Глава 12
Атака началась мгновенно. Людоеды бросились вперед, рассредоточиваясь по периметру. Каждый нападающий сразу же выбрал себе цель, действуя, как сработанное воинское подразделение. Никита, решив сразу нейтрализовать единственного каннибала, у которого было ружье, вскинул свою «Сайгу» и, почти не целясь, выстрелил. Сегодня удача благоволила беглецам, хотя и не до конца. Пуля навылет прошила левое предплечье стрелка, опрокинув его на землю и заставив выронить оружие. В ту же секунду на карабин Никиты обрушился длинный ухват. Инстинктивно вцепившись в ускользающее оружие, Никита пропустил боковой удар кулаком в челюсть. Голова резко дернулась, и Никита на мгновение потерял способность ориентироваться в пространстве. Единственное, что он смог придумать в этот неприятный момент, это мешком рухнуть на землю и, прижав карабин к телу, быстро откатиться в сторону, все равно в какую. Подобный маневр подарил ему короткую передышку и возможность прийти в себя и оглядеться.
На Сергея Степановича наседали сразу двое, вооруженные длинными палками. Тот, вполне успешно, отбивался от них Никитиным охотничьим ножом. Один из нападающих уже зажимал глубокую рану на левом плече. Двое его товарищей так же находились под натиском четверых врагов.
На глазах у Никиты на Оксану кинулся здоровый мужик с мясницким тесаком. Оксана, не долго думая, повернулась и бросилась прочь от него в темноту амбара. Каннибал, видя столь поспешное отступление, победно взревел и бросился следом, но тут же вылетел наружу, разбрызгивая вокруг кровь из широкой раны ровно по центру груди. В проеме ворот показалась Оксана, держа в руках свой «Коршун» с дымящимся стволом. Счет был открыт.
В общей схватке не участвовал только Аркадич. Он стоял поодаль, внимательно наблюдая за происходящим.
Между тем, ситуация перед амбаром потихоньку склонялась в пользу обороняющихся. Вот, заливаясь кровью из разбитой головы, упала на землю беременная Катюнь. Вот медленно осел по деревянной стене один из противников Сергея Степановича, зажимая руками распоротое ножом горло. Рядом на земле сидел другой, прижимая к себе явно сломанную руку.
Однако и для новых друзей победа давалась нелегко. Кровь ручьями текла из многочисленных порезов и уколов, множественные ссадины и синяки покрывали разгоряченные боем тела. Один глаз то ли Леньки, то ли Вовки полностью заплыл. Правый глаз другого представлял собой сплошную кровоточащую рану. Вряд ли теперь этим глазом его хозяин сможет хоть что – нибудь увидеть. Все трое еле стояли на ногах, и только отчаяние и жажда мести помогали им раз за разом парировать удары противников и наносить ответные.
Никита почувствовал, что может в корне изменить ситуацию. Воспользовавшись тем, что про него в горячке боя как – будто бы забыли, он присел на одно колено, на этот раз тщательно прицелился и тремя точными выстрелами вывел из строя троих нападавших. Последний уцелевший людоед попытался спастись бегством, но его догнал брошенный меткой рукой Сергея Степановича охотничий нож. Убегавший резко осел на колени и завалился вперед, упав лицом прямо в дорожную грязь. Покалеченные, но живые каннибалы со стонами и сдавленными проклятьями расползались в стороны.
Никита поднялся с земли. После яростной схватки тишина давила на уши, голова казалась пустой, а руки гудели, подобно высоковольтным проводам. Вся земля перед амбаром была пропитана кровью. На ней лежали, остывая, искалеченные тела бывших хозяев деревни. Трое пленников с некоторым удивлением оглядывались вокруг, словно боясь поверить в произошедшее. Сергей Степанович уже с нескрываемым восторгом посмотрел на Никиту.
- Неужели получилось?! – спросил он, протягивая к Никите окровавленные руки. – Неужели все?
Он посмотрел на лежащие у его ног мертвые тела.
- И всего – то надо было? Чего – ж раньше – то не могли?
И, вдохнув воздух полной грудью, произнес слово, которое держал у себя глубоко в душе долгие двадцать лет.
- Свобода!
В этот момент что – то просвистело и Сергея Степановича бросило в объятия подошедшему к нему Никите. Тот схватил падающее на него тело и осел на землю под его тяжестью. Еще не понимая, что произошло, он провел рукой по спине старика. Посреди спины, ровно по левому краю позвоночники, погрузившись на всю длину острия, торчал топор. Кровь быстро пропитывала землю под Никитой, стекая с ткани химкостюма. Никита, все еще держа Сергея Степановича на руках, повернул умирающего старика лицом к себе. Взгляд уже стекленел, но в нем не было страха или сожаления. Только безграничное счастье от достигнутого и спокойствие. Старик с улыбкой глядел вверх, словно видя там свою новую цель. Окровавленные губы шевельнулись, и с последним выдохом старик повторил:
- Свобода.
Тело в руках Никиты словно стало тяжелее на пару десятков килограмм. Никита закрыл глаза старику свободной рукой и осторожно положил его на землю. Некоторое время он стоял на коленях, глядя на мертвое тело. Он чувствовал, как внутри него поднимается волна гнева, готовая вот – вот захлестнуть его с головой. Не поднимая головы, он глухо спросил, хотя и так знал ответ:
- Кто?
- Аркадич. – так же глухо ответил то ли Ленька, то ли Вовка. – Только ЕГО здесь нет.
Для Никиты окружающий мир стремительно приобретал оттенки красного, вытесняя все остальные цвета.
- Сука!!!
Никита поднялся на ноги и, стряхнув вцепившуюся в рукав Оксану, зашагал в сторону домов, на ходу перезаряжая карабин. Жутко хотелось убивать, и не кого попало, а конкретного человека. Никита знал, что в этом деле карабин ему будет нужен только чтобы поймать подонка. Убивать он его будет голыми руками, или еще как - нибудь. Но легкой смерти от пули он не дождется.
- Дядь Никита, стой. Ты же не знаешь, где его искать. – раздался в спину крик.
- Знаю. – пробормотал Никита. – Знаю.
Он быстрым шагом, особо не таясь, шел к домику, где его держали связанного за обеденным столом. Подойдя к дому, он все же пригнулся, взяв на прицел пространство впереди. Спрятавшись за углом соседнего дома, он осторожно выглянул и осмотрелся. Судя по всему, он не ошибся. Дверь в домике была приоткрыта и легонько покачивалась, хотя ветра не было. В самом доме было тихо. Никита медленно начал выходить из – за угла. В ту же секунду над его головой просвистел заряд дроби, заставив его упасть на землю и спешно отползти назад в укрытие. Второй заряд тут же впился в бревенчатый угол, превратив его в мелкие щепки.
- Никитка, ты что ли? – раздался писклявый голос Аркадича. – Осерчал?
Один за одним прогремели еще два выстрела, подняв у ног Никиты фонтанчики земли.
- Это из – за Сережки что ли? Ну, это ты зря. Говно человек то был, гнилой, подленький. Ты из – за него не сердись. Ты вон сколько моей родни положил, я же не сержусь.
Еще два выстрела.
- Никитка? Никита? Чего молчишь? Ты еще жив там? Отзовись, поговорим.
- Ага, выходи, поговорим, а то столько накопилось, держать в себе, сил нету. - прокричал Никита, поразившись невесть откуда взявшемуся сарказму. Тут же, рядом с местом, где засел Никита, просвистело еще два заряда, оторвав от бревна приличный кусок древесины.
- Никитка, а ты не хочешь свалить по - мирному, а? Ты, я смотрю, мужик крутой, мне не по зубам. Забирай свою девку и иди, куда шел. По рукам?
- Не могу, Аркадич. Хотел бы, да не могу. Уж больно тебя убить охота. – невольно подстраиваясь под псевдодеревенский говорок Аркадича прокричал Никита. – Давай ты выйдешь, я тебя по – быстренькому на части разорву, и мы пойдем.
- Не, не пойдет. – еще один выстрел. – Кто же о скотине заботиться будет? – Выстрел.
«Да у него двухстволка!» - осенило Никиту. Два выстрела, пауза, два выстрела, пауза. Это давало Никите определенный шанс. Быстро выглянув из – за угла, он приметил неподалеку ржавый остов лежащего на боку трактора. Надо было спровоцировать Аркадича еще на один залп.
- Так ты о скотине заботишься? Ты смотри, какой заботливый. Иди о своих родственничках позаботься, пока их черви не сожрали.
- Ах ты сука! – выстрелы прозвучали практически одновременно. В ту же секунду Никита рванул к ржавой железяке и растянулся за ней, закрыв голову руками. Прозвучал еще один выстрел, и рядом с головой Никиты образовалась большая дыра с рваными краями. « Быстро он перезарядился.» - неприятно удивился Никита. Он быстро отполз подальше от проделанного выстрелом отверстия. Быстро осмотревшись, он наметил себе следующее укрытие – полусгнивший колодец, располагавшийся метрах в пяти от него.
- Да ты, падла, никак на штурм пошел. – захохотал в доме Аркадич. – Отчаянный ты человек, Никитка.
Новая дырка возникла в каких – то десяти сантиметрах от Никитиной головы, словно Аркадич видел его. Никита ползком преодолел расстояние до колодца. Следующей целью был угол дома, где засел последний каннибал.
- Неужели ты готов жизнь положить ради этих скотов? - выстрел был уже по колодцу. Видимо все перемещения Никиты были у Арадича, как на ладони.
- Скоты тут только вы. Семь мертвых, двое скоро помрут, а один, мразь поганая, сдохнет мучительно, как бешенная собака.
Никита ждал второго выстрела, чтобы окончательно перебежать к дому Аркадича, но тот что – то медлил. Ожидание затягивалось, и Никита решил действовать на свой страх и риск. Прикинув расстояние до угла дома, он присел и, попросив помощи у высших сил, рванул вперед. Нырнув за угол, он прижался спиной к сырым бревнам и перевел дыхание. Выстрела в спину так и не последовало. Патроны закончились или заманивает? Такой, вроде бы, простой и, в то же время, сложный выбор. Пятьдесят на пятьдесят. Как у сапера. Никита взглянул на зажатую в правой руке «Сайгу». Так он ведь тоже не безоружен. Уперев приклад карабина в плечо, Никита выглянул из – за угла. Вокруг все было тихо. Никто не пытался выстрелить в него или причинить вред каким – либо другим способом. Глубоко вздохнув, он короткими шажками начал приближаться к открытой двери. Подойдя вплотную, он прислушался. Внутри дома стояла тишина. Ситуация все больше напоминала засаду. Никита попытался припомнить планировку дома, как он ее запомнил изнутри. По логике вещей, позади дома должно было быть окно, ведущее в кухню. Не могла же быть кухня без хотя бы одного окна. Решив не лезть напролом, Никита осторожно двинулся назад. Обойдя дом вокруг, он увидел двухстворчатое окно, которое было, о чудо, приоткрыто. Никита, пригнувшись, прокрался к нему и заглянул внутрь. Как он и ожидал, окно вело в кухню. Дровяная печь и большой стол, заваленный кухонной утварью и человеческими останками, ясно доказывали это. Никита осторожно открыл створки стволом карабина. Створки, вопреки ожиданиям, открылись совершенно бесшумно. Никита всерьез задумался, когда же закончится эта полоса его неожиданного везения. Медленно подтянувшись на руках, он осторожно переступил через подоконник. Ступив на кухонный пол, Никита присел, взяв на мушку ведущую в комнату дверь. За дверью слышались кряхтение и невнятное ворчание. Иногда до Никиты доносились отдельные матерные слова. Никита на цыпочках подошел к двери и заглянул в щель.
В комнате, где он был давеча, все было перевернуто вверх дном. Предметы мебели, посуда и постельное белье в беспорядке валялись по полу. Около окна, прикрываясь опрокинутым на бок столом, сидел Аркадич, глядя на переломленное двухствольное ружье. Вокруг в большом количестве валялись отстрелянные гильзы. У него попросту закончились патроны.
Никита выпрямился и пинком открыл деревянную дверь, направив на сидящего на полу человека карабин. Аркадич, не вставая, повернул голову:
- Ну вот и все, твоя взяла.
Он откинул в сторону бесполезное ружье.
- Хотел же я тебя мимо пропустить, была у меня мыслишка, что добром знакомство с тобой не кончится. За каким ты в мой дом полез, а? Чего тебе здесь понадобилось? Двадцать лет жили нормально, устоялось все, как надо. Нет, понесло тебя куда – то. Сидел бы в своем Томске, не лез бы к другим.
Внезапно Аркадич заплакал. Зарыдал, как провинившийся школьник, громко всхлипывая и размазывая кулаками слезы и сопли по, и так не совсем чистой, бороде. Никита опешил от такой реакции. Опустив карабин, он молча стоял и смотрел на бьющегося в истерике у его ног старика.
- Ну, чего стоишь! – внезапно заорал Аркадич, резко повернувшись к Никите. – Стреляй, сука, убей безоружного старика.
И с этими словами он выбросил правую руку вперед. Никита инстинктивно отшатнулся в сторону и мимо его головы, в каких - то паре сантиметров, просвистел кухонный разделочный тесак. Раздался звенящий звук и Никита в шоке обернулся на дрожащий в дверном косяке нож.
- Сука везучая.
Никита повернулся к Аркадичу. На лице старика от былой истерики не осталось и следа. Аркадич по – прежнему сидел на полу. Гнилой рот кривился, скрип зубов, казалось разносился по всей комнате, а глаза горели безумной ненавистью. Аркадич начал медленно подниматься с пола.
- Сука! – повторил он. – Руками задушу!
Дико заверещав, он бросился на Никиту с протянутыми руками. Такой резкой атаки Никита никак не ожидал. Он шагнул назад, зацепился пятками за порог кухни и стал заваливаться на спину. Падая, он выстрелил два раза в сторону нападающего, не глядя, куда именно ушли пули. Упав плашмя на пол, он откатился в сторону и, поднявшись на одно колено, не целясь, вслепую, еще четырежды нажал на курок. Только тогда он заметил, что все четыре пули попали в пустоту. На Никиту никто не нападал. За порогом доносились приглушенные стоны. Никита, не опуская ствола, подошел к двери и выглянул в комнату. На полу, раскинув в стороны руки и ноги, лежал Аркадич. Обе его ноги были навылет простреляны в области бедер. Аркадич корчился, прикусив губу и бессильно царапая ногтями грязные доски пола.
Никита опустил карабин, понимая, что напасть людоед больше не сможет. Он почти со стыдом вспомнил тот внезапный приступ жалости, который чуть не стоил ему жизни. «Это ж надо было так обсохатиться!» - с досадой подумал он. Аркадич поднял голову и просипел окровавленными губами:
- Ну, давай. Добивай.
Никита покачал головой. На счет этой твари у него имелись другие планы. Повесив карабин на плечо, он схватил Аркадича за шиворот и потащил к выходу. Аркадич в его руках задергался и застонал от боли. На полу за ним протянулся неровный, кровавый след.
Выйдя во двор, Никита потащил дергающуюся жертву по земле в сторону амбара. Во дворе уже стояли Оксана и Ленька с Вовкой. Никто из них не попытался вмешаться в происходящее. Позади них лежало тело Сергея Степановича. Никита скользнул взглядом по его умиротворенному лицу.
Аркадич, поняв замысел Никиты, бешено задергался в его руках.
- Нет, только не это. Никитка, ты чего? Будь человеком, пристрели, но только не к ним. Они ж нелюди. Пристрели, а потом можно и к ним. Они ж живьем жрать будут. Нет, пожалуйста.
Никита молча дотащил его до дверей амбара и бросил его на землю. Аркадич попытался отползти в сторону, но наткнулся на стоящих за ним Леньку и Вовку. Подняв лицо к ним, он с мольбой всмотрелся в их глаза, но увидел там лишь свой приговор. Никита, тем временем, сбил прикладом висящий замок и широко раскрыл ворота. Внутри зашевелились многочисленные тела. Никита вышел из амбара и снова подхватил Аркадича за ворот телогрейки. Дотащив его до середины сарая, Никита бросил его на гнилую солому. Краем глаза в углу он заметил свежие, обглоданные дочиста косточки. У дяди Коли были своеобразные похороны.
Когда Никита повернулся, чтобы уйти, в брючину его штанов вцепились дрожащие пальцы. Никита посмотрел вниз и встретил умоляющий взгляд бывшего тирана. В его глазах уже не было надежды на спасение. Не отпуская ногу Никиты, Аркадич прошептал:
- Никитка, пристрели.
- Терпеть не могу, когда меня так называют. – сказал Никита и резко выдернул ногу. Аркадич, с дрожащим всхлипом, упал лицом на пол. Из темноты амбара к нему уже сползались голые, грязные и тощие существа.
- Свеженький. – донеслось из одного угла.
- Жирненький. – послышалось из другого.
- Вкусненький. – закричали сразу несколько голосов.
Послышались звуки борьбы, раздираемой ткани. Аркадич, судя по голосу теряя последние остатки разума, истошно заорал:
- Отвалите, суки! Падлы! Пошли вон, твари! Ублюдки! Будьте вы прокляты! А – а – а!
Закрывая ворота, Никита и его друзья еще некоторое время слышали вопли пожираемого заживо Аркадича. Потом крики прекратились и из амбара доносились только влажное чавкание и довольное урчание в кои веки поевших свежего мяса дикарей.