ОГНЕННАЯ ВЕДЬМА
Конец мая был тёплым и сухим. Хозяйки каждый вечер поливали свои огороды, таская воду из реки в вёдрах на коромысле. Тот день выдался особенно жарким, солнце уже клонилось к закату, и как только улеглась пыль от прошедшего по прогону стада, сельчане увидели устало идущую по улице женщину с большим узлом в руке, а другой рукой она вела спотыкавшуюся от усталости маленькую девочку.
- Где мне найти старосту села? – спросила она встречного парня.
- Да вон его дом с крашеным палисадом, - махнул тот рукой.
Дом оказался недалеко. Магда постучала в дверь, и её открыла средних лет женщина с двумя вёдрами в одной руке и коромыслом в другой.
- Можно мне поговорить со старостой села? – спросила Магда.
- Ну, проходи, коли пришла, - ответила женщина. – Иван, к тебе гостья, - добавила она, обращаясь к мужу, и вышла.
Магда с дочкой прошли в переднюю комнату. Иван сидел на лавке и вытачивал веретено. Рядом сидел и вылизывался кот. Увидев посетителей, кот выгнул спину, зашипел и убежал прочь, подняв трубой свой хвост.
- Вот дикая скотина. – сказал Иван, глядя вслед коту, и уже обращаясь к Магде: - Ну, говори, любезная, какое у тебя дело ко мне?
- Я – беглая крепостная, начала она. – Меня барин продал одну без дочки, вот мы и убежали. Можно нам поселиться в вашем селе?
Отчего ж нельзя? Можно, конечно – уже ласково разрешил Иван, тронутый рассказом Магды. – Вон на той стороне улицы домик пустует, он крепкий, недавно построенный, в нём и поселяйтесь.
- Серафима! – крикнул он дочери – Проводи их в старую избу Хряща. Да как звать-то тебя? – с запозданием спросил Иван, обращаясь к Магде.
- Мария, - ответила Магда, прижимая к себе ребёнка, - а мою дочку – Зоя. Ей всего третий годик идёт.
Они с Серафимой шли селом. Зоя еле волочила усталые ножки, и Серафима, взяв её на руки, понесла, видя, как устала её мать.
- А почему в этом домике никто не живёт – спросила Магда свою проводницу, пока они шли к избушке. – Или в нём раньше кто-то жил?
- Раньшё в этой избе жил Хрящ, - ответила Серафима, - а теперь он такой важный стал, что ему новый дом построили, ведь это его именем наше село назвали. Он первый открыл эту возвышенность и поселился здесь со своими друзьями. Хрящ отыскал на редкость удобное и красивое место.
- Какое странное имя! – удивилась Магда.
Вообще-то это не имя, а прозвище. Настоящее его имя – Савелий, но у нас все зовут его Хрящом. Вот и его дом. Смотри, какой большой да высокий – настоящие хоромы, а напротив него – избушка, где он раньше жил, а теперь твоя будет.
За разговором они подошли к бывшей избушке Хряща, изрядно заросшей бурьяном.
- Вот заходи и обживай избу, теперь она твоя. Здесь всё есть. Даже печь сложена. Хрящ сам всё делал на совесть, ведь для себя же строил.
Серафима попрощалась и ушла. Магда с дочкой вошли и осмотрели своё жильё. Маленькое оконце, затянутое слюдой, грубо сколоченный деревянный стол, стоявший посреди избы, рядом с ним такая же лавка, в углу – широкая лежанка, и рядом чёрным ртом ощерилась русская печь. Внутри её на остатках золы виднелся чугун, около печи стояли ухват и кочерга, оставленные прежним хозяином. В углу стояли два ведра. На лавке вверх дном лежало жестяное блюдо, из-под него торчал конец деревянной ложки. Похоже, прежний хозяин всю кухонную утварь оставил в избушке, перебравшись в новые хоромы. Потолок и углы были затянуты паутиной. Магда и такому жилью была рада. Они очень устали дорогой. Магда открыла настежь дверь, чтобы проветрить избу; потом они с дочкой поужинали пирожками бабы Веры, выпили бутылку захваченной с собой воды и улеглись спать.
Их разбудил громкий крик петуха. Начало светать, но солнце ещё не взошло. Вдалеке был слышен звук рожка – пастух собирал коров в стадо, что бы угнать их на пастбище. Хозяйки спешно доили коров и сгоняли их со двора. Когда этот утренний шум стих и улица опустела, Магда, найдя у двери брошенное ведро, пошла к колодцу за водой. Она растопила печь, согрела воду в оставленном бывшим хозяином чугуне и принялась мыть и чистить все стены и потолок избы, потом вымыла пол, пока Зоя ещё спала, раскинувшись на лежанке. Когда проснулась дочка, они позавтракали остатками пирожков, и Магда снова принялась за работу. Она уже развешивала по стенам пучки сухой травы, которые захватила с собой от бабы Веры, когда, не выдержав любопытства, к ней пришла соседка Прасковья, дом которой стоял рядом с избушкой Магды.
-Знакомиться пришла с новой соседкой, – объявила она с порога.
- Что ж проходи, – ответила Магда, - гостьей будешь.
Прасковья прошла и села на лавку, оглядывая избу. Новость о том, что в село пришла новенькая поселенка с ребёнком и что её зовут Мария, уже облетела всех его обитателей, и всем не терпелось узнать, кто она такая.
- Надо же, какая ты ловкая, – одобрительно заметила соседка, – уже избу в порядок привела. А что это за трава у тебя на стенах висит?
- Это чтобы болезни всякие лечить, – пояснила Магда.
- Уж не знахарка ли ты?! – воскликнула Прасковья.
- Может, не знахарка, но лечить умею, потому и травы собираю.
- Надо же! – удивилась соседка – Тогда будь добра, помоги моему сыну – кашляет он у меня – спасу нет, а к лекарю ехать в город далеко, да и денег у нас – кот наплакал. А мальчишка замучился, и днём и ночью кашель его бьёт.
Магда сняла со стены один из пучков душистой травы, объяснила, как надо заваривать её и пить, и отдала его соседке.
- Сколько с меня? – спросила Прасковья, бережно пряча траву за пазуху.
- Денег не беру, – ответила Магда, – лечитесь на здоровье.
- Тогда я тебе завтра же курочку забью и принесу.
Обрадовавшись траве, Прасковья даже забыла выспросить у Марии, откуда они и кто такие, быстро попрощалась, сунула за пазуху пучок травы и ушла.
Из другого, стоящего рядом дома, вышел красивый молодой мужик и остановился пред открытой дверью избушки, не перешагивая порога.
- Чего тебе надо? - спросила Мадга, вставая и выходя во двор, чтобы незваный гость не увидел игравшую в углу Зою.
- А узнать, откуда к нам прилетела такая красивая пташка, вон глазища-то какие зелёные – чистый изумруд, никогда таких глаз не видал, – с восхищением воскликнул Николай – муж ревнивой Марины.
- Уходи, – гнала его Магда от избы, – не про тебя мои глаза.
- А ты не сердись, соседка, а скажи, может быть, помощь какая нужна? Дров, к примеру, наколоть, доску к чему-то прибить, или исправить что-нибудь. Мало ли в хозяйстве мужской работы надобится.
- Спасибо на добром слове, может быть, и помощь твоя пригодится, только мне ещё привыкнуть к новому месту надо Я ведь только вчера сюда пришла, ещё и осмотреться не успела, что за хозяйство мне досталось.
В это время во двор своего дома вышла Марина, увидела мужа, беседующего с новой соседкой, и тут же подняла крик.
- Уже за новую юбку уцепился, бесстыдник! – кричала она – А ты, сучка, моего мужа не тронь, не то зенки твои зелёные выцарапаю, будешь знать, как с чужими мужьями шуры-муры заводить!
Магда опешила от такого нападения, но решила смолчать, а Николай смутился, попросил прощения и быстро ушёл. Магда же почувствовала в Марине врага, гораздо более опасного, чем просто ревнивая баба, и сердце её болезненно сжалось от недоброго предчувствия.
Прасковья Магду не обманула – принесла только что забитую и обработанную курицу и с благодарностью сообщила, что сын её уже дважды выпил приготовленную заварку и кашляет меньше.
Весть о том, что Мария умеет успешно лечить больных, быстро разнеслась по селу. К ней каждый день приходили люди с разными недугами, и она лечила их то травами, то просто наложением рук, а они в благодарность приносили ей продукты или запасали на зиму дрова, и даже чинили то сарай, то крышу.
Однажды к ней пришла Елизавета с просьбой полечить Хряща.
- Хозяин мой занемог, – сказала она. – Голова у него часто болит, и ноги плохо ходят, так дома и сидит, хотя бы погулять вокруг дома вышел.
Мария завернула ей два пучка травы и объяснила, как их заваривать и когда и как пить. Елизавета отдала ей ведёрко молока с плавающим в нём колобком масла, поблагодарила её и ушла. Через некоторое время Хрящу стало лучше, и он начал выходить ко двору гулять, опираясь на посох.
Магда особенно тщательно следила за собой: волосы её всегда были уложены на голове и покрыты платком, распускала она их только ночью, закрыв на засов дверь, тщательно расчёсывала и спала с распущенными волосами. Она боялась, что необычный вид её волос привлечёт к ней внимание сельчан.
Когда разлившаяся весной вода вошла в свои берега, и обнажились за Черемшаном леса, она вставала до восхода солнца и, пока дочка спала, ходила за речку собирать седую от росы траву, сушила её на чердаке, связывала высохшие стебли в пучки и развешивала их на внутренние стены своей избушки. В жаркие солнечные дни некоторые травы нужно было собирать в полдень, тогда она брала с собой Зою, и они уходили в лес почти на целый день. Девочка бегала по высокой траве и собирала цветы, а Магда ложилась на землю и смотрела в небо. Ей нравилось трепетание тополиных листьев на фоне яркого голубого неба. Потом она собирала черемшу, и они с дочкой с удовольствием ели её мягкие, сладкие стебли. Только к вечеру они возвращались домой, ужинали и ложились спать. Однажды, когда Магда разделась для отхода ко сну, она с ужасом обнаружила, что ладанка, подаренная ей умирающей бабушкой, исчезла. Должно быть, она потеряла её в лесу, когда собирала целебные травы. Магда долго искала её в траве поймы, но так и не нашла. Недоброе предчувствие сжало ей сердце: ведь бабушка уже не поможет им с дочкой в трудную минуту. Так прошло лето, наступила ненастная осенняя пора. С наступлением осени посетителей у Марии прибавилось. Она работала без устали, но зато и у неё и у дочки появилась зимняя одежда и валенки, так необходимые в морозные дни.
Зимой в погожие солнечные дни они с Зоей ходили гулять к берегу Черемшана, любовались искрящимся на солнце снегом, а в снегопад – летящими с неба белыми пушинками. Всё было бы хорошо, если бы не Марина. Она то и дело строила козни, стараясь хоть чем-то уязвить Магду. Однажды вечером на посиделках она вдруг неожиданно высказалась:
- А знаете, люди добрые, соседка-то моя знахаркой считается, людей лечит, а по правде – она, как есть – ведьма.
- Да будет тебе, Марина, – урезонил её Пахом, – что это ты никак не угомонишься. Ну просто она – красивая баба, изо всех вас красавица, да только ни в чём дурном не замечена, вот это тебя и бесит. А на красивую бабу всякому мужику поглядеть приятно, в том числе и Николке нашему, а ты ему даже говорить с ней запрещаешь, не то, чтобы помочь по хозяйству одинокой бабе. Не по божески это, Марина. Бог тебя накажет за это.
Эти слова свёкра взбесили Марину, она привскочила на скамье и зашлась в крике, ударяя себя по бёдрам и брызгая слюной:
- И ты, старый кобель, туда же! Говорю, что ведьма она!
- Ну, я тебе «старого кобеля» век не прощу, – обиделся Пахом.
- А видал ли кто-нибудь, как она в церковь ходит?! – продолжала Марина. – Я чаю, и креста-то на ней нет. Ведьмы креста боятся.
- В церковь у нас многие не ходят, Марина, - сказала Елизавета. – Вот мой хозяин никогда в церкви не был, так что же, и он ведьмак, что ли?
Представив Хряща в роли ведьмака, многие мужики засмеялись.
- Смейтесь, смейтесь, – не унималась Марина. – Вот отравит она кого-нибудь из вас своим зельем, будете знать. Вспомните ещё мои слова.
- Пока что, только польза нам от неё, – вставила Прасковья. – Мой Панька вон как кашлял, а теперь не кашляет, вылечила она его, ожил мальчишка, а то совсем было на тот свет собрался. А насчёт креста не бойся – догляжу я, носит она крест, или нет. Думаю, что носит, но всё же проверю.
На другой день к вечеру Прасковья пришла к Магде и уселась на лавку. Помолчала, не зная с чего начать, потом заговорила:
- От скуки к тебе пришла, посудачить охота. Ты вот Паньку, сына моего, как хорошо вылечила, совсем кашлять перестал. Ожил мальчишка.
Магда хорошо помнила своего первого больного, только просто так ли к ней пришла Прасковья? Что-то тут не так, подсказывала её интуиция.
- Что-то ты, Марья, всё одна, да одна, хоть бы на посиделки пришла когда. Завтра богослужение в церкви будет, пойдёшь что ли? – спросила соседка. - На людях ты совсем не бываешь. Не скучно ли одной-то?
Магда сразу догадалась, в чём дело: Марина её в колдовстве заподозрила и других на эту мысль навела. Как хорошо, что баба Вера ей крестик на шею надела. Она залезла рукой под кофту, вынула крестик и, не снимая его с шеи, показала Прасковье.
- Это ты хотела увидеть? – спросила она – А дома сижу потому, что дитё у меня малое, да и некогда мне: людей, нуждающихся в моём лечении в вашем селе много. А Бог – он всегда с нами: что в церкви, что дома.
Соседка смутилась, и это не укрылось от Марии. Теперь она была уверена в подозрении сельчан на её счёт, и знала, что это – дело рук Марины.
- Какая ты догадливая, – пробормотала Прасковья. – Вижу, баба, что у тебя ума палата, неинтересно с нами тебе. Ну, прости, если что не так сказала. Ладно, пойду я, не буду мешать, да и дел у меня по горло.
Магда не удерживала Прасковью. После её ухода она села за стол, зажав голову руками. К ней подошла Зоя, вскарабкалась на лавку и обняла мать ручонками за шею. Она прижала дочь к себе, и решила: как придёт весна и спадёт разлив рек, они с Зоей уйдут из этого села, так дальше продолжаться не может. Они найдут совсем маленькую деревеньку и будут там жить. Недаром бабушка её предупреждала о том, чтобы она не жила там, где есть церковь. Только бы продержаться до той поры. Размышляя, она не заметила, как зашло солнце и сгустились сумерки. Магда зажгла свечу, накормила ужином дочку и уложила её спать, а сама села за стол, и снова начала думать о ситуации, сложившейся за последнее время. Её мысли прервал тихий и нерешительный стук в дверь, такой, что она еле его услыхала.
- Войдите, – громко сказала она, подавляя в себе чувство страха.
На пороге показался Егор. Прижав палец к губам, он прошёл и сел за стол напротив Магды. Она удивлённо на него посмотрела, но промолчала.
- Послушай, Марья, - начал он – только ты мне можешь помочь. Не бойся меня, я ведь давно за тобой наблюдаю. Ты не только лечить умеешь, помоги мне воров найти. Были у меня деньги - миллион целковых, да украли их у меня. Уж на что я хитёр, а воры-то хитрее меня оказались. Вот и остался я ни с чем. Гол как сокол, а кто-то на мои деньги жирует, чтоб подавиться им.
Магда молча встала, вынула из шкатулки хрустальный шар, разостлала на стол чёрный бархат и положила на него шар, потом села, наклонилась над ним и некоторое время пристально на него смотрела. Шар помутнел, потом из тумана начали вырисовываться два лица. Когда они стали чёткими, она пригласила Егора внимательно посмотреть на них.
- Узнаёшь? – спросила она, глядя ему в глаза.
Егор заглянул в шар и ахнул от удивления. От волнения он даже вспотел.
- Да ведь это Петька с Митькой! Мы-то их за дурачков считали, а они вот какими ловкачами оказались. И как же это они содеяли?
- Деньги твои они украли в бане, заменив вещь, в которую они были зашиты, на другую, похожую на прежнюю – заговорила Магда. - Потом положили их в ящичек и зарыли на погосте, в левом дальнем углу от церкви, в самой крайней могиле с жёлтым крестом.
Магда завернула шар в чёрный бархат и убрала на место. Егор всё ещё стоял, ошеломлённый зрелищем шара и словами Магды, потом тихо заговорил. При этом голос его дрожал то ли то волнения, то ли от гнева.
- Ты, Марья, никому о моём посещении не говори; как я зашёл к тебе – никто не видал. Я тоже ничего никому не скажу. Этим ворюгам вида не подам, что знаю про них, а деньги свои тайком выкопаю и дело с концом. Не то сообразят, что это ты мне помогла их найти, а тебе от этого худо будет, поняла? А как найду деньги, тебя за такую мне помощь озолочу. Никто, кроме тебя, мне помочь не смог.
- Не надо мне ничего, только молчи о том, что разгадал меня, – попросила Магда.- И так, как на пороховой бочке живу. Того и гляди, нас с доченькой моей прикончат.
После ухода Егора она, не раздеваясь, повалилась на постель. «Скорее бы пришла весна, - думала Магда, - надо немедленно уходить из этого села».
Посещение Егора укрепило её в этом решении. Если простой деревенский мужик смог догадаться, кем она является на самом деле, то это значит, что их с дочерью жизни висят на волоске. Измученная ужасными мыслями, она заснула тяжёлым сном без сновидений.
Для того, чтобы не вызывать у сельчан подозрений, Магда строго соблюдала великий пост, делая исключение для малолетней дочки. Несколько раз посетила церковь, внимательно слушая проповеди священников, каждый раз удивляясь их ограниченности. Не удивительно, что население России в своём большинстве было на редкость отсталым, как будто церковь специально способствовала этому. Её возмущало и то, что прихожане в помещении церкви выслушивали проповеди священника стоя, иногда в ужасной духоте. Ей самой в этих условиях каждый раз делалось дурно, и она еле стояла службу до конца. Разумеется, её состояние зловредная Марина, каждый раз наблюдавшая за ней, истолковывала по-своему.
Магда не считала себя слабой физически, но церковная служба казалась ей истязанием.
- Но до чего же выносливы были русские люди, если без ущерба для своего здоровья могут выстаивать церковную службу. Вероятно, такие условия не дают возможности прихожанам воспринять сознанием слова священника. Поэтому они каждый раз слушают одну и ту же проповедь, как новую, никогда ими не слышанную. В этом отношении католики гораздо мудрее: они на церковной службе, усаживают своих прихожан и проветривают помещение перед проповедью, - думала Магда, как-то раз возвращаясь из церкви – Однако в их постах есть рациональное зерно. После поста я чувствую себя намного лучше. Какой сегодня свирепый мороз, скорее бы пришла весна.
И вот пришла весна, разлились реки, жарко пригревало солнце, зацвели одуванчики, со стороны полузатопленного леса доносился свежий аромат распускающихся тополей. Маленькая Зоя уже подросла и кое в чём помогала матери. Магда как всегда лечила сельчан от разных недугов, мыла избу, ходила за водой. Несмотря на большое количество посетителей, приходивших к ней со своими проблемами, она чувствовала себя одинокой, ни с кем не смогла подружиться; и с грустью вспоминала тёплые отношения с людьми, которые у неё сложились в цыганском таборе и в домике лесника. Её никогда не покидало чувство настороженности, какое-то предчувствие опасности. Магда никогда не расслаблялась, никогда не чувствовала того, что она у себя дома, всё было чужим: от деревянной ложки до русской печи, с которой она подружилась у бабы Веры. И она очень от этого устала. Крестьянский лексикон, о котором ей говорил Борис, она так и не смогла освоить; а как его освоишь, если слово «чай» обозначало напиток, и в то же время его употребляли вместо слов: «думаю, надеюсь». Не один раз возникал у неё вопрос: «Не Марина ли виновата во всём со своей ревностью?» Но кроме Марины были многочисленные сельчане, которые испытывали к ней чувство благодарности за оказанные им услуги. Но оно быстро забывалось, а дружбы не было, никто не заботился о ней, никто не интересовался: хорошо ли живётся ей в этом селе. Только от Егора чуть-чуть повеяло душевным теплом, когда она указала, где находятся украденные у него деньги. Возможно, причина была в том, что он разгадал, кем является она на самом деле, а всем остальным она лгала, выдавая себя за простую крестьянку. Люди подсознательно чувствуют ложь, хотя и не всегда знают это, и чувство недоверия у них трансформируется в другие негативные проявления вплоть до вражды, причины которой они и сами не смогли бы объяснить.
Однажды, когда Магда шла от колодца с полными вёдрами воды, ей встретился Николай. Несмотря на её протест, он взял тяжёлые вёдра из её рук и понёс. Они шли молча, потом Николай спросил:
- Что же ты, Мария, нас избегаешь? Не обращай на Маринку внимания, она ко всем бабам и девкам меня ревнует, не только к тебе.
Как раз в это время Марина вышла на крыльцо и увидела Николая с вёдрами воды и рядом с ним Марию, они шли и мирно разговаривали. Марина мигом соскочила с крыльца и, как разъярённая кошка, кинулась им навстречу.
- Так ты этой шлюхе ещё и воду носишь?! – кричала она.
Марина выхватила из рук Николая вёдра и вылила воду на землю.
- Смотри, Марина, будешь так злиться и ревновать, – мужа потеряешь, – не удержалась Магда. - Чего боишься, то и случается.
Марина, как пантера, бросилась к ней, стащила с её головы платок и вцепилась ей в волосы, они распустились, и огненной волной окутали Магду ниже пояса. Марина ахнула и отпрянула от своей мнимой соперницы.
.
- Какая красота! - невольно воскликнул Николай.
Этот возглас вывел Марину из оцепенения, она снова бросилась к Магде, но та уже убежала в избу и заперла за собой дверь на засов.
- Так она ещё и рыжая! – визжала Марина – Теперь ты видишь, что она – ведьма, это она тебя к себе приворожила! Таких, как она, убивать надо!
-Как тебе не стыдно! – возмущался Николай, уводя жену домой. - Разве мало рыжих людей, так что, все они колдуны, что ли?
Магда упала на лавку, закрыв лицо руками. «Зачем я ей это сказала? - думала она - Теперь будет ещё хуже, нужно скорее уходить отсюда» И она решила уйти с Зоей, когда схлынет разлившаяся вода, и просохнет земля.
От того, что Магда скручивала свои волосы и прятала их под платком, у неё начались головные боли. Как-то раз на рассвете, когда улицы были ещё пусты, она вышла во двор, распустила волосы и принялась их расчёсывать В это время к окну своего дома, стоящего напротив, подошёл Хрящ. Он смотрел на восход солнца. Оно медленно поднималось из-за горизонта, и освещённые его лучами волосы Магды, вспыхнули как пламя. Увидев это, Хрящ страшно закричал: «Огненная ведьма! А-А-А…» и повалился на пол. На шум прибежала Елизавета.
- Что с тобой, батюшка?! – с испугом воскликнула она – Аль заболел?
- Огненная ведьма, – пробормотал Хрящ.
Елизавета пыталась поднять его, но растолстевший Хрящ был слишком тяжёлый, тогда она, выбежав на крыльцо, крикнула жившего по соседству Гаврилу. Он как раз в это время хозяйничал во дворе, прибивая к сараю доску.
- Беда у нас, Гаврила, Хрящ упал, а подняться не может, помоги Христа ради, не слажу я одна-то, уж слишком он толстый, да тяжёлый.
Они вдвоём с Гаврилой еле дотащили Хряща до кровати. Он уже не мог произнести ни слова, а только мычал и таращил глаза в сторону окна.
Плохи дела, – сказал Гаврила, – лекаря бы надо, а то как бы не помер.
Елизавета побежала к Магде, которая уже привела себя в порядок, уложила волосы, накрыв их платком так плотно, что не было видно ни волоска. После стычки с Мариной она решила снимать платок только перед сном, и никому не показываться с обнажённой головой.
- Марья, идём к нам скорее, – просила Елизавета, – хозяину плохо! Пойдём скорее! – торопила она.
И они пошли. С замиранием сердца Магда вошла в дом Хряща. Он лежал на кровати с перекошенным на бок ртом и только мычал, у него отнялись правая рука и нога. Магда подошла к нему совсем близко. Хрящ выпучил на неё глаза, казалось, они вот-вот вылезут у него из орбит. Из перекошенного рта вытекала тонкая струйка слюны. Она отвела Елизавету в сторонку и тихо сказала, так, чтобы её слов не услышал больной, потому что сознание ещё не покинуло его.
- Зови священника, Елизавета, тут уж никто не поможет, удар у него.
Елизавета побежала за отцом Григорием, а Магда возвратилась домой.
К вечеру Хрящ умер. Пришли соседи и мужики из бывшей команды Хряща; начались похоронные хлопоты. Хоронили Хряща с почестями на третий день. Елизавета шла за гробом в окружении односельчанок и выла:
- А раз-милый ты мой хозяин, на кого ты меня, болезную покинул?
Односельчанки вторили ей. Это была погребальная песня, широко распространённая на Руси. Сочинялась и исполнялась она женщинами родственницами покойного или плакальщицами, зарабатывающими этим себе на пропитание. Сочиняли её всегда экспромтом. Отец Григорий сам отслужил панихиду, могилу вырыли на погосте возле церкви и поставили на ней огромный крест. Так закончилась жизнь Хряща – основателя села Хрящёвки. Жизнь как будто бы вошла в свою колею. К Магде вновь обращались за помощью заболевшие люди. Вода начала понемногу убывать, и у Магды затеплилась надежда на благополучный исход. Да и Марина её своей ревностью давно не донимала.
Однажды вечером к ней зашёл Егор, и молча протянул ей толстую пачку денег.
- Что это? – спросила Магда, – удивлённо взглянув на него.
- Нашёл ведь я деньги-то, – ответил Егор, – А это тебе за твоё искусство. Бери, ты их честно заработала. Таких гадалок, как ты, мало на вольном свете. Всё больше шарлатаны попадаются, а ты честная женщина, и способности у тебя огромные.
Прежде, чем она успела что-то сказать, он сунул ей пачку за ворот сорочки, и быстро вышел из дома. Магда сосчитала деньги, их было десять тысяч.
- Ну что же, пригодятся на новом месте, - подумала она.
На другое утро около её избушки остановился всадник на вороном коне, спешился и вошёл в избу. Магда в это время топила печь и готовила еду. Зоя ещё спала, раскинувшись на деревянной кровати.
- Здравствуйте, Магда, – поздоровался приезжий.
Магда вздрогнула от неожиданности и быстро обернулась. Она узнала Бориса, «воспитанника» бабы Веры.
- Здравствуйте, господин, – ответила она, оправившись от испуга.
- Не зовите меня «господин» - сказал Борис, ибо это был он, – и не притворяйтесь передо мной крестьянкой, по происхождению Вы гораздо выше меня. Называйте меня по имени, – попросил он.
- Хорошо, – согласилась Магда, – проходите и садитесь за стол, сейчас я согрею воды для чая и подам завтрак: путь сюда не близкий, должно быть Вы проголодались и устали.
Борис принял приглашение Магды, прошёл к столу и сел. Со времени отъезда Магды он очень изменился: побледнел и осунулся, под глазами появились морщинки. Магда села напротив него и пристально смотрела ему в глаза. Перед её глазами встала картина всей жизни Бориса с момента его отъезда из домика Егора и бабы Веры.
- Что, всё так плохо? – спросила она – Ваш отец настаивает на свадьбе, а Вы противитесь из-за проблем с имением?
- Магда, - с усилием сказал Борис, – с тех пор, как мы увиделись, я только о Вас и думаю, признаюсь: я люблю Вас. И понял это только тогда, когда Вы уехали. Поэтому пусть не удивит Вас мой вопрос: Вы замужем?
- Официально замужем я не была, но, оставшись совсем одна, я какое-то время путешествовала с цыганским табором и там встретила свою любовь, плодом которой стала Зарема, переименованная в русское имя – Зоя.
- Почему же Вы ушли из табора?
- Цыгане не пропускали ни одного города, там они работали, зарабатывая себе на жизнь. Работала на улицах городов и я, не желая быть нахлебницей табора, занималась тем же, чем и они, а это было опасно. Конечно, я ошиблась, позволив зайти в любви так далеко, но мне тогда было всего шестнадцать лет.
- Магда, если я Вам не очень противен, будьте моей женой, – произнёс Борис, заикаясь от волнения. – Мы поженимся, и уедем далеко, туда, где нас никто не достанет. Я предлагаю Вам своё сердце и прошу Вашей руки.
- Спасибо за добрые слова, Борис, – ответила Магда, – но это невозможно, я не могу быть ничьей женой, магия – это не шутка. Тем, кто владеет ею, не удаётся своя личная жизнь. Да и сердце моё принадлежит другому, отцу моей дочери. К тому же: я знаю, что он жив, здоров и любит меня. И я чувствую, что мы скоро встретимся.
Борис сразу сник, лицо его стало серым, морщинки под глазами обозначились резче. Магда уже жалела о том, что так резко отказала ему. Он и так несчастен, а она больно ранила его сердце. Не нужно было говорить ему о Михае. Нужно немедленно смягчить сказанное, как она могла быть такой жестокой? А ведь баба Вера просила помочь ему.
- Борис, - начала она, - я считаю Вас своим лучшим другом. Со мной Вы были бы несчастны. Вы ещё встретите свою любовь, если бросите игру. Хотите, я избавлю Вас от этой страсти? Вы после моего лечения даже не посмотрите на карты. Они будут Вам противны, и Вы никогда не сядете за игорный стол.
- Да, я знаю о Ваших способностях, Магда, и готов принять Вашу помощь. Надеюсь, это не очень затруднит Вас?
- Совсем не затруднит, – ответила Магда. – Расслабьтесь и мысленно представьте себе игральные карты, вспомните процесс игры и не думайте больше ни о чём. Сосредоточьтесь на той игре, когда Вы проиграли.
Борис сидел неподвижно, закрыв глаза. Перед его внутренним взором шла игра в карты. Магда положила свои руки ему на голову и замерла. Её руки покраснели и сделались горячими. Она напряглась, глаза её расширились и сделались почти чёрными от расширенных зрачков. Её губы шевелились, произнося шёпотом какие-то слова. Так продолжалось минут десять. Потом Магда снял руки с головы Бориса, и опустила их в ведро с холодной водой. Минут пять она держала руки в воде, потом вытерла их о полотенце и села за стол напротив гостя, пристально глядя на него.
- Как Вы себя чувствуете? – спросила она – Голова не болит?
Есть небольшое головокружение, – ответил Борис, ещё полностью не выйдя из транса, в который его погрузила Магда.
- Это скоро пройдёт, – пообещала она. – Зато Вы теперь без отвращения не посмотрите на карты. А теперь узнайте Ваше будущее: в Москве живёт Ваша богатая, но одинокая тётка. Дни её сочтены, и скоро Вы станете наследником её состояния. Выкупите своё имение, женитесь по любви на прелестной девушке, и у Вас будет замечательная семья.
Магда, я Вам бесконечно благодарен, и верю, что всё так и будет. Но что это я всё только своими проблемами занимаю Ваше внимание. А как вам с дочкой здесь живётся? Привыкли, или нет?
Плохо, даже очень плохо, – пожаловалась Магда. – Ко мне приходит много людей, я их лечу от разных болезней, но чувствую себя одинокой, притом меня подозревают в колдовстве, хотят убить. Поэтому нам срочно надо уходить из этого села и поселиться в маленькой деревушке. Не встречалась ли Вам такая, когда Вы ехали к нам?
Я помогу вам, – оживился Борис. – Сейчас же поеду и поищу такую деревеньку, найду для Вас приличное жильё, а потом вернусь и перевезу туда Вас с дочкой. Не горюйте и ждите меня.
- Покушайте и отдохните, прежде чем ехать, – предложила Магда.
- Я не голоден, – ответил Борис, – а времени терять нельзя, если Вам грозит такая опасность. Я не прощу себе, если с Вами что-то случиться.
Он встал, подошёл к Магде вплотную и несмело попросил:
- Можно мне Вас поцеловать, как сестру?
Магда обняла его за шею обеими руками, и они крепко поцеловались.
После этого он выбежал из избы, вскочил на коня и ускакал.
ПРОКЛЯТИЕ
Вскоре Магда узнала о том, что пришла беда: в селе начался падеж скота. Сначала у животных шла изо рта обильная слюна, они не могли ни есть, ни пить, а потом быстро погибали. Хозяева даже не успевали их прирезать до того, как они погибнут. Село было в панике. «Кто напустил мор на скотину?» - задавали они вопрос друг другу и не находили ответа. Ответ нашла Марина.
- Не поняли что ли, кто скотину сгубил? – выступала она – Вон та колдунья, что в Хрящовой избе живёт. Помните, что он сказал напоследок? «Огненная ведьма!» А волосы её кто видал? Только у ведьмы такие волосы бывают, недаром она их прячет, в церковь её калачом не заманишь, и креста на себе не носит! Знать, боится его!
- Есть у неё крест, – вступилась за Магду Прасковья, – своими глазами его на ней видала, а что странная она, то это – правда.
Люди, слушавшие Марину, призадумались, Гаврила вспомнил, как Хрящ испугался когда-то в лесу «огненной» ведьмы, не с Марией ли он тогда повстречался? Что, если права Маринка, и рядом с ними живёт ведьма?
- Надо всё это выяснить, – сказал Гаврила. – Прямо сейчас, не откладывая. Пошли, народ честной, к её избе, там всё и узнаем.
И толпа направилась к избушке Магды, захватив на случай вилы и ножи.
В это время, остро почуяв опасность, она собирала вещи, чтобы скорее бежать отсюда, укрыться в ближайшем лесу. Она надевала на дочку дорожную одежду, когда услышала у избушки гул людских -голосов.
- Марья, выходи, разговор к тебе есть! - закричали снаружи.
Магда замерла, прижав ребёнка к себе, потом схватила острый кухонный нож, спрятала его под передник и вышла. Двор окружила толпа людей, нахмуренные злобные лица вокруг. Забыто всё, что сделала для них Магда, многих из них исцелив от болезни. С минуту они стояли молча, потом чей-то голос приказал: «Сними с головы платок!» Магда стояла не двигаясь. Тогда к ней подскочила Марина и сорвала с неё туго завязанный на голове платок, и тот час же её яркого, огненного цвета волосы густой волной окутали её до бёдер. От неожиданности толпа замерла. Из избушки выбежала Зоя, и, прижавшись к матери, уцепилась за её юбку, испуганно глядя на толпу.
- Да чего вы ждёте?! Бей её! – крикнула Марина.
- Бей её! Бей! – из озорства кричали Митька и Петька.
Этот возглас прозвучал, как сигнал. Сын Прасковьи – девятилетний Панька натянул рогатку и выстрелил в Магду камешком, но промахнулся, и попал Зое прямо в висок. Острый камешек пробил тонкую косточку виска. Девочка упала на землю, из её ранки полилась тонкая струйка крови, окрашивая траву около её головки.
- Зарема!! – страшно закричала Магда, подняв дочку на руки.
Она приложила ухо к её груди, но маленькое сердечко уже не билось – смерть наступила мгновенно. Магда была потрясена, не сознавая ничего, она понесла мёртвого ребёнка к берегу Малого Черемшана. Толпа молча шествовала за ней на приличном расстоянии. Магда спустилась с крутизны и, крепко прижав к себе дочку, осыпала поцелуями её мёртвое личико. Затем, не доходя до воды, она положила ребёнка на траву, а ножом начала рыть землю, разгребая её руками. Мягкая земля поддавалась легко. Вырыв могилку, она поднялась во весь рост, охватила одной рукой свои волосы, а другой – с силой отсекла их ножом у самой шеи. Волосы огненной волной упали на землю. Магда положила дочь на них, крепко завернула трупик в свои густые волосы и положила в могилку. Потом забросала её землёй, при этом тихо приговаривая:
- Спи спокойно, моя доченька, пока мои волосы, укрывшие тебя, никто не тронет, тельце твоё останется нетленным, они тебе послужат, как когда-то служили мне.
Толпа людей стояла, не двигаясь, и молча смотрела на эти странные похороны. Сровняв могилку и засыпав её сухой землёй, Магда поднялась, выпрямилась, протянув руки к толпе, и громко заговорила:
- Проклинаю вас, люди, и землю, на которой вы живёте!! Как вы убили мою дочь, так и вода эта, убывая, будет каждый год уносить с собой детей и внуков ваших! И правнуков ваших детей на долгие годы, пока не останется ни одного дома на этом месте, и пока оно не станет дном моря. А вода не будет убывать до тех пор, пока не получит свою жертву. Волосы мои, зарытые на этом берегу, будут хранить моё проклятие! А тот человек, который убил моё невинное дитя, будет мучиться до самой смерти от тяжёлого камня совести, который будет точить его грудь!
Сказав это, Магда как была в одежде вошла в воду, далеко заплыла и нырнула. Люди молча смотрели на воду, но Магды больше не видели.
Возвращались они по домам с чувством совершённого преступления, не глядя в глаза друг другу. В селе только и говорили об этом случае. Николай понуро ходил по дому из угла в угол и молчал. Нехорошее предчувствие томило его.
- Жалеешь, что ведьма твоя утонула? – язвительно спросила Марина.
- Ведьмы разные бывают, – ответил он. – Эта была доброй, и если бы не ты, ничего бы не случилось, ревнивая стерва. Не были бы мы сейчас прокляты.
- А скот? Кто скотину морил? – не унималась Марина.
- Только не она, которая всех лечила. Скольких людей на ноги подняла. Добро-то мы забыли. А скотина от болезни могла подохнуть.
В тот же день отец Паньки чуть не запорол его до смерти.
- Тебя, дурака, Марья вылечила, - приговаривал он. - Был бы ты сейчас на погосте, если бы не она, а ты её дитя угробил, из-за тебя мы все проклятие получили. Кто знает, какой бедой оно для нас теперь обернётся!
Прасковья еле отняла Паньку от разъярённого мужа и увела из дома. Его забрал к себе отец Григорий. Вечером мужчины сошлись в доме Пахома, чтобы обсудить случившееся несчастье, грозившее всему селу.
- Завтра надо найти эти волосы и сжечь их, – сказал отец Григорий, - а я молебен отслужу за здравие всех. И святой водой окроплю вас и то место, где её дочь похоронена, от него она на нас проклятие посылала.
На том все согласились. На другой день мужики лопатами перекопали почти весь берег Черемшана, но волос так и не нашли. Ограничились тем, что спалили избушку Магды со всем её имуществом. Смотреть пожар собрались почти все жители села. Ждали какого-то чуда: то ли чёрт выскочит из трубы, или огненный шар в небо поднимется, на худой конец – запахнет серой. Но ожидания их не оправдались, пучки сухой травы на стенах избушки и недосохшая трава на чердаке, сгорая, издавали приятный аромат.
Разочарованные люди начали расходиться. Когда с места пожара ушёл последний зритель, к бывшей избушке подскакал всадник. Он постоял, опустив голову, около почерневших углей и торчащей трубы из обожжённой печи. Из покрасневших глаз его струились слёзы, капая на гриву коня.
- Опоздал! – печально произнёс Борис и, пришпорив коня, ускакал прочь.
- Уж ведьмой ли была Марья? – засомневались многие зрители пожара.
На другой день по просьбе отца Григория село посетил врач из города и дал заключение о том, что скот погиб от болезни, которая опасна и для человека. Заразиться ей можно, употребив в пищу молоко от больной коровы.
Через год в разлившейся воде утонул Николай, его тело тщетно искали баграми вдоль всего берега. Пахом тяжело переживал гибель единственного сына. Он пристрастился к спиртному и возненавидел невестку лютой ненавистью, считая её причиной гибели сына.
- Пей больше, – говорила ему Марина, – скорее помрёшь, а дом и всё добро мне достанется. Вот уж поживу тогда в своё удовольствие.
- Да я скорее дом спалю, чем тебе, сука, хоть кроху оставлю.
Кончилось тем, что Пахом жестоко избил Марину. Эти ссоры продолжались ежедневно: Пахом сначала напивался, потом бил сноху. Марина подурнела, начала худеть и решила пить парное молоко от уцелевшей после падежа скота коровы. Как-то утром, когда она её доила, то не заметила, как у Бурёнки изо рта идёт слюна. Марина напилась парного молока, а на другой день почувствовала острую боль в корне языка и горле. Всё тело горело огнём, она задыхалась. Горло распухло, и Марина не могла ничего глотать, даже слюну.
- Лекаря бы мне, – попросила она свёкра, - умираю ведь.
- Лекаря ты сама со свету сжила, – ответил Пахом, – вот и помирай.
Марина умерла на следующий день, а вслед за ней подохла и корова.
Прошёл ещё один год. Теперь в разлившейся воде купаться боялись, помня о проклятии, которое наложила на их село Мария. На этот раз вода не убывала долго, даже на лодках не выходили рыбачить. А рыбы поесть хотелось. Гаврила приспособился рыбачить удочкой, сидя на мостках. И вот однажды под ним подломились мостки, и Гаврила как был в одежде, упал в воду, а вынырнуть не смог, запутавшись в леске. На следующий день вода начала быстро убывать, и вскоре вошла в своё русло. Жители села поняли, что проклятие Марии сохранило свою силу на долгие годы, и теперь боялись весеннего разлива.
Той весной, когда Магда, наслав на сельчан проклятие, вошла в разлившиеся воды Черемшана и нырнула, Петька и Митька решили достать свой клад, ночью усердно копали на погосте крайнюю могилу, перерыли всю землю, но денег так и не нашли.
- Это ты, сука, деньги из могилы выкопал! - закричал Митька. - Да от меня перепрятал?! А ну, отдавай мою долю, ворюга!
- Да ты охренел, что ли?! – возмутился Петька. – Сам их украл, а на меня вину валишь?! Говори, куда ты их перепрятал!
Спустя минуту бывшие друзья уже катались по земле в тесных объятьях драки. У Митьки в руках сверкнул нож, и он всадил его прямо в сердце своего друга. Петька упал, обливаясь кровью, а Митька, зная, что в этом убийстве сразу заподозрят его, бежал к реке для того, чтобы украсть лодку и скрыться на ней от возмездия сельчан, выехав на Волгу. Однако все лодки были крепко привязаны, и Митька в отчаянии, схватил валявшуюся неподалёку деревянную дверь, и решил плыть на ней.
На рассвете жители села увидели ужасную картину: разрытую могилу и лежащего на ней всего залитого кровью мёртвого Петьку. Этот случай потряс всех жителей, масла в огонь подливала необъяснимость этого преступления. Только Егор знал истинную его причину, но молчал. В народе поползли слухи о том, что Бог прогневался на них за то, что погубили невинную бабу, другие говорили, что проклятие ведьмы такое сильное, что беды на село, как из мешка сыплются. Так и жили сельчане, теряя ежегодно во время разлива реки по одному, а то по два человека. Не помогали никакие богослужения; видимо, сильным было проклятие ведьмы.
Магда нырнула глубоко, но вода вынесла её на поверхность, тогда она поплыла, стараясь достичь середины Волги, где течение было быстрым, и найти воронку, которая затянула бы её в омут. Однако течение реки нежно подхватило её и понесло, обходя воронки, вдоль берегов. Магда повернула голову и увидела, что рядом с ней плывёт снятая с петель дверь, а на ней распластался человек; когда они поравнялись, он тоже посмотрел на Магду, им оказался тот парень, который кричал «Бей её!». Глаза их встретились, увидев изумрудные глаза Магды, Митька сразу узнал её.
- А-а-а…!- закричал он, от ужаса закрыв руками лицо.
Одно его неосторожное движение, и плывущая под ним дверь перевернулась, накрыв Митьку с головой. Больше он не показывался на поверхности воды, а Магда плыла дальше по течению, её не тронула гибель парня. Вдруг ветка полузатопленного дерева преградила ей путь. На ней виднелось что-то знакомое, это была ладанка, которую Магда потеряла в лесу. Она сняла её с ветки, и положила себе на грудь. «Теперь можно поговорить с бабушкой», - подумала она и плыла дальше уже по Волге.
Быстрое течение реки несло её всё дальше от проклятого ею села. Мимо проносились леса, возвышенности, маленькие деревеньки и даже города. Магда легла на спину и закрыла глаза, её охватила апатия: уж если не удаётся утонуть, пусть река принесёт её куда-нибудь, ей всё равно. На берег выходить не хотелось: после смерти дочери она не могла видеть людей, а здесь никто не нарушает её одиночества. Незаметно для себя Магда заснула и во сне услышала тихий голос бабушки:
- Милая моя внучка, сколько же ты наделала ошибок, но хуже всего это то, что ты не выдержала своего последнего испытания.
- Каких ошибок, бабушка, и какое испытание я не выдержала?
- Ты пришла жить в село, где была церковь, а жители сёл ревниво следят за тем, кто её посещает. В деревнях, где нет церквей, люди к колдовству относятся терпимее, нужно было поискать глухую деревеньку, походить вокруг. А главная твоя ошибка – проклятие, которое ты послала людям и их селу. Ты совершила зло, а это не прощается. Можно было бы применить твою Силу по-другому: сделать вас обеих невидимыми. А если это не получилось, то вызвать на место скопления людей густой туман, оживить дочку и скрыться. Тогда вы остались бы в живых.
- Но они убили мою дочь, несмотря на то, что я многих из них вылечила от болезней. Я никому не делала зла, пока они не убили мою Зарему.
- Это был несчастный случай, твою дочь убил такой же ребёнок, только постарше. Он убил её нечаянно и за это уже получил наказание.
- А толпа, которая пришла к моему дому? А Марина, которая мне житья не давала?
- Людей надо прощать, Магда, они – ещё дети в понятии Высших Сил. Дети же бывают злыми, хотя не сознают этого, но мы их прощаем.
- Бабушка, неужели ты простила людей, которые сожгли на костре мою маму – твою дочь? Ведь она умерла ужасной, мучительной смертью.
- В этом не было необходимости, я смотрела на это, как на несчастный случай, совершённый детьми, хотя мне было так же больно, как и тебе.
- Бабушка, а нельзя ли снять моё проклятье? – взмолилась Магда.
- Нет, – ответила бабушка. – Высшие силы не позволят этого сделать, оно будет действовать очень долго. Я, внучка, тоже совершила ошибку, передав тебе свою Силу, не подготовив твоего сознания, и теперь ты должна умереть. Но тогда мне некому было её передать кроме тебя, а сознание твоё я подготовить не успела – ты была слишком молода, когда ко мне пришла смерть.
- Бабушка, а разве ты не могла погадать себе, узнать своё будущее?
- Нет, себе гадать нельзя. Можно увидеть чьё-то будущее, но не своё: мешают чувства. Увидишь или чего желаешь, или чего боишься, а страх в будущем становится судьбой и исполняется.
- Я только и хочу умереть, но смерть избегает меня, бабушка.
- Ты не можешь умереть, не передав человеку свою Силу. Только передай её доброму и умному человеку, если она попадёт не по назначению, много Зла сотвориться на Земле, не сделай этой ошибки, Магда! А теперь прощай.
- Бабушка, когда я умру, мы с тобой будем вместе?
- Нет, дорогая, мы будем на разных уровнях, я отвечу за свою ошибку, а ты будешь отвечать за свои - перед Силами Света.
Магда очнулась уже на рассвете. Значит, это был сон? Но она действительно совершила ошибку: бабушка ей говорила перед смертью, чтобы она не шла туда, где есть церковь. И как найти человека, которому можно передать свою Силу, чтобы скорее умереть? Она так устала! Каким же совершенным должен быть человек, имеющий СИЛУ и тайные знания, чтобы он не причинил людям зла и не совершил ошибки. Какой должен быть у него самоконтроль мыслей и чувств! У бабушки всё это, несомненно, было, иначе она спасла бы от гибели на костре свою дочь. Значит, спасая дочь, она причинила бы кому-то зло, и она не пошла на это. Однако спасла же она от гибели свою внучку, применив свою СИЛУ в последний раз, погубив чёрного рыцаря. Значит, она знала, что этот человек принесёт много зла людям. Так думала Магда, плывя по течению реки.
Мелкая рябь воды нежно ласкала её тело, и ей в плеске волн слышались слова:
- Успокойся, Магда, - это говорю я, Волга – я скрою тебя от посторонних глаз и вынесу тебя к тому человеку, которому ты сможешь передать свою Силу. Доверься мне.
- Спасибо, Волга, – поблагодарила Магда реку. – Расскажи мне о себе. Мне кажется, что ты непростая река.
- Да, я – очень древняя река, – шептали волны – и очень много храню тайн. Когда-то меня называли Ра, и люди благоговели предо мной. Прошло много веков, и мои воды окрасились кровью людей, защищавших свою Родину от напавшей на неё орды кочевников. Когда победили кочевники, меня стали называть Итиль. Когда же Русичи прогнали врагов со своей земли, меня уже называли Волгой. По мне плавали струги и челны, потом – баржи, которые по берегу тянули бурлаки. Жила бы я ещё много веков, но скоро, через век или другой меня погубят люди, которых я кормлю и пою своей прозрачной водой. Погубят из-за своей глупости и жадности. Меня, свободную реку, закуют в кандалы. И зарастёт тиной моё лоно, которое зовётся руслом. Лишившись лона, я растекусь по низинам и превращусь во множество болот, источающих смрад. Погибнет рыба, которой сейчас я богата. Моей водой будут травиться люди, ибо им нечего будет пить.
Под шёпот волн Магда задремала, и уже она не различала, где сон, а где явь. Вскоре мысли её начали путаться: длительное пребывание в воде сказалось на её здоровье. Её то бил озноб, то она горела, как в огне. Она снова забылась в тяжёлом сне без сновидений, и тут чьи-то руки подхватили её, приблизили к берегу и вынесли из воды.
ЦЫГАНЕ.
Три цыганских кибитки медленно двигались на Юг по бескрайней российской степи. Не было слышно привычного гомона цыганок. В передней кибитке барона царило уныние. Барон хмурился, Зарема часто плакала, а Михай от тоски не находил себе места. Даже старая цыганка молча грустила в своём углу. Недавно они расстались с Магдой, которую они полюбили, как родную дочь. Тревожные мысли мучили Михая: сколько бед и опасностей может подстерегать одинокую беременную женщину в незнакомой стране. Уже наступили холода, и она просто могла замёрзнуть по дороге. На неё могли напасть бандиты и убить. От этих мыслей у Михая холодело в груди, и по телу пробегал озноб. Даже на стоянках, когда жгли костры и пировали, он сидел в стороне, не прикасаясь к еде.
- Так ты ослабнешь и потеряешь силы, которые могут понадобиться твоей Магде, – говорила Зарема.
- А увижу ли я её когда-нибудь? – с грустью в голосе спрашивал Михай.
- Дай-ка, я на неё погадаю, - предложила мать, - тогда всё и узнаем.
Она залезла в кибитку и усадила сына рядом с собой. Потом достала колоду карт, перемешала их, шепча какие-то слова, и разложила их полукругом. Долго молчала, всматриваясь в них, и, наконец, заговорила:
- Сначала ей было трудно, она чуть было не замёрзла, но ей помогли добрые люди. Сейчас она жива и здорова….
Зарема вдруг нахмурилась, всматриваясь в карты. У Михая замерло сердце. Но она сложила карты, смешала их, бросила веером себе на колени и снова долго всматривалась в них.
- А ведь она не одна! – наконец провозгласила Зарема – Рядом с ней младенец. Она родила!
- Сына или дочь? – с нетерпением спросил Михай.
- Магда бы сказала тебе об этом, а у меня нет такой Силы, как у неё. Теперь ты отец, а я - бабушка! Чуешь?
После гадания настроение Михая улучшилось, и появилась надежда встретиться с Магдой.
- Я всё левое побережье Волги пройду, но их найду – думал он.
За три зимы табор Барона кочевал в Крыму и на побережье Чёрного моря. Когда же появились первые признаки весны, он по просьбе сына повёл свой табор вверх по правому берегу Волги. Проехали бедные растительностью калмыцкие степи и доехали до красивых, лесистых волжских берегов, держа курс к Царицыну. Богатые помещики, имения которых встречались на их пути, часто приглашали молодых цыган и цыганок на праздники с песнями и плясками. За такие цыганские развлечения они платили очень хорошо. Табор быстро разбогател, и решил отдохнуть. Они выбрали красивую лесную полянку недалеко от Волги с растущим на ней молодым топольком и расположились на длительный отдых.
Михай сидел на берегу реки подальше от табора, чтобы побыть в тишине, и уже в который раз вспомнить то время, когда в его жизнь вошла Магда.
- Так вот, какая она – Волга, отнявшая у меня любовь, - думал он, - широкая и бурная, а на том берегу – непроходимые леса, там ли сейчас моя Магда? И кто у неё родился, сын или дочь? Ведь она ушла от нас беременной. Теперь моему ребёнку идёт уже четвёртый год. Мне так хочется увидеть их обеих, но наш табор не бывает в тех местах.
Михай всматривался в быстро текущие воды реки и вдруг увидел плывущее по ней тело человека. Он быстро сбросил с себя одежду и, борясь с течением, поплыл к нему. Это была молодая женщина с короткими рыжими волосами, очень похожая на Магду. Михай одной рукой обхватил её за талию и поплыл. Достигнув берега, он положил безжизненное тело женщины на сухой песок и, приложив ухо к её груди, услышал слабое биение сердца. В это время женщина вздохнула и посмотрела на него большими изумрудного цвета глазами на бледном исхудалом лице.
- Магда! – закричал он – Ты жива, моя Магда! Слава Богу!
Он опустился возле неё на колени, целуя её безжизненное лицо.
- Михай! – слабо воскликнула она – Вот мы и встретились, но слишком поздно, жить мне осталось считанные минуты. Смерть уже дожидается меня. Вот она уже стоит у моей головы. Я отчётливо вижу её, скоро она заберёт меня, а мне нужно успеть…
- Нет! – крикнул он, не дав ей договорить – Ты будешь жить! Мои сёстры-цыганки вылечат тебя своими средствами… А где твои волосы, Магда?
Михай впервые заметил отсутствие её длинных, густых волос.
- Слушай меня внимательно, - проговорила Магда. – Я совершила ошибку: пришла не туда, куда нужно. Со мной была наша дочь Зарема. Жители села заподозрили меня в колдовстве и хотели убить, но погибла наша дочь. Я отрезала свои волосы, завернула в них нашу девочку и похоронила её на берегу реки. Она называется Малый Черемшан. Пока волосы мои не тронут, тело нашей дочки будет нетленным, ты можешь найти её могилку и проститься с ней. Она очень похожа на тебя, посмотри на неё в первый и последний раз. Обещай сделать это, Михай, и я умру спокойно.
- Я поеду туда и, клянусь, исполню твою просьбу. Я бы и сам туда поехал, ведь это же моя дочь! Как называется село?
- Оно называется Хрящёвка. Она стоит на округлом плато, омываемом тремя реками. Там построена деревянная церковь с куполом-луковкой, и растёт сосновый лес. А теперь самое главное: я обладаю не только Силой, но и тайными знаниями, которые доступны только посвящённым, иначе много зла будет сотворено на Земле, если они попадут к злым людям. К моей бабушке они попали случайно. Умирая, она передала их мне, а я передам их тебе вместе с Силой. Это очень опасный груз, Михай. За носителем этих знаний охотится орден Розенкрейцеров, который когда-то давно упустил их. Если они надут носителя тайных знаний, то убьют его. Поэтому будь осторожен. Применять их нельзя, разве только для спасения своей жизни, если при этом не причинить Зла. Поклянись мне в этом, и когда придёт твой час, передай их надёжному и доброму человеку.
- Обещаю тебе, Магда, что никому не причиню Зла, - торжественно произнёс он. - Ради тебя и в память нашей дочери.
- Хорошо, - устало прошептала Магда и с усилием протянула руку. - Теперь склони свою голову мне на ладонь, - попросила она.
Михай повиновался. Магда накрыла другой рукой его голову и закрыла глаза. Он почувствовал, как неведомая ему раньше Сила разлилась по всему его телу. И тут руки Магды разжались. Михай поднял голову – она была мертва. Напрасно он прикладывал ухо к её груди, надеясь услышать хоть слабенькое биение сердца. Как в столбняке сидел он около мёртвой Магды, потеряв счёт времени. Наконец он очнулся, солнце было уже высоко и сильно пригревало. Он поднял её безжизненное тело и понёс его в табор. Зарема увидела его издалека и поспешила навстречу.
- Да это Магда! – воскликнула она – Точно так, как она нам тогда в своём хрустальном шаре эту картинку показывала.
Цыгане окружили их, горестно вздыхая. Михай рассказал им печальную историю Магды и о том, как он нашёл её. Зарема плакала. Платон стоял, опустив голову.
- Она была слишком молода, имея такую Силу, и неумело воспользовалась ей, - сказала старая цыганка, вытирая слёзы.
- Мы похороним её по цыганскому обычаю, объявил Барон.
Магду похоронили под молодым тополем и прикатили на её могилу огромный камень-валун. Михай сидел на земле, обняв обеими руками камень, и слушал шёпот листьев тополя.
- Я должна передать тебе тайныё знания, - шелестел тополь голосом Магды, - никто из людей не должен их знать: они не готовы принять их, может случиться большая беда. Поклянись в том, что когда придёт твой час, ты передашь их вместе с Силой достойному человеку. Ты будешь носителем тайных знаний, но пользоваться ими тебе нельзя. Они предназначены для другой расы людей, которая придёт вслед за нашей. Об этом я узнала только здесь, где нахожусь сейчас.
- Клянусь! – произнёс Михай.
С этого дня Михай ежедневно приходил к могиле Магды, и она передавала ему всё, что знала сама. Это продолжалось до тех пор, пока Михай не усвоил всё, что относилось к тайным знаниям.
- Бедная Магда! – часто слышался шорох тополиной листвы – Такая красивая, и такая несчастная.
Михай, не привыкнув слышать и понимать язык животных и растений, подумал, что кто-то стоит за его спиной и шепчет. Убедившись, что он у могилы сидит один, догадался, что это шепчется меж собой листва тополя.
- Она передала мне свою Силу, теперь я знаю, что надо делать. Спи спокойно, дорогая Магда, - думал Михай, а слёзы струились из его глаз и падали на могилу Магды, орошая цветы, посаженные Заремой.
Заходящее солнце заливало печальную картину алым светом, как будто бы тоже прощалось с Магдой. Солнечные лучи медленно гасли. А когда они погасли совсем, Михай с трудом поднялся с земли и уныло побрёл к своему табору.
Он часто сидел возле могилы Магды на земле перед тополем, прислонившись к холодному камню. Тоска ядовитой змеёй вползала в его сердце, кусала, потом ледяным клубком сворачивалась на груди, мешая дышать. Тогда, чтобы от горя не сойти с ума, он закрывал глаза и начинал разговаривать с ней, как с живой.
- Скоро ли я увижу свою дочь,дорогая? - спрашивал Михай.
- Не скоро, - шелестел листвою тополь над его головой.
И тоска снова ползала в грудь. Михай находил забвение в работе: рубил дрова для костров, объезжал лошадей – трудился до изнеможения. Но стоило ему прилечь отдохнуть, как тоска снова овладевала им, и он шёл к дорогой ему могиле.
- Ах, Магда, - говорил он,- как права была моя бабушка, первой увидев твою судьбу. Теперь я не найду себе применения, хотя ты и подарила мне свою Силу. Я погибаю от тоски по тебе, Магда. Скажи, что мне делать?
-Уходи из табора, Михай, ищи место захоронения нашей дочери. У тебя будет много невзгод, но если ты примешь их с покорностью, то увидишь нашу Зарему. Мои волосы хранят её нетленной. Ты найдёшь себе применение, когда будешь делать людям добро. От этого тебе станет легче. Когда же придёт твой час, мы встретимся снова, но уже в другом мире, не похожим на наш.
Михай подошёл к отцу, сидевшему на траве возле своей кибитки, опасаясь высказать своё решение. Они долго молчали, продлевая время щекотливой беседы. Наконец, Барон заговорил первым.
- Знаю, зачем пришёл: табор наш хочешь покинуть.
- Да, отец, на левом берегу притока Волги похоронена моя дочь, и я должен найти её могилу, так перед смертью мне завещала Магда.
- Ну что ж, - сказал Барон. – Это твой долг – выполнить её волю. Сегодня же вечером мы всем табором устроим тебе проводы.
Ещё до захода солнца цыганки начали жарить на костре баранину и кур, печь картошку и резать овощи. Когда всё было готово, вблизи костра разостлали праздничную скатерть, поставили на неё еду и вина, и весь табор разместился вокруг на траве. Первый тост произнёс Барон:
- Ромалэ, выпьем за благополучный отъезд из табора сына моего Михая! – голос его дрогнул. – Долг призывает его покинуть наш табор, так пусть же путь его будет лёгок и безопасен.
Все выпили бокалы до дна и принялись за еду. Когда же всё было выпито и съедено, скатерть убрали, а в костёр подбросили дров и сухой травы, и он вспыхнул с новой силой, посылая в ночное небо множество искр. Вперёд вышли два молодых цыгана со скрипками. Они играли грустную цыганскую мелодию, протяжную и с переливами. После них разноголосый хор цыганок в ярких нарядах исполнил несколько грустных цыганских песен с надрывом и стонами, но очень приятных на слух. Михай сидел и жадно слушал их, впитывая каждый звук, стараясь запомнить эти песни на всю жизнь. Михай перевёл взгляд на дерево, растущее вблизи от костра, и вдруг увидел Магду, танцующую испанский танец, как когда-то при их первой встрече; с поднятыми вверх руками, с выпрямленным станом, она танцевала, прищёлкивая пальцами, и её огненные волосы, развеваясь, казались продолжением костра.
- Это Магда прощается со мной и хочет, чтобы я запомнил её именно такой, - подумал Михай и, встав, отошёл от костра. Цыганки, утомившись от песнопения, тоже примолкли.
- Туши костёр! – скомандовал Барон. – Расходись по кибиткам!
Костёр погас, и всё вокруг озарилось призрачным светом полной луны. В кибитке Барона уже улеглись спать: ведь завтра утром Михаю предстоит дальний путь. Яркая луна освещала внутренность кибитки. Зарема, приподнявшись на локте, неотрывно смотрела на спящего сына, тихонько напевая цыганскую колыбельную песню: «Спи, сынок, спи, родной. Завтра утром мы с тобой за кибиткой кочевой пойдём дорогою лесной». К ним подползла старая цыганка и тоже смотрела на внука, а в лучах лунного света блестели слезинки на её морщинистых щеках.
Утром Зарема собрала сыну вещевой мешок, а Барон сказал:
- Выбирай любого коня и скачи, долгие проводы – лишние слёзы.
- Нет,- ответил Михай, - я пойду с котомкой за плечами: так безопаснее.
Зарема вынесла вещевой мешок с зашитым в него небольшим количеством денег: большие деньги брать было опасно.
- Передай привет моей внучке, - попросила она и обняла сына.
Михай обнял отца, мать и старую цыганку. Все они чувствовали, что он уходит от них навсегда, но крепились, не показывая напоследок своих слёз.
Михай пошёл проститься с Магдой. Он сел на траву и прислонился к холодному камню.
- Михай, - зашелестел тополь, - когда придёшь в село, прости того, кто убил нашу дочь. Имея Силу, научись прощать: иначе посеешь Зло. Я признаюсь тебе в том, что совершила ужасную ошибку, наслав проклятие на то село и на людей, живущих в нём. Теперь в разлив вода, убывая, будет уносить людей из того села. Они будут в ней тонуть. В искуплении моей вины сделай пострадавшему селу Добро. Поэтому тебе придётся там пожить хотя бы недолго.
- Всё сделаю, как ты сказала, моя Магда, хотя мне и будет это тяжело. Ты мне скажи, когда мы с тобой встретимся? И будем ли мы вместе там, где ты сейчас? И что мне сделать, чтобы этот час скорей настал?
И тополь шелестел:
- Мы встретимся нескоро, а как встретимся, то уже больше не расстанемся никогда, а время нашей встречи приближать не надо. Нельзя идти наперекор Творцу.
- Прощай, жена моя, - сказал Михай.
Он встал на колени перед могилой Магды и поцеловал землю, под которой покоилась его Любовь, затем встал, закинул за спину котомку, низко поклонился родителям, которые у него на глазах стояли рядом, и, не оглядываясь, быстро пошёл по лесной тропе. Деревья махали ему своими ветвями, он даже слышал прощальный шорох листьев, и слёзы выступили у него на глазах.