последователем Диогена.
- Существо становится богаче не по мере приобретения недвижимости, а по мере уменьшения интереса к ней, - думал честный Хунь.
При этом надо сказать, что Хунь был сама вежливость.
- А, кого я вижу. Мой милый, хороший Ху. Чуть ли не мой тезка. Проходи, дорогой, садись. Ты же знаешь, как я тебе рад. У меня же нет на свете более дорогого друга, чем ты.
Потом, поразмыслив, добавлял.
- Ну, может, еще и Шу. Да, да, вы оба. Ху и Шу. Или Шу и Ху.
Как раз в это время заходил Шу и Хунь заводил старую пластинку.
- Неужто это мой Шу? Господи, как же я рад вас видеть, мой дорогие Ху и Шу, Шу и Ху. Садитесь, братцы, сейчас я вас угощу настоящим чаем, и не каким-нибудь дешевым из Хубэя, а самым прекрасным в мире натуральным чаем Лю Ань Гуа Пянь из Аньхоя, мои дорогие гости. Скажу вам по секрету, что этот чай для меня собирали нежные девичьи руки с восточного склона горы Му Дань, а это что-то да значит, не так ли?
Гости дружно кивали и алчно потирали руки - действительно, такой чай удавалось выпить лишь при посещении мудрого Хуня, то есть раз в тысячелетие.
Наиболее вниметельные читатели, конечно же, заметили нестыковку в описании чаепития. В самом деле, субстанция Хунь, как всякая обычная субстанция, конечностей в современном смысле не имела, так же, как и органов принятия пищи, чувств и прочих. Эта штучка в таких примитивных вещах не нуждалась. Совершенно неизвестно, были у нее желудок и желчный пузырь, но очевидно, что кое-каким умишком это желе обладало - ежели Хунь сотворял звездные системы, планеты и астероиды, то заварить чай для него было раз плюнуть. После этого волшебным образом заваренный чай Лю Ань Гуа Пянь оказывался на великолепном нефритовом столике с жадеитовыми ножками и таинство начиналось. Хорошим тоном считалось прихлебывать чай с шумом и бульканьем, а потому Ху и Шу старались. При этом, если Ху прихлебывал чай с шумом, то Шу с бульканьем и наоборот, а главная субстанция одобрительно дрожала. Редко, по большим праздникам, например, в миллионную годовщину Большого взрыва, на столике появлялась огромная тарелка из великолепного фарфора, а на ней - вкуснейшие кексы с изюминками внутри. В такие дни Ху и Шу, наевшись кексов и зная, как Хунь любит музыку, хором пели знаменитую песню "Шел воевать Лю-Цзы в провинцию Хэйлунцзян, где поднял восстание Чэнь Ду". Такие вечера проходили особенно благостно и надолго оставались в памяти еще и потому, что, растрогавшись, Хунь давал друзьям в дорогу свои кексы - каждому по двадцать два цзиня отборных кексов, да еще со стандартной упаковкой чая "Си Ху Лун Цзин". Если же дата была особенно круглой, например, миллиардная годовщина Взрыва, то в корзине оказывалась также бутылка емкостью в двадцать два шэна с великолепной водкой из гаоляна бренда "Цзянь Нань Чунь". Подарок был с намеком, ибо эту водку надо было пить лишь тогда, когда ощущалась потерянность во времени и пространстве, то есть в пятницу вечером.
Однажды в студеную зимнюю пору, ибо в центральной части вселенной была зима, Ху и Шу заявились к шефу в гости. Конечно, формально они ему не подчинялись и были как бы сами по себе, но, скажите-ка на милость, куда бы они делись, если бы вдруг Хунь исчез? Ведь очевидным образом, гравитационная составляющая, удерживающая обоих, исчезла бы, вследствие чего оба друга оказались бы размазаны в пространстве, без всякой надежды на дальнейшую жизнь. И хотя считалось хорошим тоном на эту тему не говорить, тем не менее оба об этом думали.
- Интересно, сколько весит Хунь, - размышлял вслух Ху.
- Да уж, в разы побольше нас обоих вместе взятых, - немедленно подхватывал тему Шу, - и если ты имеешь в виду стабильность наших траекторий, то...
- Нет-нет, - испуганно откликался Ху (владелец южной части мира был слегка трусоват) - я и думать об этом не хочу. Я, милый Шу, весьма консервативен и никаких изменений в жизни не желаю.
- А зря, - мнозначительно говорил Шу, который в душе был склонен к авантюризму, - подумай, что произойдет, если все части вдруг сольются - и южная, и северная, и центральная.
- Новый взрыв? - осторожно предположил Ху.
- Нет, дружок, перераспределение масс вызвет образование тысяч и миллионов новых систем и галактик, что рано или поздно приведет к возникновению жизни.
- Послушай, - возмущался Ху, - но ведь жизнь.. Жизнь-то существует и сейчас, не так ли? Иначе откуда мудрый Хунь берет упаковки чая "Си Ху Лун Цзин"? Кто же для него печет замечательный кекс, который в количестве двадцатидвух цзинов он дарит нам в дорогу? А водка? И не простая, как, например, "Маотай", а самая лучшая "Цзянь Нань Чунь". А?
- Ты что, не знал? - удивлялся Шу, - ведь у Хуня есть доступ к параллельным мирам, где живут звери и птицы, скорпионы и драконы, а тамошние люди производят водку, кексы и еще миллионы прочих полезных и бесполезных вещей.
- А как же мы? Почему же мы ничего не производим?
- Вот я к тому и веду, дружок. Надо, надо нам произвести децентризацию масс.
Ху перепугался.
- Слушай, прошу тебя, об этом больше ни слова. Я категорично не согласен с этим.
Шу понял, что Ху боится, но решил быть более гибким.
- Конечно же ты прав, Ху. И давай об этом не говорить.
Однако Шу был коварен. Притворившись, будто он отказался от этой затеи, злодей перевел разговор на другую тему.
- Послушай, Ху, сколько раз мы были в гостях у Хуня? Ты считал?
- Да, конечно. Мы были у него ровно десять миллинов раз.
Шу обрадовался.
- Да что ты говоришь? Десять миллионов раз? А ведь мы никогда его не благодарили! Никогда ничего нашему Хуню не подарили! Ты думал об этом?
- Ты прав, Шу. И что ты предлагаешь?
- Сделать ему необычный подарок, вот что. Посчитай, сколько у нас на голове отверстий. Ровно семь! А у него, бедняжки, ни одного. Вот и давай прорубим ему семь дырок, чтоб он мог дышать, видеть, слышать и кушать.
Мысль его приятелю понравилась.
- А что, ты прав. Возьмем стамеску, молоток и пробьем. Вот ведь бедный Хунь обрадуется. Вот ему будет сюрприз.
- Знаешь, - добавил негодяй Шу, - надо пробить ему отвеpстия, даже если он будет возражать. Лишь после он в полной мере оценит нашу мудрость, не так, любезный Ху?
- Ты прав, как никогда раньше, мудрейший Шу!
Сказано, сделано. Тем же вечером, после традиционных кексов, Шу выхватил стамеску и стал пробивать в шкуре Хуня дыру. Тот возмутился.
- Милый Шу. Мне больно. Прекрати колоть меня острым предметом, прошу тебя. Последствия могут быть непредсказуемы.
Ху, находящийся под влиянием Шу, пошутил.
- Мудрейший из мудрых, тебя ожидает очень интересный сюрприз с трансформациями.
- Остановитесь, дурни! - кричал Хунь, - вы же меня погубите. И не только меня, но и весь этот мир.
Но было поздно. Шкура Хуня была исколота и оттуда потоком стала изливаться субстанция. Через несколько часов в конвульсиях Хунь умер.
Ху возмутился.
- Ты, нечестный Шу, знал об этом! Ты знал, что если мы пробьем шкуру Хуня, то он умрет.
- Я не знал об этом, Ху. Посуди сам, как я мог об этом знать? Для этого нужно было бы исколоть шкуру другого существа, аналогичного Хуню и посмотреть, что с ним будет. Но ведь у нас такого не было, не так ли?
Ху был вынужден с ним согласиться.
- Ладно, а что же нам делать дальше?
- Как что? Решение, друг мой лежит на поверхности. Половину Хуня я возьму себе, а половину бери ты.
Так друзья и сделали и через некоторое время образовалась земля с ее морями и океанами, горами и холмами. Родились звери, птицы, насекомые и люди. Однажды, сидя на веранде вблизи Великой Китайской стены, Шу спросил.
- Любезный Ху, не кажется ли тебе, что мы поступили совершенно правильно, продырявив шкуру Хуня? Прикинь, раньше мы пили этот чудесный чай раз в тысячу лет, а теперь трижды в день. И едим кексы не раз в миллион лет, а когда захотим. А водку?
- Да, да, мудрый Шу. Ее мы пьем, когда захотим, хоть раз в неделю.
- Вывод? - осторожно спросил Шу.
- Мы поступили верно, мой друг! И сейчас, ретроспективным взглядом обозревая случившееся, скажу тебе, что этот подлый Хунь был тормозом прогресса.
- Сущим ретроградом. А еще, - добавил Шу, - в природе силы и взаимодействия должны быть биполярны. Третьего не дано.
- Ты имеешь в виду Ньютона?
- Да, мой друг. Ты, как всегда, прав. За твое здоровье.