После того, как Нья-ва проделала кардинальные изменения формы Земли, превратив ее из толстого блинчика с дырой посередине в прекрасный круглый шар, жизнь на планете в результате данных метаморфоз была уничтожена и богине пришлось начинать все сначала. К счастью, еще до того, как начать строительные работы, Нья-ва произвела центральную ревизию всех существующих на тот момент живых существ - членистоногих, рептилий, растений и прочих примитивных, включая людей, так что генетический материал у нее был. И все равно, работа была тяжелой. Сначала она создала растения, потом простейшие организмы - червей, иглокожих и моллюсков и лишь затем настала очередь более сложных - пресмыкающихся и млекопитающих. Когда растительный и животный мир был создан, настала очередь людей. На берегу великой желтой реки Нья-ва вылепила людей по образу и подобию своему, снабдила кое-каким умишком и напутствовала.
- Идите, плодитесь и размножайтесь и смотрите, живете в гармонии с природой.
И люди стали жить, плодиться и размножаться, а Нья-ва не могла налюбоваться на своих новых любимцев. Часто богиня, приняв облик мудрого старца Цайданя, приходила к людям и учила их уму-разуму.
- Вот смотри, Лунь-бо, говорила она предводителю племени. Видишь этот камень? Он по-научному называется обсидиан и вполне может служить тебе полезным инструментом. Надо лишь знать, как его обработать. Вот смотри...
Или.
- Мой хороший Лунь-бо. Сегодня я буду учит тебя алфавиту. Вот это - буква "а". Ну-ка повтори!
Жить в гармонии с природой означало, что никто друг друга не обижал. Все животные были травоядными. И барсы, и тигры и барсуки. Все. Часто детишки играли с тиграми - катались на них и дергали за пушистые хвосты. Люди выращивали овощи - репу, кукурузу и рис, а на десерт - фрукты. Нья-ва позаботилась вырастить уникальные сорта овощей и фруктов, после чего научила людей, как и в какое время их сажать, как за ними ухаживать - окучивать, пропалывать и поливать, а затем - как их собирать и как хранить. Конечно, холодильник она им не изготовила - просто указала на пещеры, в которых постоянно поддерживалась низкая температура.
После того, как племя изучило алфавит, Цайдань принес книги. Детям - стихи Корнея Чуковского, а взрослым - романы Дюма. Так племя стало читать и вскоре одна девочка, по имени Чжу Шучжэн подошла к мудрецу.
- О, величайший и мудрейший Цайдань. Я тут кое-что написала и хочу тебе прочесть. Ты разрешишь?
- Читай.
И девочка тихим голосом прочла удивительные стихи.
В глубинах пещеры колышутся тени.
В мраке вечернем страстно чайки кричат.
Осыпалась груша, и пух не летает.
Все за день устали и дома сидят.
- Ничего себе, - подумала Нья-ва, - а не слишком быстро они развиваются? Даже я не смогла бы написать такой стишок. Что-то мне динамика процесса не нравится. Возьму-ка я себе отпуск и пущай люди делают что хотят. Да, надо сделать перерыв. Полечу на Багамы. Песок, волны, синее небо и никого. Красота.
Вслух, естественно, она этого не сказала.
- Дитя мое. Если тебе нравится - сочиняй сколько можешь, но ручку и бумагу я тебе дать не могу. Запоминай стихи в уме и передавай из поколения в поколение. Ну, бывай. Мне пора.
Нья-ва нажала кнопку и перенеслась на Багамы.
- Уф, оттянусь по полной, - сказала богиня, открывая бутылку мартини.
Оставшись без божьего присмотра, дела пошли вкривь и вкось. Все началось с того злополучного дня, когда было полнолуние и пасмурно. Лю-Пу сидел перед хижиной и играл с дрессированной свинкой по имени Бо.
- Бобо, Бобо, иди сюда, - дразнил он ее, - посмотри, что я тебе дам. - и протягивал животному палочку нефрита, - скушай, тварюшка.
Свинка (весом приблизительно сорок цзинев, то есть двадцать килограммов) резво подбежала к хозяину, ожидая привычной морковки. Увидев нефритовую палочку, Бо оскорбилась, хрюкнула и ушла в хижину, закрыв за собой дверь. И тут ударила молния. Злой бог ветра Юй-цянь, воспользовавшись отсутствием Нья-ва, решил вволю пошутить.
- Ха-ха-ха, тебе, Лю-Пу, придется строить новую хижину.
Конечно, построенная из веток лачуга моментально вспыхнула. Вся деревня тут же собралась, пала на колени и со страхом наблюдала за пожаром.
- Вот был бы здесь мудрый Цайдань, он подсказал бы, что делать, - шептались люди.
А хижина сгорела дотла. Когда погасла последняя искорка, племя на экстренном заседании решило завтра же на этом же месте построить бедному Лю-Пу новый домик. Облегчив души столь великодушным решением, все разошлись по домам, а поскольку у Лю-Пу дома уже не было, то сей достойный господин остался у пожарища и от нечего делать ковырялся в головешках, как нечаянно натолкнулся на тушку свинки Бо.
- О, моя бедная свинка, почему же ты не успела выйти. Какая страшная смерть тебя настигла в этом замкнутом помещении...
Лю-Пу произносил эти бессвязные слова, а нос его двигался так, как если бы он был сам по себе.
- Что за такие запахи, - думал крестьянин, принюхиваясь, - не сказать, что плохие, скорее соблазнительные. Бедная Бо... - автоматически повторял Лю-Пу.
- А что, если попробовать ее мясца? - пришла ему в голову крамольная мысль, - все равно, Бо умерла и ей уже все равно.
- Эх, будь, что будет, подумал славный Лю-Пу и острым обсидиановым ножом отрезал жареную ножку.
- О, великая Нью-Ва, что за вкусненький поросенок! Да я в жизни своей не ел ничего подобного. Это тебе не какая-такая зеленая травка с газона.
Чавкая от жадности, Лю-Пу съел обе ножки и половинку спинки, после чего вырыл ямку, нарвал листьев инжира, завернул в них остатки тушки и спрятал.
На следующий день племя с энтузиазмом построило хижину, после чего занялось привычными делами. А в конце дня предводитель племени Лунь-Бо подошел к Лю-Пу.
- С тобой все в порядке, братишка?
- Конечно, Лунь-Бо.
- Вот оно как. А почему ты сегодня ничего не ел? Ни кукурузу, ни рис, ни персики?
- У меня разгрузочный день.
- Ладно. Это твое личное дело. Я просто хотел убедиться, что с тобой все в порядке.
Тем не менее вождя терзали смутные подозрения на предмет диеты погорельца, а посему он затаился в кустиках и с изумлением наблюдал, как Лю-Пу разрыл ямку и что-то оттуда достав, проворно скрылся в хижине. На тот период туземцы особой деликатностью не отличались, а потому Лунь-Бо без церемоний зашел в хижину и зарегистрировал, как Лю-Пу в экстазе что-то жует.
- И что ты кушаешь, брат мой?
Застигнутый врасплох Лю-Пу молча протянул вождю остатки свинки. Лунь-Бо принюхался.
- Пахнет неплохо. Да и вкус отменный. И откуда же ты сорвал эти чудесные плоды?
Делать было нечего. Лю-Пу обречанно сознался в содеянном. Лунь-Бо молча выслушал доклад и призадумался.
- Слушай, так выходит, что тут у нас полно прекрасной еды, а мы голодаем и испытываем недостаток белков?
Лунь-Бо был далеко не дурак.
- В интересах племени, Лю-Пу, завтра же ты запрешь в хижине свинью Хе, а мы твой домик подожжем.
- А как же я?
- Мы построим тебе новый дом.
Сказано, сделано. Тем же вечером племя с аппетитом ело жареную свинью и чихало на овощи. Не ела только Чжу Шучжэн. Печально смотрела девочка, как люди с жадностью жрут бедную Хе, а в голове складывались стихи.
Как бедная свинка ушла из жизни
Не видно родимой Хе.
Поет тихо флейта на вершине Хуши
Про "майскую сливу в Пу-Тяо.
В скобках заметим, что именно эта девочка основала жанр знаменитой японской поэзии хокку. Такая вот простая китайская девочка Чжу Шучжэн.
А в это время Нью-ва на Багамах кайфовала. Как-то, напившись ананасового коктейля, богиня создала для людей музыкальный инструмент шэнхуан. В сущности это был губной органчик шэн с тоненькими листочками-язычками хуан и стоило только подуть, как из него лились звуки. Он имел тринадцать трубочек, которые были вставлены в полую половину тыквы-горлянки, и по форме напоминал хвост феникса. Нюй-ва хотела подарить его людям, дабы жизнь их стала ещё веселее.
- Я не только великая богиня, - думала Нья-ва, - я также богиня музыки. Окрыленная своим творением, богиня разработала и по чертежам изготовила также банджо и контрабас, после чего полетела к своим любимцам, людям. И что?
Вакханалия была в полном разгаре. Посередине поляны стоял вождь Лунь-Бо с топором в руке, а его заместитель Лю-Пу придерживал веревкой молодую зебру. Все племя дружно пело песню "Убей, ее, Билли, убей. Мы страсть как голодные." Наконец, Лунь-Бо завопил.
- Братья и сестры. Давайте же вознесем молитву в честь великой Нья-ва, подарившей нам такую вкусную еду. Аминь.
Взлетел каменный топор и обрушился на голову бедного травоядного. Лю-Пу споро зебру разделал, разрезал на маленькие кусочки и стал раздавать людям со словами:
- Кушайте на здоровье и благославляйте Нью-ва.
Бедная богиня не знала, что подумать. С одной стороны, подлое племя нарушило ее законы, начав пожирать животных, с другой - все это делалось под прикрытием ее имени. Нья-ва махнула рукой.
- Раз так, то и на вас найдется управа.
Тут же на Лю-Пу напал рассвирепевший тигр и моментально его растерзал. На предводителя Лунь-Бо напал шакал, но не тут-то было. Вождь был силен, как бык и шакала элементарно задушил. Так началась новая казнозойская эра. А оскорбленная до глубины души Нью-ва думала.
- Да, мой эксперимент с раем на земле не удался, а повторять его нет ни сил, ни охоты. Устала я от этой жизни.
Богиня полетела к вулкану Кракатау и дождалась его извержения - это был единственный способ уйти из жизни.
А люди в ус не дули. Целыми днями племя на раскаленных углях шарило шашлыки и процветало. Лишь бедная Чжу Шучжэн нет-нет, да вспоминала любимую богиню, а прелестной головке складывались стихи.
Пыль красная мне на лицо садится.
Она ушла и опустела мира столица,
И кончился Праздник Земли,
Лишь грусти побеги взошли.