Роман Узел Глава 6 Кавказцы

               
       - Эх, каза-а-ки - казаки-и! Разлюли малина! На дворе третье тысячелетие,
а они понапридумывали разных баек, всяких страшилок, сами развлекаются и народ баламутят. А ещё большие любители выпить. Работать не хотят. У каждого чины, звания – всем бы в начальство. Игруны! - Назар был раздражён. Он шёл по центральной улице, стараясь быстрой ходьбой согреться, и прокручивал происшедшее. - Да сроду в наших краях не было казаков. Вокруг хохлы. Это там, за Манычем, на Дону – да. А по нашим южным степям гонял беляков Будённый, которого хотят сейчас затереть, развенчать и умалить его победы. Четыре «Георгия»  в Царской России он получил, небось, не за игру на гармошке. Вот в войне с турками казаки проявили себя геройски – честь им и хвала: прибавили нам землицы. А нынешние что? Сплошной маскарад. Бутафорские шашки, награды, блин, смешно! Я понимаю: фольклор казачий – хорошо. Но не надо пересаливать и понапрасну пыжиться. Всё чаще встречаются надписи на кабинах «Камазов» – «Казачий Дон». В этом сочетании чувствуется что-то настораживающее, воинствующее. А если я не казак? Что тогда?  А если я «Иван не помнящий родства»? Что во мне казачьего, я знаю точно, так это название переулка, на котором живу: Стременной! Да и сами казаки, вряд ли помнят свои родословные древа?.. Бытует среди них же  известная всем поговорка: «Дед мой был казак, отец – сын казачий, а я – …». Скорее  всего у людей есть желание присоседиться к развернувшейся кампании и как-то выделиться, хотя бы  внешне. А раньше на тех же «Камазах» было начертано: «Тихий Дон», – и сразу представлялись широкая вольная река, труженицы баржи, прогулочные теплоходы, старые тарахтящие паромы, новые современные мосты, шлюзы, рыбаки вдоль берега и донская сельдь.

            Назар остановился у памятника вождю пролетарской революции, приподнял голову и обратился:
           - Так у кого она, настоящая правда, Владимир Ильич? У каждого своя? Ну, да-а… Конечно… Ясный  пень, заноза – на века!..

            Солнце забрызгало золотистым цветом влажную листву макушек деревьев. Раннее утро пробуждалось от звонкого щебета шебутных  воробьёв и протяжного трубного зова горлиц…

             С диким рёвом ворвался на площадь чёрный «BMW» без номерных знаков! Резко, со свистом затормозил, развернувшись на одном месте. Из авто вышли молодые жгучие брюнеты. Двое одеты в тёмные полупальто. Третий – в  длинный кожаный плащ.  Ростом был повыше Назара и плотнее телосложением. Он приподнял правую руку, которой перебирал чётки и, обращаясь  к идущему парню, спросил на аварском языке:
              - Дорогой, куда идёшь в такой ранний час? Садись – подвезём.

              Назар продолжал идти. Тогда незнакомец произнёс  на турецком:
             - Достопочтимый, зачем спешишь? Успеешь – жизнь длинная, каменистая, как тропка в горах. Отдохни. Порадуйся утру.

            Парень не понимал, что от него хотят.
            Обратились к нему на армянском:
               - Ара, без обид, я хочу тебя спросить… Будь добр…

              И, наконец, на русском:               
              - Слюший, брат, ты кто?
               Назар приостановился:
              - Ну, человек, а дальше?..
              - Я вот с Кавказа, а ты?
              - И я с Кавказа. Северного. И что?
              - Знать нада свой ра-а-дной язик. Иначи ты никто.
              - Я – знаю.
              - Русский, да-а? Это тебе  папа сказал? Ты спроси у мамы.
               Назара стал раздражать этот самоуверенный кавказец:
              - Да пошёл ты!..
              - Падаждзи, - кавказец спрятал чётки в карман плаща. Двое других подошли   поближе к Назару.
               - Узден, он тебе что-то сказа-ал?

               «Ишь, «герои», когда трое… - подумал Назар, напружинившись. – Надо не показать своего волнения».
                - Тущил крест ты?
                - Да вы что, сегодня все офанарели? Дался вам этот крест… - взорвался Назар, и вдруг его ошарашила мысль: - так это вы-ы… подожгли?..

                Узден ухмыльнулся, достал вновь чётки и стал демонстративно перебирать деревянные бусины.
               - Понаставили кристов, не гарада, а кладбища. Перед каждой вонючей дзеревенькой крест, крест, крест… Застолбили территорию, да-а? Так это наша земля.
               - С чего ты взял? - поразился парень бесцеремонности кавказца.
               Узден, улыбаясь, вальяжно подошёл к Назару и, направив указательный палец кверху, на котором были чётки, проговорил:
               - Кавказ – слишишь? Пусть – Северный, но Кавказ, - и щёлкнул пальцами у лица Назара.

               «А янычар или джигит, кто он там, чёрт его подери, здоровенный жлоб. Попробуй справиться с таким, - нервно раздумывал парень, - а ведёт себя так, словно я у него в гостях, а не наоборот. Главное, чтобы «хозяева» не подумали, будто я их испугался, иначе заклюют…»
              - Твой Кавказ там, где горы. А нас не тревожь!
              - Ты угрожаешь, да-а? Угрожаешь? Смотри сюда. Мы тебя ещё найдзём.
              - Да что меня искать – вот он я! Ну, что? А? - Назар дрожал от ярости. И в данный миг был готов на всё.
              - А ты кто – казак? - смягчил интонацию голоса Узден.

              Вопрос  застал парня врасплох. Несколько секунд он молчал,  раздумывал. Назара поразила безграничная самоуверенность кавказца и его рассуждения о Северном Кавказе. Похоже, не он один так размышляет, да и, наверняка,  не его это мысли… А память горцев об отважных и яростных казаках, переходящая из поколения в поколение и, возможно даже, на генном уровне, оказывается, заставляет колебаться и голоса их потомков.
            - Да, я – казак! - твёрдо произнёс Назар.
            Сказал он так не от испуга за себя, а лишь затем, чтобы дать понять самонадеянному «хозяину», что есть в нашем крае сила или по крайней мере должна ещё быть, так что на чужой кусок не разевай роток.
            - Оставим его. Поехали, - сказал Узден своим.
       И к Назару:
            - Ладно, жживи, дыщи.
            И троица двинулась к машине. Садясь в «BMW», Узден «бросил» напоследок:
            - До встрэч, казак. Мы ещё пагаварим.
         И машина рванула с места в горящий рассвет.

       «Да, дела-а… - выдохнул парень, - поскорей бы домой добраться. А казаки, возможно, в чём-то и правы… А насчет  любителей выпить... так кто сейчас не любитель? Видно, не скоро жизнь устаканится?..»

            Назар свернул к мемориалу «Память». Аллея из  стройных сосен и шарообразных клёнов вела к Вечному огню и стеле Павшим Героям прошлых войн. Как жаль, что есть уже памятники и нынешним. И как же не хочется, чтобы пронзали небо обелиски и будущих…

           Возле Братской могилы, у плит, стояли два работающих спортивных мотоцикла. На них  восседали юноши и девушки, одетые в кожаные куртки и брюки. Пили из бутылок пиво. Назар узнал их – это были Игорёк и Бодало со своими разбитными девчонками. Его тоже признали.
          - Ты посмотри, Бодало, кто к нам пожаловал на огонёк! Сам – Назар-Хазар! - изображая радость, пропел Игорёк, и прогазовал несколько раз, сидя в седле чёрного норовистого железного коня. Он был без шлема, длинные светлые волосы свисали до плеч. На худом и бледном лице кустилась редкая ячменная бородка. Сзади пристроилась подружка Натаха, прижимаясь к нему всем телом.
          - Как жизнь, пионеры? - спросил Назар, хлопая ладонью о ладонь Игорька.
          - Да вот от армии я откосил, теперь как бы учусь в институте.
          - Гля-гля! - покатывался от смеха Бодало. Он корчился у своего мотоцикла, одной рукой показывая на гостя, а другой обнимая Лизку, курящую в глубокий затяг. На его квадратной голове трясся шлем, сделанный в виде немецкой каски. - Ты из какого чистилища вылез? В натуре, Хазар, у меня чё, глюки начались? Ха-ха-ха!
          - Да там  крест подожгли… точно знаю – курносые.
          - Понаехали тут!.. да ещё и борзеют. Сколько их там? Погнали начистим им фейсы! - «завёлся» Бодало, доставая из ранца биту.
          - Они уже укатили.
          - На, хлебни пива, дружбан, - Игорёк протянул бутылку.
          - Спасибо, не хочу.
          - А может, курнёшь?
          - Мне не в кайф. Я – свои, - Назар достал сигарету, порылся в карманах, ища зажигалку. - Наверное, вытряс. Дайте прикурить.

          Игорёк достал свой «розжиг». Чиркнул раз, другой – не получилось. Тогда он с силой ударил зажигалкой о мемориальную плиту. 
          - Сейчас! - рокер выхватил у Назара сигарету, и с криком: «Натаха, держись!», газанул по ступеням к Вечному огню.
          Затормозив на возвышенности, он прикурил от голубого пламени и с горящей сигаретой в зубах лихо съехал вниз.
          - Во, как надо уметь! - ликовал Игорёк, - учись, Бодало!
          - Да начхать, на трассе я надеру тебе задницу.

          Заныла Натаха:
          - Игорёк, я уже замёрзла. Выпросил бы лучше у своих «динозавров» машину.      
          Скромно молчавшая до сих пор Лизка, проронила:
          - И вааще! Валим отсюда: вокруг лежат мертвецы…

          Назар обвёл взглядом Братскую могилу и уточнил:
          - Мой дед говорит, что здесь спят бойцы.