Фото из интернета: эмблема Avaritia (алчность) - одного из смертных грехов.
Таковы пути всякого,
кто алчет чужого добра.
Оно отнимает жизнь...
Книга притч Соломоновых(1:19)
Инна с братом явились в городской суд за двадцать минут до заседания.
В коридоре вдоль стены на скамейках угнездились участники судебных процессов. Они подходили к стенду с информацией, выясняя место рассмотрения и фамилию судьи, которому передали их дело. После чего занимали свободные места. Мужчины выходили на улицу покурить и обменяться мнениями. С шумом открывались и захлопывались папки и портфели. Шелестели бумаги, стоял гул голосов, в конце коридора кто-то надрывно кашлял. Из канцелярии суда вышла высокая фигуристая девушка в длинной чёрной юбке и белой кофточке и призвала всех к порядку:
- Очень шумно, граждане, - прошу Вас соблюдать тишину. Рассмотрение дел начнётся в десять часов.
- Вот это деваха! – восхищенно причмокнул языком Генка, - просто класс! Инна, глянь-ка на неё, Что-то я её раньше тут не видел. Картинка! Прямо Барби. Ноги от ушей!
- О деле думать надо, а не девок разглядывать да ножками любоваться. Нашёл место. Что-то Верки нашей не видать. Она должна сегодня Свету привести. Жалко её. Таскают по судам и экспертизам. Она и так еле ходит! А Вера может и не прийти. Сколько раз суд из-за неё откладывали. То её адвокат с делом не ознакомился, то внезапно заболела… А время идет! И наших свидетелей пока не видать.
- Придут. Я предупредил.
- Смотри, смотри, Ген, а вот и она. Явилась, не запылилась, стерва!
- Тише, ты. Ругаться не к чему. Оставь запал, пригодится. Сестра всё-таки.
- Сестра… ха-ха. Я эту сучку вынянчила, сопли вытирала, горшки выносила, а она…
- Кто по делу Фроловых! – объявила секретарь суда, - можете заходить в зал номер 2.
***
Рассматривается дело по иску Фролова Геннадия Ивановича к Фроловой Вере Ивановне о признании генеральной доверенности данной ответчику Фроловой Светланой Ивановной, выданной нотариальной конторой города Мелитополя тринадцатого декабря 2013 года недействительной.
Судья поправила строгие очки в роговой оправе и продолжила:
- Истец предоставил медицинские документы, свидетельствующие о наличии у Фроловой Светланы Ивановны серьёзного психического заболевания, в связи, с чем Фролов Геннадий Иванович ходатайствует о выделении искового требования о признании Фроловой Светланы Ивановны недееспособной в отдельное производство.
Заявитель считает, что выделение искового требования в отдельное производство будет способствовать правильному и своевременному рассмотрению и разрешению дела. Посовещавшись, суд принял решение удовлетворить ходатайство. О времени рассмотрения дела заинтересованным сторонам будет сообщено в установленном порядке.
***
- Значит, рассмотрение дела переносится, - пронеслось в голове Инны, - опять мне трястись три с половиной часа в автобусе до дома. Потерянное время, деньги на билеты. А все эти суды скоро не закончатся. Видимо придётся написать доверенность Генке на представление моих интересов в суде. Сколько ещё придётся кататься? Не девочка чай, уж шестьдесят пять минуло!
Гена на своей машине отвёз сестру на автовокзал и посадил в автобус. Инна откинулась на спинку кресла и воспоминания захватили её.
1.
- Это твой папа, Инна, - сказала мама, - он вернулся с войны. Рядом с ней стоял невысокий коренастый мужчина в гимнастёрке с орденом Красной Звезды и медалями на груди. На плече висел старенький баян. Инна прижалась к бабушке и испуганно смотрела на незнакомца.
Мама Инны, Валентина Фёдоровна Фролова снимала угол неподалёку от школы, где преподавала физкультуру, а Инну мама отправила к бабушке с дедушкой на выселки. Старый дом под ржавой железной крышей, в котором они занимали меньшую его часть стоял в конце улицы у оврага. Внизу за огородами раскинулся широкий луг с речкой и железнодорожным мостом.
Вечером во дворе накрыли стол и пригласили соседей. Пахло разнотравьем луга, свежий ветерок с речки играл листьями молодой черемухи у крыльца. Все веселились, а папа Ваня играл на баяне. Соседка Нюра лихо отплясывала, а мама пела, подвыпившие гости нестройно подпевали.
Через год родилась сестрёнка Инны – Вера. Папа Ваня угрюмо сказал маме:
- Хватит Инке бездельничать, ишь барыня, какая! Выросла уже - осенью в школу пойдёт, пусть нянчит. Пора уже и помогать. При Веруньке теперь будет.
Инну забрали от бабушки и беззаботное детство окончилось . Мама с папой Ваней проживали у свекрови, которая выделила им комнату в своём доме и небольшую кухоньку с отдельным входом. У стены стояла мамина кровать. Верочке соорудили детскую кроватку, а Инна спала на сундуке в противоположном углу.
С рождением младшей сестры, Светы, забот Инне прибавилось. Все эти годы Инна нянчила и обихаживала своих сестёр, а потом и брата Гену. Дети появлялись с завидным постоянством, и её детство пролетело в ворохе пелёнок , в стирках и уходе за детьми. Ночи, проведённые в единственной комнате, Инна запомнила на всю жизнь. Спала она чутко, просыпалась от любого шороха и лежала на сундуке боясь пошевелиться, а с кровати раздавался скрип, сопение, мама вскрикивала и стонала. Инне было её очень жалко – она долго не понимала, что там происходило. За что маму так мучил папа Ваня? Дети в те времена не были столь искушёнными, как в наши дни.
На заводе, где папа Ваня работал электриком, начали выделять земельные участки под строительство жилья. Получили свои шесть соток и папа с мамой. Их и так-то дома не бывало – пропадали на работе, а теперь и подавно. Строили трудно, денег не хватало. Каждая копейка шла в дело. Папа Ваня подрабатывал, играя на свадьбах.
Инну папа Ваня не любил, эксплуатировал нещадно, часто обижал, и она частенько плакала в подушку. Случалось папа Ваня орал и на маму, распускал руки. При малейшей возможности Инна убегала к бабушке, которая любила её безмерно и жалела. Однажды в один из таких дней, когда Инна прибежала в слезах, соседка бабушки, тётя Нюра, со злостью сказала:
- Постыдился бы сироту забижать! И мать тоже хороша! Наседка! Никакой защиты дитю! Хоть ты, Лена дала бы ей чертей!
Бабушка Лена тоже заплакала, прижала Инну к себе и гладила, гадила по головке, приговаривая:
- Сиротинушка ты наша, сиротинушка! Бог есть на белом свете, отольются Ваньке твои слёзки!
В этот день Инна узнала, что папа Ваня не её отец. Настоящий папа погиб в сорок втором, его имя и фамилия написаны на мраморе братской могиле в городском мемориале.
На вопрос Инны, мама, молча, открыла старинное евангелие и вынула из него довоенную фотографию, на которой она, совсем ещё молодая, в белой блузке, заколотой большой брошью, счастливыми глазами смотрит на мужественного красивого блондина со значком «Ворошиловский стрелок» на лацкане пиджака.
- Вот твой настоящий отец Болош Георгий. У него венгерские корни. И ты Инна Георгиевна Болош, а мы теперь все Фроловы. Вера Ивановна; Светлана Ивановна и Геннадий Иванович!
А познакомилась я с твоим отцом в институте. Расписались перед самой войной. От него у меня осталась только ты, эта фотография и извещение о без вести пропавшем . Возьми фото, пусть оно будет у тебя.
Проплакав ночь, Инна спрятала снимок в любимый песенник. Теперь фотографии она поверяла и обиды, и несчастья.
К моменту переезда в новый дом, Инна успела окончить школу и уехала в областной город поступать в университет. Пожить в новом просторном доме ей не привелось. Она даже никогда там не была прописана. Папа Ваня не хотел. Уехав золушкой в одном платье и тапочках, Инна чувствовала себя счастливой! Часто голодная, зато вдали от тяжкого гнёта нелюбимого отчима и беспросветной домашней работы она чувствовала себя, наконец, счастливой. Бабушка сунула ей узелок с пирожками и двадцать рублей – всю свою пенсию… Расставаясь плакали. Больше они друг друга не увидели. Бабушка вскоре умерла.
***
Несмотря на большой конкурс, Инна на удивление легко поступила на биолого-почвенный факультет, отделение врачей-лаборантов. Стипендия в1960 году была малюсенькая – двадцать семь рублей. Её позже увеличили до тридцати. Дали общежитие и худо-бедно она сводила концы с концами. Подруги по комнате в общежитии подкармливали. Из дома помощи не было. К зиме Инна, с грустью посмотрев на старенькое школьное пальто, решила перейти на заочный факультет. Она устроилась на работу пионервожатой в школу.
Хорошенькая, бедно одетая девушка, с косичками, стройными ножками и голубыми глазами мало чем отличалась от старшеклассников. Она сразу привлекла внимание. Мальчишки, ранее обходившие стороной пионерскую комнату, теперь толпой роились около её дверей. Хоть обратно принимай всех в пионеры!
Приятные воспоминания щенячьего восторга, когда всё впереди, поют птицы и над головой голубое сверкающее небо, когда вокруг улыбающиеся доброжелательные лица, все тебя любят и откровенно любуются, заставили Инну улыбнуться. Как давно это было!
Она и с возрастом осталась привлекательной. Сохранилась стройная фигура, красивые русые волосы до плеч, голубые, живые глаза и красивая походка.
Дома ждала дочь Аня – студентка того же университета, очень похожая на мать. У неё были такие же русые волосы, мамина интонация и тембр голоса. Поужинав, Инна прилегла отдохнуть.
Мысли о том, что сестра, которую она вынянчила и вырастила – ответила чёрной неблагодарностью, не покидали её. За что? Почему Вера стала такой чёрствой, жадной и злой?
Сегодня на заседании суда она просто огорошила всех заявлением, что не признаёт Инну в качестве истца, так как она вовсе не сестра ей. Инну мама якобы подобрала из приюта, и она не имеет никакого отношения ни к семье, ни к наследству матери. Генка чуть со стула не свалился, а адвокат Веры – неприятная самоуверенная тётка с головой, росшей прямо из плеч, только крякнула. Видимо не ожидала от своей подзащитной такого демарша.
Судья потребовала предоставить в суд все документы, подтверждающие родство. Инна не то, чтобы обиделась – это просто в голове не умещалось. Она даже, грешным делом, подумала, что может быть, Вера сошла с ума. Но посмотрев на неё, увидела лишь злые, колкие и умные глаза.
Скорее всего, в порыве ненависти, она потеряла контроль над собой. Это заявление только подрывало доверие к ней. Доказать родство не представляло трудности. Есть свидетельство о рождении. Документ о пропажи отца без вести. В конце концов, мать Инны получала пенсию за убитого на войне мужа.
Вся ругань из-за наследства только усугубляла состояние здоровья Светы.
2.
Света, Света…бедная ты моя! Родилась беленькой, ладненькой, как ангелочек! Была очень способной с раннего детства. Хорошо пела, танцевала. Когда подросла, мама отвела её в музыкальную школу, где уже училась Вера. Света рано стала писать стихи и детские песенки. Они привлекали простотой, искренностью, наивностью и какой-то особенной чистотой чувств. Писала о природе, птицах и домашних животных. Однако росла слабым, болезненным ребёнком.
Однажды прямо на уроке, внезапно потеряла сознание. Отвечая на вопрос учителя, вдруг запнулась, лицо стало подёргиваться, она побледнела и рухнула, как подкошенная на парту, переполошив учителя и весь первый класс. Мама повела её в поликлинику. Диагноз поставили неутешительный – эпилепсия. В больнице после курса лечения ей стало лучше. Света стала регулярно принимать психотропные препараты. Закончив школу, а затем и музыкальное отделение Дошкольного Педучилища, Света получила направление на работу в детский сад Трубного завода города Волжского Поохав и поахав, мама её отпустила.
На работе Светлана быстро влилась в коллектив, её полюбили дети, а руководство ценило и уважало. Через год заводское начальство выделило однокомнатную квартиру в хрущёвке на четвёртом этаже.
Как гром среди ясного неба прозвучало письмо соседки по квартире, которую Валентина Фёдоровна попросила присмотреть за дочерью. Она писала, что у Светы случилось несколько припадков. Один тяжелее другого. Последний раз она упала и разбила стеклянную дверь в кухню. Чудом не порезалась. Кроме этого к ней стал захаживать не внушающий доверие мужчина, похожий на цыгана. Оставался ночевать у неё, частенько выпивал. Света вела себя неадекватно, и её соседка решила, подальше от греха, сообщить обо всём матери.
Наскоро собравшись, мама выехала вместе с сыном Геной в Волжский. Она решила забрать её к себе, но Светлана встретила мать в штыки. Уезжать не хотела, устроила скандал, во время которого с ней случился большой судорожный припадок. Света потеряла сознание, упала. Голова запрокинулась, она выгнулась дугой, тяжело дышала, а лицо стало одутловатым, синюшным.
Валентина Васильевна послала Гену вызывать скорую помощь, а сама пыталась помочь: обмахивала полотенцем, подложила под голову подушку. Через минуту-другую состояние Светланы немного улучшилось, но руки и ноги продолжали судорожно подёргиваться, а изо рта показалась пена. Валентина Васильевна растерялась. Скорая приехала быстро. Врач сделала Светлане укол и, подождав минут пятнадцать, уехал. Светлана успокоилась и заснула. Дышала глубоко и ритмично. Лицо порозовело. Мать с Геной перетащили её на кровать.
Наутро Светлана чувствовала себя плохо, была очень слаба. Сильно болела голова. Сопротивляться отъезду она уже не могла. Была разбита и сломлена. В квартире лекарств не оказалось. Света уже полгода не принимала никаких препаратов.
Приехав домой, Валентина Фёдоровна повела Светлану к врачу. Её поставили на учёт в психоневрологическом диспансере и выписали седативные и психотропные препараты. Состояние улучшилось, припадки стали реже, но совсем не уходили. Светлане оформили инвалидность, а квартиру дочери в Волжске пришлось продать – жить самостоятельно она явно не смогла бы.
Валентина Фёдоровна остаток жизни посвятила больной дочери.
***
- Правду говорят, жизнь прожить – не поле перейти, - думала Инна. Она не могла понять мотивов озлобления Веры. Росла, как все. Ничего особенного. Правда, у неё никогда не было подруг. Она отчаянно завидовала всем без видимых причин. Папа Ваня любил её больше всех. Покупал игрушки и платья. Сам играл на стареньком баяне, а Вере купили дорогой пятирядный баян, переливающийся вишнёвым перламутром. Она всегда была одета лучше всех, но отчаянно завидовала Инне, одетой в простенькое дешёвое платьице. Завидовала пышным русым волосам Инны, её легкости, доброжелательности и открытости.
Вера старалась показать свою исключительность. Хорошо владея инструментом (играла по три часа в день), она хвасталась в школе и во дворе. Говорила, что играет лучше всех в городе! Всегда из кожи лезла, лишь бы добиться желаемого. Если что задумывала, то упрямо шла к намеченной цели.
3.
Однажды Вера пригласила погостить Инну с дочкой. Жила она богато и на широкую ногу. Удачно выйдя замуж за военного лётчика, уехала с ним к месту службы в Мелитополь. Трёхкомнатная квартира в военном городке ломилась от дорогой мебели и бытовой техники. В городе размещался авиационный полк. Муж Веры Сергей – штурман транспортной авиации, майор, получал большое, по советским временам, жалование, а когда стал летать в Афган, достаток стал ещё бОльшим. Появились чеки. Пригнал из Москвы белую «Волгу», на которой Вера с шиком разъезжала по городу. Она вела уроки пения в средней школе и располагала достаточным временем, которое тратила на удовольствия.
Инна вскоре поняла мотивы приглашения. Вера опять отчаянно хвастала. На сей раз достатком, практичностью, умением заставить всех плясать под её дудку. Причём хвастала с каким-то нехорошим подтекстом, желанием унизить, показать свою исключительность, успешность во всём на фоне серой, как мышки сестры.
Как же, она, как сыр в масле, а Инна разведена, живёт с дочерью в однокомнатной квартире на нищенскую зарплату. Такая красивая, а мужика себе не завела! А у неё дворец! Машина «Волга», гараж… И с мужиками всё в порядке: её штурман часто находился в длительных командировках, во время которых Вера не терялась. Взахлёб, с упоением она рассказывала Инне о своих похождениях. Почувствовав негативное отношение, старалась смаковать пикантные подробности своих приключений.
Но сколь верёвочка не вейся, как говорят. Сергей стал подозревать жену в изменах. Стал крепко выпивать и на службе начались неприятности, а когда доброжелатели шепнули о похождениях жены, он буквально взбесился: избил Верку, побил посуду и ушёл в гараж. Домой так и не вернулся.
А дальше всё пошло всё хуже и хуже. Сергей стал спиваться. Пришлось оставить службу. С одним рюкзаком, он уехал к матери в Балашов, долгое время не работал, а когда окончательно стал алкоголиком – его уже никуда не брали. Когда-то могучее здоровье резко пошатнулось. Его несколько раз вытаскивали капельницами с того света в местной больнице. Вера, тем временем заочно развелась с ним, присвоив всё нажитое.
А вскоре, после очередной капельницы, Сергей, не приходя в сознание, умер. Вера и тут сумела получить выгоду: получила пенсию на дочь за отца.
4.
А в дом к Валентине Фёдоровне пришло новое горе: от рака предстательной железы скончался папа Ваня. Все дети приехали на похороны. Валентина Фёдоровна сильно сдала за последнее время. Она согнулась, голова поседела, но глаза по-прежнему смотрели колко и властно. Ей недавно исполнилось восемьдесят пять.
Собрав всех за столом, Валентина Фёдоровна обвела взглядом детей и произнесла:
- Вот, что ребята, вам скажу. Остались мы без папы, и вы должны понимать, что я тоже не вечная. Сердце больное сбои даёт. Мне, может, осталось жить-то два понедельника, а что со Светой будет? Надо решать…
- А чего тут решать, кроме меня её никто не возьмёт! – заносчиво перебила Вера, - а значит и все необходимые средства должны быть у меня. Её обеспечить – надо немалые деньги иметь! Генка – ему б дай бог со своей жёнушкой – алкоголичкой разобраться, да со свекровью. Сам в примаках живёт, и детей двое! А Инка, вообще не пришей кобыле хвост. Она только рада, что папа Ваня, как она отца называла, помер. Не любила его, чужая она! Она, что Светку к себе в однокомнатную квартиру возьмёт? Нищету разводить? Не смешите меня. Тут выбора у тебя, мама, нет и думать не приходится. Только на меня ты и можешь положиться!
У матери округлились глаза. От возмущения она даже заикаться стала:
- Ты что говоришь-то, постыдилась бы. Я пока ещё живая, а вы уж сцепились! Стыдно, Вера. Инна сестра тебе, а ты напраслину возводишь. Все вы у меня, как пальцы на руке! Какой лучше? Если не сможете вести себя, как родные, я сама распоряжусь. Пусть государство заботится. Найду выход!
Инна от обиды молчала – не могла говорить, только выдавила:
- Ну, Вера, не ожидала, значит, я тебе никто?
- Кто – никто, конь в пальто - зло парировала Вера, - тебе даже по закону полагается только одна восьмая часть, и шиш ты получишь больше, красавица! Знай своё место!
- Разве можно, мам, Верке доверять? – закричал Генка, - мы с ней не цапались, как ты выразилась, это она в нас вцепилась , как бульдог. Да она за копейку кому хочешь, глотку перегрызёт. Вон как Инну обидела! Уже наследство делит при живой матери! Она будет за ней ухаживать, как ты? Ей только деньги нужны! А Светку сбагрит куда угодно.
Ссора перешла все границы. Гена с Верой орали друг на друга. Неслись оскорбления. Инна с ужасом наблюдала.
Мама схватилась за сердце, лицо покраснело. Она тяжело дышала. Инна взяла её под руки и уложила на диван.
Сейчас с течением времени, Инне стала понятна последовавшая стратегия Веры: она стала чаще приезжать. Затеяла в доме ремонт. Установили новый котёл, сломали печку и перестроили одну комнату под ванную. Деньги на эти работы заставила заплатить маму. Она сопротивлялась изо всех сил – была прижимистой всю жизнь, но справиться с напором Веры не смогла, даже побаивалась и старалась не связываться.
После смерти мужа Валентина Фёдоровна устроила в доме режим строжайшей экономии. Они со Светой продолжали жить на одну пенсию. (Пенсию Светы со сберкнижки не снимала). На деньги от проданной квартиры в Волжском, Валентина Фёдоровна приобрела однокомнатную квартиру в центре города и сдавала её в наём, а деньги шли в сбербанк.
Выращивала на огороде зелень, редиску и продавала на рынке. Не гнушалась давать и деньги в рост.
А у Светланы ухудшалось психическое состояние. У неё и раньше были странности. А теперь столкнувшись с диктатом матери, которая ограничивала её прогулки по городу и следила за каждым шагом, у неё развилась агрессивность.
-Ты что меня дома держишь? Говорила она с нескрываемой злостью, - я погулять хочу!
- Гуляй, да меру знай! Что вырядилась как цыганка? – совестила её Валентина Фёдоровна, - юбку-то опусти, ты бы ещё до задницы задрала!
Света и впрямь одевалась ярко и аляповато. Завитые волосы, в ушах огромные пластмассовые клипсы, большая брошь, несколько рядов дешёвых разноцветных бус. На улице к ней липли подвыпившие мужики. Она останавливала проходящие машины и просила подвезти до дома. За проезд платить было нечем – в качестве оплаты пела песни и рассказывала стихи. Часто это оканчивалось плохо. Её выталкивали из машины. Могли быть и худшие последствия.
- Ещё чего, юбка моя не нравится! - огрызалась Света, посадила меня в тюрьму… Кто тебя просил забирать меня из Волжского? Семью разбила, из-за тебя мой муж ушёл! Убила ты мою счастливую жизнь, посадила в тюрьму!
- Побойся Бога, Света, какой такой муж? Что ты выдумываешь? Ну, ходил к тебе какой-то алкаш, пуховый платок украл. Хорошо детей не наделал!
- А я детей люблю, открой дверь, а то я в окно вылезу!
На улице Светлана заходила в магазины, мама иногда просила купить хлеб и молоко. Продавцы близлежащих магазинов знали её и жалели. Она пела им песни, рассказывала стихи и жаловалась на мать, Свету угощали печеньем и конфетами. Особенно любила приставать к детям. Испуганные мамаши старались поскорей увести их от Светланы.
Вечером она смотрела телевизор, играла на пианино или баяне. Пела. Всё это могло продолжаться до трёх-четырёх часов утра. У них с Валентиной Фёдоровной установился общий режим дня. Они поздно, ближе к ночи ужинали. Света любила всё мучное. Ела булки, густо намазанные сливочным маслом, пила ряженку и сладости, стала полнеть. Валентина Фёдоровна пыталась ограничить её в еде, но это только усиливало раздражение.
- Мало, что под замок посадила, решила ещё и голодом уморить, - жаловалась она Инне, которая приезжала их проведать, - ты одна меня жалеешь, ты хорошая, а Верка меня не любит. Прошлый раз в сарае заперла, так я плакала плакала… только к ночи и выпустила, стерва! Да так больно за руку схватила, у меня вот такой синяк был! Света двумя руками показала Инне размер синяка.
- И потом мамаша с Веркой меня в больницу таскали. Мало мне таблеток – так они ещё выписали. Издевались надо мной, сказали, что я слабоумная… Сами они слабоумные! Никуда больше с ними не пойду.
Мать рассказала Инне, что приступы у Светы участились и ведёт она себя очень агрессивно, только, что в драку не бросается:
- Приезжала Вера с дочкой, так они со Светой орали друг на друга, чуть не подрались. Сводили её к докторам, а они сказали, что на почве эпилепсии у неё развилась какая-то деменция. Я не поняла, так они разъяснили, что это слабоумие. Ужас! Была такая умничка! Музыку сочиняла. Вот я крест и несу за грехи. Опять таблетки добавили и дозу фенобарбитала увеличили. Вот она с него и спит до часу дня. Предупредили, чтоб я таблетки прятала – от больших доз можно даже помереть. Что же это за дела такие, Господи! А чую, жить осталось два понедельника. Сама больная вся. Вон давление под двести. Помру, так что со Светкой будет?
- Что ты, мама, ты у нас ещё молодая, спортом всю жизнь занималась! Инна успокаивала мать, но не могла не видеть, что она сильно сдала за последнее время.
- Спортсменка, тоже скажешь… Был конь, да изъездился. Вот ты ласковая, жалеешь, а Верка приезжала – так раскомандовалась. Со Светкой опять подрались. Та ей рожу расцарапала. Беда…
У Светки своя квартира есть. Вот помру, наймёте какую-нибудь женщину добрую, которой жить негде. Будете ей платить – она за Светкой и будет ухаживать. Денег должно хватить. Дом продадите… Да на книжке тоже я подкопила…
5.
Прошла зима. Инна решила порадовать мать – приехать ко дню её рождения. Чайник электрический купила, а то они со Светкой газом пользуются. Ей разве можно газ доверять?
За две недели до дня рождения у мамы случился инсульт. Звонил Гена - она в больнице. На вопрос о самочувствии, Генка закричал в трубку:
Какое к чёрту самочувствие! Приезжай немедленно, она умирает.
Хотели на день рождения, а собрались на похороны. Света была довольно спокойна. Даже сказала, что теперь будет гулять, сколько влезет и даже назвала покойную мать тюремщицей. Похоронили её рядом с папой Ваней.
После поминок в столовой, организованных и оплаченных Геной – денег дома у матери не нашли, все собрались в большой комнате родительского дома. Пришло время решать, как быть и что делать со Светой.
- А завещание было? – спросил Гена, - никто не знает, оставила ли мать завещание? Все пожали плечами.
Стали смотреть документы и пенсионные деньги в маминой шкатулке, но денег и маминых сберкнижек там не оказалось. Лежала только пенсионная сберкнижка Светы.
- Искать надо, предложил Гена, - она могла засунуть куда угодно, хоть в шкаф с бельём. Но, проискав часа два, поняли, что поиски должны быть системные, всё равно надо будет всё перебирать. Света тоже не знала, куда мать могла положить книжки и только пожимала плечами.
Всё это Инне показалось странным, и смутное беспокойство поселилось у неё в душе, но раздумывать было некогда. Все спешили. Инна предложила:
- Заберу я Свету с собой. Пусть у меня поживёт, а на сороковой день соберёмся. Вот тогда и решим, что делать со Светой и с наследством.
6.
Уже в первые дни, Инна поняла, что значит нести этот крест со Светланой.
Она ложилась спать в три-четыре утра. Пила чай, ходила по комнате, смотрела телевизор, листала книги, включала приёмник. Никакие просьбы, уговоры не действовали.
Добила она всех пением. Пела круглосуточно. Даже лёжа в кровати. Пела русские народные, модные песенки, песенки для детей собственного сочинения. Когда-то писавшая незрелые, но хорошие, трогательные стихи, Света, стала сочинять чёрт знает что. Одной из любимых песенок стала:
Гав, гав, гав. Гав, гав, гав – так собачки лают,
Гав, гав, гав. Гав, гав, гав - гостей они встречают!
Часто вспоминая своего «мужа», от которого её оторвала «мать-тюремщица», она сочиняла стихи, в которых клёймила его вредные привычки. В основном там фигурировали «водка-гамнотка, коньяк-дурняк, курево-дурево, вино соответственно г…». И дальше в таком же духе. Очень скоро их жизнь превратилась в пытку. Света словно находилась в каком-то выдуманном мире. Разговаривала сама с собой.
Иногда очень даже осмысленно, когда вспоминала обиды, нанесённые ей матерью и Верой, которую не любила. В один из таких дней Света вспомнила, что Вера с матерью таскали её к нотариусу, где она подписывала какие-то бумаги. Сколько Инна ни добивалась узнать , что это были за бумаги, она не вспомнила.
Добил её припадок, случившийся через две недели после приезда.
Инна на собственном опыте убедилась, какой крест несла мама на своих плечах. Совершенно очевидно, что Света нуждалась в специальном лечебном учреждении. Её было очень жалко, но Инна понимала, что, ни Вера, ни Гена не смогут посвятить свою жизнь Светлане, как это делала мать.
7.
Брат и сёстры встретились на сороковой день после смерти матери. Света, соскучившись, барабанила на пианино и с удовольствием ходила по родному дому и напевала что-то весёлое.
Сели за стол. Помянули и помолчали.
- Вера, - обратилась Инна, - мне Света сказала, что вы с мамой таскали её к нотариусу и подписывали какие-то бумаги. Пора сказать нам: какие?
- Ну, как же, - выпалила Вера, она приняла боевой вид, щёки покрылись густым румянцем. Она явно нервничала, - надо же получать пенсию Светы. На какие средства она будет жить? У меня лишних денег нет! Мы оформляли доверенность на получение пенсии. Вот за этим и ходили.
- Не ври, Вера, и не крути, - вступил в разговор Гена, - доверенность на получение пенсии можно оформить прямо в сбербанке. Зачем вы ходили к нотариусу, деньги платили? Мать с копейкой расстаться не могла, а тут заплатила за доверенность не меньше тысячи! И где сберкнижки мамы, которые мы не нашли прошлый раз? У тебя?
- Нет у меня ничего. Не брала… А может быть их и не было?
- Ты завралась, - со злостью сурово произнёс Гена, - все знали, что у мамы две сберкнижки. Одна пенсионная и другая, на которую она накапливала деньги для Светланы от её пенсии и оплаты от сданной квартиры. Там по самым простым расчётам должно быть более шестисот тысяч рублей. Сумма не маленькая, чтобы её не заметить. Так, что не финти: выкладывай на стол сберкнижку и доверенность, полученную от Светы.
- Почему это я должна тебе что-то показывать, - заверещала Вера, - мне мама её поручила, а не тебе! Ты же к себе её не возьмёшь? Болтаешь почём зря. Не брала я ничего. Вот пенсионную книжку возьму. И Свету с собой в Мелитополь заберу.
- Когда это тебе мать поручила заботиться о Свете? – вступила в разговор Инна, - она всегда говорила, что нужно будет кого-нибудь нанять. О тебе Вера, речь не шла. Да и Светка тебя не любит. Вы с ней всегда дрались… А уж деньги воровать – это ни в какие ворота не лезет. Это деньги на содержание Светы и они кроме неё никому не принадлежат.
- А ты заткнись, Инка! О тебе вообще речь короткая, - Вера озлобилась, глаза стали бешеными, - ты вообще никаких прав не имеешь, тебе ничего не положено, у тебя только по матери родство. Твоя всего-то восьмая часть! И это ещё доказать надо, может ты какая приёмная и родства-то и нет! Кто ты такая, чтобы мне указывать? Сиди молча! Пожила со Светкой пять минут и уморилась…
- Постыдилась бы ты, Верка, болтать, остановил её Генка, Инна сестра тебе. Ты, что нам хамишь? Знает кошка, чьё сало съела? А ну выкладывай на стол сберкнижки и все документы!
- А –а –а, заорала Вера, вскочив со стула и бросилась к дверям. Вам денег захотелось? Может вам ещё и ноги раздвинуть? Разинули рты на чужое добро! Щас, только разбегусь, – Верка в злобе так хлопнула дверью, что вывалилась штукатурка.
***
Ну, Вот и поговорили… - Гена посмотрел на Инну. Она сидела растерянная и от обиды у неё дрожали губы.
- Я. я, эту сучку нянчила, выхаживала, а она…
- Она всегда была такая, ты, Инна, по доброте душевной не хотела замечать. Она злая, завистливая и жадная без меры. И мать тоже хороша. Знала прекрасно, что после её смерти начнётся драчка. Могла бы и завещание написать. А может оно есть? Да мы не знаем. Как теперь со Светкой решать? Если мамины деньги лежат на книжке, то Верка их не снимет, и они войдут в наследство, а если она их уже хапнула по доверенности, то всё гораздо сложнее. И доказать мы ничего не сможем.
Пока напишем заявления о вступлении в наследство, а там видно будет. Встретимся у нотариуса через четыре месяца. Эту стерву можно только законом припереть. Такая вот сестра…
С молчаливого согласия Гены и Инны, Вера увезла Свету в Мелитополь. Дорого всем обойдётся это малодушие…
8.
Через четыре месяца их ждало неприятное известие: завещание существовало, и написано оно ещё за год до смерти мамы. По нему дом и участок отходил к Вере, а Гена, Инна и Светлана получили обязательную долю - по одной девятой части дома. Квартиру Светы мама завещала Вере и Свете пополам. В ней полагалась и обязательная доля Инны, от которой она отказалась в пользу больной сестры. О накопленных на сберкнижке деньгах в завещании упомянуто не было. Значит, деньги были своевременно сняты с расчётного счёта. Таким образом, Инна и Гена остались ни с чем. У разбитого корыта.
- Она всё знала, - сказала Инна с горечью и возмущением. А доверенность брала для получения денег со сберкнижки, потому, что мама до сберкассы не дошла бы, а нотариус – через дорогу.
Недаром она тут год крутилась, ответил Гена, уговорила мать на ремонт. И завещание у неё вырвала: убедила мать, что за Светой никто кроме неё ухаживать не сможет. Поэтому и сюда не приехала, хотя прописалась в доме, а квартиру в Мелитополе подарила дочери. Надо бороться, Инна! Бороться за Свету – она её уморит. Верка за деньги на голову родной матери наступила бы. Нам с тобой ничего не светит. Завещание не оспорить – я консультировался, но помочь Свете мы обязаны.
Пока объединим наши доли по дому, чтобы претендовать на выделение комнаты в нём. Тогда мы расстроим её планы продажи дома. Она это сможет сделать только с моего согласия или продать свою часть мне. Я проконсультируюсь у юристов и позвоню тебе.
***
Через две недели позвонил брат:
- Наделали мы с тобой дел, Инна. Пустили волка в овчарню! Надо было оставить Свету в доме и нанять сиделку, а мы её в Мелитополь… Слушай новости: одна плохая, другая очень плохая.
Вера подала иск в городской суд. Ей необходимо решение суда на выплату нам денежной компенсации, ввиду незначительности нашей доли в стоимости дома. Если это решение состоится, она выплатит нам стоимость долей и завладеет всем домом.
А вторая новость похуже первой: Вера как-то смогла продать Светкину квартиру. Я был там. Вместо квартирантов живут новые хозяева. Она обскакала всех, но здесь не всё чисто – так говорит мой адвокат. Для продажи квартиры надо было купить или получить в подарок половину квартиры Светы, которая ей принадлежит по завещанию, а Света недееспособна. Это устанавливает суд, но трудностей в этом не будет. Достаточно взять заключение из психоневрологического диспансера о наличии деменции, то есть слабоумия и суд признает её недееспособной, а значит можно отменить и сделку по продаже квартиры.
- Скорее всего, она обманом оформила генеральную доверенность - так предполагает мой адвокат. Заставить Свету подписать большого труда не требовалось - она же ничего не соображает в делах! Верка до того дошла, что заказала контейнер и вывезла из дома все вещи. То есть совершенно понятно теперь, что она задумала. Она всю недвижимость обращает в доллары.
- Жадность её погубит, Гена, а нам-то что делать? - Ты, что правда не понимаешь, что она хочет? Да она лишила Светку квартиры. Имея генералку, она может теперь после решения суда об оплате нам долей продать дом. А Светку… сдаст в какой-нибудь приют! Зачем ей эта обуза? Деньги она все получит!
- Что же делать, Гена?
- Тебе – ничего. Только зря мы не помешали увезти Светку в Мелитополь. Дай мне доверенность на ведение судебных дел, и я от твоего и от своего имени подам встречный иск на признание доверенности на продажу квартиры недействительной.
- Главное вернуть Свете квартиру и вырвать её из рук этой стервы. Я попробую с ней договориться. Всё-таки Света сестра ей. Как можно лишить её квартиры? У Веры в Мелитополе есть ноутбук и с ней можно поговорить по видеосвязи . Она мне дала свой логин. Я попробую связаться: у соседки есть компьютер. Она, конечно, вряд ли отдаст свою часть квартиры – мать наделала дел своим завещанием! Но мы можем выкупить её долю за счёт наших частей в доме и участке. А если всё получится – найдём женщину по уходу за Светой, подписав ей после смерти эту квартиру. У нас на работе лаборантка так получила жильё. Я поговорю, а ты веди дела. Свою долю наследства я тебе подпишу. Веру надо наказать. Лишь бы сил хватило.
Разговор с Верой по скайпу ничего не дал. Но удалось увидеть и поговорить со Светой, пока Вера отлучалась на кухню. Света безобразно растолстела, была заторможенной, всё время зевала и жаловалась. Просила забрать. Вера оборвала, выключив связь.
9.
Рассмотрение дееспособности Светланы в суде затянулось на полгода. Проведение независимых экспертиз, сбор необходимых документов и бесконечных откладываний рассмотрения по вине Веры, которая отчаянно сопротивлялась, делала суды бесконечными.
Всё это время Гена и Инна пытались забрать Свету к себе, но она категорически отказывалась уезжать из родного дома. За это время она стала совершенно неадекватной. По требованию суда, её несколько раз возили по врачам, комиссиям и судам.
Выглядела Света всё хуже и хуже. Под глазами чёрные круги, её мучила одышка. Света всё время спала, и стоя, и сидя. Плохо понимала, о чём спрашивали. Навещать стало практически невозможно. Вера дома не сидела, а дозвониться и достучаться до Светы не могли. Гена стучал в окна, звонил по телефону, но разбудить было очень сложно.
Психиатр, которого вызвали в суд, требовал положить в стационар. Ему очень не понравилось состояние Светы. Он спрашивал на суде что и сколько она принимает, но Света показывала на Веру и односложно ответила:
- Мне Верка даёт таблетки! Тогда врач задал этот вопрос Вере. Она ответила односложно:
- Что прописано, то и даю.
Врач потребовал, чтобы Вера привела сестру в психоневрологический диспансер.
Наконец в суд представили заключение МСЭК о недееспособности Светланы. Суд принял решение о недееспособности Светланы и признал генеральную доверенность и сделку по продаже квартиры недействительной. Вера в ярости выскочила из зала суда.
Она жаловалась, но областной суд оставил жалобу без удовлетворения.
***
Через неделю Свету по скорой доставили в городскую больницу. К вечеру она скончалась, не приходя в сознание.
Вскрытие показало, что смерть наступила от передозировки фенобарбитала.
Автор благодарит Наталью Ковалёву и Владимира Теняева за советы и редактирование.