1
…- И даже не проси меня, Веш! Ну, скажи, пожалуйста, зачем тебе нож?
Ковригин поднял брови, отчего лицо его всегда делалось смешным, и он становился похож на комического актёра из дешёвого сериала.
- Говорят же тебе, что ты здесь в полной безопасности! Даже флора здесь обрабатывается специальными растворами, чтобы не было даже мизерной вероятности вашего со Златой заражения, а ты – дикие звери… Ты же сам видел решетку, огораживающую территорию. Так, рассуди сам, - есть ли такой хищник, что способен разгрызть её?
- А если, все-таки, такой хищник есть? Вы же ещё не полностью изучили фауну этой планеты.
Ковригин раздражённо посмотрел на Веша. С первых дней общения его неустанно раздражал тот факт, что подопечный разговаривал с ним, как с равным. Правда, было ещё одно, раздражавшее его обстоятельство – это была дикая, первозданная красота Веша, которая, как успел узнать Ковригин, всегда нравилась женщинам – этим недалёким созданиям, вечно раздираемым своими инстинктами и желаниями.
- Веш, дорогой… тебе стоит смотреть на вещи позитивно. Зачем ты постоянно нагнетаешь ситуацию?
- Нагнетаю?
- Конечно! Не далее, как три дня назад ты устроил скандал в столовой, требуя для себя на завтрак что-нибудь мясное. А ведь ты прекрасно знаешь, что мясная пища вызывает в человеке агрессию!
- Но мне требуется мясная пища, Ковригин! Без неё у меня такое унылое настроение, что не хочется ничего делать, и, кстати, - ходить на ваши занятия тоже. И ещё…
- Что?
- Я заметил, что с тех пор, как мне перестали давать мясо, меня стало меньше тянуть…
- Ты это о Злате?
Веш кивнул.
- О, господи! Ну, что я могу сделать, Веш – это приказ профессора Холмогорова! А его приказы, как ты знаешь, не обсуждаются.
- Вот, поэтому я и прошу у вас нож…
- И зачем он тебе?
- Я смастерю ловушку и поймаю белку, благо вокруг на деревьях, их целые десятки!
- Этого ещё не хватало! Я здесь пытаюсь сделать из тебя высокоморальную личность, а он будет заманивать беззащитных белок и душить их!
- Зачем же обязательно душить? Я просто отрублю ей голову… раз – и всё!
Ковригин плюнул. Иван Степанович был, конечно, мировой величиной, но его гипотеза с самого начала вызывала у Ковригина большие сомнения. Взяв за базовую модель земной тип женщины, он пытался создать мужчину, пригодного для жизни на открытой недавно планете Перун. Эта «экспериментальная модель» должна была сочетать в себе активное, деятельное начало, сохраняя при этом все лучшие черты «базовой модели», привязанной к основным общественным нормам и правилам. Но если Злата, действительно, была образцом женских качеств, то в Веше с первых дней чувствовался бандит с бунтарскими наклонностями. Ковригин уже не раз докладывал об этом всезнающему светиле, но тот всякий раз уклончиво отвечал о сложности процесса социальной адаптации, требуя продолжать эксперимент. Но время шло, и опасения Ковригина всё более подтверждались.
Вот и теперь, подопечный лишний раз доказал его правоту, показав цинизм и опасную склонность к агрессии.
- Послушай, Веш… убивать животных нельзя… это противоестественно для цивилизованного человека, - понимаешь?
- Понимаю. Только вы не договариваете самое важное.
- Что именно?
- Что ваши правила для цивилизованного человека действуют лишь при условии двухметровой решётки, ограждающей меня от внешнего мира, который каждую минуту будет стремиться только к одному – растерзать меня и мою женщину!
- Жену, Веш… какая женщина! Где ты набрался этого?
Веш не ответил. Учтиво поклонившись, он пошел по дорожке, ведущей в сад, где теперь должна была прогуливаться прекрасная Злата.
«Счастливец…» - подумал Ковригин, вспомнив заманчивые формы «базовой модели», но тут же выбросил эти недостойные мысли, и поспешил в препараторскую.
2
Когда Веш спустился к небольшому искусственному озеру, то увидал, что Злата купалась. Это было странно, поскольку обычно она в это время просто прогуливалась, ведь вода в озере ещё не успела нагреться. Озеро было единственным местом, куда, по негласному правилу, не заходили служащие персонала, и молодые люди были здесь предоставлены самим себе. Вот и теперь, Злата купалась обнажённой, несмотря на то, что в её распоряжении было несколько купальников самых разных фасонов и раскрасок. Увидав её, Веш некоторое время наблюдал, не спеша выходить из густых зарослей виноградника, что рос этим летом особенно пышно.
Вот она поднялась, и, стоя по пояс в воде, распустила волосы, уложив их так, чтобы их не замочила вода. Но концы их, всё-таки, намокли, и теперь с них срывались капли, падая на плечи, скатываясь по спине и прекрасным бёдрам…
Словно почувствовав его приближение, Злата оглянулась, и, выждав ещё немного, Веш вышел из своего укрытия, умышленно задевая ветви, хотя умел двигаться совершенно бесшумно.
- Привет!
Злата обернулась, в её лице Веш увидал усмешку.
- Ты что, следил за мной?
- Нет, просто, шёл мимо… вода разве не холодная?
- Холодная…
Злата отвернулась и вновь погрузилась в воду. Проплыв ещё и, видимо, окончательно замёрзнув, она направилась на берег, гордо покачивая бёдрами. Такое поведение было подозрительным, и Веш внутренне приготовился к неприятностям. Правда внешне это никак не проявилось, скорее напротив: лицо его приняло самое добродушное и даже несколько простоватое выражение.
- Смотри, не простудись… давай я тебя вытру.
Веш потянулся за полотенцем, но Злата опередила его.
- Не трудись, я сама…
- Что-то случилось?
- Случилось…
Вытиралась она резкими движениями, приковав глаза Веша к красивой груди, появлявшейся из-под покрова полотенца на краткие, неповторимые мгновения.
- Говори, не тяни…
- Лучше расскажи мне, что у вас за отношения с учёной дамой?
- С какой дамой? – удивлённо спросил Веш, понимая, что совершил ошибку, потому что таковая была одна: Наталья Сергеевна – неулыбчивая тридцатилетняя женщина с яркой помадой, на высоких каблуках и в вечно белоснежном халате, будто сшитым из простыни девственницы.
- Не придуряйся! – тут же поймала его Злата. – Тебя видели прогуливающимся и мило беседующим с ней, причём на вечно бледных щеках научной фурии был настолько яркий румянец, что его было видно даже с окон препараторской!
- Препараторской? Так, значит, это Ковригин…
- Там бывает не только он.
- Разумеется. Но, если бы я не угадал, то ты ответила бы иначе. Ну, хорошо, я это запомню…
Злата с тревогой посмотрела на Веша.
- У тебя сейчас было такое лицо…
- Какое, милая?
- Злое. На занятиях по психологии нам говорили, что злость – разрушительное чувство, и что его всячески следует избегать…
- Конечно, Злата… я его и избегаю, но этот Ковригин раздражает меня с первого дня.
- Чем же?
Веш задумался. Властвовавший над ним замечательный генный набор некоторое время тщетно пытался перевести язык природы на слова и термины рационального мира. Наконец, он произнёс:
- Он какой-то… не такой.
- Какой?
…- Садовник Андрей, слесарь Сергеич, аспирант Толя – все они… правильные… ну, - такие, как я. А этот Ковригин… такой…
- Ну, какой?
- Недоделанный, - выдавил, наконец, Веш, недовольный возникшим вдруг косноязычием.
- Недоделанный? – Злата рассмеялась, и стала одеваться.
- Ты ушёл от ответа, Веш, - сказала она, одевая тунику, что скатилась вниз по её зовущему телу, замерев у лодыжек.
- Я выпросил у неё нож, - ответил Веш шёпотом.
- Что? Зачем тебе нож?
Веш нахмурился:
- Слушай, не придуряйся, как Ковригин! У каждого мужчины должно быть оружие.
- Но зачем оно тебе здесь?
- А зачем тебе двадцать видов губных помад? Зачем ты выпросила для себя кучу ночных сорочек, если всё равно спишь голой?
- Ты что, дурак?
- Вот!
Веш сурово поднял указательный палец, что означало у него конец спора, и Злата замолчала. От обиды она уже готова была расплакаться, но тут он поцеловал её, зашептав на ухо такие приятные вещи, что она засмеялась.
3
В ту ночь Ковригину не спалось. Он проснулся оттого, что ему было душно. Прошлепав босыми ногами по полу, он распахнул окно, но ночной воздух этой планеты был слишком влажным, и ему стало ещё хуже.
Как это обычно бывало в такие ночи, в голову тут же полезли дурацкие мысли. Вспомнилась первая жена, с её вечным недовольством и несбыточными мечтами о чём-то лучшем; затем – вторая, с её непомерными аппетитами и тягой к роскоши; наконец, совсем уж некстати, вспомнилась Злата, с её умопомрачительной красотой и по-детски доверчивым взглядом…
Разволновавшись, Ковригин встал с кровати, всунул свои пухлые, никогда не знавшие спорта ноги, в потертые джинсы, и вышел из жилого корпуса.
Ковригину никогда не нравился климат Перуна. Эта планета словно издевалась над теми, кто, обзаведясь лишним весом, поддерживал его вкусной пищей и обильными возлияниями. Покрывшись потом, он направился к роще, где среди сочной перуанской листвы можно было ощутить блаженную прохладу.
Так оно и было, и Ковригин с удовольствием подставил свою жирную шею потокам свежего воздуха, так, что ему захотелось прилечь тут же, среди раскидистых крон.
Но тут до него донёсся странный звук, похожий на скрип железных петель. В этом месте роща упиралась в забор, и там, действительно, был технологический выход, но пользоваться им, в ночное время суток было строжайше запрещено, и он решил проверить, в чём дело.
«Я вам покажу… - совсем разболтались!» - сказал он, подбадривая себя, поскольку хорошо знал, насколько опасны бывают представители местной фауны. Но в радиусе трехсот метров за ним будет следить электронный глаз, а дальше он не зайдёт, даже если его поманит лесная перуанская дева!
Ворота, действительно, были открыты. К этому времени на небе разошлись тучи, и огромная перуанская луна уставилась на Ковригина своим бесстыжим жёлтым глазом, словно издеваясь над ним.
- Эй, кто здесь! – крикнул Ковригин, тревожно вслушиваясь в темноту. Висевший над его головой «глаз» тускло блестел в темноте отражённым светом луны.
- А, господин Ковригин! – услыхал он голос Веша, вздрогнув от неожиданности.
- Ты как… ты как здесь очутился? Да ты знаешь, что я могу с тобой сделать?
- Бросьте вы! Пойдёмте, нам нужно поговорить…
- Поговорить? Я сейчас подниму тревогу, и через пять минут тут будет охрана, а завтра здесь будет Холмогоров и тогда…
- Позовёте, позовёте… но потом. Пойдемте, я вам что-то покажу. Да, не бойтесь вы, никто на вас не нападёт! – Веш вытащил руки из-за спины и Ковригин с ужасом увидал нож, недобро блеснувший остро отточенным лезвием.
- Пойдёмте, - повторил он, и тут Ковригин понял, что это была не просьба, а приказ.
Не говоря больше ни слова, он пошёл туда, куда указал Веш, чувствуя, как с каждым шагом удаляется от датчиков, что стремительно теряют видео и акусто- сигналы, распространяемые его телом.
- Здесь не так уж и опасно, - сказал Веш, ловко перекинув нож с одной руки в другую. – Крупных хищников почти не бывает… так, всякая мелюзга!
- Где ты взял ключ от ворот? – спросил Ковригин, стараясь, чтобы голос не выдал его волнения.
- Этого я вам не могу сказать.
- Я всё равно узнаю, и тогда…
- Это уж, как вам будет угодно, - ответил он, настолько спокойно, что Ковригин испытал страх.
Они давно уже вышли из зоны слежения, и Ковригин с трудом передвигал ноги, что сделались ватными, и плохо держали тело.
- Да, не бойтесь вы так… здесь совсем не страшно! – будто читая его мысли, сказал Веш, и Ковригину стало стыдно.
- Ну, вот, мы и пришли.
Тут Ковригин потерял из виду Веша, но вскоре в нескольких шагах от него вспыхнул костёр. Сухие сучья весело затрещали, разбрасывая искры, и Ковригин ощутил кожей, как десятки пар диких глаз посмотрели сюда, на дерзких наглецов, посмевших нарушить тишину первозданного леса.
Но Веш стоял, как ни в чём не бывало, его серая туника казалась багровой в отсветах пламени, а сам он был похож на демона войны – отважный, самоуверенный, наглый…
- Я давно хотел поговорить с вами, Ковригин и всё ждал подходящего момента…
- О чём?
- Вы оскорбили меня.
- Я?
- Конечно! Мне стало известно, что вы разговаривали со Златой…
- И что тут такого?
- Вы разговаривали с ней, когда она купалась, и потом, когда она выходила из воды…
- Это ложь!
- Не надо отпираться. Давайте разберёмся с этим, как мужчины…
Веш вышел из света костра, и вскоре появился, неся в руках две длинные палки, на конце которых Ковригин с ужасом увидал искусно выделанные каменные наконечники. Он представил, как такой наконечник вонзается ему в живот, и по спине его прошёл холодный пот.
- Не бойтесь! Что есть смерть – лишь сводная сестра победы! У этих двоих одна мать – война. Мы с вами рождены ею, а потому должны знать обеих сестёр, хотя, признаться, - он недобро улыбнулся, - с одной из них никто не жаждет встречи…
Сказав это, Веш бросил к ногам Ковригина одно из копий.
- Бери и сражайся, или я заколю тебя здесь же, подлый трус!
- Нет, нет… - Ковригин замотал головой. Ему очень не хотелось умирать.
Тут Веш сделал резкое движение; голову Ковригина поразила резкая боль, и он потерял сознание.
4
В препараторской было светло как в операционной. Связанный по рукам Веш сидел на стуле, глядя прямо перед собой. Напротив него, с перевязанной головой, сидел Ковригин; по бокам от него стояли трое дюжих санитаров, готовые в любой момент усмирить строптивого пациента. За ними, у самой двери, стояла Наталья Сергеевна, заплаканная и некрасивая, щурясь от яркого света.
- Что ты можешь сказать в своё оправдание? – спросил Ковригин.
Лишь тогда юноша поднял глаза, посмотрев на него.
- Ничего.
- Это мило! Ты соблазнил нашу сотрудницу, и, шантажируя её, выпросил нож, что было строжайше запрещено правилами. Таким же образом ты овладел ключом от ворот и стал покидать территорию, где мастерил оружие и применял его, охотясь на животных и жаря на костре их мясо. Одного этого хватило бы на то, чтобы усыпить тебя, но тебе этого оказалось мало, и ты решил совершить ещё более страшное преступление – напасть на сотрудника! Скажи – раскаиваешься ли ты в содеянном?
- Нет, - сказал Веш, отвернувшись.
Ну, что ж… начинайте! – сказал Ковригин, сверля его взглядом.
Один из санитаров подошёл к препаратному столику, взяв шприц. Увидав это, Наталья Сергеевна побледнела и стала медленно оседать на пол. Дюжие санитары подхватили её, усадив на стул, спиной к происходящему. Один Веш казался спокоен, и лишь на его напряжённой шее подрагивала жилка…
И тут в распахнутую дверь, подобно урагану, влетел крепко сбитый мужчина.
- Всем стоять! Прекратить! – рявкнул он грубым фельдфебельским голосом, так что испугал даже видавших виды санитаров.
- Профессор… вы? – голос Ковригина дрогнул.
- Вон отсюда…
- Что? Не понял?
- Все вон! – крикнул он ещё громче, хотя, казалось, это было невозможно.
- Но как… вы же сами приказали…
- Что ты заикаешься? Дурак!
Рядом с Холмогоровым, напоминавшим теперь уличного бойца, Ковригин казался обвисшим, неповоротливым мешком, наполненным ненужной утварью.
Профессор схватил со столика скальпель и несколькими уверенными движениями разрезал верёвки.
- Спасибо… - сказал Веш, потирая затёкшие руки.
- Не за что!
- Объяснитесь, профессор! – воскликнул, уже пришедший в себя Ковригин.
- Дорогой коллега, не стоить быть таким наивным и доверчивым, даже если вы учёный!
Холмогоров швырнул на стол скальпель и помог Вешу подняться.
- То есть… вы хотите сказать, что всё это…
- Было запланировано мною с самого начала! Настоящий мужской генный набор этого юноши отлично справился со всей ерундой, которой вы его так прилежно пичкали. Но, довольно об этом! У нас с Вешем и Златой ещё много дел…
- Пойдём, парень, нам надо о многом с тобой поговорить… да, и распорядитесь приготовить нам по бифштексу, - сочному и прожаренному!