Как и у простых людей, потомки великого Янь-ди имели непростую судьбу. Сохранились достоверные упоминания лишь о некоторых из них. Например, старинная рукопись, найденная в селении Юао, в дупле старого дуба, гласила, что у третьяя дочь Янь-ди, прекрасная Лю-сань, полюбила молодого поэта Сяо Юаньминя. Поэт, находившийся под влиянием творчества Артюра Рембо, читал ей свои идиллические стихи, восхваляя неземную красоту Лю-сань и описывая счастливую жизнь со своей любимой на необитаемом острове в Индийском океане. Доверившись глупому поэту, девушка тайком убежала с ним в далекие леса Фу-фу, что у подножья Тибета. Любовники построили на скорую руку шалаш, забрались в него и позабыли обо всем на свете, правда, лишь на короткое время. На следующее утро Лю-сань обратилась к поэту.
- Милый Сяо, я хочу чашку горячего шоколада
У молодого человека отпала челюсть.
- Чего, чего?
- Шоколада, вот чего. И непременно горячего. Мне зябко.
- Откуда ж я возьму тебе шоколаду?
- Ты мужчина?
- Ну?
- Вот и исполняй прихоти девушки.
Сяо Юаньминь вышел из шалаша и побрел в лес.
- Вот ведь влип! Где ж мне найти ей шоколад?
Когда он вышел к речке, тучи комаров напали на него. Бедняга во всю прыть побежал домой, к заветному шалашу. Увидев его Лю-сань завопила.
- О, несчастный! Я не могу любить такого безобразного человека. Вон из шалаша! Вон!
В это самое время Янь-ди вернулся из командировки и узнал о побеге. Конечно, для него не существовало никаких преград во времени и пространстве, а потому через три секунды он был подле шалаша и узрел эту мизансцену. Разумеется, отец грудью встал на защиту дочери.
- Ты, глупый поэт, подлежишь смертной казни, но, поскольку я олицетворяю доброе начало, так и быть, я подарю тебе жизнь, но в другом облике. Янь-ди, Ди-ди, Дя-ди.
Поэт превратился в серенького соловья и взмыл на дерево циньмэй. А Лю-сань вернулась домой и через девять месяцев родила прекрасного юношу по имени Бо-лин. Этот парень был форменным донжуаном. В возрасте двадцати лет он вступил в любовную связь с прекраснейшей женщиной на свете - А-нюй-юань-фу - женой некого У Цюаня, секретаря местной партячейки. Она была беременна три года и родила трёх сыновей: Гу, Яня и Шу. У Цюань от удивления удавился и решил все проблемы любовного треугольника, а детки оказались на редкость талантливы. Шу изобрел игру в дартс и сделал мишень для стрельбы из лука, Гу и Янь смастерили чжун - колокол и создали различные песенные мелодии, в том числе знаменитую песню "Ой, ты, горе-солдатик Хе, полюбивший знатную леди Фу". Неизвестно, как выглядели Янь и Шу, а вот на фотокарточке видно, что у Гу была заострённая голова и нос, смотрящий в небо. Ещё упоминают о стране Ху, где все жители походили на человека-рыбу. Лицо у них было человечье, а туловище рыбье. У них были только руки и не было ног, а нижняя часть туловища напоминала рыбий хвост. Они могли передвигаться на облаках, управлять дождём, свободно подниматься на небо и спускаться на землю. Это племя возникло, когда вторая дочь Янь-ди вышла замуж за дельфина Ди-фи. Однако, честно говоря, Янь-ди это племя не любил и как-то загнал их под воду, лишив способности подниматься к облаком, а впридачу сделал их всех немыми. Ходили смутные слухи, что это - наказание за то, что племя взяло за привычку петь про него песню.
Эх, Янь-ди, эх, глупый Ди-ди,
Дай нам по рыбке и по бутылке.
Потомком Чжу-жуна были также бог воды Гун-гун, бог земли Хоу-ту - бог, создавший двенадцатилетний животный цикл, Е-мин и другие.
Однако, вернемся к дочерям Янь-ди. Пятая дочь солнечного бога была безымянной. В день ее рождения прекрасная Лю-пань обратилась к мужу.
- Господин мой, у нас с тобой родилась очередная девочка. Надо бы ее как-то назвать.
К несчатью, в тот день у Янь-ди было плохое настроение и к тому же он читал газету, смотрел телевизор и пил пиво.
- Замолчи, женщина, и не мешай мне заниматься важными делами.
- А как же наша дочь?
- Что наша дочь? Пусть ходит без имени. Назови ее безымянная, то есть, Цзи-нюй.
Так и выросла бедняжка без имени. Естественно, первое время в школе ее дразнили, а учительница математики как-то выразилась в том смысле, что название Цзи-нюй как нельзя лучше характеризует ее умственные способности. Вечером девочка рассказала эту историю и спросила мать:
- Мама Лю, а в кого я такая глупая? В тебя или в папочку?
Янь-ди рассвирепел.
- Никогда, слышишь, никогда больше таких вещей не говори. А твою учительницу я накажу.
Назавтра вся школа была потрясена. В центре двора воздвигалась статуя провинившейся учительницы, побивающей себя линейкой, а самой ее нигде не было. Натурально, общество поняло, что великий Янь-ди превратил болтливую женщину в камень. Поняло - и стало с величайшей осторожностью разговаривать с Цзи-нюй во избежании новых прецедентов. А девочка выросла угрюмой и злой, так, что родители не знали, как бы ее пристроить. Наконец, отца осенило. Включив темпоральный синтезатор, Янь-ди перешел в параллельный мир и уговорил одного бессмертного жениться на его дочери, пообещав большое приданое. Того типа звали Чисун-цзы и, став зятем Янь-ди, он получил право управлять дождями. Чтобы закалить своё изнеженное тело, зятек часто принимал драгоценное лекарство шуйюй - водяной нефрит, т.е. горный хрусталь. Слуги растирали хрусталь, смешивали его с мумиё и алоэ, а после втирали в его тело. Было чертовски больно, но бессмертный терпел и был сполна вознагражден. Чисун-цзы, наконец, мог уже прыгать в большой огонь и жечь самого себя. В бушующем пламени его тело то поднималось вверх вместе с дымом, то опускалось, и в конце концов плоть его превратилась в несгораемую кость, и он стал первым в мире огнеупорным бессмертным. Потом он отправился в горы Куньлунь и поселился в каменном доме, в котором некогда жила Си-ван-му. Всякий раз при приближении дождя и ветра его необычайно лёгкое тело возносилось над обрывистыми краями высоких гор, носилось взад и вперёд по ветру. Безымянная младшая дочь Цзи-нюй завидовала ему и уговорила Чисун-цзы проделать с ней тот же фокус. Впоследствии, вероятно, закалив себя тем же способом, она, как и Чисун-цзы, стала бессмертной и вместе с ним ушла в отдалённые края. Были ли у них детки или нет - так и осталось неизвестным, хотя бесконечные закаливания и игры с огнем наверняка нарушили функции ее деторождения.
Четвертая дочь Янь-ди по имени Яо-цзи заболела свинкой и умерла, едва достигнув совершеннолетия, ещё не успев выйти замуж. Душа этой полной горячих чувств девушки улетела в горы Гуяо и превратилась в драгоценное растение с необычайно густой и пышной листвой, известной в народе как рябина, а когда на нём опадали белые цветы, то появлялись терпкие красные плоды, и тот, кто съедал их, был любим.
Бог Янь-ди, скорбя о ранней смерти Яо-цзи, назначил её богиней облаков и дождя в горах Ушань. По утрам она превращалась в красивое утреннее кучевое облако, которое свободно и беззаботно блуждало между горными хребтами и ущельями. Когда наступали сумерки, она становилась порывистым вечерним дождём, изливая свою печаль горам и рекам. В конце периода Борющихся царств, когда чуский князь Хуай-ван, путешествуя по Юньмэн, остановился в башне Гаотан, эта бессмертная Яо-цзи, полная горячего порыва, средь бела дня прибежала в башню и излила свою любовь спавшему полуденным сном Хуай-вану. Хуай-ван, проснувшись, вспомнил свой странный и печальный сон и построил в честь Яо-цзи храм вблизи Гаотана, назвав его Чжао-юнь - Утреннее облако. Во время царствования чуского Сян-вана придворный поэт Сун Юй, по преданию, увидел такой же сон и по поводу этих двух странных снов написал две оды. Одну из них он назвал «Гаотан», другую - «Фея» . К сожалению, доступа к этим прекрасным образцам древнего китайского искусства нет, поскольку обе поэмы отличались ярким эротическим содержанием. Тем не менее, в поэме ясно сказано, что Яо-цзи обладала даром оборачиваться любым существом - хоть тучкой, хоть аистом, хоть сусликом.
Наконец, несколько слов о шестой дочери Янь-ди, по имени Нюй-ва. На ее шестнадцатый день рождения отец подарил ей прогулочную яхту класса "Торнадо", чем девицу чрезвычайно обрадовал. Два-три раза в неделю Нюй-ва брала яхту и со своим бойфрендом Ду-фу. Этот гусь прославился, как один из самых обаятельных донжуанов того времени, так, что бедняжка по уши влюбилась в него и, что еще хуже, забеременела. Однако жениться, хоть и на дочери великого бога, в планы ловеласа не входило, а потому неподалеку от бухты Цюаньчжоу, во время семибального шторма, этот подлец столкнул ее в воду и длинным веслом мешал ей забраться обратно на яхту. Бедняжка Нюй-ва неплохо плавала, однако вскоре силы покинули ее. Узнав о смерти дочери, Янь-ди рассвирепел и превратил Ду-фу в пингвина, а душу дочери - в птичку, весьма напоминающую ворона, но ворона китайского, то есть, с птицу средней величины, с пестрой желтозеленой головой, белым клювом и красными лапками, наказав ей жить исключительно на севрном склоне горы Фацзюшань. Глубоко скорбя о том, что её молодая жизнь так безжалостно загублена морской пучиной, она постоянно приносила маленькие камешки и веточки с Западных гор и бросала их, надеясь засыпать огромное море. Напрасно другие птицы, в том числе Лунь и Фи-лунь отговаривали ее.
- Нюй-ва, неужели ты не понимаешь, что море засыпать нельзя?
- Это почему еще? Если натаскать достаточно много камешков, положим сто триллионов тонн, то можно и засыпать.
- О кей, говорили ей, а куда же денется морская вода?
- Она останется под камнями.
- Но ведь камни падают на дно моря...
- Дорогие Лунь и Фи-лунь, я это хорошо понимаю, но ведь надо же попытаться, а вдруг получится? И потом, я ведь на весь мировой океан не зарюсь - мне достаточно засыпать бухту Цюаньчжоу.
- Бедная Нюй-ва, - судачили птицы, - она совсем сошла с ума.
- И не забывайте, - добавляла Нюй-ва, - что рано или поздно мой камешки попадут в эту гадкую медузу хиродрофус и забьют ее.
- А ты не думаешь, что она, как гидра, способна к регенерации?
- Какие вы все-таки противные, - только и находила что прочирикать бедная Нюй-ва.
Тем не менее, маниакальная стойкость птички, замыслившей засыпать миллионы кубометров воды, вызывало восхищение и невольно взывало в памяти упорство народа, которого она олицетворяла. Многие поэты, вдохновленные ее образом, посвящали ей стихи. Особо отличился поэт Тао Юань-минь, живший в эпоху Цинь, написавший такие строки: "
«Цзинвэй в клюве носит веточки и камушки ямшы, чтобы засыпать безбрежное море». Чувства скорби и преклонения выражены в словах поэта. По преданию, эта птичка на берегу моря сочеталась браком с буревестником. Их потомки женского пола были похожи на цзинвэй, а мужского - на буревестника. И по сей день в Восточном море указывают место, где цзинвэй дала клятву не пить воду там, где когда-то утонула Нюй-ва. Поэтому её ещё называют ши-няо (ши значит "клятва") или чжи-няо (чжи - "воля"), а также юань-цинь (юань - "скорбь", "обида"; няо и цзинь имеют одинаковое значение - "птица"), в народе же её зовут ди-нюйцяо - «птица - императорская дочь». Да-с, печальная эта история.