Свидание с сыном
Когда я открыл дверь, на пороге стояли двое. Прихода русоволосого юноши лет шестнадцати я и ждал все эти годы. Но теперь, задумав подлость из подлостей, ощущал себя самым ничтожным человеком на Земле. Однако же, план был верным, и отступать от него я не собирался.
Второй гость был толстым серокожим, затянутым в чёрную форму с непонятными значками на шевронах. Пришелец протянул мне планшет.
-Дату и подпись, товарищ Белов. Через три часа сдайте курсанта дежурному по училищу. О последствиях не возврата распространяться не буду, -пробубнило за пришельца коммуникационное устройство. При этом серокожий не раскрывал щелеобразного рта.
-И это всё?—выведя пальцем на экране нужные символы, спросил я.
-Всё, товарищ Белов. Если у курсанта Антона не будет возражений, вы снова встретитесь через год. И так далее. Приятного общения, -серокожий вяло пожал мне руку и удалился.
-Здравствуй, папа.
Мы обнялись. От курсанта веяло холодом. Он не очень-то горел желанием меня видеть, но это было уже традицией. Когда юноше исполнялось шестнадцать лет, он приходил в дом своих родителей. И эта была первая их встреча, а в тридцати процентах случаях и последняя. Завтра курсанта отправят во Флот, и через неделю-другую полёта он вступит в первый свой бой. А так, как курсантов с Земли посылали на самые горячие участки Фронта, то шансов остаться в живых было мало.
-По кофе, папа?
-Да. Проходи.
Антон разулся, прошёл на кухню и с ногами устроился на диване. Я сел рядом. Услужливый кибер подкатил нам столик с чашками кофе, кофейником, тортом, тарелками и вазой конфет, после чего убрался в свою коморку.
-А где мама?
-Погибла девять лет назад под планером Стражей. Несчастный случай. Больно вспоминать… Сейчас, - я ушёл в комнату и вернулся с золотым крестиком в руке. –Мама хотела подарить тебе это, -я вложил крестик в ладонь Антона. –Спрячь понадёжнее.
-Символ Старой веры? За такие штуки нас наказывают, папа, -Антон положил крест на столик. –Жаль маму, но взять не могу… В доме есть литература провокационного содержания?
-Ищи, сын. Ты только ради этого пришёл?
-Нет. Я хочу, чтоб мой отец жил долго и счастливо, и не попал под дурное влияние, -Антон глотнул кофе. –Если есть, отдай мне. Отделаешься штрафом и посещением лекции о бесперспективности сопротивления.
-Я неглупый человек, Антон. Я сжигаю все эти оппозиционные газетёнки сразу после прочтения, ещё на улице. Зачем держать такой компромат на себя самого дома?—я глотнул кофе. –Очень лестно, что печатное слово вернуло себе прежний вес. С тех пор, как серокожие взяли под контроль Сеть, там уже нельзя найти ничего путного. Вся правда в газетах, сын. Читаешь?
-Нам читают. На уроках патриотизма. Показывают, как не надо рассуждать, -заявил Антон. –Так я поищу газеты в твоих вещах?
-Я заместитель директора национального банка, Антон. Тут везде камеры. Это же каким болваном надо быть, чтобы пронести сюда хоть одну газету?!
-Такой дерзкий и хитрый, как ты, вполне мог незаметно пронести и хорошенько спрятать. Скажем, для потомков. Когда мы каким-то чудесным образом освободимся от власти серокожих. Такого, конечно же, никогда не случится. Серокожие несут нам свободу и процветание. Но люди глупы, и порой не видят очевидного. Я посмотрю, -Антон встал и вышел в другую комнату.
-Ты явился сюда шпионить за отцом?—громко спросил я. –Напрасный труд. Камеры отлично справляются и без твоей помощи.
-Мы просто уничтожим все улики. Доносить я не стану, -послышалось из другой комнаты.
Я взял чашку кофе и откинулся на спинку дивана. Из спальни доносились глухие шлепки. Антон выбрасывал мои вещи из шкафа, желая найти там скелет. Тетрадь из-под подушки он точно достанет. Кроме неё там ничего и нет, но и одной тетради достаточно, чтобы отправить меня во Флот на полгода. А это равнозначно смертной казни. Да, тюремное заключение и расстрел уже сорок три года как неактуальны. С тех самых пор, когда Земля пала под напором серокожих. Сейчас и тюрем-то не осталось. За любое преступление тебя просто определят на энный срок во Флот, обучат кое-как и отошлют на другую планету воевать с аборигенами. Как правило, хватает одной недели, дабы враги Серой Империи уничтожили весь корпус штрафников. А пока земные преступники штурмуют малозначительные объекты инфраструктуры аборигенов с маломощными бластерами в руках, механизированные части Серых бьют по ключевым точкам противника. Вот так серокожие и убивают двух зайцев одновременно.
И из детей наших Серые уже с пелёнок выращивают пушечное мясо. Мы и детей своих видели только в день, когда им исполнялось шестнадцать лет. И то на несколько часов, чтобы ненароком не вложить в их светлые головы мысль о сопротивлении. Через год к нам вернуться жалкие тысячи из миллионов, а лет через пять, быть может, не прилетит никто. Повезёт лишь тем юношам и девушкам с крепкими телами и кротким нравом, кого отберут для продолжения рода. Эти бедолаги вообще не увидят своих родителей ради частоты своих кротких взглядов. Остальные же улетят навязывать Серые идеалы—Свободы и Справедливость. Свободу от угрызений совести, и Справедливость превосходства Серых над всеми остальными.
Вскоре шум в соседней комнате прекратился, и на пороге гостиной возник Антон.
-Папа, нам надо поговорить с глазу на глаз, -Антон выразительно посмотрел на камеру под потолком.
-И тебе разрешат посетить Пепелище? И это никак потом не скажется на твоём продвижении по карьерной лестнице?—с иронией спросил я. –Страшно даже подумать, что я могу вложить в твою светлую голову без свидетелей.
-Меня определили в Третью линию атаки. Это три часа боя, как максимум. Так, что мне всё равно. А вот тебя ещё можно спасти.
-От тлетворного влияния повстанцев, что ли? Ладно, полетели, -я подхватил с пола заранее подготовленный рюкзак, и мы вышли…
…Планер со шпионом из Службы безопасности отклеился от нас аккурат на границе Пепелища. По давнему приказу губернатора, серокожим пересекать границу запрещалось. Под нами расположился квартал из разрушенных до основания частных домов. Между руинами хорошо просматривались остовы танков и зенитных орудий. Люди держали здесь оборону против машин Серых целую неделю. Удивительный и совершенно бесполезный подвиг. Москва к тому времени пала, а Серые не очень-то упорствовали. Они окружили квартал и методично расстреливали его из плазменных пушек, попутно предлагаю выйти из-под огня женщинам и детям. Но никто не вышел. Человек всегда предпочитает смерть рабству. Все три тысячи так и погибли тут, стоя до конца за Родину. Серых это впечатлило до такой степени, что они объявили Пепелище Свободной Зоной. Тут не было ни одной видеокамеры и ни одного Стража правопорядка. Здесь вообще не было никакой власти. Тут был разрешён оборот оружия. А преступления, совершённые на территории Пепелища, Серыми не расследовались. Единственное, запрещалось жить здесь более трёх суток. За нарушителями высылались отряды спецназа, а там уж как повезёт. В огневой мощи у боевых машин Серых недостатка не было, зато сообразительности не хватало катастрофически. Очень скоро на Пепелище появились свои аборигены—отчаянные члены повстанческой армии, что успешно обороняли свои катакомбы и грозились освободить Землю от пришельцев. Правда, дальше угроз дело не шло.
Чего-чего, а вот встречаться с патриотом-фанатиком мне сейчас не хотелось. Нам бы поговорить с глазу на глаз с Антоном и улететь в Город. К сожалению, велика вероятность, что возвращаться мне предстоит в одиночестве.
Я проверил заряд батареи бластера и посадил планер рядом с обелиском в виде пирамиды, на которой были выбиты имена всех трёх тысяч погибших на Пепелище.
-Прогуляемся, -бросил я Антону и вышел.
Прямо у обелиска нас уже поджидал не внушающий доверия тип в пятнистой форме без опознавательных знаков с большой сумкой через плечо.
-Покупай, не скупись. Выживать торопись! Бластеры на все случаи жизни!—зычно рекламировал свой товар незнакомец. –Каждой вредной морде по своему лучу плазмы в…!—торговец грязно выругался.
-Товар покажи, -Антон сделал шаг вперёд.
-Что нужно, курсант?—торговец прищурился. –Что, бравым офицерам оружие не выдают? Вы его в бою сами добываете?
-Выпуск завтра, остряк, а без оружия меня тут каждый убить норовит, -пояснил Антон. –Давай, показывай.
-Знаешь, что?! Ни черта я тебе не продам, ублюдок!—в руках у торговца появился бластер. –Иди куда шёл. Даже руки о тебя….
Договорить он не успел. Антон рванулся вперёд, вывернул торговцу правую кисть так, что тот уронил бластер. Потом курсант опрокинул торговца на спину и прижал коленом к земле.
-Имена поставщиков, мрась!—рычал Антон. –Иначе вывезу тебя отсюда—и во Флот, в первую линию! Дело против тебя сварганим, что ты на меня в Городе напал. Батя вот мой свидетелем будет. Так, что никто и слова в твоё оправдание не пикнет. Имена, живо!
-Он не называл мне своего имени. Только кличку—Рыжий. Нацепил на себя рыжий парик, прилепил нос побольше, на него—очки несуразные. На груди семь звёзд—генерал. И не один Рыжий заправляет всей этой контрабандой, парень. Это очень выгодный бизнес. Серые толкают оружие таким как я, я продаю его людям, а люди шлёпают из моих пушек друг друга на Пепелище. Ни один бластер не уйдёт за пределы Зоны, и ни один Серый не пострадает. Куда ты лезешь, курсант?!—раздражённо выпалил торговец.
-Мы летели сюда только за этим, сын?—спросил я. –Есть разговор.
-У меня задание, отец. Вычислить тварей, что снабжают этих уродов оружием. Эти же придурки заманивают сюда чиновников разного пошиба, и потом хладнокровно их уничтожают. Повстанцы.., -Антон грязно выругался. –Но и на разговор с тобой у меня время будет, папа… Как тебя зовут?—переключился он на торговца.
-Николай я. Ты не понимаешь, во что вляпался, курсант!
-Бюро расследований. Уж поверь мне на слово, Коля. Пытки упрямых повстанцев входят в мою компетенцию. Как вы связываетесь с Рыжим?
-По локальной сети из городского кафе. Вводишь особый код и разговариваешь. Не лезь в это дело, парень. Только того и добьёшься, что кремируют с воинскими почестями. Змеиное гнездо разворошить пытаешься, не иначе.
-Сегодня и выйдешь на связь. Скажешь, что новая партия нужна. О встрече договоришься. Давай, полезай в планер, -Антон поднял торговца на ноги, сковал ему руки за спиной и запихнул в транспорт.
Люк за Николаем закрылся.
-Глупо держать такие тетради у себя под подушкой, отец, -Антон бросил на землю коричневую тетрадь. Потом достал из сумки торговца бластер и выстрелил в компромат. От тетради осталась лишь горстка пепла. –Зачем тебе списки политзаключённых, отец?
-А это для того, чтобы народ помнил имена своих героев, сын. Тех, кто не сломался и продолжал сопротивление. Тех, кто мечтал освободить Землю от серокожих. А ты, значит, на стороне Серых убийц?—с вызовом спросил я. –Ты хочешь бесчинствовать на других планетах точно также, как Серые поступали на Земле? Не торопись с ответом, молчи. Я тебе кое-что покажу, -я увлёк его к гранитному обелиску. –Видишь имена без фамилий? Так вот, это имена детей и подростков, и таких имён тут сто четырнадцать. А ещё сотни женщин и стариков, которые погибли за другую—свободную от Серой нечисти—Землю. И ты хочешь, чтобы такой же обелиск появился на другой планете, но в роли убийцы выступил ты сам, отвечай?!—в руках у меня появился бластер.
Антон метнулся вперёд. Я выстрелил. Сухой щелчок, вспышка. Нельзя перевоспитать человека за минуту. Да и человеком-то Антон давно не был. Так, машина для убийств и верный раб серокожих. А рабов надо уничтожать.
Бластер улетел прочь. Я опустился на землю и заплакал. Возвращаться в Город смысла не было. Впрочем, точно также, как и оставаться здесь. Стар я для Сопротивления. Да и совесть невидимой удавкой сдавила горло. Рыдая, я дополз до сумки с оружием. Дуло бластера уткнулось мне в лоб, а палец нащупал кнопку пуска…
Алексей Беляев. 2015-07-16