Фершал – 4
( ПОХОД К АЛМАЗНОМУ РУЧЬЮ)
К густому туману я давно привык. А вот такому знакомству с алабаем я был не совсем готов…. Только в ночной беседе я узнал о существовании на кордоне такой собаки. Вчера, днём, когда я приблизился к загону и Дуся доила лосиху, Толя с Баламутом были на дальней делянке.
Я никогда не боялся собак, побывало у меня их немало, но знакомство с большой собакой велело держать себя спокойно и уверенно. Помню в юности у нас была кавказская овчарка по кличке «Пират». Однажды отец весьма фривольно повёл себя с Пиратом : во время кормления собаки, он кончиком сапога решил погладить пса по спине. Мгновенная хватка мощных челюстей пронзила хромовый сапог с обеих сторон. Не взирая на то , что пёс у нас был давно, отец снял со стены ружьё и пристрелил собаку…
Такой жизненный опыт научил меня держаться спокойно, но настороже. Когда Толя крикнул: « Баламут! Иди знакомиться, здесь все СВОИ!» Дальше произошло неожиданное – громадная собачья пасть возникла перед моим лицом. Это чудище громогласно залился лаем, две здоровенные лапы резко легли мне на плечи, я не ожидал такого, потерял равновесие и оказался на пятой точке. Ещё не соображая, что произошло, я оказался во власти этого «бандита», а моё лицо накрыл язык величиной с мужскую ладонь. Пёс с радостным повизгиванием умыл моё лицо своей слюною. Толька стоял и хохотал, довольный и счастливый…
Немного погодя Фершал скомандовал: « Хватит, дай лапу!» А мне с хохотом сказал: « Ну чего расселся, - бери , держись за собачью лапу и вставай, он уже весь напрягся! Ты не первый так знакомишься!» Да, собака застыла монолитом и я легко поднялся на ноги. Особого волнения не пережил и ответил Фершалу: «Я так понял, что кличками надо поменяться, это ты Баламут, а собака Фершал, ведь собачья слюна целебна. Толька обнял меня за плечи и подмигнул – «Щичас мы с тобою в душ сходим, позавтракаем и нас ожидает прекрасный день!»
Вышла Дуся с подойником, Толя резво скрылся в пристройке и через минуту вся округа осветилась мощными прожекторами. Я так понял, это Толя запустил электрогенератор. Борька! Не глазей, иди сюда, уже вода согрелась. А Дуся, примостившись около Зорьки, сказала : « Иди, дружок! Скоро будем завтракать.» - Вон, видишь, наши звери уже завтракают. Зорька пожевала свежее сено и переключилась на берёзовые веники. А Баламут склонился над своей кормушкой, временами поглядывал на меня и радостно помахивал своим коротким хвостом. В общем, влился я в дружную лесную семью, Ну, ну, что ещё ждёт меня на кордоне моего друга?
Вновь не перестаю удивляться, судя по добротному оборудованию и прекрасному дизайну, представляю, как люди безмерно благодарны Фершалу. Я оказался в баньке, которая по желанию хозяина легко трансформировалась из сибирской баньки в сауну, здесь же был бассейн площадью два на два метра и душевая кабинка на пару леек. Предбанник с удобными скамьями, на вешалках висели махровые простыни , халаты и всякая банная дребедень.. Шикарно устроился! – воскликнул я. Не глазей, быстро под душ, скомандовал мой друг!
Моцион длился не очень долго, а тут ещё Фершал поторапливал - живо , живо, не копайся. А где у тебя вода регулируется, спросил я Толю – слегка горячевато…. Как я упустил, что Фершал всегда в своём амплуа, он приблизился ко мне с вопросительной миной и неожиданно толкнул меня в бассейн, а он был наполнен ледяной водою. Она обожгла ещё сильнее , чем горячая. А Толька следом за мною бухнулся в купель , довольно фыркая и не переставая ржать, как в молодости. Ну, как тут на него обижаться??? Выбравшись из купели, мы «утонули» в махровых простынях и развалились на скамьях. Такой «душик» зарядил нас бодростью на весь день. Когда мы покидали баньку, лес уже озарился малиновыми солнечными лучиками.
За столом стало ясно, что меню сегодня будет с болгарским уклоном ( гены заговорили).
Дуся подала пышущую жаром плацинду с тыквою, икру из квашеных баклажан, сладкий чай с молоком и к нему ноздреватая брынза. Как тут не вспомнить щедрую и хлебосольную тётю Зину – маму нашего Фершала. Она всегда баловала нас этой самой плациндою. Для не знающих поясняю - это объедение, представьте себе этакий «наполеон» из тончайших листов нежного пресного теста, перемежающихся тыквенной или творожной массой с добавлением сливочного масла. Вся эта прелесть накрыта последним листом теста, смазывается маслом и отправляется в духовку….. Сколько помню, «лопали» это чудо до последней крошки в один присест. Толька и я особенно на трапезу не налегали – предстоял дальний путь в лес. Однако, поднимаясь из-за стола, поблагодарил Дусю за угощения, расцеловал её золотые руки , а затем и щеки замечательной женщины. От этого Дуся зарделась и махнула на меня полотенцем и скрылась в своей комнатке. А Толька набросился: « Нельзя с тёткой так, она от таких нежностей только расстроится!» Она их много лет не видывала,- теперь будет ревет весь день. Да, брось Толька, от доброго отношения человек не заболеет, ну всплакнёт, но радость –то останется, ответил я другу.
После завтрака я надеялся, что мы отправимся в лес пешим ходом, но ошибся. Анатолий выкатил квадроцикл. Мощный и просторный багажник уже был упакован и закреплён парашютными прочными стяжками. Видя всё это, я с сомнениями занял пассажирское сидение,- как же с таким «танком» плутать лесом. Об этом я поведал Фершалу. Он засмеялся, напялил на меня защитные очки, сам надел мотошлем и уселся на переднее сидение : « Не боись, щичас сам всё увидишь!» Взревел мотор и промелькнули окна сторожки.Успел заметить, как в окно нам помахала рукой Дуся.
За час езды по лесу, мне стало ясно, что Фершал знает лес, как свои пять пальцев. Он ни разу не сбавлял газу, мастерски лавировал между деревьями, бросая машину то влево, то вправо. Глядя на водителя, я с тревогою встречал любой его вираж и про себя думая: «Ну хренов Шумахер, что вытворяет!!!»
Не взирая на все мои опасения, наше путешествие закончилось благополучно. На небольшой полянке у Фершала было давно уготовано замаскированное стойбище: этакий шалаш для укрытия в непогоду. И транспорт укрыт и очаг можно разжечь. Ну и Фершал! Не ожидал я от врача-акушера такой хозяйственной хватки, такой обстоятельности! А он резво распотрошил багажник, извлёк оттуда свой дробовик, вынул топор и пристегнул к своему поясу. Мне протянул «резервный» пояс с добротным охотничьим ножом, очень похожий на кубинский мачете и притороченный к поясу плоский термос . Ещё на кордоне Толя заставил меня переобуться, пришлось поменять удобные кроссовки на кирзачи, поношенные, но впору и лёгкие. Улыбаясь, Анатолий сказал: «Не отставай, путь не близкий!» , - и мы пошли , рассекая волны тающего тумана, которые волшебно клубились, пронзённые солнечными лучами. Многолетняя привычка грибника взяла верх и я успел заметить несколько «моховиков», однако Толька, не оборачиваясь, упредил меня: « Не отвлекайся, ещё успеешь насобирать боровиков!» Только успел подумать: «Что у него глаза на затылке?», как мой друг обернулся и засмеялся: « Борька! Со мною немало людей ходило и я все их слабости давно изучил.»
Полчаса преодоления старого валежника дались солёным потом. Но Толька был неустанным ходоком и только подстёгивал: «Быстрей, быстрей! Я слышал , ты офицером был!»
На что я обиделся: «Не был , а есть!» Ну тогда не ной, а чеши за мною, это тебе говорит майор медицинской службы, понял?» От такой отповеди пришлось забыть о всяких невзгодах и болячках, закусив удила, не отставать от друга. Однако успевал окидывать взором окрестность. Кончался бурелом, резкие формы рельефа плавно перетекали в пологие лощины, редколесье переходило в сосновые боры, сменился подлесок. Влажный лес , мшисто-молочайные поляны и безумная красота. Мой поводырь закончил свою гонку и , скинув свою кепку, радостно воскликнул: «Вот это чудо – истоки алмазного ручья!» Я ещё не видел никакого ручья, но Толя рукою указал на торчащие из земли выходы гранитного кряжа. Когда мы дошли к воде, Фершал сказал: « Сними с термоса крышку и зачерпни воды из ручья, но сразу не пей, пусть немного согреется – вода ледяная, но вкуса бесподобного!» Я всё сделал, как сказал Толя. Поставил стаканчик на моховую кочку на солнцепёк, а сам ближе подошёл к ручью, чтобы подробно осмотреться. И здесь Толя предупредил; «Не оступись, ложе ручья глубоковато – более трёх метров». Я удивился, донные камушки и песчинки казались совсем рядом и , казалось, эти песчинки можно ощутить, прикоснувшись к ним пальцами. Ан-нет, легонько присев, опустил руку по локоть, но дна не достал, а ощутил крепкую стужу воды и удивился идеальной её прозрачности . А Фершал рядышком присел и поведал, как нашёл этот ручей и нарёк его Алмазным. И ещё добавил, что никто об этом ручье не знает. Он пошарил в своей полевой сумке, достал из неё топографическую карту и ткнул пальцем: « Что ты видишь на карте?» Пошарил взглядом, я обнаружил обильно заболоченную местность. Оказывается на необозримом просторе болот притаился райский уголок хорошего чистого леса и несколько замечательных источников отличной воды. Стаканчик « подогретой» на солнышке водички всё же ломил зубы холодом, но был приятен, мягок и безвкусен, как и положено отличной воде.
Поводив меня по заповедным своим местам, Толя вдруг неведомо откуда извлёк обширную сетку и сказал: « Далеко не броди, вон на том пригорке иди коси боровички, только бережно, не круши грибницы! Когда устанешь, покричи меня». Сам же удалился среди толстенных сосновых дерев…. Не помню времени, часов не было, но по солнцу определился, что сейчас около двух часов. За какой-то невеликий отрезок времени успел нарезать целую сетку ядрёных белых. По моим меркам нагрёб около четырёх вёдер отменных грибов. Орать, что я уже «созрел» , не стал, а развалился на тёплый и мягкий ковёр мха и любовался причудливым облакам, которые проплывали над головой. Где-то заливалась иволга, нередко раздавались дробные очереди дятлов, с кем-то перекликался неподалёку недовольный ворон и среди сосняка о чём-то спорили сойки. Этот лесной шум так убаюкал меня, что незаметно провалился в глубокий и здоровый сон….
Разбудило меня недовольное бурчание Фершала. Поднявшись, я понял, что причина его недовольства кроется во мне. «Что не так, Толя?» На что он сказал: «К чему столько накосил? Ведь нам ещё далеко идти и тащить будешь сам!» Вот тут я и подкузьмил ему: « Ну не ной, майор, мы выдюжим!» Ну-ну, сказал мой друг, держись, возвращаться мы будем другим путём. Такого оборота я не ожидал, но говорят : «взялся за гуж, не говори, что не дюж». Тяжела стала ноша, когда мы шли через болота только Фершалу известными тропами. Хрустели под ногами старые сухие ветки, за ноги цеплялись засохшие болотные травы, но мы шли и шли. Фершал временами останавливался, что-то высматривал в болотной воде, потом переходил к другим болотцам. Над чем он колдовал, я не любопытствовал, но втайне был рад этим паузам –успевал отдохнуть от тяжести сетки с грибами. К моей радости болота закончились и мы шагали по берёзово-осинному массиву. Кстати, даже под весом своей ноши, всё же успевал заметить обилие подосиновиков, рыжиков и груздей. Какой рай! Но Фершал ненароком подзуживал: «У меня есть ещё одна сетка , дать?» Да пошёл ты, прохрипел я! На что Толя сказал: « Отхлебни из термоса, Дуся заварила лечебный чай!» Он оказался прав, мы пригубили по стаканчику ещё горячего напитка, отчего ощутили прилив бодрости и резво зашагали сквозь лес.
По всем данным я понял, что мы приближаемся к стойбищу, где застоялся наш железный конь. Вновь пошел замшелый бурелом, вновь с горки на горку мы одолевали трудный участок. Впереди шагающий Толя, вдруг разразился негодующими тирадами. Он наклонился над чем-то. Когда я достиг этого места, то увидел тело громадного русака, которого удавил кем-то поставленный силок. Толя ощупал тушку зайца: «Ещё тёплый, совсем недавно попался, бедняга!» Какая-то тварь расставляет эти силки! Среди нашего населения никто не браконьерствует! Разрезав силки, Фершал поднял зайца за задние лапы и оценил: «Крупный экземпляр! Недаром я попридержал привезенный твой самогон! Будет добрый мясной стол!» В Фершале прагматично сочетались черты заботы о природе и приятие нежданной добычи. Приторочив дичь к поясу, Толя продолжил путь. За всеми своими приключениями, мы и не заметили, как приближались сумерки. У шалаша мы присели, но краток был миг отдыха. Толя решил, чтобы вернуться засветло, надо забыть о перекусе и направляться в путь. Десяток минут ушло на упаковку нашей поклажи и вновь взревел двигатель. Мелькали стволы и ветки, опять машина рыскала среди дерев, ведомая опытной рукой. Темнело и Фершал включил фары. Мощные снопы света бросали отблески в тёмные углы темнеющего леса.
Когда мы въехали на поляну кордона, нас нетерпеливо встречали Дуся и Баламут. Поляна под лучами прожекторов сияла нежно- изумрудным светом , окна светились уютом и теплом. Алабай учуял в поклаже дичь и любопытно обнюхивал укрытый брезентом багажник.
Дуся удивилась тому, что я насобирал столько грибов и восклицала : « Ну куда такая уйма!?» На что Толя сказал : « Борька дорвался, и нечаянно пожадничал!» Я не смолчал: « Зимой меня сам будешь благодарить!» Дуся, помогая разбирать поклажу, спрятала зайца в холодный погреб, грибы велела высыпать на расстеленную плёнку и сокрушалась, что мы не дотронулись до провианта, который она нам приготовила утром. Толя успокоил тётку – сейчас за ужином мы всё это умнём за милую душу. Дуся взяла упаковку и сказала: «Тогда не копайтесь, ужин уже готов! Сейчас разогрею пирог, который я вам упаковала.»
После ужина мы долго беседовали. День прошёл интересно, однако мне осталось неясным, что Толя рассматривал на болотах. Об этом я ему сказал, а тот заверяет, что непременно всё расскажет и посоветовал выспаться – завтра всё покажу и расскажу….