Глава 6. Учитель

Гелий Клейменов
Глава 6.                УЧИТЕЛЬ.

В конце 1905 - начале 1906 гг. Григорий  жил в   Александро-Невской Лавре,  в квартире архимандрита Феофана.  Распутин к этому времени уже покорил многих людей, обладавших разносторонними знаниями, широким кругозором и имевших глубокую веру.  В числе тех, кто симпатизировал Распутину, находились и блестяще образованные церковные иерархи, как архимандрит Феофан, и такой выдающийся проповедник, как протоиерей Иоанн Кронштадтский, и благочестивый пастырь митрополит Московский Макарий (Невский). Архимандрит  Феофан значительно позже продолжал поражаться удивительным способностям Григория. «В начале 1905 г,  - рассказывал он  - в то время находилась в плавании эскадра адмирала Рожественского. Поэтому мы спросили Распутина: «Удачна ли будет ее встреча с японцами?» Распутин на это ответил: «Чувствую сердцем, утонет». < > И это предсказание впоследствии сбылось в бою при Цусиме».  Феофан неоднократно  вспоминал, как Распутин «студентам Академии, которых он видел впервые, верно сказал  одному, что тот будет писателем, другому указал на болезнь его, а третьему пояснил: «Ты простая душа, но этим злоупотребляют твои друзья». После этого случая Феофан заявлял, что он окончательно поверил в пророческий дар Григория. «В беседах Распутин обнаруживал тогда не книжную начитанность, а добытое опытом понимание тонких духовных переживаний. И проницательность, доходившую до прозрения».


 В 1906 г. Григорий  переехал на Рождественскую улицу (рядом с Николаевским вокзалом) к отцу Роману (Ярослав Иванович Медведь), с которым познакомился еще в 1905 г. Согласно документам полицейского наблюдения, его супруга Анна Николаевна. Медведь в ноябре 1905 г. приезжала в село Покровское к Григорию и жила в их семье  целую неделю. На расспросы соседей отвечала, что приехала «посмотреть на жизнь Распутина и послушать его наставления». Добрые отношения отца Романа и. Распутина зафиксированы во многих дошедших до нас документах. Подпись священника стояла под письмом государю в октябре 1906 г. с просьбой принять сибирского крестьянина Г.Е. Распутина, желавшего благословить императора иконой Св. праведного Симеона Верхотурского. На этот адрес, на Рождественскую улицу,  направил государь своего премьера Столыпина, советуя ему обратиться к Григорию Распутину за  помощью для дочери.
Затем на  довольно продолжительное время  Григорий «поселился  у чиновника Владимира Лохтина».


Фото. Дом, в котором у В.М. и О.В. Лохтиных в 1908 г. жил Г.Е. Распутин. Находится он на углу Греческого проспекта (№ 13) и улицы 5-й Советской
«Это был прекрасный семейный дом, – вспоминал близко знавший эту семью полковник Д.Н. Ломан. – Сама Лохтина была красивая светская женщина и имела прямо очаровательную дочку Людмилу». Инженер Владимир Михайлович Лохтин был действительным статским советником, членом правления Пейского золотопромышленного товарищества. В 1917 г. на допросе в ЧСК Временного правительства Ольга Владимировна Лохтина рассказала: «Распутина я увидела первый раз 3 ноября 1905 г. К тому времени я разочаровалась в светской жизни, у меня произошел духовный переворот, к тому же я сильно болела неврастенией кишок, приковавшей меня к постели. Я могла передвигаться,  только придерживаясь рукой за стену.< > Священник отец Медведь пожалел меня и свел с Распутиным. < >  С момента появления в доме отца Григория я сразу почувствовала себя здоровой и с тех пор освободилась от своего недуга». По приглашению Григория она приехала к нему в гости в Покровское и пробыла там 3 недели в конце 1905 г. «Спали мы, где придется, очень часто в одной комнате, но спали очень мало, слушая духовные беседы отца Григория, который как бы приучал нас к ночному бодрствованию. Утром, если я вставала рано, то молилась с отцом Григорием. < > Молитва с ним отрывала от земли.< >  Дома проводили время в пении церковных псалмов и песнопений. < >  При одном из посещений села Покровского я мылась в бане с Распутиным и его семьей - женою и двумя дочерями. При отсутствии дурных мыслей это никому из нас не казалось ни неприличным, ни странным».  О.В. Лохтина приезжала в Покровское несколько раз, документально зафиксировано ее пребывание здесь в ноябре 1905 и 1906 гг.

Фото. Анна Вырубова. 1908.
Именно на этой квартире Анна Вырубова излила душу старцу и после этой встречи стала его последовательницей.  Из показаний Вырубовой на допросе в ЧСК: «Следующая встреча с Распутиным произошла через год в поезде, когда я ехала в Царское. Туда же к каким-то своим знакомым с какой-то дамой ехал Распутин. < > Я очень ему обрадовалась и сказала, что хотела бы поговорить о своей несчастной жизни. Распутин дал свой адрес: «Греческий проспект, у Лохтиных». < > У Лохтиной я встретилась с Распутиным в гостиной. Ольга Лохтина была тогда < > еще очень милой светской дамой и не отличалась эксцентричностью, которая развилась у нее потом». По свидетельству дочери Григория, Матрены Распутиной, «ее отец, будучи в Петербурге, всегда останавливался у О.В. Лохтиной, ценя то, что она была одной из самых ревностных его почитательниц. До встречи с моим отцом эта женщина была всего лишь капризной светской дамой, для которой выезды и балы были идеалом жизни. Влияние моего отца оказалось столь велико, что после нескольких бесед с ним она стала убежденной христианкой. Мало-помалу она оставила свой привычный образ жизни и посвятила себя добрым делам и молитве».

Встречи Григория с царской семьей  проходили в доме Анны. По просьбе государыни Анна отправлялась из Царского Села в столицу, забирала старца на квартире у Лохтиной и привозила его к себе. Позже, когда провели телефон, она просто звонила и сообщала Григорию, что царица хочет с ним видеться. В архиве ЧСК обнаружена записка  Анны Вырубовой  к дворцовому коменданту В. Воейкову: «Дорогой Вл<адимир> Ник<олаевич> старец прибыл на 2 дня, и Их Величества желают его видеть сегодня. Они думают – лучше у меня». На допросе Анна сообщила, что «Он [Григорий]  часто бывал в царской семье. < >  На этих беседах присутствовали великие княжны и наследник. < >  Государь и государыня называли Распутина просто „Григорий“, он называл их „Папа“ и „Мама“. При встречах они целовались».
Из дневника царя:
• «4 августа 1908 г. Приехал в Петергоф в 6.30. Аликс в это время разговаривала с Григорием, с которым Я тоже виделся полчаса!»
• «6 ноября 1908 г. Мы заехали к Анне < > видели Григория и долго говорили с ним»
• «27 декабря 1908 г.  Мы пошли к Ане, где видели Григория. Мы втроем освятили ее рождественскую елку, это было очень приятно»
В ноябре 1908 г. генеральша А. В. Богданович получила через камердинера царя информацию, которую тут же записала: «Оказывается, что Вырубова дружит с каким-то мужиком, да еще с монахом. И вот фотография, на которой она снята сидящая рядом с мужиком, ее принесла горничная. Радциг - камердинер императора - глазам своим не поверил, когда это увидел. У этого мужика звериные глаза, самая противная нахальная наружность. Эту фотографию Вырубова не держит открыто на столе, а лежит она у нее в Евангелии. И что еще печальнее, что и мужик, и монах бывают у Вырубовой при Царице, когда Она посещает Вырубову. Этому мужику Вырубова собственноручно сшила шелковую голубую рубашку. Часто бывает он у Вырубовой в Царском, но пока еще во Дворец не показывался».

Когда  царица чувствовала себя неважно или нездоровилось цесаревичу, Распутина приводили  во дворец через «черный ход», как бы   к няньке царских детей Марии Вишняковой. Это давало возможность избегать записей в камер-фурьерском журнале, в котором фиксировались все посещения гостей к императорской семье. От няньки его провожали в царские апартаменты. Из показаний Вырубовой: «Во всех невзгодах жизни, во время частых заболеваний наследника престола, во время обострения сердечной болезни царицы < > к Распутину обращались за поддержкой< >  и бывший царь, и бывшая царица просили его молитв».
С 1909 г. царская семья стала принимать Григория во дворце.
Из дневника государя:
• «4 февраля 1909 г. В 6 часов к нам приехали архимандрит Феофан и Григорий. Он видел тоже детей».
• «29 февраля. В 2 с половиной к нам приехал Григорий, которого приняли со всеми детьми. Было так хорошо слушать его всею семьей».
• «29 марта. Светлое Христово Воскресение. < >  После обеда я пошел гулять с Дмитрием. Был мороз и много снегу. < > После чая наверху в детской посидели с Григорием, который неожиданно приехал».
• «26 апреля.  От 6 до 7.30 видели Григория вместе с Ольгой, < > вечером еще немного посидел с Григорием в детской».
• «23 июня. После чая к нам приехали Феофан, Григорий и Макарий».
• «15 августа.  Вечером долго беседовали с Григорием».

В 1909 г.  у императрицы стали  чаще повторяться сердечные припадки при этом, как заметила Анна, у нее синели руки. И лишь, когда она начинала задыхаться, вызывали доктора. Информированная дворцовыми слугами  А.В. Богданович записала в дневнике: «24 февраля 1909 г. Про царицу Штюрмер сказал, что у нее страшная неврастения, что у нее на ногах появились язвы, что она может кончить сумасшествием». Сентябрь 1909 г.: «Сегодня Каульбарс сказал, что царица совсем больна - у нее удушье, ноги опухли».
Великая княгиня Ольга Александровна вспоминала: «Наш Друг  умел гасить ее нервозность речами о прощении и любви, о будущей Божьей награде за все страдания. Своими удивительными руками он снимал сводившие ее с ума мигрени. Он был так нужен измученной Аликс – не меньше, чем ее обреченному сыну».
В конце 1909 г. Григорий  уехал на родину в село Покровское, был, как обычно, несколько дней и вернулся в столицу. Но вдруг серьезно заболела его супруга. Ее быстро доставили в Тюмень,  посадили на поезд, и скоро она уже была в Петербурге. Доктора  обнаружили  у нее опухоль. Операцию  успешно провел один из самых известных в России хирургов. Все расходы за операцию и за уход оплатил великий князь Петр Николаевич (сын великого князя Николая Николаевича – младшего). После того, как ее выписали, Григорий вместе с супругой и сиделкой, которую нанял великий князь, вернулся в Покровское, где пробыл три месяца. В Петербург возвратился  в начале 1910 года вместе со своей 12 –летней дочерью Матреной (Марией).

Фото. Императрица Александра Федоровна и А. Вырубова. 1910 .

Весь январь 1910 г. императрица и Вырубова встречались почти ежедневно. В феврале императрица каталась по парку на санках, а  Вырубова сопровождала ее пешком, а затем вместе - на санях по городу. Начиная с конца февраля 1910 г., в распорядок дня входили  дневные и вечерние  встречи. По данным наружной охраны дворца  24 апреля императрица после утренней молитвы (11 ч.) уехала к Вырубовой (с 11 ч. 12 м. до 11 ч. 50 м.), затем вместе с сестрой поехала в Петербург, где они наносили светские визиты. Поздно вечером царица вернулась  в Царское Село и вновь посетила Вырубову (с 23 ч. 35 м. до 24 ч. 25 м.). И так изо дня в день.

26 мая 1910 г. царская семья вместе с Вырубовой переехала на лето в Петергоф. Через месяц все вместе оправились  на яхте «Александрия» на традиционный отдых в финские шхеры. В Петергоф они вернулись только 19 июля. А еще через месяц, 15 августа 1910 г., царская семья отправилась заграницу на курорт в Бад Наухайм, где Александра Федоровна  должна была пройти курс лечения.  Вырубова на курорт приехала позже и отметила, что «нашла Императрицу похудевшей и утомленной лечением». Аликс  многие часы проводила в православной церкви во имя святого Иннокентия Иркутского и преподобного Серафима Саровского, молясь за здоровье наследника. Русская церковь находилась под покровительством императрицы Александры Федоровны и великой княжны Елизаветы Федоровны. Иконостас из Саровской пустыни, перед которым молился еще сам преподобный Серафим, был привезен в Бад Наухайм по настоянию царицы. Государь писал своему премьеру П.А. Столыпину из замка Фридберг: «Лечение Ее Величество переносит хорошо, но оно еще далеко не кончено». В октябре 1910 г. царская семья отправилась домой.  «Лечение принесло пользу, и она чувствовала себя недурно» - отметила Вырубова. А в Петербурге (семья прибыла 3 ноября) царица вновь «страдает от болей в спине и в ногах, а по временам и в сердце»- сообщил царь в письме матери Марии Федоровне.
В декабре 1910 г. А.В. Богданович, со слов камердинера Николая II – Радцига, вновь упомянула о Вырубовой: «Более чем когда-либо она близка с Вырубовой, которой все говорит, что ей говорит царь, царь же царице все постоянно высказывает. Вырубову во дворце все презирают, но никто против нее идти не решается, - она бывает постоянно у царицы: утром от 11 до часу, затем от двух часов до пяти и каждый вечер до 11 1/2 часов. Прежде бывало, что во время прихода царя Вырубова уходила, а теперь сидит все время. В 11 1/2 царь идет заниматься, а Вырубова с царицей идут в спальню. Печальная, постыдная картина!» Естественно, Богданович не знала, что Вырубова растирала ею на ночь мазями, чтобы снять боль, и царица могла спать спокойно.
При малейшем недомогании цесаревича призывался старец, иногда было  достаточно одного телефонного разговора, чтобы прогнать бессонницу или лихорадку. С каждым новым случаем избавления Григорием  сына от страданий признательность Аликс только увеличивалась. «Я видела этот чудесный результат собственными глазами не один раз, – рассказывала великая княгиня Ольга Александровна, которая была одна из тех, кто часто бывал во дворце – я также знала, что это признают его лечащие врачи». Именно тогда Распутин обещал царице, что их мальчик излечится от болезни, и когда повзрослеет, будет совсем здоровым. Об этом предсказании сообщила Вырубова на допросе: «Распутин предсказал, что мальчик со временем совсем выздоровеет, < > вырастет из болезни».
Чудесные исцеления были для государя и государыни видимым знаком того, что Григорий - человек Божий, и что послан он Богом, как духовный помощник их царскому служению. Александра Федоровна, глубоко изучившая корни христианства,  прекрасно понимала, что ничего противохристианского никогда не звучало из уст Распутина. Она не считала его святым, но знала, что он Божий человек, посланный Всевышним для благополучия их семьи, для блага всей России. Следователь ЧСК Временного правительства Руднев в своей официальной записке по завершению допросов об отношении царя и Распутина подытожил: «их Величества были искренне убеждены в святости Распутина, единственного действительного предстателя и молитвенника за Государя, Его семью и Россию перед Богом».
Сохранились признания домашних служащих царской семьи относительно отношений императорской четы к Распутину:
• «Что касается Распутина, то Государыня верила в его праведность, в его душевные силы, что его молитва помогает. Вот только так Она к нему и относилась. Распутин вовсе не так часто бывал во Дворце, как об этом кричали. Его появление, кажется, объясняется болезнью Алексея Николаевича. Сам я видел его один раз. Он был понят мною вот как: умный, хитрый, добрый мужик» (преподаватель английского языка, англичанин С. И. Гиббс).
• «Я не видела никогда столь религиозного человека как императрица. Она искренне верила, что молитвой можно достичь всего. Вот, как мне кажется, на этой почве и появился во дворце Распутин. Она верила, что молитвы его облегчают болезнь Алексея Николаевича. Вовсе он не так часто бывал во дворце. Я сама лично, например, видела его только раз. Он шел тогда в детскую к Алексею Николаевичу, который тогда болел» (няня царских детей А. А. Теглева, прослужившая в семье 17 лет).
• «Я видела у нас Распутина раза два-три. Каждый раз я его видела около больного Алексея Николаевича. На этой почве он у нас и появился: Государыня считала его праведником и верила в силу его молитв» (няня царских детей Е. Н. Эрсберг, прослужившая в семье 16 лет).
• «Распутина я за все время видел во Дворце сам два раза. Его принимали Государь и Государыня вместе. Он был у них минут двадцать и в первый, и во второй раз. Я ни разу не видел, чтобы он даже чай у Них пил» (камердинер государя А. А. Волков).

Следует  отметить тот факт, что когда появился в царской семье старец Григорий, официальным духовником царской семьи был протопресвитер Иоанн Леонтьевич Янышев, но он был стар, слаб, а позже и вовсе ослеп. Поэтому еще в 1904 г.  Александра Федоровна, имея официального духовника, начала поиски авторитетного для нее духовного иерарха. Таким неофициальным духовником царицы стал Феофан Полтавский (Василий Дмитриевич Быстров). В  царской семьей он появился в 1905 г. Архимандрит Феофан не только вел духовные беседы с императрицей, но и служил в домовой церкви Александровского дворца. При этом Александра Федоровна со своими дочерями пела на клиросе всю литургию. Он же исповедовал всю царскую семью. Именно, Феофан рекомендовал старца Григория великой княгине Милици Николаевне, и с  его одобрения он появился в Александровском дворце. Такая ситуация с наличием официального (И.Л. Янышев) и неофициальных (В.Д. Быстров и Г.Е. Распутин) духовников сохранялась при Императорском дворе вплоть до лета 1910 г.
С 9 января 1910 г. законоучителем царских детей стал по приглашению императрицы Александры Федоровны протоиерей Александр Васильев. Летом 1910 г скончался официальный духовник царской семьи Янышев.  Вскоре отец Александр стал духовником цесаревича Алексея, а с 7 января 1912 г. – преподавателем Закона Божия для царских детей. Дочь протоирея Васильева, Мария, вспоминала: «Отец преподавал Цесаревичу Закон Божий. Алексей был очень религиозен. Отношения Государя с ним были самые теплые». Несмотря на то, что в 1909 г. состоялась хиротония архимандрита Феофана в епископы и его назначение на должность ректора Санкт-Петербургской духовной академии, влияние  Распутина, не занимавшего никаких официальных должностей при Императорском дворе, стало определяющим. Епископ Феофан пытался бороться, но исходом этой борьбы стало его удаление из Петербурга на Таврическую кафедру в 1910 г., Отца Александра императрица ценила, в своих письмах она часто  упоминала о проповедях протоиерея Васильева, давая им самую высокую оценку, и все же ее отношение к Григорию Распутину было особо возвышенным.  Протопресвитер русской армии и флота Георгий П. Шавельский  в разговоре с отцом  Александром, продолжавшемся более трех часов, уяснил для себя, что «Александра Федоровна считала Распутина не только народным целителем, но и духовным авторитетом: Он (Распутин) совсем не то, что наши митрополиты и епископы. Спросишь их совета, а они в ответ: «Как угодно будет вашему величеству! Ужель я их спрашиваю затем, чтобы узнать, что мне угодно?» А Григорий Ефимович всегда свое скажет, настойчиво, повелительно». По воспоминаниям Г.П. Шавельского, «отец Васильев не отрицал ни близости Распутина к царской семье, ни его огромного влияния на царя и царицу, но объяснял это тем, что Распутин действительно человек отмеченный, Богом, особо одаренный, владеющий силой, какой не дано обыкновенным смертным, что поэтому и близость его к царской семье и его влияние на нее совершенно естественны и понятны. Отец Васильев не называл Распутина святым, но из всей его речи выходило, что он считает его чем-то вроде святого». Из этого разговора Г.П. Шавельский вынес твердое убеждение, что при всех положительных качествах отца Васильева, как официального царского духовника,  Г.Е. Распутин  был  «фактически негласным духовником и наставником в царской семье, лицом, пользовавшимся в ней таким бесспорным авторитетом, каким не пользовался ни талантливый, образованнейший протоирей. Янышев, ни все три вместе заместители его. Распутин стал как бы обер-духовником царской семьи. После краткой, в течение нескольких минут, исповеди у своего духовника, на первой неделе Великого поста 1916 г., государь более часу вел духовную беседу со старцем Григорием Ефимовичем».

В 1909 г. до своего отъезда в Покровское  Распутин «обитал, -  по словам генерала П.Г. Курлова, - в квартире привлекшего на себя внимание полиции редактора журнала “Русское богатство” В.Г. Короленко  и его жены  Е.С. Ивановской».  В начале 1910 года, после приезда с родины, Григорий вместе с 12-летней дочерью Матреной поселился на квартире Петра Степановича Даманского, директора хозяйственного управления Святейшего Синода.  Их встречи на квартире  переросли в близкую дружбу. Дочь Матрена с помощью царицы была принята в петербургскую гимназию Стеблин-Каменской. Попытки Г.Е. Распутина устроить своих дочерей, Матрену и Варвару,  в институт благородных девиц успехом не увенчались.
Фото. Император Николай II и императрица Александра Федоровна. 1911

Желая погасить разговоры и слухи, циркулировавшие по стране о старце, Николай II предложил Распутину посетить Святую Землю. В марте 1911 г в группе русских паломников Григорий отправился в Иерусалим.

Из дневника государя: «4 июня 1911. После обеда мы имели удовольствие видеть Григория после того, как < >  он вернулся из Иерусалима». Рассказы о паломничестве на Святую Землю Григория  записали и затем их издали в 1915 г. брошюрой под названием «Мои мысли и размышления»:
• «Тут у гроба видишь духовным сердцем всех людей своих любящих, и они дома чувствуют себя отрадно. < >  О, какое впечатление производит Голгофа!
• Как взглянешь на место, где стояла Матерь Божия, поневоле слезы текут, и видишь перед собой, как это было. < >  Повели нас на Патриарший двор, стали умывать ноги. Боже, какая восстает в уме картина. Умывают ноги, утирают полотенцем, и полились слезы у верующих, все изумлены глубиной поучения, как нас учат смиряться.

• Повели нас ночевать. Но потом пели у гроба акафисты на Голгофе. Боже, какая отрада! Так сердце трепещет от умиления и слез. Потом утром в 12 часов - обедня и запели Пасху. Тут я посмотрел вокруг и сказал: Рай земной, не отступи от меня, будь во мне».
Ранее, в 1907 г., была издана книга «Житие опытного странника», рассказанная  Григорием Распутиным. Ему помогали Г. П. Сазонов и А. Ф. Филиппов.

Фото. Дом № 12 на улице Кирочной, в котором в начале 1912 г. была квартира Г.П. и М.А. Сазоновых
В 1912 г. Распутин с двумя дочерями переехал на квартиру  семьи экономиста и журналиста Григория Петровича  Сазонова -  гласного столичной  думы,  а также члена совета Русско-Французского банка. «Распутин, – писал граф С.Ю. Витте о Г.П. Сазонове, – останавливался у него на квартире, и когда приезжает в Петербург, живет у него на квартире, поэтому некоторые дамы великосветского общества, которые ездят к Распутину, у него бывают на квартире». К старцу приходили  не только дамы.
По¬сетители каждый день толпились в приемной.   Григорий пытался  принять всех.  Молился  за  здоровье  больных.  Некоторые исцелялись, слухи о его способностях врачевателя распространялись молниеносно, ожидающих становилось все больше. Прием  многочисленных посетителей Распутина сопровождался следующей  церемонией. «Лица,  знакомые с ним или обращающиеся к  нему  по протекции,  целовали его в левую щеку, а он отвечал поцелуем в правую  щеку. Просители, приходящие к нему без протекции, целова¬ли его в руку. Распутин,  между прочим, не любил, ког¬да ему целовали руку люди, в искреннем уважении ко¬торых он  сомневался. Не любил  он также, чтобы его называли "отец Григорий"». («Распутин. Почему?» Матрена Распутина. Воспоминание дочери.)

Директор департамента полиции Степан Петрович Белецкий, агенты которого постоянно наблюдали за квартирой Сазонова, процедуру приема посетителей Распутиным описал в своем докладе «На  своих  утренних  приемах  Распутин раз¬давал  небольшими суммами деньги  лицам, прибегав¬шим к его помощи. Если  требовалась  большая сумма,  то  он писал  письма для просителей и  посылал  с  этими письмами  к знакомым, а часто и к незнакомым лицам, преимущественно из финансового мира»
Арон Симанович, купец 2-ой гильдии,  личный секретарь Распутина и ювелир государя, в своей книге «Распутин и евреи» картину приема посетителей обрисовал со знанием дела:  «Между  десятью  и одиннадцатью у него  всегда бывал прием, которому  мог позавидовать любой министр. Число  просителей иногда достигало до двухсот человек, и среди них находились представители самых разнообразных профессий.  Среди   этих   лиц  можно   было  встретить  генерала,  которого собственноручно  побил  великий  князь  Николай  Николаевич,  или уволенного вследствие превышения власти государственного чинов¬ника. Многие приходили к Распутину,  чтобы выхлопо¬тать повышение  по службе или  другие льготы, иные опять  с жалобами  или  доносами.  Евреи искали у  Распутина  защиты  против полиции  или военных властей. Но муж¬чины  терялись в массе женщин,  которые являлись  к Распутину со  всевозможными  просьбами  и по самым разнообразным причинам.  Он обычно  выходил  к  этой  разношерстной толпе про¬сителей,  низко кланялся, оглядывал толпу и говорил:
  -- Вы пришли все ко мне просить помощи. Я всем помогу.
Почти  никогда  Распутин не  отказывал в своей  помо¬щи.  Он никогда не задумывался, стоит ли проситель его     помощи и годен ли  он  для просимой должности».

Друг Григория  борец И.М. Заикин, посетивший в 1913 г. его в Петербурге рассказывал журналистам: «Он  занимает одну комнату, в которой стоят стол, стул и кровать. В переднем углу висит много икон. Украшение стен составляют часы и портрет Царя-Освободителя, перед которым теплится постоянно лампада. < >  После долгих расспросов, кто я и что мне угодно, меня вводят в приемную, несмотря на ранний час (11 часов утра) уже битком набитую “почитателями”. Тут и дамы в шикарных туалетах, и солидный генерал, и полковники, и много-много статских сюртуков и даже фраков. Можно подумать, что это какой-то великосветский съезд. Одни сидят, другие стоят. < > Царит молчание. < >  Взоры всех нервно устремлены на дверь смежной комнаты, из которой должен выйти Григорий Ефимович. Наконец, дверь распахивается и в приемной появляется Распутин. < > При его появлении все почтительно встали и начали поочередно подходить и лобызаться с хозяином, причем многие целовали руки, другие рукав, а третьи благоговейно прикладывались к подолу рубашки. Сказав всем несколько теплых радушных приветствий, Григорий Распутин извинился и, указав на переднюю, сказал: “Пойду пока к тем просителям; давно уже ждут”».
Через многие годы Муня Головина уточнила, что происходило с записками Григория: «Он любил всех несчастных, угнетенных, закоренелых грешников и давал все то, что у него просили. Очень немногие просили духовной или моральной помощи, большинство хотело получить его защиту в социальной обыденной жизни, и он писал на скорую руку записочки с просьбой помочь тому или другому несчастному. Среди министров и важных вельмож находились люди с добрым сердцем, которые принимали с улыбкой эти неразборчивые записочки и пытались выполнить указанные в них просьбы, но находились и другие люди, которые не могли вынести такого оскорбления и приходили в бешенство!».
В октябре 1912 г. в царских охотничьих угодьях в Польше, в Спале под Варшавой, цесаревич Алексей  прыгнул с берега в лодку, ударился о борт и  получил тяжелейшую травму. Врачи диагностировали быстро увеличивающуюся внутреннюю гематому в паху. Боль была такой невыносимой, что ребенок, устав от крика, мог только тихо стонать, повторяя в бреду: «Боже, смилуйся надо мной». Иногда он звал мать: «Мама, помоги мне!» Цесаревич бредил, температура превысила 39. Приходя в сознание, Алексей шепотом спрашивал у матери: «Когда я умру, это будет не больно, правда, мама?» Отец, не имея сил переносить страдания сына и свою беспомощность, выходил из комнаты, Аликс оставалась возле постели сына. Очевидец тех событий Анна Вырубова вспоминала: «Последующие недели были беспрерывной пыткой для Мальчика и для всех нас, кому приходилось постоянно слышать, как Он кричит от боли. Целых одиннадцать дней эти ужасные крики слышны были в коридорах, возле комнаты, и те, кто должен был там проходить для исполнения своих обязанностей, затыкали уши. Государыня все это время не раздевалась. Не ложилась и почти не отдыхала, часами просиживая у кроватки Своего Сына, который лежал почти без сознания, на бочку, поджав левую ножку так, что потом чуть ли не целый год не мог ее выпрямить. Восковое личико с заостренным носиком было похоже на покойника, взгляд огромных глаз был бессмысленный и грустный. < >  Родители думали, что Алексей умирает, и сам Он в один из редких моментов сознания сказал Матери: „Когда Я умру, поставьте Мне в парке маленький каменный памятник“».
Доктора  констатировали, что смерть должна наступить в ближайшее время, и стали настаивать на публикации бюллетеней о здоровье наследника. 9 октября был обнародован первый бюллетень за подписью профессора Федорова, лейб-медиков Боткина и Острогорского. «10 октября мы решили причастить его утром».  «Бюллетень, отправленный в этот вечер в С. -Петербург, был отредактирован в предвидении того, что следующий бюллетень будет содержать сообщение, что Его Императорское Высочество Наследник Цесаревич скончался» (Robert К. Massie, op. cit, стр. 184-185). Именно в ту ночь, когда над умирающим ребенком собирались совершить причастие, государыня решилась на последний и отчаянный шаг, который, по мнению окружающих, ничего не мог изменить, – она послала телеграмму Распутину в Покровское. А. Вырубова записала в своих воспоминаниях: «Я вернулась обратно во дворец в 11 часов вечера; вошли Их Величества в полном отчаянии. Государыня повторяла, что Ей не верится, чтобы Господь Их оставил. Они приказали мне послать телеграмму Распутину». Через некоторое время пришел ответ: «Болезнь не опасна, как это кажется. Пусть доктора Его не мучают. Бог воззрел на твои слезы. Не печалься. Твой Сын будет жить».  Час спустя после получения телеграммы состояние цесаревича Алексея резко улучшилось, «температура спала с 39.5 до 38.2, боли почти прекратились, и он заснул первым спокойным сном» - из дневника Николая II. Смерть  отступила. Доктора говорили, что они совершенно не понимают, как это произошло, а для матери все было ясно: «молитва дорогого Друга дошла до Всевышнего, и Он послал спасение». Американский исследователь Роберт Масси писал: «Роль телеграммы Распутина в выздоровлении Алексея Николаевича в Спале считается одним из самых таинственных эпизодов всей легенды о Распутине» (Robert К. Massie, ibidem, стр. 185). Бюллетени о состоянии здоровья прекратили публиковать после 7 ноября, после того, как Алексея Николаевича с максимальными предосторожностями перевезли в Царское Село. Состояние здоровья Алексея Николаевича требовало постоянного и очень специального медицинского ухода. Болезнь в Спале вызвала временное омертвение нервов левой ноги, которая отчасти утратила свою чувствительность и оставалась согнутой - ребенок не мог ее вытянуть. Потребовалось лечение массажем и применение ортопедического аппарата, который постепенно вернул ногу в нормальное состояние


Фото. Императрица во время приступа болезни у наследника Алексея

Фото. Государыня Александра Федоровна с царевичем Алексеем после болезни.

Каково было психическое состояние императрицы в действительности можно только догадываться. Со всей определенностью можно сказать, что проблемы, связанные с сердцем, продолжали сохраняться, но при этом расшатывалась полностью нервная система. Осень, проведенная в Спале в октябре 1912 г., тяжелейшим образом отразилась на ее физическом и душевном состоянии. Прийти в себя она долго не могла, даже через три месяца, в феврале 1913 г. она выглядела не лучшим образом. Бывший министр народного просвещения гр. И.И. Толстой записал в дневнике (21 февраля 1913 г.): «молодая императрица в кресле, в изможденной позе, вся красная, как пион, с почти сумасшедшими глазами, а рядом с нею, сидя тоже на стуле, несомненно усталый наследник.< > Эта группа имела положительно трагический вид». После случая чудесного выздоровления Алексея в Спале, Александра Федоровна уже не могла существовать без поддержки и молитв Распутина. «Наш Друг», «Божий человек» - так именовала Распутина царица в своих письмах. Никакие сплетни о скандальных похождениях Григория не могли изменить отношения императрицы к нему. Мария Густавовна Тутельберг (камер-юнгфер государыни) записала: «Государыня была глубоко религиозная женщина.   Она верила в силу молитвы и верила глубоко, что Распутин наделен даром молитвы, что от его молитвы легче делается Алексею Николаевичу».
   
Главной заповедью Григория, которую он пытался донести каждому и  каждого наставлял следовать ей, являлась давно известная всем христианская истина - миром правит Любовь. «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всею крепостию, и всем разумением твоим». Кто следует за Христом, должен, как и Он, любить своих ближних, мать, отца, жену, детей, как самого себя, любить всех, кто рядом и помогать тем, кто нуждается и кому ты в силах чем-то помочь. Все его проповеди были наполнены словами о любви к ближнему, при этом под словом «ближний» понимался любой человек,  который оказывался рядом.  «Господь показал, что ближним должно счи¬тать всякого человека, кто бы он ни был, будь он хоть враг наш, и особенно когда он нуждается в помощи». Эти проповеди отзывались, как звучный многоголосый колокольный пасхальный звон в душе царицы, воспитанной матерью на помощи страждущим, на милосердии. Его слова  она старалась запомнить наизусть и записывала: «Спаситель пришел, показал нам пример. Кто по его пути, следом любви и страдания идет, понимает все величие Царства Небесного.< > Творец! Научи меня любить! Тогда мне и раны в любви нипочем, и страдания будут приятны.< > Боже, я - Твой, а Ты - мой, не отними меня от любви Твоей!». Сохранилась целая тетрадь наставлений и изречений Григория, которые записала дочь государя Татьяна, и главные из них о любви: «Любовь есть свет, и ей нет конца. Любовь - большое страдание. Она не может кушать, не может спать. Она смешана с грехом пополам. Все-таки лучше любить. В любви человек ошибается, но зато страдает и страданием искупает свои ошибки. Если любить сильно - любимые счастливы. Им сама природа и Бог дают счастье. Надо Бога просить, чтобы Бог научил любить светлое, ясное, чтобы не мученье была любовь, а радость. Любовь чистая, любовь ясная есть солнце. Солнце греет, а любовь ласкает. Все - в любви, любовь и пуля не возьмет».
Следуя заветам своего Учителя, царица вместе с детьми с еще большим рвением бралась за дела, связанные с благотворительностью, с исполнением важнейшей христианской добродетели.
По настоянию императрицы внимание российского общества было обращено на борьбу с туберкулезом. По указу императора Николая II в 1910 г. была образована Всероссийская лига для борьбы с туберкулезом.  В стране стал проводиться «День Туберкулеза», который повсеместно стал называться днем  «Белого цвет¬ка», и первый раз был устроен 20 апреля 1911 г. День «Белого цветка»  стал проводиться не ме¬нее четырех раз в год. Общественный деятель, капитан 2-го ранга Гвардейского экипажа императорской яхты «Штандарт» Н.В. Саблин в своих воспоминаниях описал, как императрица организовывала базары в день «Белого цветка» в Крыму в 1911, 1912, 1913 и 1914 гг. «Перед началом акции в районные комитеты развозили заготов¬ленные букеты из искусственных ромашек, листовки и памятные жетоны. Курсистки - слушательницы Высших женских курсов и Женского медицинского института забирали букеты и расходи¬лись по городу. Цветы они укладывали в небольшие бело-желтые корзины. Ленты и заколки продавщиц тоже должны были быть ярких тонов. Такие базары принесли массу денег. Императрица сама работала, рисовала и вышивала для базара и, несмотря на свое некрепкое здоровье, весь день стояла у киоска, окруженная огромной толпой народа. На базар публика проходила через красиво оформленную арку. Все утопало в цветах, были разбиты газоны, установлены фонтаны и киоски. Царский павильон изнутри был декорирован лиловой материей. Николай II, граф Фредерикс приветствовали всех участников базара. Александра Федоровна с Алексеем в Царском павильоне, а великие княжны в другом павильоне, продавали изделия собственной работы, альбомы, открытки, фотографии, парфюмерию. Все были одеты во все белое. На базаре-празднике играли два оркестра и балалаечники. Весь сбор составил 24532 рубля».
Прейскуранта на букеты не было - каждый давал столько,  сколько может. За копейку и за рубль полагался одинаковый букет, а  дававшим 5 руб. и более вручали памятный значок. Отчет о собранных средствах и их использовании печатался в газетах. В 1911 г. день «Белого цветка» прошел по всей России.

Фото. На празднике Белого Цветка в 1912 г.

В 1912 г. царицей  было основано еще одно благотворительное заведение – «Общество охраны материнства и грудных детей в Царском Селе». Руководил обществом известный врач, профессор Николай Васильевич Ястребов. Общества проводило  консультации для беременных и кормящих женщин. При нем создавались  ясли и дневные приюты для детей до семи лет. Общество выдавало беднейшим матерям приданное для грудного ребенка, а в исключительных случаях - пособия вещами и деньгами пока женщина не найдет себе рабочее место. Приют имел 25 кроватей.
Всех, кто собирался на проповеди и молитвы, Григорий убеждал, что в первую очередь они должны бороться со своей гордыней. Только тот найдет истинную дорогу к Богу, кто преодолеет ее, отрешится от земной суеты. Все люди равные, и надо не гнушаться (брезговать) простым мужиком, который «всех вас кормит». Как Христос, который омывал ноги своим ученикам,  цари и вельможи, переступая через гордыню, приветствуя  мужика, должны обнять его и  поцеловать в щеку, если тот этого заслуживает, а если он ранен, перевязать, не гнушаясь. Григорий постоянно повторял, что истинные христиане должны нести людям добро: «все тленно, а доброе дело остается в памяти».
Императрица была фанатично прилежной ученицей, и старалась пунктуально исполнять его заповеди. Из показаний  журналиста, экономиста Сазонова на допросе в ЧСК Временного правительства в 1917 г.: «С обожанием, по-видимому, относилась к нему царица. < > Он рассказывал мне следующий факт – он шел по петергофскому парку, а навстречу ехала царица.  < > Завидев его, она приказала остановить лошадей, кинулась навстречу и в присутствии всех, бывших в парке, поцеловала у него руку».  После начала войны императрица вместе со старшими дочерями Ольгой и Татьяной прошли двухмесячные фельдшерские курсы и получили аттестаты сестер милосердия военного времени. Втроем они работали в лазарете, который был открыт в залах Екатерининского дворца. «Стоя за хирургом, - вспоминала Анна Вырубова, - государыня, как каждая операционная сестра, подавала стерильные инструменты, вату и бинты, уносила ампутированные ноги и руки, перевязывала гангренозные раны, не гнушалась ничем, стойко вынося запахи и ужасные картины военного госпиталя». Она проводила часы среди простых солдат, беседуя с ними на разные темы, внимательно слушая их нехитрые рассказы о жизни и о войне, благословляла их после выздоровления на новые подвиги, даря на счастье ладанки и иконки.
Самых близких своих последователей Григорий приглашал к себе на родину в Покровское. И здесь они проходили испытание на преодоление гордыни. Они все вместе спали в одной комнате, на тюфяках, вставали рано и молились. Когда у молящихся  начинали светиться лица, Григорий начинал петь. И все хором подхватывали старинные духовные песнопения. «Акилина высоким красивым голосом сопрано запела, остальные подпевали, < >  низкий приятный голос Распутина звучал, как аккомпанемент, оттеняя, выделяя женские голоса. Никогда раньше не слышала этой духовной песни. Красива и грустна. Потом стали петь псалмы», - вспоминала Елена Джанумова. Процедура  посвящения завершалась в бане, куда направлялись великосветские дамы вместе с Григорием. Это таинство проходили все после молитв и пения.  В этот момент приближения к Христу возникала особая возвышенная ситуация, что никто в наготе не замечал порока. Происходило перерождение, дамы чувствовали, что они в душе становились другими, иными, наполненными божественной красоты. Это потом, когда им задавали вопросы, что они делали в бане? Они с возмущением отрицали все, что им приписывали, оставаясь чистыми и непорочными.  Тех, кто прошел испытания, Григорий называл «детьми Христовыми» и предупреждал, что окружающие будут не понимать их, так как те  живут не по заповедям Христа, что будут стараться вас вернуть в тот греховный мир.  Сознание того, что каждый из вас окажется в этой среде единственным верным Господу, наложит на вас  великую ответственность. Долг каждого из вас оставаться на своем месте  и пройти  все испытания для очищения своей собственной жизни ради Христа, чтобы быть Его исповедником.
Все дамы,  большинство которых входило в число  столичной знати, из людей высокой религиозной настроенности, после прохождения  таинства бани, оставались до конца своих дней преданными Григорию Распутину. И таких великосветских дам было не мало. О тех, кто оберегал его, покровительствовал, помогал, следует рассказать подробнее.
1. Мария Евгеньевна Головина (ее называли Муня), красивая, молодая женщина, была обручена с князем Николаем Юсуповым, старшим братом князя Феликса Юсупова. Князя Николая убили на дуэли. Стало известно, что он стрелялся, защищая честь женщины, с которой у него был роман. Мария Евгеньевна потеряла покой, депрессия не проходила, - погиб ее любимый накануне свадьбы, защищая честь другой женщины, с которой состоял в связи.  Перенести такую измену она не могла, думала о самоубийстве, собиралась уходить в монастырь. Мир перестал существовать для нее. Мария Евгеньевна пришла к старцу Григорию, и он ее излечил, она снова вернулась в нормальную жизнь. В Петербурге чаще других  Распутин посещал дом Головиных. Мама Марии,  Любовь Валериановна Головина,  была вдовой камергера Императорского двора, действительного статского советника Евгения Сергеевича Головина. Ее  сестра Ольга была морганатической супругой великого князя Павла Александровича Палея.  Тайные агенты полиции, ведшие наблюдения за Распутиным, отметили  в 1912 г., что он почти ежедневно посещал Головиных. К ним Григорий Ефимович «приезжал обыкновенно утром и оставался у них 2-3 часа. В это же время к Головиным обычно собирались Мария Сазонова, жена тайного советника, главноуправляющего Собственной Его Величества канцелярией Надежда Илларионовна Танеева,  жена коллежского секретаря Зинаида Леонардовна Манчтет,  и жена капитана 2-го ранга Юлия Александровна Ден. Часто они все вместе  встречались с Распутиным в храме Воскресения Христова на Екатерининском канале, где слушали богослужение, после чего все отправлялись к Головиным. < >  Свои поездки по городу он обычно совершал в карете Головиных или на таксомоторах, нанимаемых его поклонницами, и реже на извозчиках; на улице почти всегда он появлялся с какой-либо из упомянутых женщин, преимущественно с Марией Головиной и Сазоновой. Один на улице Распутин появлялся редко».  В начале июля 1914 г., вскоре после покушения на Распутина, Муня написала своей тетке графине Ольге Валериановне Гогенфельзен, (позже великая княгиня Палей), объясняя ей свое понимание миссии, которая возложена на  Григория: «Дорогая Мама-Леля! Я была взволнована и напугана ужасным случаем с дорогим Григорием Ефимовичем! Благодарю Вас, дорогая Мама-Леля, за Ваше участие в нашем страшном беспокойстве за его жизнь. Эта жизнь так дорога для всех, кто его знает и понимает, что страх лишиться ее не может сравниться ни с чем. Это не только мое к нему чувство, это сознание, что среди нас живет такой человек, который добровольно взял на себя все наши тяжести и несет за них ответственность перед Богом, отдавая Ему всего себя, получая взамен от Бога все те богатые духовные дары, которыми он нас же питает, а от людей, ради которых он приносит себя постоянно в жертву - одни насмешки, одно непонимание, одна холодность, неблагодарность и злоба! За его безграничную любовь и жалость к людям ему платят подозрением в самых низких чувствах, которые для него - служителя и избранника Божьего - давно не существуют! Клевета его всегда преследовала и будет преследовать, потому, что в этом его подвиг и потому что истинных Божьих подвижников всегда презирали, гнали, судили и осуждали!»


Фото. Ю.А. Ден и М.Е. Головина (в центре)

Фото. Вид дома Головиных на Мойке

Фото. Г.Е. Распутин у дома Головиных. Фото М.Е. Головиной

2. Юлия Александровна Ден, крестная цесаревича  Алексея,  вторая после Вырубовой ближайшая подруга царицы Александры Федоровны. Встречалась Юлия с Распутиным в Царском Селе, была на его петербургских квартирах и у него на родине  в Покровском.

Фото. Юлия Александровна Ден

3. Камер-юнкер Императорского двора и офицер лейб-гвардии Конного полка Александр Эрикович фон Пистолькорс и его жена  Александра Александровна, урожденная Танеева, сестра Анны Вырубовой (Танеевой). 
 
Фото. Александра Александровна Пистолькорс,  урожденная Танеева, и Александр Эрикович Пистолькорс.
Согласно документам полицейского наблюдения, начиная с ноября 1912 г., Григорий Ефимович по несколько раз на недели бывал в их петербургской квартире на улице Глинки, дом 6. Супруги были его почитателями и преданными последователями его заповедей, оставались верны его семье и после убийства старца. Известно, что в сентябре 1917 г. Александр Эрикович был посаженным отцом на свадьбе  дочери Григория Распутина, Матрены. Сближало семью Пистолькорс с Муней их родство: мать Александра Эриковича,  Ольга Валериановна, вышедшая замуж в девятнадцать лет  за гвардейского офицера Эрика Пистолькорса, была сестрой Любови Валериановны, матери Муни. Александр приходился Муни   двоюродным братом. Все они искренне были убеждены в святости Распутина.


Фото. М.Е. Головина (слева) с А.А. Пистолькорс.

4. Близким к Григорию  был товарищ обер-прокурора Святейшего Синода, камергер Императорского двора князь Николай Давидович Жевахов, его близнец-брат -  епископ Иоасаф Могиливский,  в 2002 г. был причислен к  лику святых. В декабре 1910 г. по поручению «Императорского Палестинского Православного Общества» князь  был командирован в Бари (Италия) для приобретения земельного участка для постройки храма.  За организацию строительства храма и странноприимного дома 6 мая 1914 года князю Николаю Давидовичу Жевахову было пожаловано звание «камер-юнкера Высочайшего Двора». Виднейший русский духовный писатель Жевахов так высказался о слышанной им проповеди Григория Распутина: «Я слышал много разных проповедей, очень содержательных и глубоких; но ни одна из них не сохранилась в моей памяти; речь же Распутина, произнесенную 15 лет тому назад, помню и до сих пор и даже пользуюсь ею для возгревания своего личного религиозного настроения».


Фото. Князь Н.Д. Жевахов (справа) с братом Владимиром

Фото. Н.Д. Жевахов в своем кабинете в итальянском городе Бари. 1935.
 5. Александра Егоровна Гущина - вдова коллежского советника. «Каждый раз, - показывала она во время следствия 1917 г., - в церкви я встречала мужчину, одетого в поддевку, который очень усердно молился. < >  К нему, здороваясь, обращалось с просьбами помолиться очень много народу. < >  Как-то он подошел после обедни сам и спросил: “Что ты такая грустная?” Я рассказала про свои невзгоды, и он сказал: “Грешно грустить, надо молиться Богу” < >  Распутин произвел на меня впечатление святого человека, он разговаривал о Боге и душе». Убийство Григория Ефимовича произвело на А.Е. Гущину неизгладимое впечатление: она заболела и вскоре скончалась.
6. Леонид Алексеевич Молчанов - сын епископа Тобольского и Сибирского Алексия, снявшего с Г.Е. Распутина все  обвинения в хлыстовстве и восстановившего доброе его имя. Л.А. Молчанов впервые встретился с Григорием Ефимовичем в 1912 г. в свою бытность секретарем при прокуроре Псковского окружного суда.
7.  Алексей Порфирьевич Веретенников происходил из потомственных дворян Петербургской губернии. С 1889 г. он состоял гласным Петербургской городской думы, председателем городской комиссии по водоснабжению. Он был инициатором проведения в столицу ключевой воды с Царскосельских высот, устройства водопровода из Ладожского озера. Впоследствии был Киевским, а за тем Костромским губернатором. Придерживаясь крайне правых монархических взглядов, он открыто носил на мундире знак «Союза Русского Народа». С 1910 г. А.П. Веретенников находился в отставке. Алексей Порфирьевич предоставил в распоряжение Григория Распутина за весьма умеренную плату отдельную квартиру в доме, в котором он сам жил с супругой.

8. Акилина Никитична Лаптинская - крестьянка Могилевской губернии, во время русско-японской войны была сестрой милосердия. Познакомилась с Г.Е. Распутиным в 1907 г. Заведовала хозяйством в петербургских квартирах старца. Ухаживала за ним после ранения в 1914 г. Обмывала тело Григория Ефимовича после убийства и присутствовала на его похоронах.

Сохранилось несколько фотографий Учителя вместе со своими   последователями, почитателями и помощниками.


Фото. Петербургская квартира Г.Е. Распутина. Между 9 и 22 марта 1914 г. Сидят (слева направо): З. Тимофеева, М.Е. Головина, М.С. Гилль, Г.Е. Распутин, О. Клейст, отец Григория Ефимовича - Ефим Яковлевич. У ног Г.Е. Распутина - А.Н. Лаптинская. Стоят (слева направо): супруги А.А. и А.Э. Пистолькорс, Л.А. Молчанов, С.Л. Волынская, А.А. Вырубова, князь Н.Д. Жевахов, А.Е. Гущина, Э.Х. Гилль, Н.Д. Яхимович, Ю.А. Ден, О.В. и Н.Д. Ломан, А.И. Решетникова. Фото Я.В. Штейнберга.
Информации об остальных из окружения Григория Распутина на фото, не вошедших в ранее представленный список самых близких, к сожалению, удалось найти немного:
; Ольга Клейст  - артистка,
; Эрвин Христофорович Гиль - капитан Новочеркасского полка, его  супруга Мария Сергеевна Гиль,
; Софья Леонтиновна Волынская - супруга члена правления акционерного общества Боково-хрустальных антрацитных копей Михаила Давыдовича Волынского,
; Анна Ивановна Решетникова  - дочь богатого  московского купца,  у которого часто останавливался в Москве Распутин,
; Ольга Васильевне Ломан, супруга  Дмитрия Ломана - строителя Федоровского собора в Царском Селе, и ее дочь Надежда
;   Зинаида Тимофеева и Нина Дмитриевна Яхимович – дамы неизвестные.



Фото. На петербургской квартире Г.Е. Распутина (Английский проспект, 3, кв. 10). Справа от Григория Ефимовича - Ю.А. Ден и дочь Матрена. За ней со стаканом чая с блюдцем в руках стоит Л.А. Молчанов. Крайняя справа - М.Е. Головина, за ней - М.С. Гилль. По словам Л.А. Молчанова, на снимке были запечатлены также «какая-то дама, приехавшая из Сибири с какой-то просьбой» и «какая-то старушка с Васильевского острова». Фото Кристинина. Весна 1914 г.
В 1917 г. ЧСК провела скрупулезное исследование, кто  конкретно входил в окружение Распутина. Оказалось, что число приближенных к нему было незначительным, всего 68 человек. В 1915 г. в квартире Григория на Гороховой  появились миллионеры Рубинштейн и Манус. Они окружили его заботой и вниманием, подарки и пожертвования посыпались на него как из рога изобилия. Очевидно, что финансисты  хотели использовать  влияние Григория в личных целях, но ничего существенного не добились. Правда, Манус получил чин действительного статского советника, но не за подарки Распутину, а за пожертвования нескольких сотен тысяч рублей на благотворительные цели во время войны. Средства, передаваемые Распутину разными лицами на «богоугодные дела», он раздавал многочисленным просителям, которые с раннего утра и до позднего вечера обивали порог его квартиры. Редко кому отказывал. На допросе в ЧСК  Вырубова свидетельствовала, что «его поклонники дарят ему деньги, причем таковые иногда он находит неизвестно кем положенными в карманах его пальто. По моим сведениям, после смерти Распутина никаких денег не осталось, и дочери его бедствуют. Император и Его Семья предполагали обеспечить самого Распутина, но до революции не успели сделать этого». Никаких средств семье своей старец Григорий не оставил.
Из показаний  Сазонова на допросе:
; «В те годы (до 1913-го) Распутин совсем не употребляет спиртного, не ест мяса, соблюдает все посты.< >
; Этот период жизни Распутина я могу назвать периодом стяжания им известной духовной высоты, с которой он потом скатился.< >
; Ввиду дошедших до нас слухов, что Распутин ходит с дамами в баню, я как-то спросил у него. < > Распутин ответил утвердительно и прибавил, что и Государю известно, < > я не вдвоем хожу, а < >  компанией < > и объяснил, что величайшим грехом он считает гордыню. Светские барыни, несомненно, преисполнены этой гордыни < >  и для того, чтобы сбить эту гордыню, нужно < >   заставить их с грязным мужиком пойти в баню».

Подводя итоги расследованию преступлений Распутина и «его безответственного влияния при дворе» товарищ прокурора Екатеринославского окружного суда Виктор Михайлович Руднев, лишенный всяких мистических настроений, признал, что «Распутин, несомненно, обладал в сильной степени какой-то непонятной внутренней силой в смысле воздействия на чужую психику, представлявшей род гипноза. Так, между прочим, мной был установлен несомненный факт излечения им припадков пляски св. Витта у сына близкого знакомого Распутина – Арона Симановича, студента Коммерческого института, причем все явления этой болезни исчезли навсегда после двух сеансов, когда Распутин усыплял больного».
О необъяснимом воздействии Распутина даже на расстоянии говорили и писали многие. У Елены Джанумовой, жившей в Петрограде, заболела в Киеве ее любимая племянница Алиса. Пришла на Гороховскую, Григорий обещал помочь и при этом уверял Елену, что ей не придется срочно, как она собиралась, ехать к племяннице. В дневнике Джанумова записала подробно о произошедшем у нее на глазах: «Тут произошло что-то странное, чего я никак объяснить не могу. Как ни стараюсь понять, ничего придумать не могу. Не знаю, что это было. Но я изложу все подробно, может быть, потом когда-нибудь подыщется объяснение, а сейчас одно могу сказать - не знаю. Он взял меня за руку. Лицо у него изменилось, стало как у мертвеца, желтое, восковое и неподвижное до ужаса. Глаза закатились совсем, видны были только одни белки. Он резко рванул меня за руки и сказал глухо:
- Она не умрет, она не умрет, она не умрет.
Потом выпустил руки, лицо приняло прежнюю окраску. И продолжал начатый разговор, как будто ничего не было. < > Я собиралась вечером выехать в Киев, но получила телеграмму: «Алисе лучше температура упала». Я решила остаться еще на день. Вечером к нам приехал Распутин. < > Я показала ему телеграмму.
- Неужели ты этому помог? - сказала я.
- Я же тебе сказал, что она будет здорова, - убежденно и серьезно ответил он.
- Ну, сделай еще раз так, как тогда, может быть, она совсем поправится.
- Ах ты, дурочка, разве я могу это сделать? То было не от меня, а свыше. И опять это сделать нельзя. Но я же сказал, что она поправится, чего ж ты беспокоишься?!
Я недоумевала. В чудеса я не верю, но какое странное совпадение: Алиса поправляется. Что это значит? Лица его, когда он держал за руки, я никогда не забуду. Из живого оно стало лицом мертвеца, - дрожь берет, как вспомню».
Знакомство Елены Джанумовой, молодой, красивой женщины, с Григорием произошло в Москве. Ее мать, как немецкую подданную, во время войны должны были отправить на восток. Джанумова слышала, что  Распутин все может, и обратилась за помощью к нему. Она несколько раз была у него на завтраках в Москве и Петрограде. Эти встречи она ярко описала в своих воспоминаниях. На одном из традиционных завтраков   Распутину позвонили из Царского Села. «Что? Алеша не спит? Ушко болит? Давайте его к телефону. < > Ты что, Алешенька, полуночничаешь? Болит? Ничего не болит. Иди, сейчас ложись. Ушко не болит. Не болит, говорю тебе. Слышишь? Спи!» Через пятнадцать минут опять позвонили. У Алеши ухо не болит. Он спокойно заснул». 
В конце 1915 г. произошло событие, еще раз убедившее царскую чету в том, что Распутин предназначен им Высшей силой. Цесаревич упросил родителей разрешить ему поехать с отцом, который собирался совершить большую инспекционную поездку по прифронтовой полосе. Императрица отпускать Алексея не хотела, не советовал брать с собой Алексея и Распутин, но отец  и сын настояли. Из Ставки император с сыном поехали в Галицию. По дороге 3 декабря 1915 г. у Алексея из носа  пошла кровь, поднялась температура до 39 градусов, начались сильные головные боли. Государь был вынужден вернуться в Царское Село, но кровотечение у сына не прекращалось, температура оставалась высокой, Алексей часто терял сознание. Вырубова вспоминала: «Я видела Его, когда Он лежал в детской; маленькое восковое лицо. В ноздрях окровавленная вата. Профессор Федоров и доктор Деревенко возились около Него, но кровь не унималась.  < > Императрица стояла на коленях около кровати, ломая себе голову, что дальше предпринять». Когда все средства были использованы, вызвали Григория. Он быстро приехал, подошел к кровати, дал Алексею яблоко, погладил по голове, прочел молитвы, сказал, что «ничего серьезного нет»,  и сразу состояние мальчика стало улучшаться.
 В это время, когда авторитет Григория как чудодейственного целителя был непоколебим и не подвергался никаким сомнениям, старец передал царской чете свое предвидение: «Покуда я жив, будет жить и династия». Об этом вспоминала его дочь: «Сам отец говорил в Царском Селе, что когда его не будет, тогда и двора не будет».  Подтверждали ее дворцовые свидетели на допросах. «Установлено, – записал следователь Руднев, – что он говорил Государю: «Моя смерть будет и твоей смертью». В беседе с Пругавиным Распутин заявил: «Ты не думай о том, что я сказал, все одно тебе не понять, в чем дело тут. А только помни: покуда я жив – то и они живы, а коли меня порешат – ну, тогда узнаешь, что будет, увидишь». Фразу:  «Покуда я жив, будет жить и династия» - он повторял неоднократно. Никто серьезно не предавал ей значения. Это мы сейчас понимаем, что слова его были пророческими, и что  он обладал уникальными способностями предвидеть события будущего. И следует полагать, что  о своей скорой смерти он догадывался, и чем ближе этот час к нему приближался, тем явственней он  его осознавал.  Русская писательница, мемуарист и поэтесса Надежда Александровна Тэффи (по мужу Бучинская. дочь профессора криминалистики, издателя журнала «Судебный вестник» А. В. Лохвицкого)  на вопрос Распутину:  «как он относится к царице Александре Федоровне?» - получила удивительный, запомнившийся надолго ответ:   «Она больна. У нее очень грудь болит. Я руку на нее наложу и молюсь. Хорошо молюсь. И ей всегда от моей молитвы легче. Она больна.  Молиться надо за нее и за деточек. Плохо… плохо. < >  Одного не понимают: меня убьют и России конец. Помни, умница: убьют Распутина - России конец. Вместе нас с ней и похоронят».
В ночь на 17 декабря 1916 г. во дворце Юсуповых на Мойке Распутин был убит.

Вечером 16 декабря  он передал дочери письмо:
«Мои дорогие!
Нам грозит катастрофа.  Приближаются великие не¬счастья. Лик Богоматери стал темен, и дух  возмущен  в  тишине ночи.  Эта тишина долго не продлится. Ужасен будет гнев. И куда нам бежать?      В Писании сказано:  "О  дне же том  и  часе никто не  знает". Для нашей страны этот  день настал.  Будут литься слезы  и кровь. Во мраке страданий я ничего не могу различить. Мой час скоро пробьет. Я не страшусь, но знаю, что расставание  будет  горьким.  Одному  Богу  из¬вестны пути вашего страдания. Погибнет  бесчисленное множество  людей.  Многие  станут  мучениками.  Земля содрогнется. Голод и болезни будут косить людей. Явлены им будут  знамения. Молитесь о  своем спасении. Ми¬лостью Господа нашего и  милостью заступников наших утешитесь.
Григорий».


Фото. Цесаревич Алексей Николаевич.  1914.