Глава 8. Накануне войны

Глава 8.             НАКАНУНЕ ВОЙНЫ


В 1912 г. было решено отметить 100-летие Отечественной войны 1812 года и Бородинского сражения.  Празднование должно было продемонстрировать  величие  самодержавия, напомнить  о несгибаемости и мужестве русского солдата, о преданности и героизме офицерского состава, о тех могучих предках, которые выдержали напор самой мощной армии в мире и разгромили ее. Торжества были проведены с необыкновенной пышностью, проходили они с 25 по 30 августа. Главный парад войск проходил на Бородинском поле, императорская семья совершала объезд войск на роскошных авто, а царь  - на коне. Из Смоленска к Спасо-Бородинскому монастырю подошел растянувшийся на 4 км крестный ход с иконой Божьей Матери Одигитрии. Митрополит Владимир вместе с многочисленным духовенством  под колокольный звон собора совершил торжественную литургию и затем обнес икону вдоль выстроенного фронта войск. На следующий день торжества продолжались в Москве в Кремле в Успенском соборе. С самого утра народ собрался возле  Кремля. Под звон колоколов состоялся выход всей царской семьи на Красное крыльцо у Соборной площади. Царя и все его семейство встречал митрополит Владимир с крестом в руке, затем, поклонившись народу, они прошли в Успенский собор. Из ризницы собора были вынесены обожженные и простреленные пулями боевые знамена 1812 года.
Главным событием следующего дня стал военный парад на Ходынском поле. Из дневника императора: «Ровно в 10 часов начался объезд. Парад был очень большой, всего 75.500 чел». 29 августа торжества продолжились в храме Христа Спасителя, который заполнила знать. Митрополит Владимир с епископами Анастасием Серпуховским и Василием Можайским в белых серебряных облачениях совершили архиерейскую обедню и панихиду по Александру I и всем участникам 1812 г.


Фото. Царская семья у монумента в Бородино.

В последний день в Москве Фанагорийский полк, принимавший участие в битве при Бородино, прошел церемониальным маршем  перед государем. После обедни в Успенском соборе царь со свитой вышел на Красную площадь, где был прочитан манифест и отслужен торжественный молебен.
Из дневника Николая: «Толпа на площади была громадная, целое море голов - тишина и спокойствие полные».

25 сентября 1912 г Черногория, несмотря на то, что между нею и Генеральным штабом России имелось соглашение, предусматривавшее согласование всех военных действий, в одностороннем порядке объявила войну Турции. Сербия, Болгария  и Греция поддержали ее и  единой коалицией (Балканским союзом) выступили  против Турции. Несмотря на возникшее напряжение на Балканах, в начале октября все царское семейство выехало на отдых в охотничьи угодья в  Спале под Варшавой. В это время Австрия произвела  частичную  мобилизацию и сосредоточила войска у  русской границы. В Петербурге начались  манифестации в поддержку братьев-славян. 10 октября царевич Алексей находился при смерти, вся семья собралась у постели больного. Вернул царевича к жизни молитвой Григорий Распутин. Семья была ему бесконечно благодарна и молилась на него – он спас их сына, единственного наследника. Царь смог вернуться к делам. Россия в ответ на действия австрийцев задержала в армии тех, кто собирался демобилизоваться. В ноябре 1912 г. на совещании у императора рассматривался вопрос о мобилизации войск трех военных округов.
В Петербурге продолжались  бесконечные манифестации. Значительная часть русского общества требовала активной поддержки балканских славян и даже прямого выступления против Турции.  Вновь всплыли идеи о: великой федерации православных славян во главе с Россией и столицей в Константинополе. По Невскому проспекту ходили с плакатами: «Крест на Святую Софию». Идея захвата Константинополя овладела многими умами. Российские политики, военные, банкиры и  торговцы поддерживали ее. Идеологи панславизма уповали на создание Всеславянского союза во главе с Россией. В книге «Чей должен быть Константинополь?» митрополит Антоний (Храповицкий) прямо обосновал необходимость захвата Россией турецкой территории. «На настоящую войну наш народ взирает как на освобождение христианства от ига еретиков-магометан (исламистов), а конечную цель ее видит в освобождении священного Царьграда с церковью Святой Софии и Иерусалима с Господним гробом. Все это живо интересует не только солдат наших, но, пожалуй, в еще большей степени жителей, жительниц русской и малороссийской деревни, прихожан и прихожанок».
 На совещании 5 декабря военный министр В.А. Сухомлинов заявил монарху:  «Все равно войны нам не миновать, и нам выгоднее начать ее раньше. < > Государь и я, мы верим в Армию и знаем, что из войны произойдет только одно хорошее для нас».  Началась запись добровольцев, ждали объявления всеобщей мобилизации. Сторонником войны был  великий князь Николай Николаевич. Под его давлением Николай II уже подписал указ о всеобщей мобилизации. Готовились военные и санитарные поезда для будущих раненых, жертв войны. В декабре казалось, что война должна начаться со дня на день Председатель Государственной думы Родзянко в своих воспоминаниях рассказывал, что в феврале 1913 г. он призывал государя вмешаться в войну. И вдруг царь решительно выступил против общественного мнения, он потребовал от министра иностранных дел С.Д. Сазонова «нажать» на Черногорию и  «остановить войну». По Петербургу пронесся слух, что  царя остановил  Распутин.  «Это он в очередной раз не дал защитить «братьев-славян»!
Известие из царского дворца, что  Распутин резко выступил против войны, было правдой, а остальное в слухе было уже «народным творчеством». Об этом свидетельствовали  друзья и знакомые Распутина:
1. А. А. Танеева, воспоминания «Страницы моей жизни»: «Вспоминаю только один случай, когда действительно Григорий Ефимович оказал влияние на внешнюю политику. Это было в 1912 году, когда Великий князь Николай Николаевич и его супруга старались склонить Государя принять участие в Балканской войне. Распутин, чуть ли не на коленях перед Государем, умолял его этого не делать, говоря, что враги России только и ждут того, чтобы Россия ввязалась в эту войну, и что Россию постигнет неминуемое несчастье».
2. Из показаний Анны Вырубовой: «Распутин был решительным противником какой бы то ни было войны. Во время Балканской войны он был против вмешательства России».
3. Из показаний А.Ф. Филиппова: «В 1912-1913 годах, в самый разгар разрешения балканского вопроса, когда мы были накануне войны с Австрией, Распутин, отвечая мне на мои резкие требования, чтобы Россия активно вступила в войну против немцев в защиту славянства, заметил: “Немцы - это сила, а братушки просто свиньи, из-за которых не стоит потерять ни одного русского человека”. Распутин находил, что мы не готовы воевать с немцами пока не окрепнем от потрясений японской войны».
4. В разговоре с графом С. Ю. Витте Распутин заявил: «Вое¬вать вообще не стоит: лишать жизни друг друга, отнимать блага жизни, нарушать завет Христа и преждевременно убивать собственную душу. Пусть забирают друг друга немцы и турки - это их несчастье и ослепление, а мы любовно и тихо, смотря в самих себя, выше всех станем».

5. Из интервью графа Витте: « Весь мир хулит Распутина, а знаете ли вы, что Распутин в 12 году спас нас от войны?
- Каким образом? Как может человек, с трудом умеющий написать свое имя и не имеющий представления об иностранной политике, что-либо подобное совершить?   
- И все-таки это факт. Ваши слова доказывают лишь одно: вы слишком мало знаете Распутина. Его сила и тайна заключается именно в том, что он не такой человек, как другие. Совершенно верно он не образован. Можно думать о нем как угодно, можно быть его другом или врагом, одно необходимо признать: он обладает крепкой волей и природным умом, которому позавидовали бы многие образованные люди. И я могу Вас уверить, что в трудное время (в 1912г.), именно Распутин сказал решающее слово.  Само собой разумеется, он был не один против войны. < > То, что делает Распутин, никто другой сделать не сможет. Он - воплощенное чудо. С ним нужно считаться как с фактом, который существует».

6. С. Ю. Витте: «Несомненно, тем, что Балканс¬кая война не разгорелась, мы обязаны влиянию Распутина».

7. С.Ю. Витте: «Он (Распутин) указал все гибельные результаты европейского пожара, и стрелки истории повернулись по-другому. Война была предотвращена».

8. Из показаний Бадмаева: «Он мне сказал, что он просил Царя не воевать в Балканскую войну, когда вся печать требовала выступления России, и ему удалось убедить Государя не воевать».
9. Из письма царицы Николаю, написанного 1 ноября 1915 г.: «Наш Друг был всегда против войны и говорил, что Балканы не стоят того, чтобы весь мир из-за них воевал».
10. Из  интервью Распутина: «Ведь вот, родной, ты-то, к примеру, сказать, пойми! Была война там, на Балканах этих. Ну и стали тут писатели в газетах, значит, кричать: быть войне, быть войне! И нам, значит, воевать надо. < >  И призывали к войне и разжигали огонь. < > А вот я спросил бы их, писателей: “Господа! Ну, для чего вы это делаете? Ну, нешто это хорошо? Надо укрощать страсти, будь то раздор какой, аль целая война, а не разжигать злобу и вражду».

11. Распутин о братьях славянах: «А Бог, ты думаешь, это не видит и не знает? А может быть, славяне не правы, а может быть, им дано испытание?» 

12. Распутин о союзах, предостерегая, что в трудной ситуации Россия может остаться одна: «Что касаемо разных там союзов, то ведь союзы хороши, пока войны нет, а коль разгорелось бы, где бы они были? Еще неведомо».

13. Распутин  о Балканских войнах:  «Тому и тем, кто совершил так, что мы, русские, войны избегли, тому, кто доспел в этом, надо памятник поставить, истинный памятник, говорю. < > И политику мирную, против войны, надо счесть высокой и мудрой».
После спасения наследника авторитет  Распутина и вера в его чудодейственную силу и в его дар предвидения  были настолько сильны в царской семье, что государь напрочь отмел все советы и призывы со стороны партии войны, возглавляемой великим князем Николаем Николаевичем.  С гибелью Столыпина и болезнью императрицы, пережившей мучения сына и его агонию,  партия мира потеряла  важных лидеров, которые могли оказать  воздействие на государя. Остался один лишь Распутин. О том, как относились противники из лагеря войны к Распутину, можно судить по статье Н. Дурново, опубликованной в  журнале «Отклики на жизнь» (№11-12 за сентябрь-октябрь 1914 г.)
«Гр. Распутин < >   есть злейший враг святой Христовой церкви, православной веры и Русского Государства. Мы не знаем, какое влияние имеет этот изменник Христова учения на внешние дела России, но во время освободительной борьбы балканских христиан с Турцией он выступил не за Христа, а за лжепророка Магомета. <...> Только враг православной церкви может советовать рус¬ской дипломатии смотреть спокойно на зверства и неистовства турок, продолжающих вырезать наших единоверцев, и видеть в этом возвышение России! Распутин не только сектант, плут и шарлатан, но в полном значении слова революционер, работающий над разрушением России. Он заботится не о славе и могуществе России, а об умалении ее достоинства, чести, о предательстве ее родных по духу братьев туркам и швабам и готов приветствовать всякие несчастья».

Разговоры о грядущей войне, когда страсти и волны всеобщих призывов в защиту славян стали стихать, государственные сановники перевели в русло обсуждений мероприятий по подготовке празднования 300-летия дома Романовых. Решено было провести торжества с особым размахом так, чтобы продемонстрировать великие достижения потомков Романовых, мощь страны и ее армии, любовь народа к самодержцу и единение всех семей Императорского   дома.
В действительности государю было чем гордиться. За время царствования императора Николая II население страны выросло со 120 млн. человек до 170 млн. человек. Это означало, что примерно каждый десятый житель Земли был гражданином  российского государства. Годовой рост экономики в период с 1885 по 1913 год в среднем составил 5,72%, в то время как в Англии – 2,11%, в Германии – 4,5%, в США – 5,2%. Такие темпы, по расчетам ряда экономистов, должны были обеспечить России выход в число самых экономически развитых стран мира к середине 20-х годов. По темпам роста отдельных отраслей промышленности Россия обгоняла другие развитые страны. Она занимала второе место в мире по добыче нефти, четвертое - по объемам машиностроения, четвертое место - по выплавке чугуна и пятое по производству стали. По производству главнейших сельскохозяйственных культур Россия вышла на первое место, выращивая больше половины мирового производства ржи, больше четверти пшеницы и овса, около двух пятых ячменя, около четверти картофеля, 80% льна. Россия стала главным экспортером сельскохозяйственной продукции, житницей Европы, на которую приходилось две пятых всего мирового экспорта крестьянской продукции.  В 1913 г. только основных злаков на полях России собрали на треть больше, чем в Аргентине, Канаде и США вместе взятых. Практически все нужды отечественной легкой промышленности обеспечивались собственным сырьем. Сеть железных дорог в России покрывала 74 тысячи верст, связывая западные границы с Дальним Востоком.  Россия имела мощную авиацию, насчитывающую 263 самолета, опережавшую по численности авиацию Великобритании, Германии, Франции. Военно-морской флот был усилен современными линкорами. Созданные в России образцы военной техники и вооружения превосходили существовавшие, например линкоры серии «Севастополь», подводные лодки, артиллерийские системы, многомоторные самолеты. Несмотря на столь оптимистические показатели, Россия продолжала серьезно отставать от передовых  развитых стран. По общему уровню промышленного производства перед началом Первой мировой войны Россия отставала от Франции в 2,5 раза, от Германии в 6 раз, от США в 14 раз, а армия и флот были совсем не готовы к войне с Германией.
Празднование 300-летия дома Романовых стало апофеозом династии Романовых, торжественным завершением их правления. Программа юбилейных торжеств была обширной, празднование началось в феврале и продолжалось до осени 1913 года.
21 февраля 1913 г.   двадцать один пушечный выстрел из Петропавловской крепости возвестил о начале торжеств, в 8 часов утра  зазвонили колокола, По пути следования «высочайшего поезда» к Казанскому собору были выстроены войска и курсанты военных учебных заведений в парадной форме. Император Николай II и наследник престола  следовали за сотней императорского конвоя в открытом  экипаже. За ними запряженная четверкой лошадей парадная карета вдовствующей императрицы Марии Федоровны и императрицы Александры Федоровны, а за ней - четырехместная карета с великими княжнами. Во всех городах России в храмах отслужили благодарственные молебны, прошли войсковые парады местных военных гарнизонов, давались торжественные балы, обеды и приемы у губернаторов и градоначальников, устраивались исторические выставки и народные гуляния. Витрины многих домов и магазинов были украшены флагами и портретами царя Михаила Романова и правящего императора Николая II.
19 мая центр торжеств переместился в Кострому, где 300 лет назад жил юный боярин Романов. Толпы людей заполнили весь берег Волги, царская флотилия под грохот салюта, звон колоколов и пенье гимна «Боже, Царя храни!» причалила к особой «царской» пристани у Ипатьевского монастыря.

Фото. Празднование 300-летие дома Романовых в Троце-Сергеевской лавре.
 24 мая после посещения Троице-Сергиевой лавры  императорский поезд прибыл в Москву к перрону Александровского вокзала (ныне Белорусский). По московским улицам процессия тронулась в Кремль. Повсюду процессию встречали толпы народа. У Воскресенских ворот император вместе с сыном поклонился чудотворной Иверской иконе. У Спасских ворот высочайший кортеж был встречен крестным ходом. После посещения Архангельского собора император и семья проследовали в Большой Кремлевский дворец. Из дневника великой княгини Ксении Александровны: «24 мая. Все, слава Богу, отлично прошло. У Спасских ворот все слезли с лошадей и пошли крестным ходом в Архангельский собор. < > Ники зажег лампаду над могилой Михаила Федоровича».
25 мая праздновался день рождения императрицы Александры Федоровны. В Кремле в 11 часов состоялся высочайший выход.  Во время шествия в Георгиевском зале дворца император принял от находившейся там депутации грамоту от российского дворянства. Эта грамота была зачитана московским губернским предводителем дворянства А. Д. Самариным и преподнесена государю в специальном ларце, изготовленном в древнерусском стиле из литого серебра.
30 мая 1913 г. государства Балканского союза подписали с Турцией лондонский мирный договор, согласно которому Оттоманская империя лишилась Македонии, большей части Фракии и Албании.   Вторая Балканская война началась  29 июня и длилась один месяц. Против поощряемой немцами Болгарии выступили все остальные участники Балканского союза, к которым присоединились Турция и Румыния. В этой войне славяне воевали против братьев-славян, православные – против православных. Идея панславизма провалилась, - южные славяне не могли договориться между собой относительно территорий. Очаг напряженности сохранялся, говорить о единстве православного мира или стремлении к нему не приходилось. Благородные идеи никак не влияли на правительства Балканских стран, их волновали свои проблемы, связанные с желанием расширить свои территории или же сохранить уже приобретенные ранее. При этом правители старались вовлечь в конфликт  на своей стороне любую из держав (лишь бы оказывала помощь, а что исповедует и требует, никого не волновало).  Болгары были разгромлены. Поняв всю безвыходность ситуации, болгарское правительство подписало мирный договор. Территория, завоеванная Болгарией в первой Балканской войне, была разделена между странами-победительницами.
И вновь партия войны в России потерпела поражение, несмотря на то, что удалось устранить одного из главных лидеров лагеря мира – П.А. Столыпина. Влияние Распутина на царскую семью оставалось столь мощным, что все действия «ястребов» по его дискредитации в глазах царя через священнослужителей оказались бесполезными. «Ястребы» перешли к новой политике. Компроматом, собранным полицией на Распутина, они предполагали переубедить царя да так, чтобы он убрал старца из дворца навсегда.
В 1912 г. полицейское наблюдение за Распутиным было возобновлено. Целый отряд в составе 8-10 агентов поставлял сведения, которые С.П. Белецкий, директор департамента полиции, собирал, обрабатывал и «конфиденциально» показывал премьеру В. Н. Коковцову, великому князю Николаю Николаевичу и некоторым другим лицам, горевшим желанием «разоблачить Распутина». Сохранились поденные донесения о поездках и встречах Распутина, которые фиксировали полицейские.  Все донесения составлены по принципу: «вышел», «поехал», «зашел», «встретился» с указанием времени и зашифрованных имен почитательниц. Никаких «банных оргий», «пьяных дебошей»,  «сквернословия»,  «связей с проститутками» отмечено в них не было. Если не принимать всерьез некие намеки типа: «6 августа 1912 г.  „Русский“ пошел по Гончарной улице, где в доме № 4 встретил неизвестную барыньку, по-видимому, проститутку, и зашел в упомянутый дом, где помещалась гостиница, пробыл с нею двадцать минут». Даже если это и действительно была жрица любви, то совершить некие интимные действия за указанное время было просто невозможно. Надо было зарегистрироваться в гостинице, подняться в номер. При этом филер, избегая утверждения, что дама была проституткой, вводит слово «по-видимому», хотя уточнить, кем была она, не стоило большого труда для него.
В начале 1914 г.  во время решительного объяснения с  «Ники» великий князь  Николай Николаевич  апеллировал к информации Белецкого. Он требовал  «изгнать Распутина», который «позорит Династию, подрывает веру в Царя». По словам великого князя, Распутин - «развратник» и «хлыст». Против представленных обвинений царь возразил:  во-первых, хлыстовство Григория: было опровергнуто расследованием духовной консистории, а во-вторых, что же касается «разврата», то «предоставленные вами данные не достоверны. В тот вечер, в который, по данным полиции Григорий якобы пировал в обществе женщин легкого поведения в ресторане, он весь  вечер провел вместе с Их Семьей». Великий князь был вынужден  ретироваться.
Лагерь «голубей» не представлял единую команду, все, кого мы причисляем к нему, действовали поврозь, на свой страх и риск: одни обращались непосредственно к царю, другие поддерживали Распутина. 
1. К этому лагерю следует причислить Алексея Фроловича Филиппова, 48 лет, который имел собственный банк, редактировал популярную газету «Дым Отечества». О своей встрече с Григорием он подробно   рассказал на допросе в ЧСК:  «В 1912 г. я поехал в Троице-Сергиеву Лавру. Когда< >  я садился в поезд, то увидел в вагоне какого-то мужика в поддевке с < > поражающей внешностью - с глубоко лежащими в глазных впадинах мистическими глазами, с орбитами, окруженными коричневыми пятнами. Его провожала < >  дородная женщина в черном (оказалась потом его секретарша Акилина Лаптинская). В вагоне < >  он с детской наивной любовью рассматривал новый огромный кожаный кошелек, очевидно, только что кем-то подаренный. Я спросил: „Откуда у вас этот кошелек?“ Этим вопросом началось мое знакомство с Распутиным. < > По какому-то чутью мне показалось, что мой новый знакомый – сектант < > принадлежит к секте хлыстов. < > Он говорил образно, афоризмами на самые разные темы, < > в особенности меня поразили в нем глубокая вера в русский народ и разумное, не холопское отношение к самодержавной власти, < > причем он стоял за единение царя с народом без посредства бюрократии. < > Я особенно чутко отнесся к нему, потому что еще недавно был M< >  приговорен к году крепости за то, что осмелился указать представителю верховной власти на то, что он не понимает сущность самодержавия. < > Невольно поэтому у меня вырвалось: „Вот если бы такой человек, как ты, попал к царю„. < > Тогда он вышел в коридор, поманил меня таинственно за собой и сказал: „Ты не говори им, < > я ведь Распутин, которого ругают в газетах”».  Беседа продолжилась. «Его интерес к живописи побудил меня предложить ему поехать в Москву. На это он согласился с юношеской восторженностью, не свойственной его возрасту. < >  В Москве Распутина никто не встречал, и он поехал к Николаю Ивановичу Решетникову, бывшему нотариусу, а потом его секретарю. Но уже в тот же день аккуратно явился в Кремлевское подворье. < > Необыкновенным было внимание, с которым он слушал мои часовые лекции, например, о Василии Блаженном. < > Мы пробыли в Москве двое суток, наполняя свое время посещением церквей. Вот в это время я сблизился с Распутиным до степени дружбы, и по возвращении в Петроград, где я редактировал газету «Дым Отечества“, стал я его посещать. < > Виделись мы тогда ежедневно, и меня поразило, < >  что Распутин занимал маленькую, очень убогую комнатку, не соответствовавшую представлениям о нем, < > властном фаворите императорской семьи. < > Распутин сам не пил вина и других удерживал. < > Пришедший в восторг от моих разговоров на тему об управлении государством, воскликнул: “Хочешь быть губернатором? Я смогу это сделать”. < >  Жил он просто и даже бедно, о дворе и своих отношениях ко двору говорил скупо и неохотно. На мой однажды заданный вопрос, неужели ему Государыня ничего не дает, он ответил: “Скупа < >  страсть как скупа“. < >  Распутин в это время < >  нуждался < > видно из того, что он брал у меня по 25 копеек на извозчика и однажды прислал за 25 рублями, которые ему не хватало на дорогу в Сибирь, хотя впоследствии < >  каждый день швырял сотни и тысячи случайным людям, у него просившим».
«Вскоре в редакции „Дым Отечества“ я застал беседу издателя этой газеты Александра Львовича Гарязина < > с юрисконсультом Морского министерства Иваном Баженовым, который рассказывал со слов какого-то придворного о половых безобразиях Распутина с Государыней и говорил, что нужно составить заговор, чтобы убить „такую собаку“. Я возразил, что я только что с ним познакомился, совершенно им очарован и поделился своим впечатлениями. < > Я предложил Гарязину прокатить Распутина куда-нибудь на автомобиле».
«Гарязин, владелец столь редкого тогда автомобиля, с охотой согласился повидать скандальную знаменитость. От посещения музея < > Распутин отказался, < > находя, что картины – чепуха < >  жизнь гораздо лучше. < > Гарязин предложил Воспитательный дом, Распутин, к величайшему удивлению, согласился. < > В Доме он преобразился, < >  брал на руки каждого ребенка, взвешивал, расспрашивал, чем его кормят. < > В автомобиле он сказал, что следовало бы деревенских девушек возить сюда со всей России, тогда они научились бы крепко рожать и крепко младенца держать. < > Впечатления < > он передал Государыне, которая < > неожиданно приехала в Воспитательный дом, бегло осмотрела его и занялась мыслями об устройстве института охраны материнства. < > Я воспользовался удобным случаем и поместил в „Дыме Отечества“ защитительную статью по поводу личности Распутина, < >  которая вызвала в печати, травившей Распутина, одинаково, как слева, так и справа < > удивление. < > Распутин пришел в неистовый восторг от того, что я был единственный человек, осмелившийся печатно, в пору величайшей его травли и выступлений против него Гучкова в Думе, выступить в защиту его. < > С этого момента он исполнял все просьбы мои и желания беспрекословно, в большинстве случаев являлся ко мне за советом и интимно посвящал меня в детали своих переживаний. Причем никогда,< >  не сказал ни одного слова о своих каких бы то ни было интимных отношениях не только к Государыне, которую всегда характеризовал одним словом „умница“, но и вообще к какой-нибудь женщине».
2. К защитникам Распутина следует отнести и журналиста Д. Разумовского, статья которого о Григории Ефимовиче была размещена  в «Петербургской газете» от 13.10.1913 г. Она завершалась словами: «Распутин - обыкновенный русский мужик - экзальтированно-умный, чистоплотно-чистый, заботливо-трудолюбивый и, главное, не порывающий свои связи с простым народом и потому-то и сильный в народе и в сферах, которые близки народу или дорожат им. Вот нехитрая разгадка внимания к этому человеку. < > Что это личность необыкновенная, стоящая выше ряда пророков в рясах и пророчествующих в мундирах - это также несомненно. < > Вся сила Распутина заключается в вере и благотворении, да христианских подвигах добродетели, не показной, не крикливой, но такой, которая, очевидно, является редкостью для критикующих этого человека деятелей нашего времени».
3. Одним из главных героев лагеря «голубей» следует считать члена Государственного совета, статс-секретаря П. Н. Дурново, который в феврале 1914 г. представил государю докладную записку, в которой изложил свои соображения относительно возможности и последствий войны между Россией и Германией. Выдержки из текста этой записки приведены в книге С. С. Ольденбурга «Царствование Императора Николая II». Относясь с сомнением к выгодам для России союза с Англией и Францией, П. Н. Дурново обратил внимание государя на благоприятные стороны сближения с Германией, считая, что «борьба между Россией и Германией глубоко нежелательна для обеих сторон, как сводящаяся к ослаблению монархического начала». Его выводы можно рассматривать, как точное предвидение событий, которые могут произойти из-за войны на стороне Антанты: 
«Главная тяжесть войны выпадет на нашу долю. Роль тарана, пробивающего толщу немецкой обороны, достанется нам. < >  Война эта чревата для нас огромными трудностями и не может оказаться триумфальным шествием в Берлин. Неизбежны и военные неудачи - будем надеяться, частичные - неизбежными окажутся и те или другие недочеты в нашем снабжении.< >  При исключительной нервности нашего общества, этим обстоятельствам будет придано преувеличенное значение.< > Начнется с того, что все неудачи будут приписываться правительству. В законодательных учреждениях начнется яростная компания против него < >. В стране начнутся революционные выступления. < > Армия, лишившаяся наиболее надежного кадрового состава, охваченная в большей части стихийно общим крестьянским стремлением к земле, окажется слишком деморализованной, чтобы послужить оплотом законности и порядка. Законодательные учреждения и лишенные авторитета в глазах населения оппозиционно-интеллигентские партии будут не в силах сдержать расходившиеся народные волны, ими же поднятые, и Россия будет ввергнута в беспросветную анархию, исход которой не поддается даже предвидению».
4. Князь Владимир Петрович Мещерский, русский писатель, издатель-редактор журнала «Гражданин», который еще  в начале 90-х  писал, что антигерманский союз сулит России разорение ради возвращения Франции Эльзаса и Лотарингии, добился аудиенции у царя и  умолял его  не вступать в войну ни при каких обстоятельствах.   Он приводил серьезные доводы,  доказывал, что она закончится не в пользу монархий при любом раскладе. Царь дал ему честное слово, что войны не будет. Успокоенный князь вернулся домой и в тот же вечер умер. А царю, как оказалось, не надо было сдерживать данное слово.

5. Против войны выступал граф С.Ю. Витте, его позиция  сблизила его с Распутиным, они провели много времени вместе. В разговоре с А. В. Осмоловским летом 1914 г. на одном из германских курортов граф Витте сказал, что «есть один лишь человек, который мог вы помочь в данное время и распутать сложную политическую обстановку». На вопрос Осмоловского: «Да, кто же этот человек?», граф Витте назвал « Г. Е. Распутин. < >Вы не знаете, какого большого ума этот замечательный человек. Он лучше, нежели кто, знает Россию, ее дух, настроения и исторические стремления. Он знает все каким-то чутьем, но, к сожалению, он теперь удален».

6. В начале сентября 1914 г, когда война уже началась, граф Витте вернулся в Россию через Францию, Италию и Турцию. «Я бы уцепился за штаны кайзера, но войны не допустил!» – сказал он своему бывшему секретарю Колышко, сожалея, что не был назначен послом в Берлин. «Эта война – сумасшествие, – говорил он французскому послу Морису Палеологу. – Осторожность царя превозмогли глупые и близорукие политиканы. Война может иметь лишь ужасные результаты для России. Только Англия и Франция могут надеяться получить какие-то выгоды от победы. < > Наш престиж на Балканах, наш благочестивый долг защищать наших братьев, наша историческая священная миссия на Востоке?! < > Предоставим сербов наказанию, которое они заслужили. < > Что мы надеемся получить? Увеличение территории? Боже! Разве империя его величества уже не достаточно велика? < > Мало того, если мы аннексируем прусскую и австрийскую части Польши, мы потеряем всю русскую. < > Как только Польша восстановит свое единство, < > она потребует и получит полную независимость. Константинополь, крест на Святой Софии, Босфор, Дарданеллы? Смешно даже говорить об этом! И даже если мы представим себе полную победу, < > это значит не только конец германского доминирования, но провозглашение республик в Центральной Европе. Это значит одновременно конец царизма! Я уж предпочитаю не говорить о том, что с нами случится в случае поражения!»

Фото. Английский проспект, дом 3 – по этому адресу с октября 1913 г. по февраль 1914 г. жил Г.Е. Распутин. (Супруг владелицы дома генерал-майор А.П. Веретенников предоставил в распоряжение старца Григория за весьма небольшую плату отдельную квартиру).

В начале марта 1914 г. Распутин выехал из Покровского, а 9 марта был уже в Москве. Остановился, у Анисьи Решетниковой, богатой купеческой вдовы. Ее дочь Анна  сопровождала Григория  повсюду, расплачивалась за него. Из Москвы Распутин должен был выехать в Крым и ожидать там прибытия государя, но был вызван в столицу. Вместе с ним приехали его отец Ефим Распутин и Анна Решетникова. Тогда и была сделана  фотография Распутина в кругу почитателей и почитательниц. В Царском Селе состоялся разговор с царем, ему было указано, что «для успокоения общества» надо на некоторое время вернуться  в Покровское (какие обстоятельства повлияли на это решение царя, непонятно). Из показаний Молчанова: «В марте месяце 14 г. я зашел к Распутину и застал его расстроенным. „Ну, беда, парень, - сказал он мне, - а вдруг мне придется совсем ехать в слободу Покровскую?“ Так как в то время Вырубова и Пистолькорс ходили озабоченными, то я решил, что в Царском Селе были чем-то недовольны Распутиным».
 «22 марта Распутин выехал в Тюмень с отцом», сообщило «Новое время». Ефим Распутин отправился оттуда в Покровское, а Григорий задержался в Тюмени. 28 марта корреспондент газеты видел его «в доме господина Стряпчих», у которого Григорий обычно останавливался, и на чей адрес часто приходили телеграммы поклонниц старца. На следующее утро Распутин «по холодку на своих лошадях выехал в Покровское, где провел Пасхальную неделю».
В отличие от «голубей» лагерь «ястребов» выглядел как единая команда, у которой были руководители, определенный план действий, а на исполнение акций выделялись средства и привлекались по связям нужные люди. К этому лагерю следовало бы присоединить и некоторые лица вне команды, действовавшие, исходя из своих убеждений или материальной заинтересованности. Возглавлял этот отряд великий князь Николай Николаевич и  руководил им  вместе со своим братом Петром Николаевичем и их женами, Милицией и Анастасией. Все  последние годы они враждебно относились не только Распутину, но и к императрице. Великий князь, проявляя свою неприязнь к императрице, не стеснялся прилюдно делать оскорбительные в ее адрес публичные заявления.
Непосредственно с великим князем  находился в контакте кружок из военных и умеренных членов думской комиссии по государственной обороне. В состав ядра кружка входило 10-12 человек, в том числе Н. Н. Янушкевич, А. А. Поливанов, М. В. Алексеев, В. И. Гурко, А.И. Гучков, Н. Н. Головин, А. М. Крымов, А. И. Деникин, В. Ф. Джунковский, П. П. Рябушинский. По данным  наблюдения полиции, в 1912-1913 г. Гучков часто посещал и подолгу беседовал со многими высшими руководителями военного и морского ведомств. Особую роль в данной группе играл А. А. Поливанов, которого думская оппозиция хотела видеть в кресле военного министра. В курсе деятельности кружка состоял довольно узкий круг лиц. В. Ф. Джунковский, большой друг Александра и Николая Гучковых, писал: «На этих собеседованиях сообщались такие секретные данные, которые не могли быть оглашаемы в Думе. Благодаря этому работа Думы с военным министерством проходила в третьей, а затем и в четвертой думе без особых затруднений». Источником этой информации был  А. И. Гучков.
Будучи генерал-губернатором Москвы, В.Ф. Джунковский неоднократно встречался с иеромонахом Илиодором. В 1911 г. московская газета «Копейка» сообщала: «Вчера иеромонах Илиодор был у губернатора В.Ф. Джунковского и имел с ним продолжительную беседу, о содержании и результатах которой пока никому ничего не известно». Джунковский, став шефом жандармов, «водил близкое знакомство  с П. П. Рябушинским». М. Д. Бонч-Бруевич назвал эту военизированную группу «младотурками». В этом безобидном на вид прозвище скрывался подтекст.  В 1908 г. в Османской империи был осуществлен группой военных заговорщиков государственный переворот. Младотуркам удалось свергнуть султана Абдул-Хамида II. Бонч-Бруевич откровенно намекал, что цель кружка А.И. Гучкова – свержение самодержавия.
Заглянем в справочник - энциклопедию по масонам Нины Берберовой «Люди и ложи. Русские масоны XX столетия» и к удивлению своему обнаружим в списке российских масонов знакомые фамилии:
 «АЛЕКСЕЕВ, Михаил Васильевич. Генерал, последний начальник штаба Верховного главнокомандующего (при царе).< > Один из организаторов Добровольческой армии на юге России. Был введен А. И. Гучковым в Военную ложу. Масон до 1917.
ГУРКО, Василий Иосифович. Генерал, член Гос. Совета.< > Вышел из масонства в 1917..
ГОЛОВИН, Николай Николаевич. Профессор военного дела. Либерал. Бывший академик Ген. Штаба в Петербурге. Историк, автор книг, военный делегат Предпарламента. < > В 1917 г. ген. М.В. Алексеев рекомендовал А. Керенскому его вместо себя.
КРЫМОВ, А.М.  Генерал, покончил с собой в августе 1917 после неудачного выступления Корнилова.  Участник заговоров 1915-1917.
ДЖУНКОВСКИЙ, Генерал, московский губернатор. Товарищ мин. внутренних дел. Шеф жандармов.
ПОЛИВАНОВ, Алексей Андреевич. Генерал, член Государственного Совета, военный министр.< > «Завоевал симпатии Думы, сошелся с Гучковым, прогрессивный блок его уважал. < > Был вовлечен Гучковым в революционную работу. < > Говорил, что надо действовать в духе времени».
РЯБУШИНСКИЙ, Павел Павлович. Член Госсовета. Председатель московского Военно-промышленного комитета. Редактор-издатель московской ежедневной газеты Утро России. Прогрессист, «мирнообновленец». Близкий друг английского посла Джорджа Бьюкенена. Эмигрант в Париже».
Накануне юбилейных торжеств 300-летия дома Романовых 25 января 1913 г. высочайшим указом Владимир Федорович Джунковский был назначен товарищем министра внутренних дел  Н.А. Маклакова и командующим Отдельным корпусом жандармов, которому был подчинен и департамент полиции. Джунковский решил  провести реформу системы политического сыска: упразднить большинство районных охранных отделений; запретить вербовку агентуры среди учащихся средних учебных заведений и военнослужащих, отказаться от услуг множества агентов, вести борьбу с провокациями. Свое предложение Джунковский показал великому князю Николаю Николаевичу, надеясь на его поддержку. Князь ее полностью одобрил и добавил:  «Я Вам верю безусловно и не сомневаюсь, что Вы все сделаете с Вашей стороны, чтобы помочь нам сохранить войска от преступной пропаганды. < > Не стесняйтесь никогда, если у Вас до меня дело, помните это, звоните мне в телефон, а если надо, приезжайте ко мне в любое время, если Вам скажут, что я сплю и меня нельзя будить, идите сами в спальню и тащите меня прямо с кровати. Для дела я всегда на службе день и ночь». Великий князь дал понять, что он считает генерала одним из своих соратников и поэтому всегда готов ему помочь. В начале 1900-х Джунковский был адъютантом великого князя Сергея Александровича, супруга  великой княгини Елизаветы Федоровны, и с той поры  входил в ее  окружение. Кроме него в круг близких знакомых Елизаветы Федоровны входили: епископ Феофан, представитель богатейшего в России семейства князь Феликс Юсупов, фрейлина царицы Тютчева,  журналист М.Н. Новоселов и другие.
В конце апреля Распутин вернулся в Петербург, и 1 мая 1914 г. переехал в  квартиру 20 дома № 64 по улице Гороховой. Это было последнее пристанище старца.  Григорий Ефимович заключил контракт на свое имя. Аренда подобного жилья в столице обходился чуть более 10 тысяч рублей в год. Плату за квартиру осуществлял  управляющий императорской канцелярией А.С. Танеев, отец А.А. Вырубовой.  Историки отмечают,  что платежи за квартиру на Гороховой были единственным случаем оказания материальной поддержки  Распутина царицей, и осуществлялись они из ее доходов.

План квартиры Г.Е. Распутина

 «Наша квартира, – вспоминала дочь  Распутина, Матрена, - состояла из пяти комнат. Роскоши никакой у нас не было. Все это вранье, что писалось тогда в газетах про нас. Комнаты наши и обстановка их были самые простые. В столовой стоял у нас стол, обыкновенные венские стулья и оттоманка, самая роскошная вещь из всей обстановки, подарок какого-то Волынского, освобожденного из тюрьмы по ходатайству отца; в спальне отца – кровать железная, американский стол, в котором хранились у отца под замком многочисленные прошения разных лиц, гардероб и умывальник; в кабинете отца – письменный стол, на котором ничего не было, кресло и диван; в приемной были одни стулья. Только одну нашу детскую мы обставили по своему вкусу: у нас были в ней кровать, кушетка, столик, диванчик, кресла, туалет, гардероб».
«Его дочери, – отмечал посетитель, – имели особую комнату и никогда не заходили в помещения, в которых находились гости. Комната дочерей Распутина была хорошо меблирована и из нее вела дверь в кухню, в которой жили племянницы Распутина, Нюра и Катя, наблюдавшие за его дочерями. Собственные комнаты Распутина были почти совсем пусты, и в них находилось очень немного самой дешевой мебели. Стол в столовой никогда не накрывался скатертью. Только в рабочей комнате стояло несколько кожаных кресел, и это была единственная более или менее приличная комната во всей квартире. Эта комната служила местом интимных встреч Распутина». «Прием, – по словам Матрены – всегда проходил в кабинете, обставленном дубовой мебелью, где, среди прочего, было большое бюро».
Те, кто побывал в кабинете, говорили, что он «представлял маленькую грязную комнату, меблированную дешевеньким письменным столом с банкой чернил на нем, креслом и диваном, крытым дерматоидом, весьма потрепанным от времени».
Постоянно находилась при Григории Ефимовиче Акилина Никитична Лаптинская, ведавшая всем хозяйством, она же встречала посетителей Григория Ефимовича. Помогали ей  землячки, родственницы Екатерина Ивановна и Евдокия Ивановна».

Фото. Г.Е. Распутин за письменным столом.

Хорошо знавший квартиру старца Н.Ф. Бурдуков, будучи уже в эмиграции в Париже, замечал: «Пресловутый “деловой” кабинет Распутина, где будто бы принимались сильные мира сего, был простой маленькой комнаткой в одно окно, выходившее во двор, а из мебели, кроме нескольких венских стульев и маленького, чуть ли не кухонного, стола, ничего больше и не было. Никаких светильников, драгоценных бюваров, богатых чернильниц

15  июня 1914 г. в Сараево был убит австрийский наследник Франц Фердинанд. Мировые газеты были полны слухов и мрачных прогнозов, но все же царь решил отправиться в отпуск в Финляндию. Анна Вырубова описала обстановку отъезда: «Государыня сказала мне, что политическая обстановка опасная настолько, что ближайшие времена могут стать очень изнуряющими. Поэтому Государь и она хотели настолько быстро, как только возможно, плыть на «Штандарте» на Финские шхеры передохнуть и набраться сил. По нашему мнению бухты и острова шхер никогда не выглядели такими красивыми, как в тот раз».  По¬года стояла жаркая, в Турку была рекордная летняя температура – 35,9 градусов, духота чередо¬валась с ураганными ветрами и проливными дождями. Пока мир следил за вестями с Балкан, Ни-колай II наслаждался мирной жизнью, как оказалось, это были последние дни отдыха семьей вместе. В своих воспоминаниях Анна Вырубова писала: «Государь любил Финские шхеры, он наслаждался морской жизнью и пребыванием на берегу и островах, где он с удовольствием охотился. Он любил плавание под парусами, был хороший пловец и плавал, как только предоставлялся случай. Он часами ходил пешком по труднопроходимой местности, плавал на каноэ. Государыня также была в восторге от шхер и от того состояния покоя, которые они давали. Она много раз говорила, что провела там наисчастливейшее время своей жизни».
Григорий Распутин оправился к себе, в село Покровское. 29 июня 1914 г. Николай II, находившийся с семьей на яхте «Штандарт» у побережья Ханко, получил телеграмму о покушении на Распутина.
По описанию товарища министра внутренних дел В. Ф. Джунковского: «Распутин вышел из дому, направляясь в сопровождении сына в почтово-телеграфную контору. В это время какая-то женщина подошла к нему и попросила у него милостыню. Не успел Распутин ответить, как она, выхватив из-под платка большой тесак, ударила им его в живот, отчего Распутин упал, обливаясь кровью». Григорий Ефимович сообщил следователю: «Вчерась после обеда, часа в 4 дня, я побежал дать телеграмму и вышел из ворот своего дома на улицу; вижу, ко мне от правой калитки наших ворот подошла незнакомая мне женщина с завязанным ртом и лицом так, что видны были одни лишь глаза. Как ее звали, не знаю, с поклоном. Я приготовился дать ей милостыню и вынул из кармана портмоне. В этот момент у нее блеснул в руках предъявляемый мне кинжал, и она им меня один раз ткнула в живот около пупка, и я почувствовал, что из меня полилась кровь, сделала она это молча, а раньше как бы просила у меня милостыню. Я ее принял за просительницу. Я бросился от нее бежать по улице к нашей церкви, поддерживая обеими руками рану на животе. За мной и побежала эта женщина с кинжалом, и мы добежали до моста Дорофеевых. Собрался народ, и меня не стала резать эта женщина». Подбежавшие прохожие схватили женщину, связали ей руки и отвели в полицейский участок. Злоумышленницей оказалась 33-х летняя крестьянка Симбирской губернии Хиония Гусева, почитательница Илиодора. На допросе женщина дала признательные показания и высказала сожаление, что не смогла убить «лжепророка». Она объяснила, что  Распутин на самом деле «лжепророк, и она, ревнуя о правде Христовой, решила его убить, подобно тому, как святой Илья Пророк ножом убил 400 лжепророков». Ее отправили для освидетельствования в Томскую окружную лечебницу для душевнобольных. Врачи рекомендовали содержать Хионию «в специальном психиатрическом заведении». Суд постановил оставить Гусеву в лечебнице.  В первый же месяц после Февральской революции, 27 марта 1917 г. Хиония была выпущена из больницы и отправлена на свободу по личному распоряжению министра юстиции Александра Керенского (масона).
30 июня 1914 г. император с яхты «Штандарт» отправил министру внутренних дел Н. А. Маклакову телеграмму: «В селе Покровском Тобольской губернии совершено покушение на весьма чтимого нами старца Григория Ефимовича Распутина, причем он ранен в живот женщиной. Опасаясь, что он является целью злостных намерений скверной кучки людей, поручаю Вам иметь по этому делу неослабное наблюдение, а его охранять от повторения подобных покушений». Министр внутренних дел Н. А. Маклаков отдал своему заместителю генералу В.Ф. Джунковскому письменное распоряжение: «истребовать с места подробные сведения об этом деле, взять расследование под ближайшее наблюдение». В своих воспоминаниях генерал Джунковский отметил, что «подробные сведения о деле мне запрашивать не пришлось, я уже их имел, да и все газеты были полны ими, под ближайшее наблюдение взять расследование тоже не пришлось, так как оно пошло судебным порядком» (странное поведение полицейского, получившего приказ начальства).
Рана была серьезной, врачи  считали, что Распутин,  возможно, не выживет, и первые два дня даже распространились сведения о его смерти. Григорий готовился к смерти и сам вызвал священника, который причастил его. Многие ликовали. Потрясение испытала царская семья,  находившаяся на отдыхе, и особенно императрица, пославшая семье Распутина несколько телеграмм. «Глубоко возмущены. Скорбим с Вами. Молимся всем сердцем. Александра» (30 июня), «Мысли, молитвы окружают. Скорбим неописуемо, надеемся на милосердие Божие. Александра» (2 июля). Для его учеников, поклонников и поклонниц происшедшее стало настоящим потрясением. Преданная Муня Головина переживала и обращалась за помощью к Господу: «Дорогой, дорогой Григорий Ефимович! Это мое первое письмо после того ужасного злодейства, которое перевернуло всю душу и заставило еще больше убедиться, что Вы, как солнце, освещаете нашу жизнь и разгоняете мрак, что при одной мысли, что Вас могут у нас отнять, мрак этот стал надвигаться со всех сторон и свет померк. < > Я только и прошу у Бога научить меня, как Вам помочь, чем послужить и доказать все то, что я чувствую».
Корреспондент газеты «Покровский курьер», который находился в это время в   Покровском, первым сообщил в Петербург о покушении. Статью  Дувидзона под названием «Исповедь Гусевой» перепечатала  респектабельная  газета «Утро России», издаваемая на деньги крупных предпринимателей во главе банкиром Павлом Павловичем Рябушинским, и другие издания.
После покушения к Распутину пришло послание без подписи, гласившее: «”Я вышел победителем из этой борьбы, а не ты, Григорий, - писал аноним, опровергая старое утверждение Распутина, что „его охраняет Бог“, который отведет от него любую злую руку. - Твой гипноз рассеялся, как дым под лучами солнца. Говорю тебе, что ты умрешь, несмотря ни на что. Я - твой мститель. Узник”». Распутин заявил, что оно принадлежит Илиодору, «почерк которого я немного знаю». Распутин не ошибся.
Исправник  немедленно  проверил  всех, находившихся в это время в   Покровском. Вызвал подозрение только  сотрудник  редакции «Петербургского  курьера,  мещанин г.  Липовца Киевской  губернии  Вениамин Борисов   Дувидзон,  у  «коего  установленного   вида   на   жительство   не оказалось».    Его арестовали, но тут же выпустили.

И хотя следователь пришел к заключению, что Хиония Гусева действовала по «своему злому умыслу» и что у нее не было сообщников, на самом деле четко прослеживается заранее запланированный акт по устранению лидера лагеря «голубей» Распутина. Его ликвидация должна была резко ослабить давление на царя со стороны сторонников мира. Хиония Гусева была лишь исполнительницей. Журналист Дувидзон, который якобы случайно оказался в Покровском, должен  был запустить сенсацию в общественность. Как выяснилось позже, никакого интервью после ареста у Гусевой никто не брал, да и вообще никого из посторонних к ней не допускали. Следует полагать, что историю Гусевой журналисту сообщили прежде, а он передал в редакцию  домашнюю заготовку. Журналист был не просто «случайным очевидцем», а соучастником готовившегося преступления. Однако у журналиста не взяли даже показания о причине его местонахождения в момент покушения (странная оплошность для полиции).
Директор департамента полиции С. П. Белецкий, который подчинялся Джунковскому, на допросе в ЧСК  сообщил, что  журналист Дувидзон (Давидсона) специализировался на Распутине и его статьи  пользовались большим спросом в столичных редакциях. Что он оказал содействие  журналисту в получении  права на жительство в Петербурге. Более того, он  «давал деньги из секретного фонда полиции» этому Дувидзону. Из этого фонда оплачивались все тайные операции полиции и строго законспирированные сотрудники-осведомители. Основываясь на  признаниях С.П. Белецкого, можно утверждать, что  Дувидзон был связан с полицией, и как только весть о его  аресте долетела до Петербурга, то там сразу же дали команду его  отпустить. С большой долей вероятности можно считать, что телеграмма  исходила от шефа жандармов генерала В.Ф. Джунковского.
О связи Джунковского с Илиодором сообщалось ранее в газетах. Шеф жандармов (масон) пообщался иеромонахом, объяснил, что он должен сделать и что он за это получит. Директор полиции Белецкий, подчиненный шефа жандармов, поговорил с журналистом и отправил его к месту покушения. Статья с сенсационным сообщением была размещена в крупной газете П.П. Рябушинского (масон). 4 июля 1914 г. газеты  сообщили о таинственном исчезновении Илиодора, находившегося со времени покушения под охраной полиции в своем доме. Через  некоторое время  Илиодор оказался за границей. Из мест заточения под Царицыным «Узника»  благополучно переправили через границу в Швецию и обеспечили ему безбедное существование. Дувидзон получил право на жительство в  столице и ему выдавались премиальные из фонда полиции.

Для группы заговорщиков, направляемых масонами, важно было не только устранить старца Григория, но и, обливая грязью, продолжить кампанию травли царицы, рассказывая о грехах ее близкого друга. Без стеснения и желания предъявить какие-либо доказательство Дувидзон и поддерживающая его публика печатали откровенную ложь.  В  своем первом  «интервью» Дувидзон представил Гусеву неким борцом со злом, искореняя которое она была вынуждена совершить преступление: «Прерывая свою  речь истерическими рыданиями, Гусева сообщила, что "уже давно задумала убить его и положить  конец тому странному злу  и  обману,  который  навел его  на Россию < >  под  личиною  пророка. Он колеблет  христианство,  сеет  соблазн  и   совращает  народ,   кощунственно издеваясь  над  самыми   священными  чувствами  истинно  верующих  христиан. Пользуясь полной безнаказанностью,  он открыто  живет  с  девушками,  пороча честь без зазрения совести, без стыда. Мою близкую  подругу, Ксению, он растлил на моих глазах. Он  порочит, поносит  и  губит  людей,  пользуясь  своим  влиянием.  Он  сгубил  кроткого Илиодора! < >  Я - простая  христианка, но больше  не  могла выносить поругания Церкви! Я неизлечимо больна. Жизнь  моя  мне  недорога. Я еще в прошлом году пыталась  убить его,  но это мне не удалось”».

Хиония Гусева  назвала имя монахини Ксении, историю  растления которой переписали со своими добавлениями  газеты «Петербургский  курьер», «Голос  Москвы»,  «Биржевые  ведомости», «Утро России». Позже все эти версии объединил Илиодор в своей  книге  «Святой черт», вышедшей в США в 1916 г.
В ней картина  растления монахини Ксении представлена Труфановым (Илиодора) живописными красками:
«Ксения Г. - послушница женского монастырского подворья, находящегося в Царицыне. Девица 28 лет. Некрасивая, но очень симпатичная, полная, упругая, в высшей степени набожная и целомудренная. Она сейчас живет при епископе Гермогене в Жировицком монастыре, на гостинице. Когда я был в Царицыне, она доставляла в храм моего монастыря просфоры. В марте месяце 1910 года приходила ко мне на исповедь. Перечисляя свои грехи, она запнулась, застеснялась.
- Ну, говори все, все, - предложил я ей.
- Да вот Григорий Ефимович делал со мною...
- Нехорошее?
- Да.
- Ну, довольно. Я понял. О такой пакости здесь не место говорить. Приди ко мне через три дня после причастия и тогда расскажешь мне все подробно.
Это я сделал ввиду предположения, что Григорий сделал с ней что-то особенно нехорошее, о чем нужно будет рассказать и другим. А потому я решил расспросить ее дома, чтобы иметь возможность другим говорить, так как рассказанное на исповеди церковными правилами запрещается священнику передавать кому бы то ни было.
Через три дня Ксения пришла ко мне в келью.
- Ну, дочь моя, стань пред святою иконою и расскажи мне все, все, что с тобою делал Григорий. Забудь совершенно, что тебя выслушивает мужчина. Помни одного Бога и знай, что все то, что ты скажешь, послужит к разоблачению "старца", которого мы, по царям, почитали, как пророка и чудотворца, а он оказывается песом.
Стояла бедная монахиня, низко опустив голову, и видно было, что нелегко было ее девической невинности передавать то, как над ней ругался "старец", а еще труднее было переносить его "старческие" ухищрения.
Собравшись с духом и ободряемая мною, она начала:
- Дело было, дорогой батюшка, на святках. Старец заранее предупредил А. М. Л., в доме которой, как вам известно, я, ради послушания, по приказанию матушки-игуменьи, кое-что исполняю в домашних работах, что он придет к ней ночевать в такой-то день. Пришел. Когда настала пора спать, он и говорит А. М.: "Голубка, пошли в монастырь за Ксениею: она мне очень нужна". - А. М., конечно, послала прислугу, и я, как водится, явилась, хотя мне странным показалось, почему это я в такой поздний час понадобилась. "Старец" недолго раздумывал. Как только А. М. легла в постель, Григорий приказал мне раздеть его. Я раздела. Потом приказал раздеваться самой: я разделась. Он лег на приготовленную кровать и говорит: "Ну, милка, ложись со мною". - Я, дорогой батюшка, как и вы, считая его великим праведником, осветителем наших грешных тел и целителем, повиновалась, легла около него, а сама думала: "Господи, что же дальше-то будет?" - А дальше вот что было!..
Тут Ксения запнулась, как будто что-то застряло в ее горле.
- Ну, говори, говори, что было дальше, если не скажешь, то я на три месяца запрещу тебе в храм ходить и к иконам прикасаться! - строго прикрикнул я на нее.
- Он начал меня целовать, так целовать, что на моем лице не осталось ни одной точки, старцем не поцелованной. Целовал меня, как говорится, взасос, так что я еле-еле не задыхалась. Я не вытерпела и закричала: "Григорий Ефимович, что вы со мною, бедною, делаете?!"
- Ничего, ничего, лежи и молчи...
Я у него спрашиваю: "Брат Григорий! То, что вы со мною делаете, и батюшка мой Илиодор знает?" - "Знает, знает!" - отвечал Григорий.
- Вот дьявол, вот сатана! - крикнул я, не вытерпевши.
А Ксения продолжала:
- Потом я спрашиваю: "И владыка Гермоген об этом знает?" - "Ну, а то, как же, знает, все знает. Не смущайся! - И царь-батюшка и царица-матушка об этом знают? - Фу, да они-то больше всех знают; я и с ними то же делаю, что и с тобой; пойми это, голубушка!"
- Батюшка! Я, слушая ответы Григория, прямо-таки не знала, что думать и говорить. Мучил меня он четыре часа. Потом пошла домой. Через два дня я у Григория спросила: "Брат Григорий, а можно мне рассказать батюшке Илиодору о том, что вы со мною делали тогда-то ночью?" Он погрозился на меня пальцем и сказал: "Вот еще чего выдумала! Вот я тебе расскажу!"
- Брат Григорий! Да вы же сами говорили, что батюшка знает, что вы делаете, почему же нельзя ему рассказать?
Он замахал рукою, недовольно перекосил лицо и сказал: "Ну, говори, говори, он поймет, он все понимает", - закончила Ксения.
Но, к счастью Истины и к великому горю "старца", я не понял его "великого подвига", и с того момента, как выслушал рассказ страдалицы Ксении, я сделался непримиримым врагом "блаженного старца", ожидая времени, когда придется открыто изобличить его и навсегда отказаться от него».
 
Полиция нашла указанную в  исповеди Гусевой  монахиню из подворья под Царицыным,  и допросила.  Выяснилось, что она - Ксения  Васильевна  Гончаренкова, что ей - не 28 лет, а - 40, что она из крестьян, православная, грамотная, под судом не была, Распутина видела  только  издалека.
Ее показания:
«Я  жила в  г. Царицыне  в  течение 18 лет.  Я была  в  числе поклонниц бывшего иеромонаха Илиодора и ревностно посещала совершаемые им богослужения. < >. Григория  Распутина-Нового  я увидела в первый раз во время приезда  его с владыкой Гермогеном из Саратова. < >  Распутин пробыл  после этого  еще несколько дней и затем вместе  с Илиодором уехал в село  Покровское  Тюменского уезда. Вернулись они назад  в Царицын  вместе 21 декабря.  Распутин прогостил  у Илиодора, все время жил у Илиодора,  до  1 января,  и уехал. За все время  пребывания  своего Распутин пользовался   общим  почетом,  так  как   Илиодор,  имевший   огромный  круг почитателей, постоянно  посещал дома в Царицыне, всем рекомендовал Распутина как  благочестивого  человека.  Один раз Илиодор после  вечерни  обратился к молящимся с  речью, в которой указал, что о Распутине ходят разные слухи, но что  все  это  клевета злых людей. Все видели,  что  отношения  Распутина  и Илиодора  самые дружеские.  Затем  Распутин приехал в Царицын в  июле месяце 1911 года, меня  тогда  в  Царицыне не  было.  Отношения между Распутиным  и Илиодором  и тогда были  самые отличные, причем  Распутин дал  Илиодору  три тысячи  рублей на организацию паломничества  по  реке Волге. Об этом знаю от многих паломников, а также от самого Илиодора. < >

 9  января 1912  года  Илиодор был вызван в Петербург  телеграммой Владыки Гермогена. В  телеграмме сообщалось, что Владыка увольняется  из Синода.   До своего отъезда Илиодор  никаких речей о  Распутине не произносил. Я сама  никогда не  слышала, чтобы Илиодор  называл Распутина  лжепророком  и  призывал народ поступать с  ним, ревнуя  примеру пророка Илии. Никто из моих знакомых также не говорил мне об этом. После отъезда Илиодора в Петроград он больше в Царицын не возвращался. На предъявленной  мне фотографической карточке я  узнала  одну  из поклонниц Илиодора - Хионию Гусеву. Я ее знала,  но никаких разговоров  и дел с нею не имела.  В  последнее  время,  в  1912   году   она  производила  впечатление ненормальной (сумасшедшей), говорила бессвязные речи.
Прочитано. Ксения Гончаренкова (ноябрь 1914 г.)».

Когда Григорий находился в состоянии близком к смерти, царская семья отдыхала.

2 июля 1914 г. государь записал в дневнике: «Спал прекрасно и проснулся, чувствуя большую радость от того, что снова на яхте в этом чудном месте. Около 10-ти отправился на каноэ с графом Граббе и Кирой Нарышкиной вокруг острова Туухлом. Был с детьми на берегу и играли в теннис. Затем плавал с офицерами на старом месте. Вечером играли в домино».

3 июля: «Утром гребли с Татьяной и Ольгой на байдарке-двойке. В половине третьего отправился с остальными на остров Паатио и совершил там чудную прогулку. Был в палатке Алексея, затем с наслаждением поплавал. Вечером играл в кости».
Государыня во время этого отпуска не сходила на сушу, у нее болели ноги, и она передвигалась только в коляске. Государь с дочерями делал прогулки на близлежащие острова и плавал каждый день. Алексей ходил  с отцом  на теннисный корт, но  из-за ушиба большую часть отдыха находился на корабле с матерью.
Григорий пришел в себя и  отправил телеграмму царю:
3-го июля 1914 г. «Не  ужасайтесь случившемуся, полагают не  умертвят, сумейте долг отдать Самому Всевышнему. Утром следователь меряет рану сколько глубины».

Из дневника государя. 6 июля: «Необыкновенно прекрасный день. Втроем сделали большую прогулку на байдарке. Сошли на берег острова Туухолма и гуляли там. Плавал. В 6-45 вечера на корме яхты была Всенощная. Прибыл курьер и привез массу бумаг. После ужина читал их. На этом хватит. Играл в домино». Вызывает удивление, что об убийстве наследника австрийского престола и о покушении на старца Григория государь  в своем дневнике ничего не отметил.

Согласно воспоминаниям А.А. Танеевой, отдых был прерван  неожиданно: «Мы наслаждались в полной мере красотой финского лета, пока не пришла неожиданно телеграмма, из которой стало ясно, что Государю надо вернуться в Петроград. Мы все знали, что это значит и плакали, когда «Штандарт» повернул свой нос по направлению к Кронштадту. Государыня буквально купалась в слезах. Она произнесла пророчески слова, которые запомнились мне на всю мою жизнь: «Мне кажется, что наши небесные дни на Финских шхерах закончились навсегда, мы никогда все вместе больше не будем плыть на нашем корабле».

На самом деле отъезд в Петербург был заранее запланирован - 7 июля с официальным визитом в Россию прибыл президент Французской республики Раймон Пуанка¬ре. Была устроена пышная встреча, символизирующая тес¬ные союзнические отношения между двумя державами. Че¬тыре дня прошли в череде переговоров, парадов, смотров, торжественных приемов и обедов. О чем разговаривал монарх с президентом, и о чем они договорились, общественности сообщено не было. Посол Франции в России М. Палеолог после встречи с царской четой отдельно остановился на состоянии царицы: «Но вскоре ее улыбка становится судорожной, ее щеки покрываются пятнами. Каждую минуту она кусает себе губы. < > До конца обеда, который продолжается долго, бедная женщина видимо борется с истерическим припадком».

Больной Распутин, находясь в сибирской больнице, внимательно следил за событиями, происходившими в Европе. Назревавшие события вызывали у него тревогу, и он не мог не предупредить государя и напомнить об ужасных последствиях для России  в случае ее участия в войне.   

 Июль 1914 г.

«Милай друг, еще раз скажу, грозна туча над Расеей, беда, горя много, темно и просвета нету. Слез-то море и меры нет, а крови? что скажу? Слов нету, неописуемый ужас. Знаю, все от тебя войны хотят, и верная, не зная, что ради гибели. Тяжко Божье наказанье, когда ум отымет. Тут начало конца. Ты – царь, отец народа, не попусти безумным торжествовать и погубить себя и народ. Вот Германию победят, а Расея? Подумать, так воистину не было от веку горшей страдалицы, вся тонет в крови. Велика погибель, без конца печаль».
Григорий
Письмо было процитировано и факсимильно воспроизведено в книге Николая Соколова «Убийство царской семьи» (Sokoloff N. L'Assassinat de la Familie Imperiale Russe. Paris, 1925).


Поразительно, насколько правильно этот безграмотный мужик понимал ситуацию и видел, к каким трагическим результатам приведет война. В критический для России момент Распутин  оказался далеко в Сибири на больничной койке, и его телеграмма, а не общение, не смогла повлиять нужным образом на царя. Партии «ястребов» удалось осуществить план, намеченный масонами – Распутина в критический  момент удалили и практически парализовали, а на царя надавили всеми возможными средствами. Сам Григорий неоднократно говорил, что будь он в тот момент в Петербурге, «я уж не допустил бы кровопролития.  А то тут без меня все дело смастерили всякие там Сазоновы, да министры окаянные».

10 июля, почти через месяц после убийства в Сараево, австрийский посланник в Белграде барон Гизль вручил ультиматум Сербии. Даже после того, как Сербия получила австрийский ультиматум, у России был шанс не ввязываться в общеевропейскую войну.

12 июля Сербия приняла все пункты австрийского ультиматума, кроме права австрийцев участвовать в проведении следствия на сербской территории. Австрия ответила, что она не удовлетворена. Министр иностранных дел России Сазонов заявил, что Россия не может позволить Вене «говорить с Сербией угрожающим языком или применить к ней военные меры».


13 июля Австро-Венгрия объявила мобилизацию и начала сосредотачивать войска на границе с Сербией и Россией
Григорий отправил телеграмму. «Нет  ее  и  не   надо,  это  левые  хотят,  дипломаты  знают,  как  нужно, постарайтесь, чтобы не было, те  узнали, что у нас беспорядки. Одно горе, что не могу приехать».

15 июля Австрия объявила Сербии войну, заявив, что требования ультиматума не выполнены. Австро-венгерская тяжелая артиллерия начала обстрел Белграда, а регулярные войска Австро-Венгрии пересекли сербскую границу. Россия заявила, что не допустит оккупации Сербии.

16 июля Николай II в час ночи отправил кайзеру Вильгельму II телеграмму:
«Призываю тебя помочь мне в столь серьезное время. Бесчестная война была объявлена слабой стране. Возмущение в России, полностью разделяемое мною, огромно. Предвижу, что очень скоро давление сломит меня, и я буду вынужден принять чрезвычайные меры, которые могут привести к войне. Чтобы избежать такого бедствия, как общеевропейская война, я прошу тебя во имя нашей старой дружбы сделать все, что в твоих силах, чтобы остановить твоих союзников, прежде чем они зайдут слишком далеко. Ники».
Почти одновременно кайзер отправил телеграмму царю:
«С глубочайшей озабоченностью слышу я о том впечатлении, что производят действия Австрии против Сербии в твоей стране. Та беспринципная агитация, что велась в Сербии годами, вылилась в ужасающее преступление, жертвою которого пал эрцгерцог Франц Фердинанд. Дух, который внушил сербам убить собственного короля и его жену, все еще господствует в стране. Несомненно, ты согласишься со мной, что мы оба, ты и я, равно как и все иные Государи, разделяем общий интерес: настоять на том, чтобы все, кто несет моральную ответственность за это смертоубийство, получили заслуженное наказание. В этом случае политика не играет вовсе никакой роли. С другой стороны, я вполне понимаю, как трудно тебе и твоему Правительству сдерживать напор вашего общественного мнения. Посему ввиду нашей сердечной и нежной дружбы, которая связывает нас обоих с давних пор крепкими узами, я использую все свое влияние, чтобы убедить австрийцев сделать все, чтобы прийти к соглашению, которое бы тебя удовлетворило. Искренне надеюсь, что ты поможешь мне в деле сглаживания тех противоречий, что все еще могут возникнуть. Твой крайне искренний и преданный друг и кузен».
Николай II отдал приказ о мобилизации  четырех пограничных военных округов. В этот момент царь обратился за советом к Распутину, авторитет которого был настолько велик, что без его благословления государь дальше действовать не решался. Учитель царевича Алексея, француз Пьер Жильяр, сообщил о факте обращения царя к Распутину за советом по поводу объявления войны. Григорий отправил несколько срочных телеграмм, «умоляя государя не затевать войну, потому что с войной будет конец России и им самим [царствующим особам] и положат до последнего человека». Анна Вырубова передала одну из таких депеш царю. Она свидетельствовала, что он принял телеграмму с глухим раздражением, а, по другой версии, даже разорвал листок на мелкие кусочки.
В 18-30 кайзер отправил ответ царю на его ночную телеграмму. Он не был  заинтересован в войне с русскими,  (на два фронта), и  всеми силами пытался объяснить справедливость действий австрийцев, которые должны наказать сербов за столь зверское преступление. Уговаривал Николая, своего двоюродного брата, остановить  раздутый психоз в прессе и военные приготовления.
«Я получил твою телеграмму и разделяю твое желание установить мир. Но, как я сообщил тебе в своей первой телеграмме, я не могу считать действия Австрии против Сербии «бесчестною» войною. Австрия на собственном опыте знает, что сербским обещаниям на бумаге совершенно нельзя верить. Я разумею так, что действия австрийцев следует оценивать, как стремление получить полную гарантию того, что сербские обещания станут реальными фактами. Это мое суждение основывается на утверждении австрийского кабинета о том, что Австрия не желает каких бы то ни было территориальных завоеваний за счет сербских земель. Потому я полагаю, что Россия вполне могла бы остаться наблюдателем австро-сербского конфликта и не втягивать Европу в самую ужасную войну, которую она когда-либо видела. Думаю, что полное взаимопонимание между твоим Правительством и Веной возможно и желательно, и, как я уже телеграфировал тебе, мое Правительство прилагает усилия, чтобы этому поспособствовать. Конечно, военные меры со стороны России в Австрии были бы расценены как бедствие, которого мы оба хотим избежать, а также они подвергли бы риску мое положение посредника, которое я с готовностью принял после».
Николай ответил на телеграмму кайзера в тот же день вечером:
«Спасибо за твою примирительную и дружественную телеграмму. В то же время официальное сообщение, представленное сегодня твоим послом моему министру, носило совершенно иной оттенок. Прошу тебя объяснить это различие! Было бы правильным поручить решение австро-сербской проблемы Гаагской конференции. Верю в твою мудрость и дружбу. Твой любящий Ники"
В 11 часов вечера Николай II отменил мобилизацию.
17  июля в 1 час ночи  кайзер направил ответ царю:
«.Графу Пурталесу было поручено привлечь внимание твоего правительства к той опасности и печальным последствиям, которые влечет за собой мобилизация; в своей телеграмме к тебе я сказал то же самое. Австрия выступает исключительно против Сербии и мобилизовала лишь часть своей армии. Если, как в теперешней ситуации, согласно сообщению с тобою и твоим Правительством, Россия мобилизуется против Австрии, моя роль посредника, которую ты мне любезно доверил и которую я принял на себя, вняв твоей сердечной просьбе, будет поставлена под угрозу, если не сказать – сорвана. Теперь весь груз предстоящего решения лежит целиком на твоих плечах, и тебе придется нести ответственность за Мир или Войну».
Франция объявила о начале частичной мобилизации.
Утром министр иностранных дел С.Д. Сазонов, военный министр В.А. Сухомлинов и начальник Генерального  штаба Н.Н. Янушкевич звонили Николаю II непрерывно по телефону, а затем Сазонов два часа в личной аудиенции убеждал царя, что война неизбежна. Сопротивление царя было сломлено, и он  дал согласие на всеобщую мобилизацию.

18 июля в Российской империи объявлена всеобщая мобилизация в армию. В Германии было объявлено «положение, угрожающее войной».
Телеграмма кайзера к царю:
«По твоему призыву к моей дружбе и твоей просьбе о помощи я стал посредником между твоим и австро-венгерским Правительствами. Одновременно с этим твои войска мобилизуются против Австро-Венгрии, моей союзницы. Посему, как я тебе уже указал, мое посредничество сделалось почти что иллюзорным. Тем не менее, я не собираюсь отказываться от него. Я сейчас получаю достоверные известия о серьезных военных приготовлениях на моей восточной границе. Ответственность за безопасность моей империи вынуждает меня принять превентивные защитные меры. В своем стремлении сохранить мир на Земле я использовал практически все средства, бывшие в моем распоряжении. Ответственность за несчастье, которое теперь угрожает всему цивилизованному миру, не будет лежать на моем пороге. В сей момент все еще в твоей власти не допустить этого. Никто не угрожает чести или силе России, равно как никто не властен свести на нет результаты моего посредничества. Моя симпатия к тебе и твоей империи, которую передал мне со смертного одра мой дед, всегда была священна для меня, и я всегда честно поддерживал Россию, когда у нее возникали серьезные затруднения, особенно во время ее последней войны. Ты все еще можешь сохранить мир в Европе, если Россия согласится остановить свои военные приготовления, которые, несомненно, угрожают Германии и Австро-Венгрии».
Телеграмма Николая II  кайзеру (телеграммы были отправлены почти одновременно):
«Сердечно благодарю тебя за твое посредничество, которое ныне дает мне надежду, что все еще может решиться миром. Технически невозможно остановить наши военные приготовления, которые являются необходимым ответом на австрийскую мобилизацию. Мы далеки от того, чтобы желать войны. До тех пор, пока продолжаются переговоры с Австрией по сербскому вопросу, мои войска не произведут никаких провокационных действий. В этом торжественно даю тебе мое слово. Уповаю на свою веру в Божью милость и надежду на твое успешное посредничество в Вене и верю, что они обеспечат благополучие наших стран и мир в Европе.
Твой преданный Ники"
Германия предъявила России ультиматум: прекратить призыв в армию, или Германия объявит войну России.
Франция, Австро-Венгрия и Германия объявили о всеобщей мобилизации. Германия стянула  войска к бельгийской и французской границам.

19 июля, телеграмма царя кайзеру:
«Получил твою телеграмму. Понимаю, что ты должен объявить мобилизацию, однако желаю получить от тебя ту же гарантию, какую я дал тебе, что эти меры не означают войны, и что мы продолжим переговоры ради блага наших стран и всеобщего мира, столь дорогих нашим сердцам. Наша давняя крепкая дружба должна, с Божьею помощью, предотвратить кровавую бойню. С нетерпением и верою в тебя жду ответа»
Ответ кайзера царю:
«Благодарю за твою телеграмму. Вчера я указал твоему правительству единственный способ избежать войны. Хотя я запросил ответ к сегодняшнему полудню, никакой телеграммы от моего посла, подтверждающей ответ твоего Правительства, мне еще не пришло. Поэтому я вынужден был мобилизовать свою армию. Немедленный, точный, ясный утвердительный ответ твоего Правительства – вот единственный способ избежать бесконечных невзгод. Увы, пока я такового не получил, а значит, я не в состоянии говорить по существу твоей телеграммы. По большому счету я должен попросить тебя немедленно приказать твоим войскам ни в коем случае не предпринимать ни малейших попыток нарушить наши границы».

Германский посол граф Пурталес посетил министра иностранных дел Сазонова и передал ноту с объявлением России войны. Не зная, что уже началась война,  Григорий отправил телеграмму: «Верю,  надеюсь на  мирный  покой,  большое  злодеяние  затевают, не  мы участники.  Знаю  все  ваши  страдания, очень трудно  друг  друга  не  видеть. Окружающие в сердце тайно воспользовались, могли ли помочь». В тот же день немцы безо всякого объявления войны вторглись в Люксембург.

20 июля германские войска окончательно оккупировали Люксембург, был выдвинут ультиматум Бельгии о пропуске германских армий к границе с Францией. На размышления давалось всего 12 часов. 80% мощи немецкой армии были сосредоточены на границе с Францией и Бельгии.
21 июля Германия объявила войну Франции.
22 июля германские войска вторглись в Бельгию.
В ночь на 23 июля  Англия объявила войну Германии.
24 июля Австро-Венгрия объявила войну России.
Началась Первая мировая война.
Царь и его помощники элементарно могли просчитать роковые последствия войны России с Германией. Факты говорили сами за себя. Торговля с Германии составляла почти половину общего оборота  внешней торговли России. (49,6%). Гораздо в большей степени в вопросах модернизации своей промышленности Россия зависела  от немцев, чем от англичан и французов. В России проживали 170 тысяч германских подданных и 120 тысяч австро-венгров (против 10 тысяч французов и 8 тысяч англичан). Германия по вкладу в российскую экономику, строительство и обустройство России, по ее влиянию в экономической и военной сферах значительно превосходила вклад Франции и Англии. Было чистейшим безумием начинать войну со своим ключевым торговым партнером
Почему все же Николай II позволил себя вовлечь в интригу, связанную с Сербией, встав на ее защиту и объявив мобилизацию? Предвидеть дальнейший ход событий не составляло труда, -  Германия и Австрия  объявят войну России. Было понятно, что предстоящая война по количеству потерь среди военных и мирного населения превзойдет все, что было ранее на Земле, так как на европейском плацдарме собрались армии невиданной мощи по вооружению и по численному составу. Стоили ли многомиллионные жертвы этой эфемерной идеи братства славянских народов? Вторая Балканская война как раз и доказала, что нет этого понятия братства у славян, и придерживаются они только своих меркантильных интересов, что на самом деле, теория панславизма не имела никаких подтверждений в прошлом, и как оказалось позже и в середине XX века. 
Те, кто следил за развитием событий, за состоянием европейских армий и их вооружений на фактах старались доказать царю, что Россия не готова к войне и что она не должна воевать с Германией. Обладая огромным фактическим материалом, они убеждали государя изменить свою внешнюю политику, выйти из Антанты, объединиться с Германией или, по крайне мере, придерживаться нейтралитета. Результаты войны с немцами были предсказуемы: гибель кадрового состава армии, многомиллионные потери, которые в случае поражения приведут к революции, массовой, жуткой и беспощадной, а в случае победы над Германией революция произойдет в побежденных странах, а затем волной перекатится в Россию. То, что война приведет к развалу империй, к свержению монархов, следовало из заключений аналитиков. Эти убедительные выводы ученых совпадали с предсказаниями старца Григория. Понимая, что ждет Россию и, возможно, его лично и всю его семью, Николай II все же встал на сторону лагеря «ястребов». Он шагнул к пропасти.
Единственным разумным объяснением этого самоубийственного шага можно признать действия по принуждению. К этому моменту, как оказалось, у государя не было выбора, он не был свободен, поэтому и с горечью разорвал телеграмму Григория, понимая ее разумность и свою обреченность. К этому шагу его подвели и толкнули великие внешние силы, в сети которых он оказался.
В XIX веке Англия и Франция рассматривали Россию, как своего главного врага, который постоянно вторгался в сферы их влияния. В течение столетия   англичане вели борьбу с русскими на всех фронтах от Турции до Японии, и им удалось приостановить продвижение России к Средиземному морю, к Персидскому заливу, к Индии и к Желтому морю. Но в конце XIX века обстановка в Европе изменилась. Германия с ее мощной промышленностью, новейшей техникой, гибкой и молодой торговой системой, стала вытеснять Англию с важнейших колониальных и европейских рынков. Немцы, строя железную дорогу Берлин – Босфор - Багдад, хотели утвердиться на Балканах, в Малой Азии, Месопотамии и на берегах Персидского залива. Англичане воспринимали это болезненно; понимая, что растущая мощная страна  угрожает ее геополитическим и торговым позициям в регионе. Развернув небывалое по масштабам строительство торгового и военного флота, Германия к тому же  стала угрожать господству Англии на океанских просторах. Приостановить это продвижение немецких колонистов, торговцев, военных и банкиров в Африке, Ближнем Востоке и в Китае, англичане, как всегда, намеревались чужими руками, привлекая на свою сторону зависимые страны.
Из докладов секретных агентств следовало, что мощь сухопутных немецких армий уже превзошла не только французскую, но и английскую, хотя на море английский флот оставался самым мощным в мире.  Английские политики совместно с банкирами  разработали стратегический план, по которому в будущей войне главные противники и конкуренты Англии должны были начать войну между собой и нанести друг другу невосполнимые потери. После чего они  перестанут претендовать на лидерство, а монополия на управление миром сохраниться за Великобританией.
По этому плану Англия должна была привлечь на свою сторону в качестве союзников Францию и Россию, развязать войну на европейском континенте против Германии, которой бы пришлось действовать сразу на двух фронтах.  В столкновениях эти  страны, нанося друг другу трагические по своим последствиям разрушения, должны были довести свое хозяйство до полного упадка, а негодование народных масс до взрыва. В это время Англия должна  была нанести сокрушительное поражение немецким войскам на суше и на море, Германия  капитулирует, а союзники -  Россия и Франция, на территории которых велись войны, хотя и будут именоваться победителями, будут вынуждены еще долго восстанавливать свои силы.  Великобритания останется владычицей мира.
После 1905 г. Англия резко изменила свою политику в отношении России, - от вражды она перешла к дружеским объятиям, к обещаниям и соглашениям. В это время за благосклонность русской красавицы боролась Германия. Кайзеру Вильгельму II удалось на яхте «Полярная Звезда» уговорить своего племянника подписать    договор о союзе между Германией и Россией. Николай II воскликнул со слезами на глазах: «Это будет иметь самые благоприятные последствия для моей страны и Вашей!». Согласно документу, стороны обещали прийти друг другу на помощь всеми сухопутными и морскими силами в случае нападения на них противника, обязались не вступать ни в какие сепаратные соглашения. Англичанам пришлось подключить весь арсенал средств, для того чтобы разорвать это соглашение и переманить невесту на свою сторону. Была подключена императрица-вдова Мария Федоровна  (Дагмар), которая ненавидела немцев, было принято во внимание, что царица воспитывалась королевой Викторией, привлечены масоны и их связи (царь состоял какое-то время в ложе маринистов), но самым главным козырем англичан были кредиты, которые они обещали предоставить России. А царь в них нуждался. Россия переживала глубокий экономический кризис, война с Японией требовала громадных средств, а затем вспыхнувшая революция привели к новым финансовым затратам. Из создавшегося критического положения, обусловленного увеличением военных затрат и многочисленных железнодорожных займов,  можно было выйти только за счет международных кредитов.
 В 1905 г. в Петербург прибыл англичанин лорд Ревельсток, который и предложил царю заем от международной группы банкиров на определенных условиях.  Финансовое и экономическое положение страны было безвыходное (золотой запас  был в неприкосновенности, так как им обеспечивался  рубль). Для получения займа надо было отказаться от  договора о союзе с Германией. Дипломаты стали спешно изыскивать  юридические зацепки в подписанном соглашении, чтобы признать его недействительным и сохранить при этом благопристойный вид.   Кредит на баснословную сумму 2, 2 миллиарда франков был предоставлен России в 1906 г. банкирами на условии, что Россия вступит в Антанту. На первом этапе Россию кредитовали французские Ротшильды,  на втором -  английские. Финансовое положение России было на время улучшено, но достигнуто оно было за счет потери политической самостоятельности, и страна оказалась втянутой в события, сценарий развития которых был прописан банкирами Англии и Франции.

7 июля 1914 г. французский президент Раймон Пуанкаре посетил Петербург. Визит его, когда шли приготовления к войне, был неслучайным. На границе с Германией ускоренными темпами велись фортификационные работы, стягивались войска. Назревала война, которая могла вспыхнуть в любой момент, и поводом для ее начала мог стать любой инцидент или провокация. Не вызывает сомнение, что обсуждались возможные действия союзных войск  в первые дни войны. Для Франции было очень важно, чтобы русские армии как можно скорее перешли границу с Германией и двинулись на Берлин. В противном случае французская армия вместе с англичанами может не выдержать напора мощного бронированного немецкого кулака и понесет большие потери, что в свою очередь может привести к необратимым последствиям – к отступлению. И в худшем варианте немцы смогут взять Париж. Дальше неблагоприятные прогнозы президент не развивал, но и без слов было ясно, что при этом царь с царицей и дочерями могли лишиться своих миллионов, которые они перевели из немецких банков во французские, а также Россия не сможет получить дополнительные займы на закупку  вооружения в Англии или США. Реакция царя на этот худший вариант была естественной, он обещал, предпринять все меры, чтобы провести мобилизацию в кратчайшие сроки и начать боевые действия сразу после объявления войны на территории Германии. В свою очередь, Англия, не заинтересованная в капитуляции Франции и в завершении  войны в первые недели, обещала оказать всемерную поддержку и Франции, и  России.

Когда отношения между Австрией обострились и достигли критического накала, воротилами финансового мира были использованы все средства давления на царя, включая масонов, через них на великого князя Николая Николаевича, с которым были тесно связаны министр иностранных дел Сазонов, военный министр Сухомлинов и начальник Генерального штаба. Янушкевич. Все они упорно доказывали государю, что война неизбежна. Лидеров лагеря «голубей» устранили, противостоять давлению семей Ротшильдов и Рокфеллеров было некому.

19 июля 1914 г., когда немцы объявили войну, царь, исполняя предписания  зарубежных кредиторов, приказал начать наступление и направил телеграмму министру иностранных дел Сазонову: «Я приказал великому князю Николаю Николаевичу возможно скорее и во что бы то ни стало открыть путь на Берлин. Мы должны добиваться уничтожения германской армии».

Через три дня русская армия перешла границу. Посол Франции депешей умолял императора:
 23 июля. «Французская армия должна будет вынести ужасный удар 25 немецких корпусов. Умоляю Ваше Величество отдать приказ своим войскам немедленно начать наступление. В противном случае французская армия рискует быть раздавленной.

Через неделю маршал французской армии Жоффра записал в своем дневнике:
31 июля. Предвосхищая все наши ожидания, Россия начала борьбу одновременно с нами. За этот акт лояльного сотрудничества, которое особенно достойно, поскольку русские еще далеко не закончили сосредоточение своих сил, армия Царя и великий князь Николай заслужили признательность Франции».
В начале августа французское правительство продолжала настаивать на развитии наступления русских войск

11 августа французское министерство иностранных дел направило телеграмму послу в Петербурге Палеологу: «Настаивайте на необходимости наступления русских армий на Берлин. Предупредите русское правительство  неотложно». 

На Берлин двинулись восемь пехотных и пять кавалерийских дивизий, средь них – гвардейские, цвет Петербурга. А через месяц главнокомандующий русской армией телеграфировал государю: «Вследствие накопившихся подкреплений, стянутых со всего фронта, благодаря широко развитой сети железных дорог, превосходные силы германцев обрушились на наши силы около двух корпусов, подвергнувшихся самому сильному обстрелу тяжелой артиллерией, от которой мы понесли большие потери. По имеющимся сведениям войска дрались геройски; генералы Самсонов, Мартос, Пестич и некоторые чины штабов погибли. Для парирования этого прискорбного события принимаются с полной энергией и настойчивостью все необходимые меры». Потери 2-й армии генерала Самсонова составили 6 тыс. убитых, ранено около 20 тыс. (почти все попали в плен), пленных - 30 тыс. (вместе с попавшими в плен ранеными - 50 тыс.), захвачено 230 орудий. Убиты 10 генералов, 13 взяты в плен. Общие потери 2-й армии убитыми, ранеными и пленными - 56 тысяч человек.

Зато Франция была спасена. Англия так  осуществляла  поддержку, что уже через год родилась поговорка: «Великобритания обещала, -  будет воевать с Германией до последнего… русского солдата».